HELHEIM

Прошло два года. Нет, не прошли, а пролетели. Вильяму было грустно, что время так бежит, что его ребенок так быстро растет. Да, два года назад Вильям ушел в отставку, точнее, в декрет, но об этом знал лишь узкий круг людей, а точнее, лишь его начальник, для остальных он ушел по собственному желанию и пропал почти со всех радаров. Друзей у омеги не было, а с Беном они больше никогда не виделись. Беременность проходила тяжело. Сначала токсикоз, который длился почти три месяца, Вильям потерял около 15 килограмм веса, а к концу набрал лишь 10. Отеки, головные боли, боль в спине и ногах — и это лишь малая часть того, с чем ему пришлось столкнуться. Но не было ни одной секунды, когда бы Грант сожалел о том, что оставил малыша. И на 38-й неделе его сын родился. Раньше на две недели, но ребенок был крупным, отчего врачи экстренно провели операцию, дабы спасти и ребенка, и самого мужчину. Теперь на коже мужчины красовался шрам от кесарева. Альфа. Его сын был альфой. Малыш весил почти 5 килограмм, отчего Вильям сам в шутку думал, мол, вот мои потерянные 5 килограмм. Малыш рос слишком быстро. Нет, у Вильяма не было состояния, что он плакал или же не хотел подходить к кроватке ребенка. Он всей душой и сердцем любил малыша. Даниэль Леонард Грант. Вильям решил, что частичку от своего отца сын должен получить. Хотя бы имя. Если говорить честно, то Вильям даже не надеялся, что спустя два года Лео вернётся. Он забыл об этой дате, потому что ребенок отнимал добрую половину его времени. Утро в их небольшой семье началось как обычно. Дани, так Вил назвал сына, выбрался из своей кроватки и пошел в спальню своего папы. Малыш забрался на родительскую кровать и лег рядом с омегой, смотря на него своими огромными голубыми глазами. Вильям просыпается почти сразу, почувствовав, как сын забирается на кровать, все же инстинкты никто не отменял. Омега открывает глаза и накрывает сына одеялом, дабы тот не замёрз. Чем старше Даниэль становился, тем больше был похож на Леонарда. Маленькая копия. Грант осторожно касается детских ножек. — Опять снял носочки? Сынок, у тебя ножки холодные. Дани почти два года, но малыш был молчаливым. Нет, говорить он умел. Он всегда отвечал Вилу, но кратко, а с чужими людьми всегда молчал, хмурился и хотел как можно скорее уйти или спрятаться за папой. — Проголодался, да? Пойдем тогда умываться, переодеваться, и будем готовить кушать, ты ведь будешь мне помогать, да? Ребенок заулыбался и закивал. Вильям улыбается и несколько раз целует ребенка в макушку, а после поднимается с кровати с сыном на руках. Такое утро у них было каждый день. Обычно после завтрака они шли гулять, но сегодня погода была не лучшей. На улице шел дождь, а это означало одно. Вильям достанет печенье и мороженое, они принесут кучу подушек из спальни и усядутся в гостиной, и будут смотреть множество мультиков, играть и рисовать. Последнее малыш уж очень любил, отчего у Гранта скопилась приличная коллекция рисунков сына, некоторые висели на стенах квартиры в дорогих рамках, словно бесценные картины. Для омеги они таковыми и являлись. Даниэль был очень ласковым и тактильным ребенком, он всегда держал Вила в поле зрения, всегда сидел рядом с папой, просил много поцелуев и объятий. Этим он явно пошел в Вильяма. Леонард в Бразилии не то чтобы сильно исправился, но решил создать хотя бы видимость легальной работы. Помимо постепенной постройки новой империи криминала, Лео обустроил небольшую кафешку. Просто всякие сосиски, колбасы и выпечка к пиву. Это не особо взрослое заведение, дети ведь тоже любят колбаски, но всё же чаще заходили альфы, желающие отдохнуть с кружкой алкоголя. Леонард там лишь иногда готовил, по настроению. Сейчас его новое имя в криминале не так известно, но это еще только начало. Его отец тоже не за один год построил мафию Хельхейма. Жил он в небольшой квартире, не особо роскошно, первое время даже были проблемы с уборкой, ведь Лео никогда ею не занимался, но со временем более-менее обучился, хоть и не идеально. Про Вильяма он помнил. Что-то тянуло к нему, но Вил поставил срок, в который явно не хочет его видеть, так что нужно было подождать. Два года для него прошли медленно, постоянно возникали какие-то проблемы, строить империю оказалось сложнее, чем ее поддерживать, но всё равно успехи были. Было лето, в Бразилии в это время ужасная жара, так что слетать в родной город было самое время. Возможно, он прилетел не день в день, даже не в тот же месяц, но прилетел. Адрес Вил не сменил, так что альфа быстро его нашел. За эти годы Хельхейм несколько сменил имидж, отрастил щетину, которую поддерживал в наиболее удачной длине. Теперь он вполне себе выглядел на свои 37, а не 27. Мужчина держал в руке букет цветов, стоя перед дверью, и позвонил в дверной звонок, ожидая, когда ему откроют. А вдруг Вил за это время уже заключил брак и теперь ему не откроет? Звонок в дверь отвлекает омегу и его сына от просмотра очередного мультика. Дани уже год и четыре месяца, ходил малыш вполне уверенно, но вот к двери один подходить боялся. Но Вильям находил в этом плюс, ведь тогда ребенок никому не откроет дверь, да и он всегда дома, а с возрастом это пропадет. — Наверное, доставка продуктов приехала. — Вильям нехотя поднимается с пола и поправляет футболку. — Сынок, ты аккуратно рисуй, хорошо? Вот и умница, я быстро. Волосы мужчины стали длиннее, он обычно убирал их в гульку, дабы ребенок не дёргал их, а когда Дани немного подрос, то перешёл на хвост. Вот и сейчас они были убраны в высокий хвост. Сам мужчина был одет в футболку и недлинные шорты. Не посмотрев в глазок, Грант с улыбкой открывает дверь. Его словно парализовало, а улыбка сползла с лица. Лео… Спустя столько лет этот альфа вновь стоит на пороге. Обещание. Точно. Неужели уже прошло два года? — Лео?.. Не ожидал тебя увидеть… Слушай, сейчас не самое удачное время, я немного занят. Ну, знаешь… Дела всякие… — Внутри было одно. Страх, что Хельхейм узнает о ребенке. — В доме есть кофейня, подожди меня там, пожалуйста. Я быстро закончу с делами и выйду. Извини за неудобства, просто сейчас ты и правда пришел не особо вовремя. Стоило Вильяму закончить свой торопливый монолог, как за спиной послышался топот детских босых ног, и перед альфой появился ребенок. Увидев незнакомца, малыш тут же нахмурился и спрятался за ногой папы. Вильям положил ладонь на голову ребенка, поглаживая малыша по светлым волосам, а после шумно выдохнул. — Дела? Мы больше двух лет не виделись, а ты меня еще заставляешь ждать? Конечно же, я приехал, обещал ведь… — начал было Хельхейм, улыбаясь, и вдруг увидел внизу какого-то ребенка. — Ладно, заходи. Мужчина поднимает сына на руки и идёт вглубь квартиры, а именно на кухню. Ладони ребенка были испачканы краской, поэтому Гран сажает сына на стол и начинает вытирать его ладошки влажными салфетками. Внутри всё металось. Он не думал, что Лео приедет, не ждал этой встречи. Нет, он его вспоминал, скучал отчасти, но и подумать не мог, что Леонард вернётся в страну, в этот город. — Чай или кофе будешь? Ребенок все так же хмуро смотрел на незнакомого мужчину, и сейчас он был копией Лео, когда тому что-то не нравилось. Одно лицо. Светлые волосы, голубые глаза, выглядит как ангел. А вот теперь Леонард завис. Он смотрел на ребенка, пока Вильям не поднял его на руки. Пытаясь определить по внешнему виду, Лео высчитывал сроки, чтобы понять, действительно ли он от него. Леонард проходит за Вилом, закрывая за собой дверь, и глаз с малыша не сводит. Оба смотрят друг на друга молча и хмуро, будто кто-то нажал Ctrl+V и Ctrl+C. — А это… кто? — спросил альфа, все-таки оторвав взгляд от ребенка, и проигнорировал вопрос. Сейчас есть нечто более важное, нежели чай или кофе. Цветы и высокий подарочный пакетик, в котором было любимое вино Гранта, остались стоять на столе. — У меня как будто детская фотография ожила. Жаль, они в Бразилии, я их и не думал брать с собой… — растерянно говорил Леонард, вскинув брови, а после достал из пакета вино, открывая бутылку и направляясь искать бокал. — Тебе, я так понимаю, нельзя. Лео налил себе бокал, выпив почти залпом, и вновь нахмурился, вскинув непонимающе голову. — У меня к тебе три вопроса. Почему ты мне не сказал? Как такое получилось, если ты уверял меня в своем бесплодии? И почему ты тогда живешь не в моем доме? Тебе ведь должно было перейти в наследство мое имущество, что здесь осталось! — недоумевал Хельхейм, размахивая свободной от бокала рукой, но все же оставил его на поверхности стола и подошел к Вильяму, присаживаясь перед ним на корточки. — Как ты его назвал? — Как я его назвал? В школе у меня с математикой было плохо, но вроде бы это четвертый вопрос. — Вильям, я слишком нервничаю, чтобы считать, сколько я задал вопросов, — выдохнул Леонард и пересел на стул рядом, принимаясь внимательно слушать. Омега выдыхает. Что же, всё усложняется. Он не думал, что Лео и правда приедет. Не думал и не ждал, просто так ему было проще. Никто не знал, чей это ребенок, а если и видели, то Лео-то они не знали, да и не сравнивал никто. Малыш не спускает глаз с альфы, а после переводит взгляд на папу. Вильям улыбается сыну и целует его в макушку, опуская на пол. — Даниэль Леонард Грант. Решил, что хоть что-то от отца ему должно было достаться. Сынок, иди пока посмотри мультики, хорошо? Папе нужно поговорить с дядей. Вильям отдает ребенку пачку с печеньем, и малыш уходит, оставляя двоих взрослых наедине. Мужчина провожает ребенка взглядом, а после вновь выдыхает и берет второй бокал, наливая себе немного. — Не рассказал, потому что было не до этого, да и узнал я о беременности утром того дня, когда тебе пришлось уехать. Я ведь сам порвал с тобой, не забыл? Так что это выглядело бы как минимум очень странно. Я и правда бесплоден. Был. Я сдавал кучу анализов, ходил к разным врачам, но те лишь разводили руками и советовали новые таблетки. Где-то через два года я просто забил на это, а ещё через год появился ты. Думаешь, я бы не пользовался защитой, если бы не был бесплодным? А твой дом… Томас претендовал на твое наследство. Он ведь тоже был в положении, только вот ребенок оказался от Бенджамина. Твои деньги мне просто не были нужны. Когда Дани подрастёт, рассказал бы ему о наследстве, но не раньше. Как видишь, я отлично справляюсь сам. Вильям делает несколько глотков алкоголя, стараясь не смотреть на мужчину. Ему было стыдно за то, что он ничего не рассказал, но уже ничего не изменишь. — Дани уже год и 4 месяца. Он твой, но, думаю, это и так видно. От меня он взял лишь любовь к поцелуям, но, я думаю, он перерастет это, всё же сейчас он ещё слишком мал… Я не хочу, чтобы Даниэль имел хоть какое-то отношение к твоему прошлому и грязному бизнесу. Хельхейм держал ладонь Вила в своих руках у лица и чмокнул в костяшки, когда тот сказал про грязное прошлое. — С Томасом ты меня, конечно, порадовал. — слегка посмеялся Леонард, уткнувшись лбом в ладонь омеги. — Если тебе интересно, первые месяцы, когда мне было скучно и нечем себя занять, я слонялся по всяким курсам, одни из которых были курсы кулинарии немецкой кухни, и теперь у меня небольшой ресторанчик. Не скажу, что особо прибыльный по