Беженец

                    Класс гудел как пчелиный улей, до урока к еще было десять минут. Максим Талманов вошел в класс и почувствовал, как все внимание тут же переключилось на него. Со всех сторон загалдели:       «Привет Макс!», «Здравствуй Максим!» - и только парочке одноклассников было разрешено по-свойски бросить: «Хай, Максимус…».        За окном стоял апрель и с подоконника больше не дуло, поэтому Талманов сдвинул вещи Петьки Епишева на другую парту, а сам устроился у окна в самом конце класса. Хотелось спать.       Физичка что-то нудно говорила о ЕГЭ и предстоящих зачетах, а Макс рассматривал Женю Васенина сидящего за соседней партой. У парня были свежие ссадины на лице.       «Опять били» - со злостью подумал Талманов и сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели.       Кто знает, что такое любовь? Талманова она накрыла внезапно и как-то совсем неправильно. Произошло это восемь месяцев назад, на первом, в их выпускном году, уроке физкультуры. Они переодевались в раздевалке перед началом занятий. Епишев возился с кроссовками, еще парочка придурков, аккуратно складывала свои вещи. Новенький, Васенин, стянул с себя свитер и брюки. Он чуть приподнялся на носках и потянулся, зевая. На плече парня алела свежая ссадина, но несмотря на это он был похож на довольного мартовского кота. Залитый солнцем профиль, плавные изгибы, белокурые немного длинные волосы, все это моментально как трафарет впечаталось в сердце Талманова. Он запомнил, сразу же, каждую черточку, каждую округлость, все до мельчайших подробностей, так, что мог бы рисовать Женьку, хоть каждый день, с закрытыми глазами, своей кровью…                     Женя возвращался домой с дополнительных по математике. Апрельская переменчивая погода выдавала сюрпризы: дневное тепло, резко сменилось к вечеру, пронзительным ветром. Васенин кутался в воротник, поправляя тяжелую сумку с учебниками. По-настоящему молодого человека звали Лайн и он никак не мог понять для чего ему приходится изучать этот архаичный предмет. В Галактике уже более тысячи лет все вычисляли на ЭЮ.       - Привет, детка! - послышалось откуда-то сзади и от первой парадной отделились три крупных фигуры.       - Евгеша, ты опять один болтаешься?       - А маман, почему тебя сегодня не встречает?       Приятель Руф, а по Земной легенде его мать, сегодня работал на сутках в больнице.       Васенин тяжело выдохнул.       - Бабки, гони или чё, опять бить тебя придется? - пацаны заржали.       Самый крупный бугай, Андрюха, по кличке «кислород» приподнял за куртку Васенина.       - Оглох придурок, деньги давай!       Лайн никогда не расставался с наличностью по своей воле.       - Ну ты гад! Ты че, мазохист! – взревел Кислород и швырнул Женьку на землю. Васенин упал навзничь, ударившись головой об асфальт.                     Лайн решил переждать эту глупую потасовку в другом месте. Он вышел из тела в общий ГЭ и попросил манускрипт с последней звездной войной. Пока его плоть на Земле мутузили три придурка, он спокойно просматривал сражение великих армад в созвездии Золотого Льва.       - Шухер, валим… - расслышал Лайн, эти слова как правило означали конец бессмысленной драке. Он вернулся в тело.       - Ты как? – спросил запыхавшийся Талманов, он только что прибежал на место драки и судя по содранному кулаку успел врезать кому-то из обидчиков Женьки.       - Нормально, - сказал Васенин и попытался встать.                     Они ввалились в квартиру.       - Где твои родители? – поинтересовался Макс оглядывая скромное жилище Васениных.       - Мать на сутках, - буркнул Женя.       Пока они шли Лайн закончил регенерацию костей и внутренних органов, оставались незначительные внешние повреждения, но с этим было нельзя торопиться. Он уже знал, что на Земле люди пугались моментального исцеления.       Талманов скинул ботинки и заглянул в маленькую комнату напротив входной двери. По постерам, электрогитаре и компьютерному креслу, он понял, что это Женькина комната. Он снял с Васенина ботинки, и куртку. На голубой рубашке отчетливо проступали бурые пятна крови.       - Сволочи, - зло прошипел Максим и аккуратно расстегнул первую пуговицу на манжете.              