Три года назад
Её самолёт. Это был её самолёт. Она летела тем рейсом. «…о жертвах пока не сообщается…» Зейн впервые не мог собраться, взять себя в руки. Ноги не удержали, и он буквально упал на диван, не в силах оторвать взгляд от экрана телевизора. Пальцы мелко затряслись, и мужчина сжал их так сильно, что кожа на костяшках натянулась и побелела. Так и знал, что не надо было никуда её отпускать. Стоило связать, приковать к кровати и запереть дверь на сотню замков, чтобы не смогла покинуть территорию дома никаким образом. Знал ведь. Знал. — Я туда и обратно. Послезавтра прилечу уже домой. Что ты так нервничаешь? — Плохое предчувствие. Веришь? — Верю. Но всё будет хорошо. Со мной ничего не случится. Ясмин тогда так легкомысленно улыбнулась, абсолютно уверенная в своих словах. И полёт до Рио действительно прошёл удачно, Зейн даже слегка расслабился. Она написала, что долетела хорошо. Потом, возвращаясь, тоже оставалась на связи… и в один момент просто пропала. Это не в её характере, так что тревога внутри поднялась за считаные секунды. Девушка уже давно должна была приземлиться, должна была написать, и Зейн планировал ехать встречать её. Однако — тишина. Зато теперь пришёл ответ, куда она делась. Весьма исчерпывающий. Аль-Аббас резко поднялся, вытащил телефон из кармана. Его всё ещё колошматило, но сидеть он больше не мог. Оставаясь на месте, рисковал сойти с ума. Поэтому сделал первый звонок, второй, третий. Поднял на уши всех, кого мог и не мог, кого следовало и не следовало. Вдруг есть выжившие? Вдруг она дышит? Вдруг случилось чудо? Вдруг ещё был шанс, что всё хорошо, хотя бы относительно? Готов был к чему угодно, к любому её состоянию. Он будет рядом, он вы́ходит её, поставит на ноги, ни на шаг не отойдёт. Лишь бы только была жива. Зейн никогда не считал себя свято и безумно верующим, но сейчас молился Всевышнему не прекращая. Это ведь несправедливо. Нечестно. С момента, как они стали мужем и женой, прошёл всего год. И так всё оборвётся? Нет, невозможно… Прекратив звонки, мужчина опустился обратно на диван. Отключил новости, швырнул в сторону пульт. Положил телефон рядом. Запрокинул голову на спинку, прикрыл глаза, не зная, что сделать ещё. Видимо, всё, что осталось, — только ждать. Новости появились спустя час. Выживших нет. Зейн долго таращился на телефон, пытаясь переварить эту фразу. Она в голове не хотела укладываться никоим образом. Казалась бредом, абсурдом. Идиотским, проклятым розыгрышем. Как так — выживших нет? Там ведь была Ясмин. Его Ясмин. Разве она могла… умереть? Умереть… Выживших нет. Ни одного. Она умерла. Осознание стрелой вонзилось в голову. Два слова скомкали его и разодрали в клочья, не оставив после себя ничего. Зейн сжал телефон в кулаке. Мгновением спустя мобильный полетел в стену, а гробовую тишину разорвал взбешённый и полный боли крик.Настоящее время
Показ ещё не начался, а уйти уже хотелось. И мужчина так бы и сделал, не участвуй в мероприятии его бренд. Так что приходилось держать лицо и натягивать вежливую улыбку, поддерживая очередную светскую беседу. Впрочем, с организатором сегодняшнего показа, Томасом Брайтом, общаться было правда приятно. Диалог шёл легко и непринуждённо, у Томаса всегда находился остроумный комментарий, который заставлял искренне улыбнуться. Да и сам он, казалось, нашёл в Зейне интересного собеседника. Потому бо́льшую часть времени, пока готовился показ, они провели друг с другом. Даже расхотелось отсюда сбежать. Однако относительный покой разрушился со стуком каблуков и голосом, который по сей день преследовал его во снах. — Прости, пожалуйста, я торопилась как могла! Пробки просто ужасные. Я уже хотела писать тебе, чтобы ты объявлял