сравнению с моим былым доходом, но тоже вполне себе неплохо. Так что грязный бизнес остался в прошлом. Хоть мне так и непривычно, и не особо интересно, но я попробовал и… Все равно не считаю это действительно интересным, но это единственное легальное, что мне более-менее по душе. Вновь посмеялся Леонард, поглаживая ладонь Гранта. — У ребенка ведь должны быть оба родителя. Тем более, он же альфа, нужны советы. Например, можно подсказать, как ударить, чтобы смерть выглядела как сердечный приступ. Я несерьезно, а у Даниэля и тебя есть какие-то планы на ближайшее время? Раньше ты обещал вернуться, если я исправлюсь. Я приехал сюда всего на неделю и хочу провести время с тобой и с Даниэлем. Сближусь с ним, чтобы позже создать нормальную традиционную семью. — Как обычно, твои слова слишком хороши, чтобы верить. Вильям слегка улыбается и поглаживает мужчину по щеке. Он впервые за два года осознал, что безумно скучал, но ему повезло, что его сын был похож на Лео, поэтому в каком-то плане ему было куда легче. — Я не откажу тебе, просто… Не самое удачное время. Дани ещё маленький, новая страна… Я ведь даже языка не знаю, да и нет никого у меня там. Не знаю, мне нужно подумать. Я не думал, что придется куда-то ехать. Но у нас есть неделя, так что не будем спешить, для начала тебе нужно поладить с ребенком. Задумаешь подкупить его игрушками — план провалится. Сладости на него тоже не работают, так что тяжело тебе придется. Да и кто бы говорил о семье. Насколько я помню, ты хотел ребенка от Тома, потому что в этом союзе ребенок был бы достаточно умным и его лидерские качества раскрыли бы себя полностью. Если ты хочешь создать семью, то ты ведь понимаешь, что с другими омегами ты теперь спать не будешь? Понимаешь, что если я учую хотя бы запах чего-то нелегального, то меня и сына ты больше не увидишь? Может быть, если бы я не знал, что ещё тогда, два года назад, я был в положении, то поехал бы с тобой, не раздумывая, но не сейчас. — Папа… — в комнате вновь появляется малыш. — Пить… Вильям тут же убирает руку от альфы, и даже его улыбка становится мягче. Омега ставит бокал подальше от края стола и садится на корточки, поправляя одежду ребенка, который все так же хмуро смотрел на альфу. — Может быть, лучше покушаем? Ну же, не хмурься, все-таки это гость. Давай съездим в кафе, где продают те вкусные булочки, помнишь? Ты поиграешь с другими детками, а папа пока поговорит с дядей. Беги, сейчас я приду и одену тебя, пока выбери, что ты хочешь надеть. Ребенок улыбается и кивает, убегая. Вильям качает головой. Опять носки снял. — Поговорим в кафе, хорошо? Дани не будет нас отвлекать… Я скажу честно, я не думал, что ты вернёшься. Мое тело не такое, как раньше, сейчас для меня на первом месте сын, многое изменилось. Думаю, тебе стоит пойти со мной, дабы одеть сына, всё же так он быстрее к тебе привыкнет. — Для Дани переезд даже проще скажется, намного сложнее будет, когда он подрастет. Ты думаешь, я не смогу поладить с ребенком? Да я!.. — Лео сначала встал со стула, а потом смиренно сел обратно. — Понял. Ребенок от Томаса мне был нужен, когда у меня был Хельхейм, а сейчас-то у меня другая жизнь. Конечно понимаю, я за эти два года ни с кем в отношениях не был, работа много сил и времени забирала. Ничего подобного ты не учуешь, обещаю. Однако их отвлек малыш, и Лео развернулся, улыбнувшись ему, но тут же удивился, когда Грант назвал его гостем. — Какой я тебе гость и дядя? Я отец твоего ребенка. Мне самому объяснить, что я его отец? — возмутился Леонард, смотря на Вильяма, и поднялся, направляясь за омегой к сыну. — И почему ты сказал про тело? Разве это имеет значение? — Не спеши, пожалуйста. Если я пойму, что ты не изменился, то будет меньше проблем, ведь если я сейчас скажу Дани о том, что ты его отец… Не хочу потом лишних проблем, так что побудь пока дядей, хорошо? А про тело… Раньше ты был падок на красивых мужчин. Вильям пожимает плечами и заходит в детскую, где было множество игрушек, которые лежали на своих местах, в центре комнаты стоял Даниэль, а рядом лежал ворох одежды. Вильям улыбнулся и сложил руки на груди. — Ну иди, Лео, попробуй с ним поладить. Как раз посмотрю, как вы будете общаться. Ах да, начнешь одевать на него свитер — он начнет плакать. Не любит он их. Ребенок увидел старших и слабо улыбнулся. Он держал в руках черную кофту, а после протянул ее в сторону папы, мол, одень меня в это. — А кто сказал, что я перестал таковым быть? Я до сих пор падок на тебя. ~ — Лео улыбнулся, приобняв за талию Вильяма, пока они шли по коридору, но убрал, стоило им только войти в детскую. — Ого, у него так чисто, у меня вечно бардак был… Зачем ты тогда ему купил свитер, если он их не любит? — Дани, это Лео. — Омега продолжает наблюдать за сыном. — Он сегодня погуляет с нами. Он хочет подружиться с тобой. Ребенок тут же отпускает вещь, отчего она падает. Ребенок идет в сторону кровати и залезает на нее. Несколько раз он чуть не упал, но Вильям стоял и даже не шелохнулся. Наконец Дани уселся и начал снимать с себя одежду, дабы его одели в другую. Леонард старался выглядеть доброжелательным. Вообще, это его первый опыт общения с детьми. Наверное, начни он с самого начала, то сейчас был бы спец по отцовству. — Почему у ребенка вообще черная одежда? Нельзя было что-то цветное, стильное купить? — удивился Лео, поднимая кофточку, и подошел к сыну, присаживаясь перед ним на корточки и иногда поддерживая под попу, чтобы тот не упал, пока взбирался. А как себя вести-то с ним?.. Хельхейм попытался одеть ребенка, но оказалось, что он надел кофточку задом наперед, так что ее пришлось переодевать, а Лео чуть не выругался, но вовремя сдержался. — Итак, Даниэль, рад знакомству, давай пожмем руки, как альфы, и станем друзьями. — улыбнулся Леонард, протягивая руку, и, взяв руку малыша, пожал ее. — Ого, сильное рукопожатие, как у настоящего мужика. Ну, боец, пойдем, покажешь мне, во что ты в кафешке играешь, какие там есть игрушки? Хельхейм старался говорить воодушевленно, надеясь впечатлить Даниэля, ведь аниматоры так и поступают, чтобы развеселить детей, верно? Помогая сыну спуститься после того, как его с трудом одел, Лео пошел чуть позади Вильяма из комнаты и прикрыл ладонью рот. — У него черная одежда, потому что он сам ее выбрал для себя. В этом плане у него полная свобода. Ты слишком опекаешь его. Он на кровать умеет залезать, даже если бы упал, то просто нужно было быть рядом. Он сам встанет и попытается залезть вновь. Он уже большой мальчик. Вильям улыбнулся. Что же, начало положено, тем более что он не ожидал, что Лео будет таким отцом. Это грело душу мужчины. — Боже, он просто ангел, у него ладошка, как моя фаланга, я хочу его затискать до смерти, — вдруг расчувствовался Хельхейм, стараясь говорить тихо. Удивительно, но любовью к этому ребенку Леонард проникся очень быстро. Осознание, что это его кровь, так и тянуло к нему. Хотелось обнять, поиграть, прижать, потискать, пощекотать, что Лео еле сдерживал себя и эту глупую умилительную улыбку. — Ну… Ангелом иногда его сложно назвать. У него сейчас лезут зубы, он половину ночи не спит, плачет… Дети не так легко, как тебе кажется, тем более после беременности. Об этом как-нибудь в другой раз, а сейчас помоги ему обуться. И смотри, чтобы он не снимал носки, пока идёт в коридор, мне тоже стоит переодеться, не пойду же я в домашних шортах. — Не сильно. Он еще маленький, упадет, сломает себе что-нибудь. Давай, постараюсь справиться самостоятельно. Омега проводит ладонью по плечу мужчины, а после уходит в свою спальню и закрывает дверь, быстро переодеваясь. Объемный свитер грубой вязки в бежевом цвете, светлые джинсы и белые носки. Мужчина распускает волосы и расчесывает их, а после спешит к порогу. Пока Вильям был в комнате, малыш и правда успел снять носки, так как убежал в коридор, и присмотра за ним не было. Однако надеть их обратно он не давал. Если Лео пытался взять его на руки, то ребенок кряхтел и словно утекал из рук, выгибался. Когда альфа просто посадил его, то малыш мотал ногой, улыбаясь, показывая свои шесть зубиков, два сверху и четыре внизу. К моменту, когда Вильям вышел, на ребёнке был один носочек, и то, когда Лео отвлёкся на приход омеги, малыш снял и его. — Вижу, вы тут не скучаете. Кивнул Леонард и вновь сел на корточки перед сыном, пытаясь его обуть. Да почему он так носки не любит? — Даниэль, давай, как взрослый мужчина, вытерпим это испытание и наденем носочки, — попытался уговорить его Лео, но результата это особо не дало. Еще и Вил отвлек, так что единственный надетый носочек оказался на полу. — Это он в тебя такой упрямый. Давай я его держу, ты надеваешь носочки и ботинки. Хельхейм взял малыша на руки, поворачиваясь к Вильяму, и смотрел на светлую макушку сына, все-таки чмокнув его. Вильям смеётся и забирает ребенка с рук альфы, а после усаживает обратно. — Он просто знает, что ты боишься и не можешь ему пригрозить, а я могу, да, сынок? Давай носочки оденем и поедем. Малыш тут же скуксился, но ногу протянул. Вильям же отдает носки альфе, и теперь малыш наконец-то позволяет их надеть. Омега также подаёт Лео ботинки, наблюдает за ним. Ему было страшно доверять Лео, ведь сейчас он не один, да и впускать так просто в свою жизнь и жизнь Дани… Леонард улыбается, смотря на ребенка, и присаживается, надевая ботиночки. — Ну что? Теперь можно и пойти поиграть, и вкусно покушать? А потом сходим посмотреть мультик на большом-большом экране! — Мультики! — малыш поднимает руки, намекая, чтобы его взяли на ручки, но, заметив, как Вильям качает головой, ребенок выдохнул. — На ручки… — Ты уже большой, Дани, так что ножками иди, а я тебя за ручку возьму, договорились? — Дядя на ручки! — Даниэль… — Нельзя? — Нет, нельзя. Ты же уже большой мальчик. Вилли смотрит на ребенка, который, в свою очередь, смотрит своими огромными глазами на альфу, буквально умоляя взять его на руки. Когда же сын к нему потянулся, Лео так обрадовался, собираясь взять его на руки, но их остановил Вил. Так что оба альфы вновь сидели, нахмурившись от того, насколько мир несправедлив. — Я сейчас понял, каким избалованным он был бы, будь он со мной с самого начала. — усмехнулся Лео и все-таки поднял Даниэля на руки. — А у нас игра! Самолетик! Держа ребенка в одной руке, Хельхейм открывает дверь, издавая звуки открывающегося космического шлюза, и, взяв Дани под грудь и живот, смотрит на малыша. — Пилот корабля поднимает крылья самолета, готовится к вылету, 3, 2, 1, вжуууум! — Леонард, заставив ребенка поднять руки, будто он самолет, выходит из квартиры и на лестничной площадке ходит из стороны в сторону, то снижая высоту полета, то, наоборот, повышая. — Пилот корабля Даниэль, назначьте маршрут движения к цели «машина папы», вжуууух! Спустившись на улицу к машине, Хельхейм все-таки отпустил сына на землю. — Приземление к цели выполнено успешно! — приставив ладонь к голове, произнес Лео и вновь протянул руку для рукопожатия. — Благодарю за сотрудничество, пилот Даниэль. Малыш хохотал. Ему нравилась такая игра, а Вильям лишь шел позади, не смея мешать. Дани словно чувствовал, что Лео для него родной человек, и так быстро принял его, хотя обычно