Секунды свободы

      Тяжелый вдох разрывает тишину спальни. Рука беспомощно хватает воздух и Альтаир издает сдавленный стон, пытаясь отдышаться и унять бешено стучащее сердце. Сев на кровати он запускает руки в короткие волосы, силясь сдержать дрожь в пальцах.       — «Альтаир!»       — Дыши… — хрипло говорит он сам себе. Но воздуха не хватает, сердце бьется сильнее, как будто за ним гонится вся стража Дамаска.       — «Ты нарушаешь кредо! » — Пожалуйста… Не надо… — Альтаир не узнает собственного голоса. Со сбитым дыханием он звучит жалко.       - «Альтаир, помоги мне, прошу!»       Кошмар не отпускает его, разрывая голову и пуская волны дрожи по всему телу.       — «Я так верил тебе, Альтаир»       — Отпустите…       — «Посмотри на меня! Почему я мертв, а ты еще жив?! Почему, Альтаир?!»       Не выдерживая ассасин сползает с кровати и ухватившись за стену на дрожащих и подгибающихся ногах идет к окну. Он знает, что ему сейчас нужно. Знает, что ему поможет.       — «Это все из-за тебя, шайтан тебя дери! Это все из-за тебя!»       — Отпустите…       Едва голова высовывается из окна и ночной ветер обдувает лицо Альтаир облегченно выдыхает. Постепенно, с каждым глубоким вдохом дрожь утихает, голоса смолкают и он наконец твердо встаёт на ноги.       Голова теперь не разрывается, только гудит, словно рядом с ним кто-то ударил в огромный колокол. Игнорируя все еще бешено колотящиеся сердце ассасин вылезает из окна, и подтянувшись, взбирается на крышу, замирая на деревянном выступе. Его немного шатает, что заставляет вцепится пальцами в твердое дерево, пережидая момент дурноты.       Звезды ярко мерцают на темном небе, а значит до рассвета у него есть время все обдумать и прийти в себя. Ассасин разжимает пальцы на балке и наконец расслабляется, чувствуя, что сердце наконец успокоило свой темп.       В своей жизни Альтаир совершал много того, о чем после жалел. Аль-Муалим был прав насчет него с самого начала. Будь он более послушным, более правильным… Сколько смертей и поломанных судеб можно было избежать?       Гордый нрав, природное упрямство, эгоизм и желание выставить себя лучше других… В конечном счете это лишь привело к несчастьям и загнало Альтаира в тёмный угол собственного сознания, где совесть каждый раз нашëптывала ему имена. Имена тех, чьих смертей можно было избежать. Тех, кого он мог спасти…       — Кадар…       Альтаир жмурится. У парня вся жизнь была впереди и что теперь? Теперь молодой ассасин, младший брат его лучшего друга, тот, кто всегда видел в Альтаире пример для подражания мертв и каждую ночь навещает того, по чьей вине его жизнь так рано оборвалась.       — Фарид…       — Саид…       — Абид…       — Вакиф…       — Агзам…       Ассасины, братья, его ровесники. Те, с кем он рос и учился. Все погибли во время нападения Робера де Сабле на Масиаф.       Альтаир до сих пор помнит последний крик Фарида за секунду до того, как меч тамплиера пронзил его насквозь.       Он никогда не забудет накрытые простынями тела близнецов Абида и Саида.       Иногда по ночам ему снится удаляющийся вопль Вакифа, летящего с обрыва вниз.       Он знает, что Агзам покинул их спустя три дня мучений, пока лекари изо всех сил пытались собрать его вывалившиеся кишки.       Все они погибли по его вине. Из-за его ошибки. Вина за произошедшее не отпускает, как бы Альтаир не пытался убедить себя, что ошибаются все. Как бы ассасин не пытался отпустить их, собратья все равно возвращались. Каждую шайтанову ночь.       Альтаир зябко ведет плечами, когда ветер ерошит не скрытые капюшоном короткие волосы. С призраками было все понятно, но как быть с живыми? Голос шепчет имя, от которого сердце ассасина болезненно колет.       — Малик…        Он стал для него живым напоминанием собственных ошибок. Каждый раз, встречаясь тёмными глазами полными ненависти, внутри Альтаира что-то ломалось.       Потому что он помнил времена, когда эти глаза светились озорством от детских проделок, азартом от погони и радостью от успешно выполненных заданий.       Теперь эти глаза потухли, в них появилась не виданная раньше тьма. Озлобленность. Обида. Боль. Каждый раз, видя, как тяжело другу сидеть в бюро и осознавать свою беспомощность Альтаиру становилось тошно от самого себя.       Слова, брошенные Маликом в спину в тот день, когда он уходил из Масиафа ранили сильнее любого ножа.       — Почему там сдох не ты? Почему мой брат?       Альтаир замер, сердце пропустило удар. Тогда он задал Малику встречный вопрос. — Но… Я ведь тоже твой брат?..       …ответа на который так и не получил.       Признаться честно, Альтаир прекрасно знал его. Малик не назвал бы его братом после всего, что случилось. Для ассасина это было больнее всего. Потерять любовь и уважение названного брата.       Брата ли теперь?       Альтаир устало прикрыл глаза. Вдалеке слышался клëкот орла. Открыв глаза ассасин слегка улыбнулся. Рассвет. Значит сейчас станет легче.       Напрягая тело ассасин оттолкнулся и полетел вниз.       Пусть его проблемы и кошмары никуда не делись. Мёртвых не вернешь, а прощение Малика он еще не заслужил.       Сейчас, в те короткие секунды полета Альтаир был по-настоящему свободен.