Женьке пришлось снять даже белье. Помимо того, что вся его спина и грудь была в мелких порезах, в паху красовалась огромная ссадина, видимо от ботинка Андрюшеньки. Лайн вылечился бы за несколько секунд, но Макс ему мешал. Талманов методично и медленно смазывал допотопной зеленкой, каждую его ранку. Казалось он находил в этом какое-то эстетическое удовольствие, по крайней мере Женька видел, что ему это очень нравиться.                     У Макса тряслись руки, и крыша ехала совершенно невозможным образом. Вот бы было здорово, если бы тело можно было лечить поцелуями, он бы выцеловал каждый сантиметр этой бледной, бархатистой кожи.       Глаза Васенина, странного, песочного цвета, смотрели грустно и устало. Он был такой красивый, что у Талманова захватывало дух. Острые скулы, точеный лоб, брови вразлет и тонкая жилка на шее плавно уходящая под ключицы. Женька лежал на подушках и смотрел в потолок, иногда он просто прикрывал глаза. Даже когда Талманов обрабатывал крупную ссадину на внутренней части бедра Васенин не произнес ни звука и даже не поморщился.                     Силы покинули Макса, когда Женька повернулся на бок к нему спиной. Талманов заворожено лег рядом и осторожно обнял, прижимая к себе.       Его всего трясло. Женька повернул голову, явно не понимая, что происходит. Он размышлял. Ситуация не была стрессовой, опасность им не угрожала, но сердцебиение у Талманова с каждой минутой только усиливалось.       - Макс, - тихо позвал Женя и парень тут же поднял на него совершенно безумные глаза. Его дыхание было частым, зрачки увеличены. Лайна осенило, его одноклассник испытывал к нему сексуальное влечение.                     Макс поцеловал его. Лайн не хотел соединения, он не понял, что происходит и быстро вышел из тела в ГЭ. Он хотел тут отсидеться пока его одноклассник не уйдет, но односторонняя связь не позволяла ему выйти полностью. Он слышал, как через поцелуи, Талманов говорит:       «Я увидел тогда и все, уже восемь месяцев только ты… Это как болезнь. Женька. Женечка, ну скажи мне что-нибудь. Я сейчас с ума сойду».       Лайн немного подлечил раны потому что этот ненормальный навалился сверху. Надо было что-то отвечать. Идти сейчас на конфронтацию не хотелось, и нужно было освободиться от односторонней связи.       «Ты меня хочешь? Я буду нежен. Тебе понравится. Женя, Женечка» -       парень уже не контролировал себя.       Васенин поднял глаза и тихо проговорил:       - Хорошо, давай.       Талманов простонал что-то нечленораздельное и разорвал связь. Ощущения были странные, по большей части не очень приятные, поэтому Лайн покинул тело, оставив минимальный контроль. Макс тихо стонал и постоянно что-то спрашивал. Васенин повторял «да» и едва заметно улыбался. Талманов хрипел и однообразно двигался. Со стороны они напоминали космическую плоскобрюхую цикаду. Лайн дождался, когда его одноклассник перестанет дергаться и вернулся в тело. На бедре Женька почувствовал вязкую субстанцию с характерным запахом. Сначала он не поверил, потом осторожно дотронулся пальцами и поднес к глазам, чтобы рассмотреть получше. Сомнений не было, его партнер был готов к доисторическому размножению.                     Макс до сих пор не мог прийти в себя. Приятная истома растекалась по всему телу. Это произошло, это наконец-таки произошло и не с кем-нибудь, а с Женькой, с его любимым Женькой. Сам себе Талманов мог признаться в чувствах. Он испытывал к своему однокласснику именно это. Первую, настоящую, жгучую, яростную и такую необыкновенную любовь. Но увы, уже сейчас ему было мало. Он безумно хотел повторить все снова. И тут Макса буквально прибило. Он ведь сволочь, гад, Васенин же ранен, избит, весь в ссадинах, а он посмел воспользоваться этим, не удержался, повел себя не как мужчина. Талманов чуть не заплакал от горя.       - Прости меня Женя, - всхлипывая проговорил он.                     