он не просился к незнакомым людям на руки. Ребенок хватает мужчину за ладонь, продолжая смеяться, однако не удержался на ногах и плюхнулся на попу, но это его никак не остановило, он продолжал улыбаться, дожидаясь, пока его поднимут. Благо машина стояла под навесом и асфальт был сухим, иначе им бы пришлось вернуться домой. — Он сядет тебе на шею, Хельхейм. Вильям поднимает ребенка на руки и открывает дверь машины, сажая малыша в кресло на переднем сиденье, поворачиваясь в сторону альфы. — Сегодня покатаешься на заднем… Хотя можно убрать кресло, и ты сядешь с Дани на руках вперёд, а я за руль. Малыш начал перебирать волосы Вила. Удивительно, но мальчику ничего не досталось от папы. Вообще ничего. Иногда Вильям даже усмехался, мол, он принтер какой-то, копирка, не иначе, однако сына из-за этого он любил не меньше. Вильям погладил ребенка по голове и поцеловал в щеку, поправляя одежду сына. Дождь, кажется, затих немного, но, судя по тучам, ненадолго. — Ехать нам недолго, так что думаю, что всё будет в порядке. Дани, посидишь с дядей? Малыш закивал. Новый знакомый ему очень даже нравился. Лео и в машине нашел игру для Даниэля, кто чей большой палец задавит. Ясное дело, Хельхейм часто поддавался, и малыш выигрывал его, а отец лишь карикатурно расстраивался. Приехав к кафе, Лео отстегнул от кресла малыша и вышел с ним из машины, поставив на асфальт. — Ну, ведите, куда мы пойдем? _________ Бен заходит в квартиру. Сегодня он закончил рано, так как было лишь совещание. В квартире было тихо, наверное, ребенок на дневном сне, а Томас… Кто его знает. Мужчина разувается и вешает пальто на плечики. На улице была просто ужасная погода, он промок и замерз, несмотря на то, что большую часть пути ехал на машине. Маккерсон нагибается и собирает с пола несколько мягких игрушек, которые ребенок оставил в пороге, видимо, играл. В каком-то роде мужчине повезло. ДНК показал, что малыш его, чему мужчина был рад, а вот Томас не сильно. Ему были важны деньги. Деньги, деньги, деньги… Как его это бесило. Бен проходит на кухню и ставит чайник. За эти два года он и Томас не стали ближе друг к другу. В последний месяц они говорили лишь о нуждах ребенка, не более. Бен переехал в гостиную и спал там, да и ночью к ребенку, если тот просыпался, чаще вставал он, дабы Томас отдыхал побольше. Наверное, и сейчас омега спит, ведь малыш отнимает много времени и сил. Томас в тот день выбрал остаться с Бенжамином, подозревая, что если родится ребенок от Леонарда, то он всегда сможет сбежать. Но родился от Бена. После родов Том даже не хотел ребенка на руки брать, отказывался смотреть на него, нервничал и чуть ли не истерил, когда ребенок начинал плакать. Узнав, что ребенок от Маккерсона, омега проплакал всю ночь, а на утро ходил опустошенным. «Ошибка, ошибка, ошибка». И это опустошенное состояние длилось несколько месяцев. Потом Том заставил себя все-таки взять ребенка на руки, прижать его к себе. Его наконец настигла мысль, что ребенок не виноват в его безответственности и глупости. Дитя должно расти в полной любящей семье. Как бы отвратно Дейту ни было там находиться. Он ходил в постоянном раздражении, либо опустошении, но в конце концов в последнее время все наладилось, Том стал спокойнее и даже иногда улыбался. Его терзала его бесчувственность к ребенку, но разум двигал им и говорил заботиться о Нейте. Дейт задумчиво стоял у кроватки малыша, придерживая голову рукой, даже не заметил, как пришел Маккерсон. Лишь когда засвистел чайник, он очнулся. — Ты вернулся. — произнес Том, что вообще-то должно было звучать, как вопрос, и прошел на кухню, усаживаясь на стул. — Нейту нужно купить мозаику. Бен лишь боковым зрением смотрит на омегу, параллельно наливая для себя кофе. В последнее время Том стал более спокойным, что ли, только вот Бен окончательно потерял надежду на то, что у них все будет хорошо. Не было бы Нейта — они бы не жили вместе. — Я не голоден, ел на работе. — альфа добавляет сливки в свой бокал и разворачивается к омеге, опираясь ягодицами о кухонный гарнитур. — Мозаику? Да, хорошо, купим, что нужно. Можем съездить, когда он проснется, или же я дам тебе карту, и ты купишь всё нужное, пока я с сыном посижу. Я привез для тебя домашку из колледжа. Как сделаешь — оставь на пороге, заберу, когда на работу поеду утром. Нейт спит? Маккерсон почти не смотрел на омегу. Он смотрел в свой бокал, чувствуя себя невероятно уставшим, но на усталость альфа никогда не жаловался, также он всегда давал Томасу столько денег, сколько нужно было, никогда не отказывал в очередной вещи для сына или же для самого омеги. — Ага, спасибо за домашку. — кивнул Том, притянув колени к груди. — Я вообще поговорить хотел, пока Нейт спит… Я уже некоторое время думаю о том, что… Мне не нравится, в каком положении я нахожусь, мне не нравится, что вокруг происходит, мне не нравится, что я не чувствую омежьего инстинкта к ребенку, что я не чувствую ничего к тебе. И… Что ты думаешь насчет того, чтобы я снова надел маску счастливого любящего человека, зарыл себя настоящего, свои чувства глубоко и далеко и просто ждал, когда эта маска прирастет ко мне? Я имею в виду… Как ты отнесешься к тому, что я снова буду неискренним, но зато наша семья будет выглядеть счастливой? Ты почувствуешь себя любимым, ребенок будет расти в атмосфере любви. Мне очень жаль, что я с этим не справился, но, может быть, это сработает, и так будет лучше? Если я буду делать вид, что я счастлив, вдруг я самого себя смогу в этом убедить? Томми поднял глаза с виновато заломанными бровями и потирал свою руку, что обнимала колени. — Потому что я так больше не могу. Вы оба страдаете из-за меня одного. Мне иногда кажется, что было бы лучше, если бы я исчез. Бен ставит бокал на стол и выдыхает. Он отводит взгляд к окну, раздумывая, а после наконец-то смотрит на Томаса. Взгляд мужчины был подавленным. Работа, маленький ребенок, омега, который не любит ни его, ни малыша, до этого были ссоры. Маккерсону просто не хотелось идти домой! Но он шел, потому что сыну нужно хоть от кого-то чувствовать любовь. — Зачем мне твоя маска, Томас? Думаешь, ребенок не чувствует, что ты его не любишь? Не нужно. Ты рано забеременел, да и хотел ты ребенка не от меня. У меня нет к тебе никаких претензий или же просьб. Я надеялся, что всё изменится, но прошло два года, и что бы я ни делал, то вижу холод в твоих глазах и безразличие к малышу. Ты заботишься о нем, потому что так надо, вот и всё. Не дави из себя счастливого, поверь, никому лучше от этого не станет. Ни мне, ни Нейту. Я не знаю, что делать, я не знаю, извини. Я благодарен тебе за то, что ты родил мне сына, и если ты когда-нибудь примешь решение уйти, то я ничего тебе не скажу, но сына не отдам, надеюсь, ты это понимаешь. Тебе сделать чай? Бенжамин не дожидается ответа и отворачивается, доставая второй бокал. Да, он думал, что изменит омегу, что Томас сможет его полюбить, но прошло два года, сколько ещё времени ему нужно будет? У Маккерсона не было сил бороться или же стараться для их отношений. Он был рядом, когда Томас не мог взять ребенка на руки, взял отпуск за свой счёт, забирая на себя полностью заботу о новорожденном сыне, поддерживал омегу, покупал всё то, что тот попросит, но… Этого оказалось недостаточно. — Узнал недавно, что у Вильяма есть ребенок. Видимо, он не сделал аборт. Я узнал это полгода назад, но говорить не хотел, боялся, что ты что-то сделаешь. Нейт не заслуживает всего этого. Он не выбирал рождаться. Я чувствую вину перед ним. Что бы Бен ни говорил, Том все равно чувствовал себя виноватым. Он втянул альфу в это. — Не надо. — мотнул головой Томас, опираясь локтем на стол, и нахмурился, резче помотав головой. — Не говори мне о Вильяме. Мне неинтересно. Парень потер переносицу, раздумывая, что делать дальше. Сейчас ему элементарно некуда идти. В общежитие? Попытаться начать новую жизнь? Но ведь груз совести за ребенка будет тащиться за ним всю оставшуюся жизнь. Надо менять то, что уже есть. Том встал со стула, подходя к Маккерсону и обнимая его со спины. — Бенни, хочешь, я тебе массаж сделаю? Расслабишься, успокоишься, а потом втроем поедем за мозаикой, погуляем по торговому центру, перекусим там… Переходи спать со мной. Я тебе обещаю, всё изменится. Я сам от себя такого устал. Альфа лишь напрягся, когда омега подошёл к нему. Мужчина мягко убирает чужие руки и разворачивается к парню лицом, хмурясь. С чего бы вдруг Томас стал таким нежным? Да и свое имя в такой форме он давно не слышал. Томас опять манипулирует? — Я же сказал, мне не нужна твоя маска счастливого омеги. Я знаю, что ты несчастен со мной, знаю, что ты не любишь меня и просто не хочешь здесь находиться. Мужчина поджал губы. Он хотел сказать и то, что не верит, что что-то изменится. Если за два года ничего не поменялось, то о чем вообще можно говорить? Но не стал, может быть, Томас поверит в свои слова, и всё наладится? Хотя доверия что у Бена, что у Томаса не было, их связывал лишь ребенок. — Ты лучше оденься, хорошо? И посмотри, может, Нейт проснулся, он любит молча вылазить из кроватки и шкодить. Когда проснется, то поедем в магазин за тем, что тебе нужно. Бен отдает в руки парня бокал с его любимым чаем, который покупал всегда, а потом берет свой бокал с кофе, делая несколько глотков. Томас, когда его оттолкнули, почувствовал, как сильно бьется сердце от обиды. Он сейчас находится там, где и боялся оказаться, он один. Его отталкивают, он не нужен ни Бену, ни ребенку. Хотя он и не сделал ничего особенного, чтобы за него держались. Желание продолжать следовать своему плану треснуло, но он глубоко вздохнул, стараясь сдержать себя, и оставил чай на столе. — Он уснул только час назад. Том ушел в свою спальню, где открыл шкаф. В нем так много темных вещей… Только сейчас увидел, будто у него траур. Вытянув более-менее светлые среди остального гардероба вещи, Дейт переоделся. Синие джинсы и белая рубашка, в которой он иногда приезжал в универ. Парень подходит к кроватке Нейта, надеясь, что всё происходящее он не запомнит, запомнит только с того момента, когда у них с Беном всё будет хорошо. Нужно поверить в идеальную картинку, идеальную семью… В конце концов, нужно привести себя в порядок. Он даже косметикой уже полтора года как не пользуется, ни уходовой, ни декоративной. Кожа стала бледнее, сквозь нее видно венки и капилляры, волосы стали тоньше, синяки под глазами сильнее. 