меня пропавшей без вести… — Ну что ты, Яс. Главное, добралась и цела. Не переживай. Самое интересное всё равно ещё не началось. Она подошла, тут же обняв Томаса, потянулась, оставила поцелуй на щеке. Улыбнулась, когда его ладонь легла на её талию. Зейну понадобилась вся выдержка, чтобы не показать свою истинную реакцию. Дрогнувшие пальцы сжались в кулаки, и он убрал руки в карманы брюк. Старался не проявить ни одной яркой эмоции, но взгляд оторвать от Ясмин не мог. Никак. Широко распахнутым глазам вернуть нормальный вид тоже не удавалось. — Зейн, прошу, знакомьтесь, моя жена — Ясмин. Милая, помнишь, я рассказывал… Ясмин. Только Аль-Аббас прекрасно помнил — выживших после крушения не осталось. Он оборвал телефоны, сам всё проверял, и проверял, и проверял, лишь бы найти хоть что-нибудь, что даст надежду. Жизнь над ним, однако, жестоко поиздевалась. Шансов на какой-то свет в конце тоннеля не было. Пришлось смириться с фактом — Ясмин не стало. Но вот же она. Вот же она. Живая и здоровая. Не умерла. Выжила… Как тогда он ничего не отыскал? Почему? Ни намёка! — Приятно познакомиться, — улыбнулась девушка, протянув руку. Приятно познакомиться… Познакомиться? Зейн осторожно, мягко ответил на рукопожатие и заглянул ей в глаза. В тот же момент точно током прошибло — она смотрела и не узнавала. Словно впервые его увидела. Потом он её отпустил, с трудом сдержав порыв сжать ладошку посильнее, притянуть Ясмин к себе максимально близко, чтобы удостовериться, что это действительно она, а не плод безумного воображения, не бред сумасшедшего, истосковавшегося по любимой… Она снова прижалась к Брайту, и мужчине пришлось вернуться в реальность. — Взаимно, — ответил он, стараясь звучать спокойно, но неожиданная хрипотца всё равно выдавала. Взгляд оторвать от Ясмин так и не получалось. В глаза бросались новые детали. Длинный шрам на лице — от лба, рассекая левую бровь, слегка задевая веко, заканчивался рядом с ухом. Седая прядка, которую она явно не собиралась скрывать. Ещё один шрам — на не скрытом рукавом платья плече. Сердце сжалось. Какую же чудовищную боль она пережила… А его рядом не было. Всё-таки Кадиру стоило убить Зейна сразу, как только он заикнулся, что хочет жениться на его дочери. Недалеко вдруг раздался какой-то шум, на что Ясмин мгновенно обернулась. Она свела брови к переносице, потом повернула голову обратно к Томасу, закатывая глаза. Её взгляд посуровел, когда он приподнял уголки губ в слабой улыбке. — А я тебе говорила, что это неудачный выбор, — ворчливым голосом тихо проговорила девушка. — Стоило нанять других официантов. — Брось, Яс, — чуть шире улыбнулся Брайт. — Они хорошо справляются. — Они сейчас разобьют всю посуду. А платить кому? Тебе! — Она тяжело вздохнула и шагнула в сторону. — Если сейчас убью кого-нибудь из них — виноват тоже будешь ты. — Не будь столь строга, милая, — сказал вслед он, когда Ясмин направилась в сторону неуклюжих юношей. Та лишь рукой махнула и уже принялась что-то выговаривать, грозно опустив руки на талию. Затем сжала плечо одного из официантов и, не прекращая говорить, повела куда-то за собой. Вскоре скрылась из виду. Посмеиваясь, Томас обернулся к Зейну. — Всегда так. Аль-Аббас позволил себе понимающую улыбку. Какой Ясмин бывала строгой иногда, сам прекрасно помнил. Но не рассказывать же? Тем более сейчас интересовало совершенно другое. — Вероятно, будет бестактно, если я спрошу… Брайт слегка покачал головой, останавливая его. — Бестактно не будет. Яс специально не скрывает свои… м-м… отличительные черты, если можно так выразиться. Говорит, хочет помнить, какой ужас смогла преодолеть и остаться живой. — Его лицо украсила мягкая, гордая улыбка. Бесконечно