Разные

Февральский ветер дует в лицо, заставляя зажмуриться и отвернуться. Капюшона на старой олимпийке нет, остается только терпеть, надеясь, что не заболеет к завтрашнему дню. Предпоследняя сигарета из недавно купленной пачки тлеет, оставляя в воздухе дым и почти не заметную дорожку пепла. Валера с каким-то несвойственным для него сожалением замечает, что пачка вот-вот закончится, и курево он нигде не купит в ближайшую ночь. Да и денег толком нет даже на самые дешевые сигареты. Бычок падает на грязный снег, придавливается башмаком. Он оглядывается по сторонам, но замечает лишь тусклый свет фонарей и голые ветки деревьев. Сказать честно, ему не очень то и нравится зима, особенно поздняя. Снег в феврале идет редко, температура на улице иногда поднимается, и снег тает, превращаясь в грязное месиво на дорогах. Когда он в ожидании смотрит на тропинку, ведущую в аллею, то наконец-то замечает ту, которую он ждал почти час. Варька идет неспешно, ровно, спина как струнка натянута. Валера глядит на нее так, будто чудо видит, а не девушку. Все никак привыкнуть к ней не может, потому что раньше знал только обычных девчонок с дискотек с высокими хвостами и юбками короткими. А Варя не такая. Она всегда как с иголочки: в школу ходит в сарафане с выбеленными манжетами, в музыкалку надевает длинную юбку с шифоновой блузкой. Валера бы никогда не поверил, что такую, как Зорину, чем-то зацепит. Он безнадёжный хулиган. Но отчего-то судьба свела двух совершенно разных людей. «Противоположности притягиваются», так ведь говорят? Туркин спешит к Варе. На мощеной дорожке скользко: недавно все оттаяло, а теперь мороз ударил. Он идет за Зориной, наблюдая, как она портфелем машет вперёд-назад, подскальзывается на замерзшей тропинке. Валера заметил у нее особенность выходить со школы позднее всех. А все потому, что она староста класса, комсомолка, елки палки! То плакат останется рисовать, то на собрании задержат. Но по улице в темноте ходить приходится. Варька красивая, слабенькая, а дураков много, уж он то знает. У Валеры в голове пробегает коварная мысль, которую он тут же отметает, но поддаваясь искушению, решает напугать девчонку. Туркин бежит к Зориной, выхватывает портфель и ещё чуть-чуть вперед вырывается для пущего эффекта. А хохот так и рвётся наружу, когда он представляет лицо ее испуганное. Варя на месте замирает, не в силах пошевелиться, дыханье сперло. Остановившись, она не знала, куда податься. Валера от смеха бежать уже не мог, согнулся в три погибели, а у Зориной глаза на мокром месте. Она руки в карманы прячет, голову опускает, понимая, что этот балбес просто ее напугал. Он возвращается к ней, видя мордашку обиженную, за плечи ее обнимает, зовет ласково, а та ни в какую. Перегнул палку. Дурак. — Варь, ну ты чего? Обиделась что ли? — Валера преграждает ей путь, поднимая ее голову поникшую, в глаза заглядывает, — Я так больше не буду, слово..честное. Чуть не оговорился. Валера пацан не глупый. Он давно понял, что она точно не будет с ним встречаться, если узнает о его похождениях с «Универсамом». Ведь таким, как она, нужны прилизанные сыночки директоров заводов и обширных предприятий, а не бандит с большой дороги. Она смотрит не на Валеру, а куда то вниз, заставляя Туркина почти рычать под нос от своей же тупости. Но, как оказалось, в его голову могут приходить и хорошие идеи. — Пойдем, — он тянет ее за руку куда-то в сугроб, решая сократить путь. Они идут, держась за руки, и Валера сам не понимает, когда он успел стать таким чувствительным к прикосновениям. У нее ладошка небольшая, теплая, в варюжке вязаной его даже немного согревает. Он порой косится на Зорину, пытаясь понять ее настроение. Она голову подняла, правда, смотрит в другую сторону и, наверное, хмурится. — Куда мы идем? — Варя немного волнуется, место ей не знакомо, но она специально не смотрит на Валеру, а голос старается сделать строже. Туркин радуется, что разговаривает с ним, и в сторону отворачивается, чтобы она улыбки его счастливой случайно не заметила. — Скоро, тут не много осталось.. А ты какие конфеты любишь? — Никакие, — отрезает Зонина, поджимая губы. Валера ожидал такую реакцию, поэтому будет полагаться на свой выбор. Впервые за прогулку он отпустил ее руку, пошел к киоску, стуча в стеклянное окошко. — Добрый вечер! Взвесьте пол кило батончиков, — он тыкнул в стекло витрины, — да-да, этих. Валера и сам не помнит, когда в последний раз был вежливым с кем то. Но на удивление ему не противно, а даже наоборот. И это...странно? — Семнадцать копеек. Он выгребает всю мелочь из кармана на ладонь, высчитывает, понимая, что на сигареты не хватит. Даже на ужастный «Пальмир», который оседает неприятной горечью на языке. Он вздыхает и отдает деньги, принимая кулек. Варя носочком сапожка растирает снег, когда под нос суют пол кило любимых конфет. Она мимолетно рассматривает его, глаза ее становятся удивленными. — Как ты узнал? — спросила она, забирая конфеты, — Спасибо, это мои любимые. Варя смущенно улыбается, и валера тоже. Между ними тишина, и каждый не знает, с чего начать. — как день прошел? — валера нерешительно смотрит в ее сторону, забирая конфету из протянутой руки. — Да ничего особенного — она пожимает плечами. – Там скамейка, пойдем? Туркин кивает, сворачивая вправо. В этом парке, куда они пришли, темно, а мигающие фонари освещают только лавочки. Это место он знает, тут полным полно классных аттракционов, но сейчас ничего не работает, да и карманы пустые. Поэтому он даёт себе обещание сводить Варю сюда на выходных, предварительно наскребя хоть рублей пять. Варя что-то увлеченно рассказывает о разлитом молоке, а Валера не может оторвать взгляд от нее. Он не замечает когда ветер стихает, ему на смену приходит легкий снег. Снежинки опускаются на ее темные ресницы, щеки забавно краснеют. Розовые губы растягиваются в улыбке, обнажая белые зубы. Из-под меховой шапки выскочили кудряшки, топорщатся, снежок ловят. И на глазах Варя словно превращается в Снегурочку. И сейчас Валера понимает одно: она самая необычная, самая красивая, самая лучшая девушка, которую он когда-либо встречал. Ему так не хочется ее терять... – Ой, Валер, тут последняя осталась, — Зорина протягивает конфету, но тот лишь качает головой, — ну Вале-ер, ешь! Ей как то не удобно, потому что она почти все съела сама. — Нет, не буду. Ты ешь! — Он смеется, когда она нагло пытается запихнуть сладость ему в рот. — Ну возьми! Вале-ер! Смех слышит, кажется, весь район, но их это не волнует. Они счастливы и им все равно на других. Валера не знает, как объяснить тот порыв чувств, что с него снизошёл в тот момент. Он неожиданно выпрямился, схватил ее руки за запястья и прижался к ее губам своими. Они были теплыми и мягкими, а еще неумелыми. Варя, наверное, никогда не целовалась. Валера никогда не поймет, за что она ему досталась? Такая нежная и чистая, подобна чистому листу, шансу начать все с начала, изменить свою жизнь. Нужно ли им воспользоваться?