19-летний Том бы себя и не узнал сейчас. Ребенок лежал в кроватке, теребя в руках мягкую игрушку. Пора действовать и на Нейта. — Малыш, ты уже проснулся! — улыбнулся Томас, поднимая сына на руки. — Давай сейчас умоемся, оденемся и поедем покупать тебе игрушки! Нейт вообще не особо часто шкодил, в целом был довольно спокойным, настолько, что еще даже не лепетал и не разговаривал. Наверное, с этим стоит обратиться к логопеду, ведь он уже должен хотя бы что-то говорить, но все еще молчит. Том посчитал это своим упущением. Чмокнув омегу в висок, Дейт понес его в ванную, а после одел в джинсовый комбинезон и оранжевую футболку. — Вот какой красавец! — погладив его по щечке, улыбнулся Томас. — Ты что, еще не проснулся? Бен замечает обиду в чужих глазах и тут же одергивает себя. По сути, он не виноват, но, с другой стороны… Он просто отвык, что омега умеет быть таким с ним, и Маккерсон не понимал, искренен ли парень или же нет, и это вновь игра. Нейт был тихим. Почти всегда. С самого детства он плакал лишь по нужде, а все остальное время лежал в кровати или же тихо, почти безумно, играл с игрушками. В свои год с небольшим он не произнес ни слова. Он не любил, когда его тискали, старался уйти в пустую комнату, и Бену больно было на это смотреть. Малыш любил сказки. Любил слушать, когда Бен читал ему детскую сказку или же какой-нибудь отчёт по делу. Ребенок был похож на Бена, тут и ДНК не нужно было, лишь глаза были Томаса. Красивые, большие. Ребенок вздрогнул, когда Томас заговорил с ним, но не заплакал, лишь позволил себя одеть, умыть, а стоило Тому его отпустить, как малыш пошел к своим игрушкам, сел на попу и просто теребил пальчиками мягкую игрушку. Бен аккуратно заглядывает в детскую, а после поджимает губы. -Сынок… -альфа осторожнее подходит к ребенку, но не трогает его, лишь садится на корточки. -Нейт, пойдем гулять? С папой покатаемся на машине, а потом пойдем в магазин и купит тебе игрушку. Пойдем? Ребенок поднимает голову, смотря на отца, а после аккуратно встаёт и подходит к омеге. Он берет папу за мизинец и неспеша идёт в сторону входной двери. Бен идёт сзади. В пороге ребенок вновь садится на пол и ждёт, пока его обуют, однако Бен останавливает парня на секунду, накидывая на ег это плечи светлый кардиган, который отлично подходил к его джинсам. Все же мужчина чувствовал вину за то, что оттолкнул парня и хотел как-то извиниться. — На улице прохладно, поэтому лучше иди в этом, хорошо? Давай купим что-нибудь и тебе из вещей, что скажешь? Маккерсон старался. Он даже слегка улыбнулся, но ребенок привлек внимание, издавая мычание, привлекая к себе внимание. — Пусть садится, для того я ее такой крепкой и отращивал! — посмеялся Леонард, подходя к машине. — Ты бы хоть меня по имени называл, а не безымянным дядей. Давай я на заднее сяду, а Дани в кресле рядом, всё-таки просто в руках его держать небезопасно. Том, слегка улыбнувшись, начал его обувать, пока малыш был отвлечен игрушкой. Чмокнув Нейта в лоб, Дейт поднялся с ним на руках, как вдруг почувствовал на плечах какое-то утяжеление. Парень удивился, взглянув на Бена, и немного завис, поправляя кардиган, а после улыбнулся, поворачиваясь к двери и открывая ее. — Верно, ты прав, спасибо. — Омега вышел из квартиры, но, услышав мычание ребенка, заметил, что у него из рук выпала игрушка, поэтому вернул ее ему, погладив по голове. — Как на работе дела? Сегодня ведь должно было быть совещание? Было что-то интересное? Томас прошел с Нейтом к машине, усаживаясь с ним на руках на переднее сидение и ожидая альфу. Он искренне старался зажечь свои потухшие глаза, чтобы они снова светились ярким огнем эмоций, который согревал сердце Бенжамина. — Слушай, а на выходных у тебя не будет никаких дел? Мы могли бы отвезти Нейта моим родителям, а сами бы сходили на свидание, провели время вместе. А то Нейт уже давно у дедушек не был. — Выходные? Я ещё не смотрел расписание. Бен закрывает квартиру и идёт позади. Нейт обнимал игрушку, смотря по сторонам. Он не понимал, куда именно его везут, но не плакал и ничего не говорил. Мужчина смотрит на сына и понимает, что они своими играми просто портят ребенку жизнь. Их сын даже не разговаривает, хотя пора бы уже. — Если хочешь сходить куда-то, то я не против. Подберу для нас место. Отвезем его к твоим родителям? Можем к моим, хотя без разницы. Мои вновь начнут говорить о свадьбе, так что лучше к твоим. Мужчина открывает дверь подъезда для омеги и ребенка, а после идёт к машине. Сиденье ребенка находилось на заднем сиденье. Бен чувствовал лишь усталость. Будь его воля, он бы сидел дома с сыном, но Томасу он не мог отказать. Альфа чувствовал вину в том, что привязал юношу к себе их же ребенком. — Томас, ты уверен в своем решении? Не стоит себя заставлять, я же знаю, что ты не хотел всего этого. Даже Нейта… Нет, он чудный ребенок, и я люблю его всей своей душой, просто… Не знаю. Он ведь даже не говорит, лишь звуки издает, и я чувствую вину за это. Он совсем не такой, как другие дети, и меня это пугает. Я просто хочу, чтобы наш ребенок был счастлив… Так зачем тебе мозаика? Я думал, у Нейта и так много игрушек, тем более он больше любит мягкие игрушки, а не мелкие и твердые. — Возможно, твои родители и правы. Мне ведь осталось только дипломную защитить, и мы сможем на всех законных основаниях пожениться. И у твоих родителей он бывает чаще, чем у моих, они мне часто звонят, желая увидеть внука. Они ведь даже на выписку из роддома не смогли приехать. Том держал на руках Нейта, смотря на его макушку и поглаживая ее. — Бен, ты же знаешь, что все мои решения не импульсивные, а продуманные. Если я так решил, значит, это будет во благо. Я тебе обещаю, то время мы забудем как страшный сон. Мне будет намного комфортнее, когда я поверю себе, и тебе, и Нейту. Нейт просто очень спокойный, я в детстве тоже не отличался излишней эмоциональностью, я ее познавал аналитически, а не эмпатически, так что скоро и он научится. А мозаика ему нужна, чтобы тренировать мелкую моторику. С большими игрушками ее проработать не получится. Томас вновь замолчал, пока они не приехали на парковку торгового центра. — Поверь мне, так будет лучше, — произнес Том и вышел из машины, когда припарковались. — Сначала зайдем в магазин? А потом перекусим, да, Нейт? Омега обратился к малышу, поставив его на асфальт, и взял за ручку, ведя к автоматическим дверям. Маккерсон выдыхает и идёт в сторону торгового центра. — Надеюсь, ты и правда уверен в своих словах. Бенжамин и правда был скептически настроен, отчасти он просто надеялся, что Томасу скоро всё это надоест. Он не питал надежд, они умерли ещё полгода назад, отчего мужчина чувствовал постоянную усталость и нежелание что-либо делать. Ребенок слегка улыбнулся, смотря по сторонам, однако стоило ему упустить из виду Бена, как он тут же начинал вертеться на руках омеги. Точно так же было бы, если бы он потерял папу из виду. Малыш любил обоих родителей, просто больше привык к отцу, так как тот больше времени проводил с ним, а внезапные вспышки любви Томаса его пугали, потому что ребенок просто не привык. — Хочешь свадьбу? Может быть, не будем так спешить? Не хочу вновь услышать слова о том, что это всё было сделано потому, что так надо было. Может быть, нам стоит сходить к психологу? Или просто выговориться друг другу? Нейт видит детскую, игровую комнату в каком-то кафе через стекло и тянет туда руки, намекая, что он хочет туда. — Можем сначала поесть, а после пойти в магазин за игрушками. Нейту пора играть и с другими детьми, потому что через полгода его нужно отдавать в детский садик. Раз мы приехали, может, купим ему новых вещей? Из старых он почти уже вырос. — Мы не спешим, Бен, я же не говорю тебе завтра в загс идти. Просто подумаем об этом со временем. Мы уже и так хорошо друг друга знаем, так что всё, что я мог тебе сказать, я сказал. — увидев, как его тянет за руку Нейт, Томас взглянул на кафе, решая, что действительно лучше сначала перекусить. Они ведь даже не покормили омегу перед выходом, а потом уже спокойно погуляют по торговому центру. — Да, давай сначала перекусим, ты ведь и с работы пришел, не успел ничего поесть, и Нейт наверняка проголодался. Потом сходим в магазин и всё ему купим, а себе я в следующий раз куплю всё, сейчас только если пару вещей, а то совсем поздно будет, когда возвращаться соберемся. Кивнул Дейт и направился с малышом к этому кафе, усаживаясь за свободный столик. — Открывай, зайчик, меню и показывай, что хочешь скушать. Сейчас закажем, а пока будешь играть с другими детками, тебе принесут покушать. — Томас усадил малыша на коленки к себе, вновь чмокнув его в макушку, и открыл перед ним меню, показывая яркие картинки. ______________ Вильям краем глаза наблюдал за ребенком и Лео. Хельхейм был бы отличным отцом для малыша. Даниэль тоже был в восторге от нового знакомого. Ребенок смеялся, радуясь каждой победе. Приехав в нужное место, мужчина также выходит из машины и берет ребенка на руки, всё же тут машины, другие люди, которые могли толкнуть малыша, и тот бы упал. — Нам недалеко идти. Кафе находится в торговом центре. Там есть игровая комната для деток, Дани любит там играть, да и мы сможем поговорить. Даниэль, как обычно, берет волосы отца и рассматривает их. Он любил это делать, а Вильям позволял ребенку трогать его волосы, так как ребенок не причинял ему боли. Мужчина заходит в торговый центр и сразу идет в нужную сторону. Кафе было милым. Тут играла тихая музыка, людей было не так много. Вильям идёт к столику, который ближе всего располагался к детской зоне. Он отпускает ребенка к другим, а сам садится за столик. Им тут же дают меню, но Вильям его даже не открывает, а сразу заказывает. Он тут часто бывал с сыном, поэтому знал всё меню. Он взял для себя кофе, десерт, для ребенка он взял воду, картофельное пюре с мясом и пирожное. — Он чудный ребенок. Много не плачет, всегда меня радует, такой тактильный и нежный… — Честно, смотрю на Даниэля и жалею, что нет с собой своих детских фотографий. Ты бы и отца моего, Германа Хельхейма, увидел. Леонард уселся рядом с Вильямом, обнимая его за плечи и провожая ребенка взглядом. Еще жалею, что не видел, как он рос… А если бы я не приехал? Так бы и не узнал, что у меня сын есть? Как ты мог так жестоко со мной поступить? Усмехнулся Лео, наконец повернув голову к Вилу, и открыл меню, так как заказ уже пора было сделать, но взял себе только кофе, так как был не особо голоден. — Будь я рядом, тебе было бы легче. Явно ведь тяжело было поднимать ребенка одному. В садик бы пошел хороший, занимался бы с логопедами, учил бы иностранные языки, пошел бы в хорошую школу, где учатся дети из элитных семей, заимел бы связи и много бы зарабатывал. Ну хотя бы не все еще потеряно, ему еще можно обеспечить безбедное счастливое будущее. — Пожал плечами альфа и приблизился к уху Гранта, зарываясь носом в его волосы. — А еще я ужасно соскучился, голодный, словно зверь, так что было бы славно вспомнить наши деньки прошлого. Тихо прорычав, Хельхейм прикусил кожу на шее Вила, но их отвлек Даниэль, что принес показать какую-то игрушку. — О, Дани, что это ты принес? Вильям только прикрыл глаза, наслаждаясь чужим баритоном, как сын отвлек их. Малыш протягивает Лео какую-то игрушку, а после убегает, возвращаясь уже с рисунками. Он кладет листочки на стол и вновь уходит, ведь там появился новый ребенок, и малыш хотел с ним поиграть. Вильям осторожно берет рисунок и чуть улыбается, переводя взгляд на Леонарда. — Лео, прости, но ты спешишь… Очень спешишь. Я не могу так быстро перестроиться, не могу так быстро вновь привыкнуть к тому, что ты рядом. Понимаешь… Все немного сложнее. Не хочу казаться занудой, но ты перегибаешь палку. Для начала. Даниэль будет учиться в обычной школе, а вот высшее образование… Я не против, чтобы он получал его в хорошем месте, но до этого ещё 15 лет как минимум. Я хочу, чтобы он рос обычным ребенком, с обычным детством, а ты хочешь