Компромисс.

Солнце светит сумерскими вечерними мягко-оранжевыми лучами, играя на витражах. Мягкий ветерок колышет только постиранные занавески с трепетностью матери-кошки, вымывающей своих только разлепивших глазки и узревших мир котят, невольно заставляя остановить взгляд на такой, казалось бы, будничной вещи. Аромат имбирного чая, нового сбора, который Тигнари передал пару дней назад, отчаянно пытался разлиться по комнате, но встречал за собой преграду в виде повисшего в воздухе напряжения, настолько тяжёлого, что Кавеху уже было тяжеловато стоять прямо. Вторая кружка дымилась на столе, аккурат рядом с источником недовольства, отдавшего предпочтение возне по дну кружки ложкой, чем употребления напитка по прямому его назначению, и прожиганию взглядом столешницы. - Так. - парные стаканчики встали рядом, демонстрируя полный узор, а освободившиеся руки Кавеха ударили по столу, выдергивая Аль-Хайтама из мыслей, переводя внимание на себя. - Рассказывай. Глаза цвета красноплодников остановились чётко на лице секретаря, отслеживая любые изменения в мимике. В данную секунду сползшие на переносицу, кажется, поближе друг к другу, брови, являли собой картину не самого довольного человека. За что явно хотелось прописать кулаком именно в это место, и Кавех не знал, сколько сможет себя удерживать от такого удовольствия, но искренне старался, в чём помогало ужасное волнение от чрезмерной даже для Аль-Хайтама невыносимости. - Что рассказывать? - ложка перекочевала на стол, а мужчина сел, сложив ногу на ногу и скрестив руки на груди, что в переводе с аль-хайтамовского означало примерно "можешь меня пытать, но я явно не в настроении разбираться с твоим неуместным недовольством, так что оставь меня в покое". - Какой же ты противный. - с видом великого мученика и вздохом, в котором заключена вся тяжесть этой ноши соседской жизни и любви к одному конкретному индивиду, Кавех прошёл за спину Аль-Хайтама, положив тому руки на плечи и начав аккуратно разминать напряжённые мышцы. - Я ж к тебе со всей душой и чаем, а ты вредничаешь. Так что у тебя случилось, дорогой? "Подло"- подумалось в этот момент секретарю. - Чуть левее, пожалуйста...- сошло с его уст на выдохе, опуская напряженные плечи и растекаясь по стулу под руками Кавеха. - Опять отчётами замучили, да? Сверхурочные на выходные накинули? - блондин честно старался не смеяться над тем, каким всё-таки Аль-Хайтам был ребёнком, когда ему что-то не нравилось: ворчал, грозился увольнением, но стоит налить горячего чая, погладить по головушке и поругаться за него, как тот моментально таял. Знали бы в Академии, что их секретаря можно раздобрить вниманием и заботой одного конкретного архитектора, без зазрений совести завалили бы работой по самый потолок. - Хочешь, я скажу Сайно, что на прошлом собрании им понравились его шутки? - Не стоит, мне тоже придётся это выслушивать. - Аль-Хайтам, под смешок Кавеха, облокотился щекой о руку того, что лежала на шее разминая затекшие мышцы уже там. - А ты думал в сказку попал? - Ох нет, об этом мне напоминают твои кружки, разбросанные по всему дому. - Грубиян. - А щипаться не обязательно. Хайтам потёр плечо, на которое было совершено покушение и проводил взглядом Кавеха, решившего перебраться на диван. Тот завалился на подушки и широко расставил руки. - Ну же, - похлопав по месту рядом с собой, мужчина немного подвинулся дабы Хайтам смог уместиться. - Позволь этому старшему позаботиться о своём капризном младшем. Пожалуй, это можно было назвать своеобразной традицией или же методом переговоров, который был выведен спустя тучу времени бок о бок в одном доме: первоначально ссоры и плохое настроение выплескивались если не друг на друга, то на ни в чём не повинную посуду, устраивались бойкоты, но практика показала, что лучшим выходом было просто полежать в обнимку и погладить по головушке. Прийти к такому компромиссу было достаточно тяжело. Ну вы подумайте только о двух упрямых гордецах, которые предпочтут горсть специй съесть всухую, чем признать, что «да, я не в порядке, можешь над этим посмеяться, но будь готов к тому, что после этого я тебе точно что-то оторву». Но лёжа сейчас под лаской мягких, так контрастирующих с званием архитектора, рук, что перебирали волосы, задевая слегка ногтями кожу головы и заставляя выветриваться все лишние мысли из головы, чувствуя под ухом спокойное биение сердца и тепло объятий, слыша бормотание про какие-то опорные конструкции и дизайнерские решения проектировщиков какого-то века до нашей эры – Аль-Хайтам не найдёт в себе сил спорить с тем, что это был один из самых выгодных компромиссов в его жизни. С самым подходящим для этого человеком…