искренняя. Пару мгновений спустя она сменилась тихим вздохом. — Она три года назад попала в авиакатастрофу. Все погибли. Только двое выживших осталось. Каким-то чудом. Хотя не приходили в себя так долго, что врачи уже думали — не выкарабкаются. — Как же вы… познакомились? — спросил Зейн, с трудом переваривая услышанное. Выживших нет. Он три года думал, что… Три года оплакивал… Томас улыбнулся в очередной раз. — Второй выживший — я. Теперь Аль-Аббас точно не имел понятия, что ответить. Конечно, шрамы Брайта он подметил при знакомстве, но посчитал неправильным спрашивать. Да и никогда он любопытством не страдал. Надо было бы — и так бы выяснил, откуда они взялись. Но что всё обернётся так, ни за что бы не подумал… Какое зло он натворил в жизни, что его так наказали? — Поистине чудо, — наконец выдавил Зейн. Томас кивнул и дальше развивать тему не стал. Хотя в том и необходимости не было. Что случилось дальше, можно догадаться. Познакомились в больнице, общались, влюбились, поженились. Потрясающая история, ничего не скажешь. Потом всё же произнёс: — Да… но Яс тяжелее пришлось. В довесок ко всем травмам она ещё и память потеряла. Помнила только имя. А кто она, откуда — пусто. За три года так ничего и не вспомнила. Уже перестала пытаться. Информация тяжело укладывалась в голове, и Зейн промолчал, не зная, что ответить. Отвёл взгляд. Не хотел продолжать тему. Брайт тоже больше ничего не сказал. На показе Аль-Аббас едва ли обращал внимание на вышагивающих моделей. Его взгляд был прикован к одной лишь Ясмин, сидящей по другую сторону подиума. Она с интересом наблюдала за девушками, широко улыбалась, постоянно наклоняясь к Томасу и что-то говоря. Переплетя свои пальцы с его, жалась к нему с такой доверчивостью, смотрела с такой нежностью, выглядела такой счастливой из-за того, что он сидел рядом, что у Зейна сводило челюсть. Наверное, потому что раньше вела себя так лишь с ним. Или хуже — вот именно такой, как сейчас, не была даже с ним. Он помнил, как она светилась, стоило его увидеть. Да только теперь, кажется, если погрузить помещение в кромешную темноту, она будет гореть как тысяча неоновых лампочек. Подобного, когда они ещё были вместе, он не видел. Как бы сильно она его ни любила. Ясмин выглядела так, словно отыскала наконец своё место в жизни. Увидел бы эту картину Кадир — сошёл бы с ума… А может, наоборот, обрадовался, что дочь вдали от Марокко и всех проблем, которые там постоянно возникают, а значит, в безопасности. С каким-то англичанином, конечно, но это уже дело десятое. Рассказывать ли, что маленькая Аль-Азиз жива, предстояло ещё решить. Зейн всерьёз боялся, что у её отца сердце прихватит. Его-то собственное никак не хотело успокаиваться. Тем более Кадир уже смирился, что Ясмин ему не видать, потому что та погибла. Честно говоря, лучше бы и сам Аль-Аббас до сих пор так считал. Мужчина зааплодировал автоматически вместе с остальными, когда показ закончился. Слова Томаса, вскочившего на подиум с какой-то вдохновляющей речью, пролетели мимо ушей. Зейн вновь глядел лишь на Ясмин — а её горящий гордостью взгляд был направлен только на мужа. Лучше бы не прилетал сюда. Неважно, что в показе участвовал его собственный бренд. Нашёл бы какие-нибудь причины, почему не может тут быть. А думал, что нервы уже давно железные. Ха. Да. Словами не описать, какие железные. Потом началась вечеринка. Зейн скрывался в тенях, почти ни с кем не общался, только наблюдал, иногда потягивая шампанское. Ясмин постоянно была рядом с Томасом, держалась за его руку, смеялась, общалась со всеми, с кем общался он. Порой отходила, разговаривала с какой-то компанией одна. По её лицу всегда было понятно, кому она искренне