сделать из него вундеркинда. Пойми меня правильно. А близость… Не думаю, что я готов. Мы были вместе… Кажется, дня три от силы, верно? И каждый раз ты приходил с запахом другого омеги. Сейчас, если ты вновь придешь с запахом другого, то я просто… Уйду. Навсегда. Сына ты, конечно, будешь видеть, но от меня ничего не жди. Я не хотел говорить, потому что тебя искала полиция, да и я не был уверен в том, что тебе вообще нужен ребенок от меня. Скорее я рожал его для себя. Извини, звучит ужасно, но это правда. Я хотел написать, но дел было так много, что я просто забывал, а потом как-то все поутихло, да и я привык к малышу, поэтому… Вильям выдыхает. Им приносят заказ, и мужчина тут же зовет сына, давая ему попить немного воды и сует в рот ложку с едой. Даниэль тут же убегает обратно играть, а Грант делает глоток кофе. — Мне нужны документы на твой бизнес, а также я наведу справки по твоему новому имени. Ты ведь не против? — Я тебя и не тороплю, лишь сказал то, что нет смысла от тебя скрывать. Тем более, мы бы спешили в любой другой ситуации, но у нас ребенок, значит, мы очень сильно опаздываем. — улыбнулся Лео, не отрывая взгляда от Вильяма, когда ребенок вновь ушел. — У нас полно времени. Сейчас у меня с собой документов нет, но я могу попросить своего друга отправить мне ксерокопии. Зачем ему обычная школа? Там нудные несправедливые учителя, всякие задиры и ужасное образование. Поступить в хороший университет после обычной школы ему вряд ли удастся своими силами. Если хочешь для него лучшей жизни, то стоит вкладываться в нее с самого начала. Обычным ребенком ему априори не быть. Он сын рода Хельхейма, а у нас самые красивые, самые умные и самые сильные. В обычной школе ему будет просто скучно. Он выше обычных детей. А по поводу запахов… Я ведь тебе, кажется, говорил, что за эти два года у меня никого не было? Да, мы несерьезно относимся к отношениям в статусе «встречаться», они не имеют значения, но в браке мой отец не изменял и я не буду. Это уже серьезный шаг, мы пообещаем друг другу до смерти быть вместе, и разве я нарушаю обещания? Леонард вновь озаряет свое лицо улыбкой и оставляет нежный чмок на щеке омеги. — Проверяй. А завтра я тебе принесу документы на мой ресторанчик. — Лео отпил кофе, взглянув в сторону, где сквозь стекло увидел знакомое лицо. — Я сейчас на секунду выйду в уборную, хорошо? Хельхейм поднялся с диванчика, уходя в туалет. Он увидел Томаса и Бена, поднимающихся на эскалаторе к фудкорту. Еще и ребенка с ними. Забавно. Но показываться им на глаза — не самая лучшая идея. Вдруг Бен поднимет свои связи и опять попытается его выловить? Леонарду ведь нельзя возвращаться в эту страну. Это время он решил заполнить полезным делом, позвонил своему другу, которого попросил прислать документы о ресторане. За свое имя он не волновался. За все это время он еще ни разу не попадался полиции, даже за мелкое хулиганство. В его делах был виноват лидер этой группировки. Друг Лео, который успел скрыться и сбежать, в Бразилии тоже сменил документы. Леонард ни в каких отчетах не светился своим новым именем Питера. Он был серым кардиналом, который управляет всем из-под тени. Вильям нахмурился, провожая взглядом альфу, а после смотрит на сына. Лео ведёт себя так, словно уже стал отцом этому малышу, но это было далеко не так. Омега терпеливо ждёт, когда альфа вернётся, а после смотрит на него серьезным взглядом. — Хельхейм, ты перегибаешь палку. Несомненно, каждый родитель считает своего ребенка лучшим, но не настолько. Тебя заносит. Даниэль и мой ребенок, если ты не забыл. Он будет учиться в обычной школе, и точка. Также в обычном садике. И если я узнаю, что ты пытаешься изменить это… Увидишь меня в ярости. И поверь, это не цветочки. Вильям убирает пустой бокал в сторону и зовет сына. Он усаживает ребенка на колени и дает ему ложку, повязав слюнявчик перед этим. Даниэль неуклюже кушал, измазавшись в пюре и соусе. Вильям спокойно вытирал рот ребенка. — Не забывай, что наш сын не только Хельхейм. Он ещё и Грант. Не зли меня, Леонард. Бумаги я хочу видеть уже завтра, надеюсь, это не проблема. Да и я не спешу со свадьбой. Как минимум нам надо пожить вместе. Дани смотрит на альфу, а после кидает в него пюре и смеётся. Вильям качает головой, но улыбку скрыть не может. — Нельзя кидаться едой. Видишь, даже он против всего этого, так что будь добр, успокойся. Нашему ребенку год с небольшим, а ты уже его жизнь планируешь. Он ребенок. Пусть играет, бегает. Малыш водит пальчиком по меню, а после выдыхает и крутит головой, но после тыкает пальцем на молочный, шоколадный коктейль со сливками и вишенкой, а после обнимает глаза на папу, словно ожидая его реакции. Бен заказывает для себя лишь кофе, аппетита особо не было, он и так похудел на 7 килограмм за эти полгода, но аппетит так и не возвращался. Мужчина наблюдал за тем, как Томас наконец-то принял их ребенка, тянулся к нему, и малыш вроде бы тоже, но все равно боялся лишний раз что-то сделать. — Оставим Нейта на половину дня. После обеда отвезем его к твои родителям. — мужчина откидывается на спинку стула и устало прикрывает глаза. Хотелось спать, не было той радости, которую он ощущал раньше. — Том, я хочу, чтобы ты начал не с меня, а с нашего сына. Хочу, чтобы ты он перестал бояться тебя, меня, вздрагивать от шагов. Я не хочу ему такой жизни, понимаешь? Даже если у нас не получится, я хочу, чтобы у него и у тебя были хорошие отношения с тобой. Может нам стоит начать все с самого начала? С самого. Леонард возвращается, но садится уже не рядом с Вильямом, а спиной к Томасу и Бену, напротив омеги и сына. Теперь он выглядел не таким счастливым и воодушевленным. — Ладно, а если Дани сам захочет в школу к крутым ребятам? Ты ему откажешь? — пожал плечами Лео, возвращаясь к своему кофе, но увильнул от пюре, вытирая его потом салфетками с эко-кожи дивана. — Не проблема, я только что позвонил приятелю, он пришлет мне бумаги… Да пусть играет, бегает! Я же его не завтра собрался в университет отправлять! Убрав грязные салфетки в сторону, когда Даниэль, покушав, вновь убежал играть, Леонард проследил за ним взглядом. Вот подбежал еще один ребенок с темными волосами, а стоило ему развернуться, альфа узнал эти янтарные глаза. — Вильям, посмотри, с кем наш Дани играет. Никого тебе не напоминает? — потирая костяшки кулаков, Хельхейм несколько поежился. — Может быть, тех, кто сидит за моей спиной? Мне кажется, нам лучше поскорее незаметно уйти, пока они нас не увидели. Томас слегка улыбается, кивнув, и перелистнул обратно на основное меню. — Давай мы сначала возьмем тебе что-нибудь перекусить, а потом попьешь вкусный коктейль? Вот возьмем тебе салатик и кусочек пиццы. Хорошо? Ладно, я сделаю заказ, а ты иди поиграй с детками. Отпустив ребенка на ковролин, Том вернулся к диалогу с Беном после заказа. — Ты хочешь его сейчас отвезти? Давай завтра утром, чего на ночь глядя ехать? Они же живут в другом городе, до них как минимум три часа ехать, потом три обратно. Мне его еще собрать нужно. Там у дедушек переночует, и после обеда в воскресенье за ним поедем. Пожал плечами омега, складывая джинсовую курточку Нейта рядом с собой, чтобы ему жарко не было, пока он играл, и перевел взгляд на ребенка, наблюдая за ним. Сначала Нейт ходил по игровой комнате, как неприкаянный, будто не знал, к кому примкнуть, но к нему подошел какой-то мальчишка, что взял его за руку и вовлек в свою игру. — А? — Том отвлекся на наблюдение за сыном, так что не сразу услышал слова Маккерсона. — Я уже начал с вас обоих, расслабься и перестань всё анализировать. У меня уже всё схвачено и приведет к лучшему исходу. С какого еще «самого» начала ты хочешь начать? Запихнуть в меня Нейта обратно и подложить под Лео? С какого начала? Вильям сначала не понимал, о чем именно говорит альфа, но после он кинул взгляд на ребенка, а затем на людей, что сидели за альфой. Мужчина тут же сжал кулаки. Ему хотелось забрать Даниэля и уйти от этих людей подальше. Как можно дальше, ведь именно они не хотели, чтобы малыш родился на свет из-за каких-то денег! — Пойдем отсюда, не хочу тут находиться. Тем более мы уже доели, нам явно тут нечего делать. Омега идет за Даниэлем. Он садится на колени и тянет сына за руки к себе, поднимая, а на ребенка смотрит достаточно хмуро. Да, он не виноват в ошибках своих родителей, но лучше ему не подходить к Дани. Нейт пугается этого взгляда, он в принципе был пугливым ребенком, но незнакомец, что смотрел на него так строго, не на шутку испугал малыша. Нейт громко всхлипывает, и Вильям теряется. Он не хотел напугать малыша, точнее… Он ведь даже не тронул его, почему ребенок настолько напуган? Нейт громко всхлипывает и пятится назад, отчего чуть не падает, но Вильям ловит его. И это привлекает внимание Бена. — Томас, хватит. Я говорил о начале отношений, узнать друг друга заново, а не это дерьмо. — альфа шумно выдыхает, держа себя в руках. Эта фраза вызвала в нем злость. Ужасную злость. — Если бы я не любил тебя, то не рисковал своей жизнью и жизнью друга, ясно? Если бы я не любил тебя, то давно бы забрал Нейта и уехал к чертовой матери, но я даю тебе шанс за шансом. И на этот раз этот шанс — последний, имей это в виду. — Да знаю я, что ты меня любишь, и я бы хотел тебя любить. — вздохнул Том, взглянув на ребенка, как вдруг заметил Вильяма в игровой зоне и нахмурился. Маккерсон кидает взгляд в сторону ребенка и видит, что в детской комнате малыши не одни, рядом с его сыном… Вильям? И тоже с ребенком, который просто копия Лео. Нейт плачет, и Бен тут же вскакивает с места и быстрым шагом подходит к ребенку, забирая его из рук уже напуганного Вильяма. Нейт обхватывает отца за шею руками и продолжает тихонько всхлипывать. — Что ты сделал с ним? — рычит Бен. — Какого черта он плачет? — Послушай, он просто испугался, я ничего ему не делал. — Вильям просто начинает оправдываться, ведь он отлично знал Бена и знал, каким он бывает в ярости. Грант отходит на пару шагов назад, прижимая своего сына к груди. — Я просто хотел забрать своего сына, а он испугался. Я ему ничего не делал, клянусь. И тут всхлипывает Даниэль, ведь он никогда не слышал криков так близко, никогда не чувствовал страха своего папы. Бенжамин отреагировал быстрее Дейта, а Томас остался сидеть и ждать, чтобы не вмешиваться в их спор. Отведя глаза на зал, Том вдруг наткнулся на острый взгляд Леонарда, что смотрел на него через плечо. У омеги внутри все обвалилось, сердце в пятки ушло, стало ужасно страшно, что даже моргнуть не получалось. Лишь раскрыл глаза в ступоре и слушал свое громкое сердцебиение. Хельхейм вдруг поднялся с диванчика, направляясь к выходу, и коснулся пальцами плеча Томаса, как бы вызывая на разговор. Было страшно, ужасно страшно. Но надо. Сглотнув ком в горле, Том все-таки поднялся, отложив меню в сторону, и вышел из-за столика, направляясь за Леонардом. — Ну, здравствуй, Томас. — Самодовольно улыбнувшись, Лео оперся плечом на стену и сунул руки в карманы брюк. — Добился, чего хотел? — Чего хотел, того и добился: я в отношениях с любимым человеком, который мной дорожит, и у нас прекрасный умный ребенок. — Том скрестил руки на груди и смотрел на альфу