| Милые и "милые" зарисовки | ♡♡ |

      Время 00:00. Наступил День рождения Ксистера, хоть в это время, она спала под лунным светом в теплом одеяле. Спала она крепко и сладко, и как маленький зверек, лежала калачиком, хоть ей и не было холодно. А рядом с ней лежал худощавый, черный кот. Тишина царила в её большом светлом домике. Казалось, никто не сумеет прервать эту ночную атмосферу. Но что-то пошло не так.       Голубой свет луны, который укрыл Ксистер, тут же пропал. Свет словно кто-то загородил. Кот не до конца проснувшись дернулся, и уставился на того, кто загородил его любимый ночник. Узкие и недовольные глаза кота светились под тенью, но все равно продолжал лежать. По выражению его черной морды, он говорил что-то по типу: " Ну вот, стоило тебе загородить луну, как мне опять придется засыпать по полчаса. «. Незваный гость положил свою огромную руку на стекло, и стал издавать скрежет, стараясь не оставлять мерзкие царапины и следы на чистом стекле. Кота это ещё больше не понравилось. Он зашипел, как бы слал " изверга " куда подальше от него и его хозяйки. Скрежет прекратился, но кошак продолжал шипеть и отгонять.       Тут же личико Ксистер сморщилось, и черные глазки распахнулись. Недоумевая, она взглянула на своего шипящего питомца. Девушка заметила тень, и перевела взгляд на окно. Силуэт её был знаком до боли. За окном как будто стояла ёлка, а за ствол держался зверь одной лапой, а другой упирался об стекло. Губы растянулись в улыбке, а сон словно ветром унесло.       — Фен! Фенюшь! - Белобрысая вскочила с кровати, заставляя кота подпрыгнуть и убежать в другой конец комнаты.        Та быстро подбежала к окну и открыла хрустальную дверцу, за которой был громадный балкон и сама Фен. Теперь, увидев её вновь, но вживую, Ксистер с визгом и тихим смехом прыгнула к ней, обхватывая сильную спину руками. Одной своей лапой, Фен обняла её в ответ, стараясь не сломать ей ребра. Другая лапа же была спрятана за спиной. Между девушками повисла пауза. Атмосфера была такой романтичной, нежной и теплой. В груди всё было в огне. Через некоторое время, Фен нехотя, отпустила Ксистер. А та ответила смешком.       — Ты бы знала как я рада тебя видеть. Не знаю почему, но я думала что сегодня днем помру от тоски и скуки. И буду гнить в одиночестве весь день. - Именинница разгуливала по балкону, постепенно совершая шаги в сторону к белому каменному ограждению. Фен отвечала молчанием, но смотрела добро и искренне.       Как только Ксистер повернулась к ней спиной, Фен начала действовать.       — Чего молчишь? - Ксистер поворачивается к Фен и видит перед собой такую картину: Фен стоит на одном колене, глаза направлены в сторону, щеки залились еле-заметным румянцем, а в руке она протягивает ей букет из костей, оторванных как от бумаги рук, и из белых окровавленных роз. Кровь блестела под светом луны. В черном небе засияли миллиарды маленьких звезд, но Ксистер… Ксистер могла ослепить всех своим сиянием, когда увидела подарок любимой. Она сверкала ярче чем другая любая звезда на небе, и ни одна не сравнится с ней.       Та замерла на месте. И это продолжалось до того момента, пока она не заулыбалась ещё ярче и шире. Фен лишь робко протянула сильнее букет, и та сразу же приняла подарок. Ксистер стала его рассматривать, трогать пальцами лепестки роз и холодные руки жертвы. Кровь которая покрыла белые лепестки, медленно стекала вниз и попадала на руки девушки. Но Имениннице было плевать. Ей плевать что она сама испачкается в крови. Ей плевать что Фен ради неё и подарка убила, расчленила нескольких людей. Главное, что Фен была рядом, и то что она пошла на убийства, чтобы сотворить этот чудесный букет, хоть это и её повседневные дела. Это было неописуемое чувство любви, искренности и тепла.       Ксистер положила букет на бежево-мраморное ограждение, и спокойным шагом подошла к уже вставшей во весь рост Фен. Фен напряглась, но она полностью доверяла любимой. И вот, они стояли очень близко к друг другу. Девушке снова пришлось встать на колени перед Ксистер, так как она была в несколько раз выше неё. Теперь, они стали ещё ближе. Обе немного покраснели, но Ксистер не подавала виду и медлить вовсе не хотела. Белобрысая тянется к Фен, обжигая её лицо и губы горячим дыханием. Фен же следует её примеру. Ещё чуть-чуть, и губы именинницы накрывают чужие, и на удивление, нежные и теплые губы. Поцелуй был таким ласковым, нежным, сладким, желанным. Девушка что выше притянула к себе ту, и заключила её в свои объятия, и не отрываясь от губ любимой, нешироко улыбнулась.                                                             *** *** *** ***       Нежные холодные руки Ксистер гладят охровые волосы. А обладательница этих прекрасных и крутых волос, крепко спала, уткнувшись в живот своей любимой. Янтарно-розовые лучи восходящего солнца слепили глаза. Ксистер, как всегда спокойная, что-то звонко и сладко напевала. Слова в тексте песни были известны только ей. Но эти слова были словно молитва. Пение разносилось по всей округе, вроде как оно и будило, но при этом успокаивало и оставляло уши других обитателей леса нетронутыми. Ксистер пела её ещё до того, когда уснула Фен. Но она её и будет петь, пока не встанет солнце, и она сама не уснет с мыслями, что с ней всегда будет её любимая. Пожалуй, для неё, это самый теплый и нежный День рождения.