рада, а для кого улыбку приходилось натягивать. В один момент девушка исчезла. Томас беседовал со всеми в одиночку и не выглядел обеспокоенным тем, что жена куда-то делась, — наверняка знал, где она. И мысль эта вызвала очередную волну раздражения. И ревности? Прежде человеком, который знал её от и до, был Зейн. А теперь… Впрочем, он и сам догадывался, в каком месте она могла проводить сейчас время. Не изменилась же Ясмин до такой степени, чтобы исчезли старые привычки? Аль-Аббас, покидая зал, пытался быть очень незаметным. Скрывшись в коридоре, понял, что удалось. Неторопливым шагом направился вперёд. Постарался придать себе максимально невозмутимый и спокойный вид, хотя бурю внутри укротить не удавалось никаким образом. Хотелось схватить Ясмин в охапку, посадить в самолёт и улететь вместе с ней домой. Только, во-первых, вряд ли она за это спасибо скажет, а во-вторых, Сефер перестал быть её домом с тех пор, как она осталась без памяти. Сейчас дом — здесь, в Лондоне, с мужем. Не получилось сдержать улыбку, когда Зейн нашёл Ясмин точно там, где ожидал. Она стояла на балконе, опиралась на широкие перила и смотрела вниз. Волосы были распущены и растрёпаны ветром, но на последнее девушка не обращала ровно никакого внимания. — Простудитесь, — сказал он тихо, опасаясь напугать её. Однако та и не вздрогнула. Обернулась спокойно, неторопливо, с лёгкой улыбкой. Окинула его взглядом с ног до головы, посмотрела в глаза. Усмехнувшись, отвернулась, ничего не ответила, но плечами зябко повела — точно замёрзла. Зейн почти закатил глаза, сдержавшись в последний момент. Стянул пиджак, подошёл ближе, накинул его на неё, на что Ясмин мгновенно повернулась и посмотрела на мужчину снова — сначала с намёком на возмущение, а потом… опять улыбнулась. Просунула руки в рукава. С языка чуть не сорвалось: «Невыносимая». Аль-Аббас только вздохнул бесшумно, опустив ладони на перила. Даже не пытался придумать тему для разговора. Стоять рядом с ней спустя столько времени — это уже… что-то с чем-то. — Вы женаты? — спросила внезапно Ясмин. Мужчина взглянул на неё, следом заметил, что так захватило её внимание — кольцо на безымянном пальце, которое он так и не снял. Не нашёл в себе сил. Они вновь встретились взглядами. — Был, — ответил наконец Зейн. — Жена погибла в авиакатастрофе три года назад. Девушка беспокойно свела брови к переносице, посмотрела с искренним сочувствием. Затем отвернулась, постояла без движения несколько секунд — и вдруг запрыгнула на перила, закинув ногу на ногу. Обхватила плечи руками, посмотрела в сторону. — Соболезную, — негромко произнесла она. Повернула голову обратно к нему. — Интересное совпадение, к слову. Я тоже попала в авиакатастрофу три года назад. Не знаю, каким чудом выжила. На удачном месте сидела, наверное. — Томас сказал, вы потеряли память, — сплетя пальцы, проговорил Зейн. Ясмин поджала губы, кивнула. — Ни намёка на воспоминания о прошлой жизни. Мозг словно закупорил информацию где-то в недрах и не хочет вытаскивать. Я множество специалистов прошла, но ничего. Сознание словно бунтует, не хочет, чтобы я что-то вспоминала. С минуту зрительный контакт не разрывался, а после она в очередной раз отвернулась. Смотрела куда-то далеко, но мыслями, казалось, была ещё дальше. Она выглядела уставшей, почти сонной. — Почему вы одна тут? — решил пока перевести тему Аль-Аббас. Девушка мягко улыбнулась. — Том занят разговорами о работе с очень важными людьми, которых пригласил сюда, так что я не особо нужна, а моя социальная батарейка уже села. — На последних словах она усмехнулась. — Общество здесь вполне приятное, однако мой лимит светских бесед закончился. Решила сбежать, побыть одной. Мужчина