исподлобья. — Разве ты этого хотел? — слегка смеется Хельхейм. — Том, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы верить этим словам. Ты ведь очень умный парень, неужели такая жизнь домохозяйки тебя устраивает? Разве тебе не кажется, что ты не развиваешь свой потенциал в деньгах, власти и манипуляциях, а находишься в тупике? — Я сейчас защищаю диплом и иду работать туда, где мои мозги пригодятся, так что я вполне себе реализован, — все еще оправдывается Томас и уводит взгляд. — А если бы не затеял эту глупую игру, сейчас ребенок, с которым нянчится Вильям, был бы твоим. И ты бы жил в том коттедже, посещал мероприятия с Лукасом, носил одежду, которую тебе подобрал Пьер, мы были бы… — Хватит, Лео, чего ты этим добиваешься? — все-таки вскрикнул Дейт, не сдержавшись. — Признай свое поражение. — Леонард стоит на ногах твердо и настойчиво смотрит в его глаза, ожидая слов Тома, но тот, после минуты молчания, все-таки проходит мимо, чуть толкая плечом, и заходит в кафе, подходя к отцу своего ребенка. Леонард прав. Как обычно, чертовски прав. — Оставьте детей спокойно играть, не вмешивайте их в наши разборки. — Томас положил ладонь на плечо Бенжамина, подняв серьезный взгляд на Вильяма. Бен смотрит на Томаса, но ребенка не отпускает. Он кидает взгляд вокруг, замечая Хельхейма. Конечно, куда же без него. Вильям лишь усмехается и, не отводя взгляда, смотрит на Томаса. — Не вмешивать детей в разборки? Серьезно? Какого будет узнать твоему ребенку, что он был рожден ради выгоды? Подумай об этом. Ваш ребенок ругается каждого действия, вам явно пора задуматься о своей жизни и что вы оба делаете не так. Поболтаем в другой раз, сейчас у меня нет желания это делать. И я не оставлю своего ребенка наедине с тобой, Томас, даже рядом. Я не знаю, что придет в твою башку, если на кону будут деньги. Вильям идёт в сторону своего столика. Он оставляет на нем несколько купюр, берет свои вещи, вещи малыша и выходит из кафе, толкая Леонарда плечом. — Не трогай меня сейчас, понял? Даже не подходи. Вильям прижимал малыша к себе, гладил по голове, целовал и шептал о том, что папа рядом и что он очень сильно любит его. Лео просто свалил и оставил его наедине с разъяренным альфой. Просто свалил! К черту всех, к черту. Даниэль успокаивался, смотря по сторонам, а Вильям шел к своей машине, ему невероятно хотелось домой. Бенжамин провожает Вильяма взглядом, поглаживая малыша по спинке. Нейт перестал всхлипывать, но отца не отпускал. Мужчина молча идёт к их столику и берет бокал с водой, осторожно поднося его к губам малыша, дабы тот попил и успокоился. Нейт жадно глотает воду, но лишь пару глотков, после вновь прячет заплаканную мордашку в грудь отца. — Всё хорошо, малыш, я рядом, а значит, всё хорошо. Дядя не хотел тебя обидеть. Давай мы купим тебе новую игрушку? Мягкую и большую, ты ведь любишь такое, да? Нейт кивнул, поворачивая голову в сторону папы. Томас закрыл глаза после слов Вильяма, чувствуя, как нарастает головная боль, и старался сдерживать свои эмоции, чтобы не взорваться при ребенке. Хотелось бы спросить у Бена: «Разве я настолько ужасен?», чтобы получить какую-то поддержку, но Том прекрасно знает, что о нем думает альфа, оттого и спрашивать смысла нет. Парень садится за столик напротив Маккерсона, задумчиво смотря на поверхность и придерживая голову рукой, пока краем глаза не увидел взгляд малыша, которому тепло улыбнулся, стараясь показать, что всё и вправду хорошо. — Сейчас как раз уже несут вкусняшки, смотри. — Дейт с улыбкой попытался отвлечь внимание ребенка на лакомства, протягивая ему чайную ложку со взбитыми сливками и крошками шоколада на них. — Купим и большую игрушку, и интересную. А вечером все вместе поиграем. Через пару дней встретишься с дедушками, они так по тебе соскучились. Накормив Нейта, Том оставил оплатить счет Бенджамину, а сам пошел искать среди игрушек ту, что малыш брал с собой. — Ох, милый, куда же она делась? Ты ее нигде не оставлял? Может, давал кому-то поиграть?.. — взволнованно произносил Том, ведь эта игрушка сыну очень нравилась, а тот выглядит, будто не особо-то и расстроен. — Ну ничего страшного, найдем ее в следующий раз, наверняка кто-то случайно забрал, а в следующий раз вернут, и мы ее заберем. А сейчас пойдем выбирать новые игрушки! Томас вновь улыбнулся, поднимая Нейта на руки, и подошел к Бену, чмокнув его в щечку. — Давай скажем папе спасибо за вкусняшки. — Омега приподнял малыша, чтобы он тоже чмокнул отца. — Бенни, Нейт игрушку свою где-то потерял, мы обыскались, так нигде и не нашли. Леонард, довольный этой беседой, развернулся, чтобы зайти в кафе, но вот на него вылетает Вильям, что толкает старшего плечом, отчего Лео вновь развернулся, как стоял. Пару раз похлопав глазами, Хельхейм всё же поспешил за омегой. — Вил, что у вас там произошло? Неужели нельзя было просто молча забрать Дани? — спросил альфа, стараясь его догнать, но все равно держал расстояние метра в три. — К чему сейчас все эти ссоры? Это история двухлетней давности! Нейт быстро успокоился и переключил свое внимание на сладость и рассказ папы о том, что они купят игрушку и какая большая она будет. Ребенок целует альфу, и тот целует его в ответ, не отводя от ребенка взгляд, полный любви. Бенжамин безумно любил сына, тем более он омежка, ему важно видеть любовь, ощущать ее, иначе он будет таким же, как и Томас. Ничего страшного, купим новую. Ты ведь хотел зайку, Нейт? Ее и купим, малыш. Папа купит для тебя ещё кое-что интересное, поиграем вечером все вместе, да? Нейт улыбнулся и закивал, обнимая папу за шею. — На самом деле я удивлен, что Лео осмелился вернуться в этот город, хотя, возможно, это связано с ребенком. О чем вы говорили? Он ведь позвал тебя, и ты пошел. Это что-то личное? Можешь не говорить, если не хочешь. Мужчина выходит из кафе, не отходя далеко от омег, смотря по сторонам, но знакомых не было видно, и, пожалуй, это к лучшему. — При чем тут ссора? Черт… Вильям останавливается и поворачивается в сторону альфы. Омега был вне себя от ярости. — Послушай меня очень внимательно. Я зол, потому что вместо того, чтобы защитить меня и сына, ты трепался с Томасом. Бен мог ударить меня, ты просто не видел его бешенного взгляда. Я хочу чувствовать себя защищённым, но… Ты вернулся, и я по-прежнему сам себя защищаю. Себя и сына. Я хотел забрать Дани, но кто же знал, что этот ребенок настолько запуганный?! Я ничего ему не сделал, слышишь, ничего. В том, что случилось, моей вины нет. А теперь я хочу домой. Прогулка окончена. Дани… Омега хмурится, замечая в руках сына мягкую игрушку. Он и не заметил, что малыш взял ее. — Откуда это у тебя? Нужно это вернуть, это ведь не твое. У кого ты это взял? — У Нейта… — У кого? Кто это, сынок? — С ним я играл! Он Нейт… Папа, я хочу поиграть ещё с Нейтом… — Дани, детка… Не думаю, что получится. У тебя и так много друзей, может быть, когда-нибудь вы ещё увидитесь. Лео, ты идёшь домой или нет? Не смотря на свою злость, омега не прогонял мужчину. Ничего особенного, на самом деле, просто хотел самоутвердиться в очередной раз. Мне было интересно, зачем ему говорить со мной после того, что я сделал, но потом это стало очевидным. — пожал плечами Том, проходя за Беном и взяв его под локоть. — Я тоже удивлен его возвращению. Хоть и понимал, что он сейчас не способен что-то сделать, а все равно испугался. Может, он и не уезжал никуда? Поэтому Вильям и скрылся ото всех, чтобы никто не узнал, что они с Лео вместе. Дейт прошел в магазин, отпустив ребенка, чтобы он выбрал себе что-то, что ему понравится. А сами шли за Нейтом. — Вот про эту мозаику я говорил. Не слишком мелкая для него? Может, тогда взять паззлы? Вот эти с картинкой из его любимого мультика. — Том взял в руки пару коробок, взглянув на Бена и вопросительно вскинув брови. — Их возьмем? — Не знаю, бери то, что считаешь нужным. Бен сложил руки на груди, одновременно смотря и за ребенком, и за омегой, который выбирал что взять их сыну. — Лео точно не было в городе. Его бы нашли, я в этом уверен. И, как я понял, ребенок не сильно с ним близок. Тебе и не нужно бояться Хельхейма, сейчас в этом городе он никто. Стоит ему пальцем пошевелить, и его найдут. Ты свободный человек и можешь делать всё, что пожелаешь. Альфа выдыхает и идёт к сыну, который достал игрушку бегемота и прижал ее к себе. Бенжамин садится на корточки и улыбается, поглаживая сына по голове. — Хочешь такую игрушку? Папа тебе пазлы смотрит с твоими любимыми мультиками. Домой приедем и будем вместе их собирать, хорошо? Вот и умница. Может быть, ещё какую-нибудь игрушку хочешь? — Маккерсон взял сына на руки и кинул взгляд на омегу. — Возьми пазлы, думаю Нейту понравится. Посмотрим ему вещи? — Понимаю, я поэтому и спокоен сейчас, но вот в кафе меня сильно флешбекнуло от его взгляда. — Том выбрал подходящие паззлы и мозаику с большими составляющими и улыбнулся Бену, кивнув. — Идём на кассу. Купив игрушки, они направились к магазину одежды. Нейт как раз увлекся изучением своей новой игрушки, так что его не сильно волновало, где они находятся. А Дейт в это время расхаживал между вешалок, предложив Бену посидеть с сыном на пуфике у примерочных. Том вновь чуть не потянулся к темной одежде, но ведь решился разбавить свой гардероб светлыми вещами. Проведя какое то время за шторкой, Томас всё-таки решился выйти в первом собранном образе. — Ох, мода так поменялась, а мне даже не с кем посоветоваться… Бенни, посмотришь? Как тебе? Нравится? Я старался найти что то яркое. Бен в который раз поблагодарил судьбу за то, что их мальчик спокойный. Он может тихонько сидеть и играть сам с собой, не создавая шума, по этому парочка могла спокойно заниматься своими делами. Бен гладил сынишку по волосам, ожидая, когда омега покажется из примерочной. И наконец он показался. В новом, достаточно красивом, образе. Альфа слегка улыбнулся и пожал плечами. — Мне нравится, тебе очень идёт, но я тоже не силён в моде, поэтому советник из меня такой себе. Тебе самому нравится? Было непривычно видеть Томаса в светлых и таких открытых вещах. Даже после родов тело парня оставалось таким же прекрасным. Наверное, в этот момент альфа ощутил, насколько он несчастен. Раньше всё было намного лучше… Но сейчас ничего не изменить. Увы. Да и менять не хотелось, потому что сын для Бена был частью, огромной частью, его жизни. — Нейт, как тебе папа? Малыш поднимает голову на омегу и улыбается, потянув к нему ручки, мол, возьми меня. — Я думаю, это положительный ответ. Томас ярко улыбнулся, увидев, как тянется к нему Нейтан, и присел к нему, чмокнув в висок. — Ты ж моя радость. — погладив мальчика по волосам, Том поднялся, вновь покрутившись перед зеркалом. — Значит, всё это берем? Ох, сейчас бы с Пьером обсудить. Я думаю, если с ним созвониться и по видеовонку привести ревизию, то его консультация не так дорого выйдет. А, приодевшись, сможем и на мероприятие какое нибудь сходить. Хоть в театр всей семьей. Наверняка же есть постановки для малышей. Дейт так рассуждает, будто у них уже всё прекрасно и лучше не бывает. Времена после родов Томас бы с удовольствием стер из памяти. Его тело несколько испортилось, появился дряблый обвисший живот, на бедрах