зависимость.

      Большинство проблем, созданных когда-то легендарным — Сампо Коске, втыкающимися палками в колеса, были простые работенки иди поручения, в которых столь большая жертва, казалась бесмысленной. И начаналась она всегда, что-то вроде: «смотри...а я...тут для тебя...» и тд. Парень давно смирился с поведением друга, а точнее его «играми», именно так он видел все те шутки и подкаты, адрессованные в сторону любого из его окружения. Часто, это даже вгоняло его в красну, и не только его...       Даже сейчас, стоя перед тренеровочным полем, что Гепард так любезно предоставил для них с Коске, ради обучения солдат, делая большие глотки отвара подготовленного для них двоих Наташей, в качестве замены ее отсутствия сегодня, он умудрялся вгонять в краску капитана, который возмущено пыхтел какие-то обзывательства, после чего закрывал рот рукой, делая испуганное выражение лица, ибо вновь сболтнул лишнего, чем вновь вызывал смех со стороны первопроходца и Сампо.       Сразу после второй волны нападения, Келус открыл свою колбочку, заранее отданную Коске, начиная наносить удары вновь и вновь, будто усиляя атаки. Только вот, спустя небольшое количество времени, его голова становилась все более мутной, а в глазах мелькала пелена, вызванная головокружением. По синевласому было заметно, первопроходец не единственный, кто испытывает эти тяжестки. Могла ли Наташа перепутать колбы?       — Хэй, Ландау, убери солдат с поля, мне кажется, меня скоро вырвет.– произносит свалившийся на землю парень, потянув за собой и Келуса, заставляя сесть,– Возвращайся с водой, щеночек, мы ждем.       Гепард не стал реагировать на очередное глупое прозвище, лишь кивком указывая на ворота, как бы прогоняя прочь. Тем не нужно повторять дважды, быстро соберая вещи, они направились прочь, передавая в руки капитана две бутылки с водой, что видимо остались у них не тронутыми. Передать те было тяжелее, чем казалось изначально, парней совсем...унесло. Пара минут отсутствия Ландау привели к активным домогательствам. Буквальным домогательствам. Громко вздыхающий Коске сидел на коленях первопроходца, седлая и старательно пробираясь под футболку, губами впиваясь в шею.       Обмолвиться чём-то капитан не мог, слова совсем не лезли из горла, застревая где-то там. Обида душила его, заставляя прикрыть рот, чтобы не взболтнуть лишнего, а после отвернуться вообще:       — Вы не могли бы делать нечто подобное наедине? Здесь могут быть солдаты или стражи, от которых поползут ненужные слухи.– прикрыв глаза, откидывает бутылки на землю перед ними, разворачиваясь,– Спасибо за сегодняшнюю работу, я отправлю вам награду по почте, советую уйти с этого поля, пока вас не заметили..       По талии ползут похотливые пальчики, перебераясь от места к месту, заключают в крепкие объятия. Обладатель этих ручонок, опаляет бледную кожу горячим: «эй», после утыкаясь на удивление холодным носом в складку, громко и жадно делая глоток воздуха: — Останься.       Одного лишь слова было достаточно для резкого разворота в руках. Дико впиваясь в опухшие губы, он жадно, как животное, искусывает кожу, вылизывая открытые участки. Сильно, до отпечатков пальцев, впивается в обнаженные бока, растегивая ремешки и освобождая туловище от блузки, вздрагивает от прикосновения ко лбу:       — Я то думал, только у нас жар, давайте уйдем отсюда,– первопроходец накрывает глаза блондина все той же рукой, заставляя делать жадные глотки воздуха, возбуждение его не отпускает, а разум кричит об ошибке.       Ушли они не далеко, смогли доползти только до отеля гете, до комнаты Келуса. Места не было много, но им троим хватало, чтобы сжать Коске между телами на кровати и приласкать этого игривого кота. Он ластился, взаправду изображая кота, даже если и неосознанно. Дрожа от прикосновений, тело юноши жалось к теплу, которое ему давали двое. Шея полностью клеймилось Ландау, к ней Келус бы не подошел, ведь Гепард так по-своему, животному, метил кожу, до крови впиваясь зубами, а после нежно зализывал метки. Первопроходец же неторопливо раздевал синевласого, стягивая ремни, брюки, белье. Ластить он мог только руками, ведь доступ к остольному был закрыт Геппи, капитан старательно занимал собой все возможное место, от чего Келус смеялся, даже если в душе.       Сампо принимал. Принимал все. Ласку, грубость, Где-то даже жестокостб по отношению к своему телу, но принимал. Он желал, так же зверски, как и блондин. Он мог видеть только его перед глазами, от чего ластился вперед, будто не замечая кого-то за спиной. Губы отвечали на поцелуй, руки обхватывали то, за что могли ухватиться, прижимая, сжимая...       Извиваясь, тот стонал имя Ландау, пока надрачивал ему рукой, склоняясь пред и поглощая во всю длину, двигая головой, старательно вылизывая остатки.       Гепард растекался как пломбир, ласки влюбленного были нежны, самый близкие, будто их тела слипались, собираясь будто конструктор, склеиваясь частичками. Блондин восхищен, расплавлен, поглощен впечатлениями. Ощущая тяжесть снизу, он прикрыл глаза, впервые за все время их прихода, замечая первопроходца. Смущено отводя взгляд, он прильнул ближе, неуверенно накрывая губы юноши, начиная сминать взволнованно. Понимая, что действие далеко не уйдет, Келус охотно берет активность на себя, чувствуя прикосновения к паху, что в моменте начинает чувствовать легкость и прохладу от пальцев, перебирающих кожу.       Стоны троих разносились по-разному, изредко сбиваясь простыми вздохами и охами, перебитые пошлыми звуками сбивающихся тел. Больше и громче всех был восторжен Сампо, принявший симпатию сразу двоих одновременно: ревнивого и более резкого Геппи, и нежного Келуса, что покрывал его плечи поцелуями, лежа под ним, как бы успокаивая вскрики от резкости Ландау.       Теперь выбор тяготил сердце Коске сильнее, сердце того, кто принял обоих, отвечая взаимностью одновременно, но...