Лайн покосился на шмыгающего носом Макса, он подлечил тело, которое во время ритуального спаривания немного повредил его одноклассник. По Земным меркам этот парень был даже очень ничего. Кареглазый с темными короткострижеными волосами и мощной мускулатурой он походил на военного летчика армады Золотого Льва. Лайн вспомнил звенящую битву и внутри все болезненно сжалось. Сколько времени прошло с его последнего соединения с человеком. Много. А почему бы и нет? Что в конце концов его все время останавливает? Он еще немного поколебался, а потом решил будь что будет. Сейчас он больше волновался за земного парнишку. Главное, чтобы его нервная система выдержала.                     Васенин улыбнулся. В груди у Макса расцвели ромашковые поля и запели все соловьи мира. Он не сердился на него, он хорошо к нему относиться, а может быть даже любит. Неужели такое возможно? Легкая дрожь снова прошлась по телу и возбуждение нахлынуло с большей силой.       - Я не трону тебя, только обниму, иди сюда, - проговорил Макс.       Он сгреб в охапку стройного Женьку.       - Красивый мой, ты самый лучший, ты….       Васенин невесомо положил палец на рот Макса. Последний улыбнулся и послушно замолчал. Женька чуть приподнялся на локте и навис, почти касаясь губами, губ Талманова.       - Только ничего не бойся проговорил он и медленно поцеловал.                            Макс буквально пять минут назад целовал Женьку, но сейчас все было по-другому. Пространство рядом рассыпалось как в гребаной матрице и ничего кроме Васенина больше не осталось. Это был он, и не он. Женькины волосы стали длиннее и приобрели металлический блеск. Это было очень красиво. Тело тоже изменилось она стало чуть крупнее и мускулистей, но по-прежнему оставалось изящным и гибким. Самые большие изменения произошли с глазами, они чуть удлинились, загибаясь уголками вверх. Появились густые ресницы и темно-коричневый ободок на радужке. Женька стал похож на сказочного принца из виртуальной реальности. Таких людей в жизни не могло быть.       - Не бойся Макс, - сказал он, тихо приближаясь, - это я. Мы сейчас станем единым целым, ненадолго.       Дальше он не договорил, потому что судя по всему не нашел слов. Талманов в тот же миг ощутил, что он тяжелый, прозрачный и везде. Это было странно. Васенин приблизился и словно бы прошел вовнутрь.       - Сейчас - сказал он.        Макс почувствовал странную плотность в ладони. Он протянул вперед то, что можно было назвать этой частью тела и ощутил в ней свою и чужую руку. Это было так приятно и так невообразимо, что Талманов боялся, что сейчас закричит во весь голос.       - Тише-тише, потихоньку, - проговорил голос отовсюду и Макс медленно согнул фаланги пальцев.       - Ха…- всхлипнул он.       Если бы он стоял, то у него бы точно подкосились ноги. Волна удовольствия как звук прокатилась по всем частицам тела, каждая ответила тихо, мягко, по-разному. Талманов хотел заплакать от восторга, но сейчас он не был тем, кто мог плакать.       - Еще, – проговорил тот же голос и Макс чуть сильнее сжал ладонь.       - Ох, - от блаженства, он казалось мог испускать электричество. Импульсы эйфории как пузырьки несколько раз пробежали по всему объему его тела. Это отдаленно напоминало приятную щекотку.       - Женя все, я больше не могу, простонал Талманов.       - Макс, это только ладонь, а я хочу войти целиком.                     Лайн завернул его в свою оболочку. Он очень боялся, что Макс не выдержит, но для первого раза все прошло нормально. Они слились целиком и Лайн растёкся заполняя собой все, он был внутри и снаружи, он держал Макса в своих ладонях и в тоже время был в каждой клетке его организма. Землянин находился на зыбкой границе понимания происходящего, и Лайн боялся, что если сейчас он передавит, то доведет мальчишку до безумия. Макс и так три раза распадался на субатомы и три раза Лайн собирал его, вливая в форму из своей материи. Мысли и чувства обоих соединялись, даря невероятное ощущение полноты и счастья.                     Талманов очнулся. Рядом на диване лежал Женька и буравил его тревожным взглядом. Казалось, что минуту назад Васенин, просто поцеловал его, но тело не могло врать. Он даже не мог объяснить то, что с ним произошло. Ему было больно от наслаждения. Никак по-другому выразить это состояние Макс не мог. Он посмотрел в песочные глаза юноши и серьезно спросил:       - Ты кто?       Веки его одноклассника чуть прикрылись, а губы тихо, но очень отчетливо произнесли:       - Я беженец из созвездия Золотого Льва.