появился целлюлит. Он помнит, как он стоял в белье перед зеркалом и просто плакал, смотря на свое отражение. Со временем правда живот втянулся, да и Том больше времени спорту уделял тогда, чем ребенку. Ему казалось, что выглядеть идеально — его обязанность. А после родов это было сделать трудно. — Пойдем на кассу. — держа вешалки в руках, Томас вышел уже в своей одежде из примерочной и направился к продавцам, а когда пробили всю одежду и выдали пакеты, омега приподнялся на носочки, чмокнув Бена в щечку и улыбнувшись. — Спасибо, папочка~ Парень не заметил параллели, что когда то так называл Леонарда. Здесь он подразумевал, что Бен отец, а чтобы сыну было проще адаптироваться и не называть родителей по именам, решил называть его папой. Счастливый Томас вышел из магазина с пакетами. Игрушки купили, одежду купили, всё, что хотели, сделали. От слов Томаса альфу передёрнуло. Папочка. В голове тут же проносятся последние два года, которые нельзя было назвать счастливыми. Совершенно не счастливые. Но альфа молчит и не выдает никакой реакции, дабы ничего не испортить. Все же Томас наконец-то счастлив. Пусть это счастье вызвано покупкой одежды, а не чем-то другим или же кем-то другим. — Я рад, что день прошел для тебя приятно. Точнее, какая-то его часть. Теперь можно ехать домой. Нейт уже глаза трет, спать хочет. Малыш и правда выглядел уставшим и сонным. Он положил голову на грудь отца и прикрыл глаза. Бенжамин чуть улыбнулся и оставил на макушке малыша поцелуй. Такой славный малыш… Просто чудо. Не верится, что именно они родители такого прекрасного ребенка. Бен не показывал каких-либо эмоций в сторону омеги. Отчасти это был страх. Страх, что всё это счастье вновь будет наигранным, страх, что его вновь обманут, когда он откроет душу человеку. Мужчина пытался. Пытался улыбаться, старался получить удовольствие от их прогулки, которая, кажется, прошла очень даже хорошо. Пара направляется в сторону машины. К моменту, когда они пришли на парковку, Нейт уснул. Бен забрал пакеты из рук Томаса и нес их сам. Ему не было тяжело или же неудобно. — Кажется, Нейт уснул. В последнее время его было сложно уложить вовремя, а тут он раньше времени сам уснул. Думаю, стоит почаще так выбираться. — Какая милота~ Да, сегодня была насыщенная прогулка. — улыбнулся Томас, на секунду взглянув на Бена, и уселся в машину после того, как Нейта пристегнули к детскому сидению. — А я о чем говорил? Дома сидеть скучно, а так хотя бы развлеклись. Что бы ты хотел на ужин? Я бы хотел что-то сливочное. Может быть, пасту со свининой в сливочном соусе? Смотри, как вкусно выглядит, у нас как раз эти продукты есть. Том достал телефон, начиная искать какой-нибудь сайт с рецептами, и показывал разные картинки с едой. По приезде домой Дейт аккуратно взял ребенка, чтобы не тревожить его сон, и отнес в кроватку, сняв с него комбинезон уже в ней. — Так сладко спит, прямо-таки умотался за день, — тихо хихикнул омега, проходя на кухню, и достал продукты из холодильника. — Кстати, я еще кое-что в магазине купил, но в примерочной не показывал. Продержу интригу до выходных, тебе точно понравится. Пройдя мимо Бена, Томас поднялся на носочки, чмокнув его в уголок губ. — До выходных? Разве у нас были какие-то планы? — Бен чуть нахмурился, смотря на омегу, а после провел рукой по своим волосам. Его кудри теперь всегда были в хвосте под большим слоем лака, дабы их вообще не было видно. Отрезать волосы мужчине не хотелось, поэтому он делал так. Только после душа его волосы были вновь кудрявыми, придавая альфе шарм. — Купил нижнее белье, дабы удивить меня? Мы даже в одной кровати не спим, так что не стоило этого делать. Я пойду на кухню, хочу сделать себе кофе, а ты пока иди в ванну. Мне тоже нужно будет в душ, так что не задерживайся, хорошо? Вот и славно. Маккерсон погладил парня по голове и практически сразу же удалился на кухню, как обычно сев за ноутбук. После рождения ребенка ему приходилось брать ещё больше работы, дабы обеспечивать себя, сына и Томаса. Только вот сосредоточиться на работе не получалось. Больно все просто у Томаса. Взял и захотел создать семью, когда у них уже есть ребенок и друг друга они не воспринимают как членов семьи. Надеется, что за один день все можно исправить и у них все будет хорошо. Но хорошего было мало. Бен допускал мысль, что рано или поздно им придется разойтись, но ребенка он не был готов оставить. Альфа и правда пытался поддержать Томаса в его идеи начать все с начала, только вот желания уже было не так много, как год назад. Бен никогда ранее не был так холоден с омегой, ведь когда у низ только все началось, мужчина делал все для мальчика. Поцелуи, жаркий секс, подарки, внимание. Возможно, Бен был обижен на то, что на его старания просто плюнули. — Конечно, отвезти Нейта к дедушкам, а потом вместе отдохнуть. Неужели забыл? — спросил удивленно Томас, помешивая готовящуюся еду в мультиварке. — Теперь спим. Там не просто белье, там нечто прекрасное, я когда его увидел, просто не смог пройти мимо. Улыбнувшись, Том выключил мультиварку и начал накладывать еду в тарелки. Пожелав приятного аппетита, Дейт быстро съел свой ужин, сев рядом с Беном. — Давай не засиживайся допоздна с работой, я сейчас в душ и жду тебя в спальне. Убрав тарелку, Томас вновь прошел мимо Бенжамина, мягко проведя по плечу. Зайдя в ванную, омега встал под душ, и тут же его лицо с веселого и расслабленного превратилось в тревожное. За весь день накапливалось ощущение, что Маккерсон хочет куда-то уйти, не хочет ни над чем работать и прочее. Том мог понять, что он из обиды зеркалит его, каким он был после рождения сына. Только вот Томас явно настырнее. Если он пережил годы с Леонардом, его тиранией и приказами, то с Беном точно дойдет до назначенной цели. Если придется его снова в себя влюбить, то он это сделает всеми известными ему способами. Нужно лишь показать какой-то другой характер, не тот, на который были падки большинство альф. Здесь нужно применить что-то нежное, заботливое, бесповоротно влюбленное и уверенное в завтрашнем дне, что-то схожее с тем, что он показывал при их знакомстве. Нужно включить заботливого родителя. Спустя полчаса Том наконец освободил ванную и в полотенце пошел в спальню. Уже там переоделся в белую шелковую пижамку и улегся на кровать, прислушиваясь к тому, как Бен идёт в ванну после него. Вильям улыбался, но прятал эту улыбку в подушку. Зачем Делу знать, что он сейчас очень даже счастлив, несмотря на их небольшую «ссору»? Отчасти даже хорошо, что во время того инцидента Лео не поддался на эмоции омеги. Он довольно быстро всё забыл и продолжил наслаждаться вечером, а если бы они продолжили мусолить эту тему, то вечер был бы точно испорчен. Бен лишь угукает и провожает омегу взглядом, а после продолжает работать. Однако недолго, ведь омега и правда не задержался в ванной. Мужчина сохраняет документы и выключает ноутбук, на котором уже как два года стоит пароль, который омега не знает. Там было много документов, отчётов. Да, Маккерсон не доверял Томасу, но лишь в делах чувств, документов и ребенка. Бен мог несколько раз в день звонить и спрашивать, как Нейт, покушал ли он, что малыш делает сейчас. После той депрессии… Было просто страшно оставлять сына с омегой одних. Бен довольно быстро принимает душ и выходит буквально через 10 минут. Значит, Томас решительно настроен на выходные? Альфа думал, что эта идея отвалится сама собой, но нет. Перед тем как пойти в спальню, мужчина заглянул в комнату сына, поправил тому одеяло и включил ночник, дабы, если Нейт проснется ночью, он не испугался темноты. И наконец, детектив заходит в спальню, замечая на кровати омегу. Они и правда будут спать вместе? И надолго ли Томаса хватит? Бен надевает футболку, спальные штаны и наконец ложится в кровати, выключая свет, но спать он, видимо, не собирался, так как взял мобильник в руки и что-то начал там делать. Томас слышит и чувствует, как продавливается кровать под еще одним телом, и с улыбкой разворачивается к альфе, положив голову на его плечо и приобняв за грудную клетку. Хоть тот и сидит в телефоне, но Том не стал из-за этого возмущаться, чтобы Бена не спугнуть, а то снова уйдет спать на диван. Как бы то ни было, сейчас нет иного выхода, кроме как постоянно пытаться улучшить то, что уже есть, и научиться довольствоваться нынешним положением. Нужно достаточно много оптимизма, чтобы зарядить им Бенжамина. Осталось найти только его в себе. — Я тебя люблю… — вдруг сонно прошептал спустя какое-то время Дейт, так и не открыв глаза. Бен отложил телефон в сторону и поджал губы, опуская взгляд ниже, на омегу. Томас и правда сказал это? Только вот вопрос лишь в том, правда ли это? Или же это вновь игра? Только зачем? Мужчина поворачивается на бок, лицом к омеге, который уже спал, и прижимает его к себе, поглаживая по спине. — Я надеюсь на это… Альфа не мог ответить взаимностью. Он просто сам не понимал, любит ли он этого парня. Сына Бен любил, тут даже вопросов быть не могло, а вот с Томасом все было куда сложнее. ______________ — Успокойся, Бен бы тебя не ударил, у него рука не поднимется навредить омеге. Я ведь видел, что ты ничего ему не сделал, так что тебе нечего мне доказывать, лисёнок. — улыбнулся Леонард и подошел ближе, смотря на ребенка теплым взглядом. — Иду-иду, коли не прогоняешь. Давай я машину поведу, а ты расслабишься, успокоишься. Хельхейм подошел к машине, слушая слова Дани про Нейта. Иронично, что они назвали ребенка именем, что означало «божий дар». — Вил, не стоит так переживать из-за игрушки. В конце концов, ребенок Томаса ведь не является самим Томасом, так что этот Нейт ни тебе, ни Дани вреда не причинит. Кажется, он вообще характером в Бена пошел, так что вполне себе безобидный… — Лео открыл дверь на заднем сидении, чтобы Вилу не пришлось ютиться с ребенком на переднем кресле, а сам пошел к водительскому. — Да и Томас уже, очевидно, проиграл. Правда думаешь, что он еще будет за что-то бороться? Он оказался в том дне, где боялся оказаться, и оттуда он уже не выберется. — Откуда тебе знать, чего бы он не сделал? Тебя рядом не было. Вильям садится в машину и усаживает сына на свои колени. Вечер был испорчен встречей со старыми знакомыми. Его словно в прошлое откинуло. Он прекрасно помнил тот день, когда узнал, что находится в положении, и реакцию «друзей». Воспоминания накатывали, словно Лео послушал спусковым крючком, который запустил их. Два года выдались тяжёлыми. Тяжёлыми настолько, что омега предпочитал их не вспоминать, ведь сейчас всё хорошо и проблем больше нет. Наверное, нет. Мужчина кидает секундный взгляд на альфу, а после смотрит на свое отражение в окне. Он и правда был напуган поведением Бена, он никогда ранее не видел его в таком состоянии. Вильям просто-напросто испугался за сына и защитил бы его любой ценой. Но больше всего омега переживал из-за Хельхейма. Неужели этот властный альфа оставил всё грязное прошлое? Не слишком ли легко он отказался от огромных денег и влияния? — Мне глубоко насрать на Томаса. Он оказался крысой, которая использовала всех вокруг, и сейчас он расплачивается за это. Мне жаль лишь их сына, который не выбирал родителей. — Да, меня