Ядовитая лягушка

Дождевые капли мелко барабанили по перепончатым крыльям, стекали по чешуе. Арман удобно устроился в небольшой ложбинке между скал. Каменный отрог заслонял укромное местечко от ветра. Дракон слегка расправил крылья, пропустил под них жену и детей. В этой импровизированной палатке было сухо и почти тепло. Они выбрались на прогулку всей семьёй, когда Юта отошла от очередных родов. С самого утра держалась ясная погода, а потом резко налетела гроза с градом, и вернуться в замок они не успели. Решено было переждать непогоду и только потом лететь домой. Когда они устроились, Арман тоже просунул голову на длинной шее под крыло. Юта сидела на земле, прислонившись спиной к его боку, и уже кормила грудью малыша, их шестого ребёнка. Пятеро его братьев шумно возились под другим Армановым крылом. Юта ласково кивнула супругу, перехватила младенца одной рукой, а другой погладила дракона по твёрдой щеке. Он устало прикрыл глаза. — Поспи немного, — ласково сказала Юта. Арман не заставил себя долго упрашивать. В последние годы они использовали любую возможность для того, чтобы хоть немного восполнить недостаток сна. Он только легонько толкнул хвостом сыновей под другим крылом, давая им понять, что надо вести себя тише, и смежил веки. Юта спокойно кормила младенца, прислушиваясь к звуку дождя и голосам детей. Близнецы — двухгодовалые малыши, похожие друг на друга как две капли воды — липли к трем старшим братьям, как репей к одежде. Ещё бы! Ведь эти трое существовали в некоем горнем мире, в котором были самодельные кораблики, рогатки, страшные истории перед сном. Им даже — фантастическая привилегия! — было разрешено играть за стенами замка до наступления темноты. Никак не позже, за это отец их порол без разговоров. Но ведь целый день, полный открытий, игр и затей, был полностью в распоряжении старших. Юте тоже иногда очень хотелось заглянуть в этот чудесный мир, недосягаемый для взрослых. Она не жалея сил содействовала его процветанию: зашивала дырки на разорванных штанах, лечила ссадины и ушибы, а при случае делала всё, чтобы уберечь от отцовского гнева. Арман был скор на расправу, а потому заступничество матери едва ли часто выручало сорванцов, которые сполна унаследовали её тягу к неприятностям. Но всё же в её лице они часто находили сообщника. Итак, ведомая скорее желанием присоединиться к очередной веселой затее, чем беспокойством, Юта пристроила убаюканного младенца на земле рядом с Армановой головой, закутала его в свою накидку и перебралась под другое крыло. Старшие хотели было выпроводить близнецов к матери и младшему, но те с самым серьёзным видом сели у отца под боком и не поддались на уговоры. Братья слегка подрались, потом повозились палками в луже, потом снова подрались и снова полезли в лужу. В редкой траве прыгали мелкие лягушки. Поймав несколько, братья от нечего делать решили съесть их на спор. Юта подоспела как раз к оглашению приговора. — Слабак, — безапелляционно раздалось в адрес Ирр-Бора, третьего по старшинству. Вид у юного дракона был совсем разнесчастный. Он держал на ладони полупридушенную лягушку и смотрел на неё с выражением запредельной гадливости. К отвращению примешивалось горькое осознание собственной никчёмности. Бедолага ещё раз попробовал взять её в рот, но снова выплюнул. Братья взирали на него надменными глазами людей, к которым обидное прозвище «слабак» применить никак нельзя. Во всяком случае, не сейчас. Они-то своих лягушек уже съели. Мать ахнула и, не раздумывая, использовала старый проверенный приём: — Она ядовитая! Все трое как один вздрогнули, подскочили и закружили на месте. Ирр-Бор отбросил лягушку прочь и судорожно принялся вытирать руки об одежду. Лица его преуспевших в поедании лягушек братьев выражали панику. Юта и сама на минуту поверила в то, что съеденная лягушка может им повредить. А вообще, как знать? — Так, вы оба, быстро два пальца в рот, — скомандовала она старшим сыновьям. Те уже и сами догадались до этого простого действия. Юта только всплеснула руками, увидев, что не ошиблась в подозрениях. Горгулья, ну есть-то их зачем?! Хорошо ещё, что малышей не угостили! — Очень ядовитая? — спросил второй сын, Дор-Акр, отплёвываясь. Юта сделала рукой неопределённый жест, показывая, что уверена в ядовитости лягушек, но не может судить о её убойной силе. — А почему аисты не травятся? Вопрос Гир-Арра, старшего сына, поставил было мать в тупик. Но она быстро нашлась. — Вот у аиста и спроси. Арман завозился, разбуженный голосами. Паника уже улеглась, и Юта перебралась обратно к малышу. Дракон вопросительно приоткрыл один глаз. — Они там лягушек на спор глотают, — пояснила женщина, снова садясь спиной к его боку. Огромный глаз закатился, а из ноздрей вырвался вздох. Да уж. Лягушек. Юта откинула голову назад, вытянула ноги. Ей запоздало подумалось, что дурацкая затея, вероятно, будет забыта старшими через день, а ведь могла бы стать для них уроком. Они ещё очень малы, не знают, как устроен мир. Арман ещё не открыл им, зачем нужна трёхгранная игла в ритуальной комнате. Ведь про принцессу не скажешь: «Не ешь её, она ядовитая!». Как донести, как убедить не совершать бесчеловечный поступок, когда на каждой стене ясным и понятным языком написано ровно обратное? Ведь они всё-таки ящеры, и человек для них, вероятно, такая же лягушка. Не будет ли так же когда-нибудь — на спор? Юта выругала себя за глупую растерянность. У них впереди ещё много лет. Она найдет слова, найдёт подход. Ведь они её дети, конечно, они смогут однажды поговорить и обсудить всё честно и открыто. Или, может, надо было что-то сказать сейчас? Под другим крылом затихли. Спокойствие так и не вернулось к Юте, и она снова осторожно выбралась посмотреть, что делают дети. Вопреки ожиданиям, они не затеяли новой авантюры. Всех пятерых разморило, и они мирно уснули под отцовским крылом. Близнецы лежали между старшими, счастливые, что хотя бы во сне могут присоединиться к ним, как равные. Ирония всего детства двоих близнецов была в том, что в мир старших братьев они так и не смогли попасть. В то время когда они только-только научились ходить и летать, старшие освоили рогатку. Стоило дорасти до рогатки — старшие пошли учиться. Освоив чтение и письмо, близнецы опять остались позади — старшие были почти в мире взрослых, и их обучением занимался уже отец. Когда близнецы только узнали о Ритуале, старший — Гир-Арр — похитил свою первую принцессу