выпрямился. Да, что-то действительно не менялось. Даже без памяти Ясмин всё ещё была… Ясмин. — Если хотите, могу оставить вас, — предложил Зейн, втайне желая и надеясь, что услышит отказ от предложения. Она покачала головой, вернула на него взгляд. — Не нужно, всё в порядке. Провести время в тишине и приятной компании — тоже хорошо. — Откуда же вам известно, что я приятная компания? — усмехнулся Аль-Аббас. — Мы ведь успели лишь познакомиться. Ясмин коротко пожала плечами. — Просто так… чувствую. Женская интуиция, знаете. — Откуда тебе знать, что ему можно доверять, Ясмин? А если… — Женская интуиция, знаешь. — Ну разумеется. Меня должно это успокоить? — Какой же ты вредный всё-таки, а. Почему я вообще за тебя замуж вышла? — Я не эксперт, но это любовь, кажется. — Ах да, точно! А я уж позабыла. — Невыносимая… Настал черёд Зейна улыбнуться. Он кивнул в ответ на её слова, поскольку действительно понимал. Очень хорошо. Неоднократно приходилось этой самой женской интуиции доверять, чтобы избежать множества споров. Ведь если Ясмин что-то решила, что-то вбила себе в голову, то ничего тут не попишешь. — А вы хотели бы… что-то вспомнить? Хоть какой-то фрагмент из прошлого? — осторожно спросил мужчина, возвращаясь к предыдущей теме. — Честно? — задумчиво отозвалась она. Помолчав несколько секунд, сказала: — Нет. Я думала об этом, думала, почему память не возвращается, и однажды пришла мысль, что, может… я просто не хочу вспоминать. У меня есть та жизнь, которой я живу сейчас, есть Том, я его люблю, я с ним счастлива, и прошлое мне… не нужно. Что бы там ни было. Что бы я там ни проживала. Я не хочу, чтобы прошлое вмешивалось в настоящее. Мне жаль тех людей, которые потеряли меня, которые, наверное, испытали невероятную боль, когда посчитали меня погибшей, но я не хочу, чтобы кто-то появлялся. Я хочу остаться в том, что есть у меня сейчас. Ясмин смолкла, глубоко вздохнула. Она словно вылила то, что копилось в ней долгое время, но чему никак не находилось выхода. Теперь высказалась и выглядела так, будто сбросила кошмарный груз, который невыносимо давил на плечи. Мужчина не выдержал — отвернулся. Расцепил пальцы, снова сцепил, сильно сжал. Пытался дышать нормально, чувствуя, как больно сердце бьётся о рёбра. Внешне не подавал вида, насколько поразили его её слова. Даже если бы она ему остро заточенное лезвие меж ребёр вонзила — было бы не так больно. Он сделал вид, что её признание его не тронуло, но на самом деле оно порвало ему душу на лоскуты. — К тому же, — продолжила девушка, — если кто-то появится, то поставит меня перед выбором — прошлое или настоящее. Я не хочу выбирать. Это разобьёт сердце мне и этому человеку. И я точно не смогу нормально жить. Так что… — она выдержала паузу, и Зейн вновь посмотрел на неё, встречая почти что ласковый взгляд, — если кто-то и знает, что я жива… меня всё равно нужно отпустить. На мгновение — лишь на мгновение! — мужчина готов был поклясться, что Ясмин узнала его, поняла, с кем говорила, и адресовала свои слова не какому-то абстрактному человеку, а именно ему. Однако это ощущение исчезло, стоило ей отвести взгляд и в очередной раз улыбнуться. Потом она ловко спрыгнула на пол и стянула пиджак с плеч, протянула Зейну. — Спасибо. Он смог только кивнуть, с силой сминая пальцами ткань. — Не печальтесь, Зейн. Я уверена, счастье вас ещё найдёт. — Девушка на секунду сжала его запястье, тут же отпустила и отошла. — Спокойной ночи. Напоследок задержав на мужчине взгляд, неспешным шагом Ясмин покинула балкон. Он смотрел вперёд даже тогда, когда стук каблуков затерялся где-то в глубине коридоров. Протяжно, с дрожью вздохнул. Нет, милая Ясмин, моё счастье только что ушло.