рядом не было, но вряд ли Томас выбесил его за два года настолько, чтоб он начал бросаться на людей. По крайней мере, пусть Том и не любит этого ребенка, но Бен-то явно счастлив сыну, так что как-нибудь справится. Я же тоже без папы рос и ничего. — пожал плечами Леонард, играясь с сыном в игру «кто коснулся моего плеча?». — Ладно тебе, забудь о них, отправишь им курьерской доставкой эту игрушку, даже контактировать не придется. А Дани всё равно о Нейте завтра же забудет. Он будет помнить об этой омеге, пока у него есть эта игрушка. У них же каждый день — новая жизнь, новые приключения. По приезде обратно в квартиру Леонард помог сыну переодеться в домашнее и отправил в детскую развлекаться с новыми игрушками. — Хочешь, я тебе массаж сделаю, расслабишься немного после сегодняшних событий. Могу рассказать, как я эти два года провел, если интересно. — Все то у тебя так просто, Хельхейм. Прям сказочно просто. За то время, что Лео переодевал ребенка и отдавал игрушки, мужчина успел сменить одежду и налил себе кофе. Он поднял глаза на альфу, а после подпер голову рукой и пожал плечами. — В документах узнаю. Доверие — это хорошо, только вот я слишком хорошо помню, в каком дерьме ты крутился. Массаж? Звучит отлично. Вильям чуть улыбается, а после смотрит в свой бокал с напитком. Внутри омеги было предчувствие. Уж слишком все хорошо, так не бывает. Возможно, это полицейское чутье? Он столько лет ищейкой работал, он такое чувствует, но сейчас не хотелось говорить об этом, поэтому омега налил вторую порцию кофе для мужчины и притянул к себе ближе печенье, ковыряя его, но не съел ни кусочка. — Если бы за эти два года я бы нашел для себя альфу, чтобы ты сделал? — А зачем всё усложнять? — улыбнулся Леонард, пожимая плечами, и уселся рядом с Вильямом, отпивая горячий напиток. Как вдруг он завис, задумавшись, и смотрел в стол. А что бы он сделал? Вариантов слишком много, которые зависят от ситуации. Если бы у Вила был ребенок от Лео, если бы у Вила не было ребенка или он был от другого альфы. Исходов куча. — Ты бы нашел себе альфу, в то время как у тебя есть Дани? — спросил Леонард, поднимая глаза и брови, но после улыбнулся. — Не будь у вас общего ребенка, я бы забрал тебя к себе, потому что со мной ты точно был бы счастливее, если бы ребенок был от меня и я об этом узнал, то ясное дело, забрал бы к себе, а если бы у вас был общий, то я бы не стал мешать вашему счастью. Пока у вас не было бы ребенка, я еще мог быть в игре и вполне себе побороться за себя. А ты был бы также рад меня увидеть, если бы ты нашел себе альфу? Хельхейм не любил играть в такие игры «если бы», потому что никогда точно не сможешь сказать, что бы ты сделал. Часто ситуация и обстоятельства сами движут человеком, а не он собою, поэтому и предсказывать было бы трудно. — Вообще, будь у тебя какой-то альфа, вы бы вряд ли жили в твоей квартире. Я бы просто не смог тебя найти и, скорее всего, решил бы, что ты и не хочешь, чтобы я тебя находил. Ты ведь мне сказал тогда, что хочешь встретиться через два года. Было бы странно, если бы такой правильный человек, как ты, не сдержал обещания. А если не сдержал, то на то есть явно веская причина… — Леонард пожал плечами и махнул рукой. — Ладно тебе о таком грустном думать. У нас сейчас всё хорошо. Лучше и не придумаешь. Нет, ну было бы лучше, не окажись я федеральным преступником, но всё же! Чуть посмеявшись, мужчина поднялся из-за стола, подходя со спины к Вильяму, и начал поднимать его тоже, придерживая за талию. — Пойдем отдохнем, я с перелета вещи в отеле оставил и сразу к тебе приехал, поговорим о чем-то сложном на свежую голову. Тихо говоря на ушко, Лео вел Вильяма в спальню, проходя мимо детской. — Дани! Идём папе массаж делать, бери игрушки! Пока Даниэль собирал игрушки, с какими пойдет делать папе массаж, Хельхейм в спальне Вильяма уже прижал его к стене у двери, чуть нависая и хитро улыбаясь, просто рассматривал его лицо. Помнил, что тот просил особо не тактильничать, хоть и было ужасно сложно сдержаться. — Ты такой красивый, лисёнок… — полушепотом произнес Леонард, чуть наклоняясь к омеге, пока не услышал, как в коридоре выпала одна из игрушек у Дани, и выглянул в дверной проем. — Хочешь все эти игрушки на папе испытать? А потом на тебе? Вильям молча выслушивает альфу, накручивая волос на палец, а после отводит взгляд в сторону. Он не ждал, что Лео вернется. Совершенно не ждал этого. Наоборот, он думал, что альфа забудет его, а что касается личной жизни… Дани ещё маленький, он физически не смог бы уделять время и ребенку, и новым отношениям. Да и не хотелось. — Массаж значит? Я был бы не против, если бы ты размял мне ноги. И вот этот момент, когда альфа прижимает его к стене, когда внутри все скручивается в ком, а дыхание сбивается. Теперь Грант прекрасно понимал, почему когда-то так легко повелся на этого альфу. Его харизма завораживала, а сексуальность и сила били ключом. Это было нечто невозможное, омега просто чувствовал себя перевозбужденным подростком, и, возможно, он бы ответил на такие страсти альфе, но было две вещи, почему он этого не сделал. Первое. Ребенок вот-вот должен был подойти к родителям, и у него могли возникнуть вопросы. Второе. Шрам, который Вильям просто ненавидел. Он портил его тело, но если бы ему сказали, что жизнь его ребенка висит на волоске и его спасет лишь то, что все тело омеги изрежут и останутся огромные шрамы, — Вильям согласился, не раздумывая. Лисенок. С каких пор Грант стал таким нежным и чувственным? Может быть, одиночество так сказалось на нем? И вот появляется Дани, и Вильям делает шаг в сторону, дабы у малыша не возникли вопросы, почему его папа и хороший дядя стоят именно так. Даниэль принес несколько мягких игрушек, которые были довольно-таки большими, отчего ребенок тащил их по полу и робота. Одна из мягких игрушек была как раз таки Нейта. — Нет! — малыш улыбнулся. — Хочу массаж им. Папа, можно? — Дани, сынок… Может быть ты сделаешь им массаж? А твой… Отец научит тебя как правильно это делать. Ох и вспотел же Вильям, когда произносил последнее предложение. Он не знал, как отреагирует ребенок, ведь малыш даже не спрашивал, почему у него только один родитель, но, кажется, Дани ещё слишком мал и почти никак не отреагировал, лишь улыбнулся и закивал головой. Так правильно. Хоть головой омега понимал это, но в душе ему было страшно. Что, если Дани привыкнет к Лео, а после у альфы вновь появятся проблемы и ему вновь придется уехать? Вильям берет сына на руки и идёт в свою спальню. — Лео, ты можешь привезти свои вещи сюда. Я не против, чтобы ты жил тут. Дани, что скажешь? Хочешь, чтобы отец жил тут? — Да! Мы будем играть! — малыш засмеялся и потянул руки к альфе. Вильям без колебаний отдал ребенка, а сам взял его игрушки. — И кушать мороженое! И мультики! И рисовать! На это омега лишь тихо смеётся. Он был счастлив, когда его малыш, его сын, так радовался. У Леонарда в принципе не сходила улыбка с лица, но после того, как его официально перед ребенком признали отцом, она стала лишь шире и ярче. — Я в стране буду только 10 дней, потом мне нужно будет улететь в Бразилию. Разберусь там с парочкой дел и тут же вернусь к вам. Надо будет поставить кого-то управлять кафешкой, а реквизиты твои дам, чтобы у тебя на счету весь доход хранился. Зато будем иногда летать туда отдыхать, — пожал плечами Леонард, взглянув на сына, что тянул к нему руки, и взял его, вновь высоко поднимая. — И полетим мы туда на большом самолете, высоко-высоко! А теперь давай папе делать массаж, смотри, какой он уставший… А что ты, машинки не принес? Знаешь, как ему приятно будет? Давай беги, захвати машинки и легковушки, и грузовики, и начнем делать массаж! Отпустив сына в комнату за еще некоторым количеством игрушек, Хельхейм развернулся к Вильяму, подмигивая. — Чего стоишь? Помочь раздеться? — Решил сделать приятно мягкими игрушками? Забавно. Вильям хмыкнул и снял с себя верхнюю одежду, надевая свои любимые домашние шорты, стоя к альфе спиной, а после ложится животом на кровать и шумно выдыхает, прикрывая глаза. Что же, им стоит многое обсудить, но уже когда Даниэль ляжет спать и не будет мешать родителям. Только Вильям открывает рот, чтобы сказать что-то, как в комнату вбегает ребенок и тащит за собой коробку с машинками. Да, омега определенно баловал своего сына, как мог. Покупал множество игрушек, одежды, вкусностей, но, несмотря на это, Дани вырос не капризным ребенком, а довольно смышленным и отчасти спокойным. Наверное, этим он пошел в Лео, потому что по-другому и быть не могло, все же сын — копия Хельхейма. — Ну начинайте меня мучать. Но буквально через три минуты после того, как Лел начал делать массаж, ребенок просто уснул. Вильям лишь улыбнулся и положил одну руку так, дабы отгородить ребенка от края кровати. — Я ожидал этого. И теперь тебе нужно не только отнести сына в кровать, но ещё и его игрушки, которые он притащил с собой. Когда Даниэль спал, он был похож на сущего ангела. Такой милый, маленький, детская пухлость ещё не ушла. Для омеги малыш был самым красивым. — А мне принести свои жесткие игрушки? — усмехнулся Леонард, начиная разминать спину Вильяма и катать машинки вдоль позвоночника. Заметив, что Дани уснул, Лео спустя какое-то время аккуратно поднял его на руки, чмокнув в лоб, и отнес в комнату, а игрушки постарался унести все разом, всё-таки руки у него вместительнее, чем у ребенка. Вернувшись к Вильяму и прикрыв дверь, Хельхейм навис над ним, начиная покрывать легкими поцелуями его плечи и спину, оглаживая талию. — Что ты там говорил про массаж ног? — спросил с улыбкой. Лео, проводя кончиками пальцев по внутренней стороне его бедра, остановился у ягодиц и сжал их. Он спустился поцелуями к пояснице, вновь оглаживая его ляжки широкой ладонью, а после и начал целовать те места, на которых оттянул шорты, наверх. — Дани самый настоящий подарок от бога. Подарок? Кажется, раньше ты говорил, что ребенок обязан быть умным, красивым и от умного омеги, а сейчас тебе достаточно того, что это наш общий малыш? Надеюсь, ты и правда так думаешь, потому что это делает меня счастливым. Раньше ты говорил, что любви не бывает, есть лишь взаимовыгодное общение. Что сейчас думаешь насчёт этого?.. Хельхейм, ты решил с меня штаны стянуть? Не кажется ли тебе, что кто-то торопится? Выключи свет, мне нужно надеть футболку, а при тебе я не хочу вставать и одеваться. Леонард не отлипал, переходя уже к полуукусам, совмещаемым с поцелуями. — А ты не считаешь себя умным? Дани — самый лучший мальчик на свете. Взаимовыгодное общение имеет смысл, когда ставки высоки, так что сейчас у нас с тобой чистая взаимная любовь. У тебя на кухне часы торопятся, а мы очень сильно опаздываем, нам столько за два года нагнать надо. — Чуть посмеялся Леонард и застыл, смотря на мужчину в недоумении. — Ты что, от меня до самой смерти будешь прятаться в темноте и за одеждой? Я ведь все равно однажды увижу тебя полностью голым. Какая разница, произойдет это рано или поздно? У меня уже с тобой ребенок, которого я безмерно люблю, как и тебя. Неужели ты думаешь, что я сбегу? Лео вскинул брови, смотря на младшего, и убрал с его лица спавшие локоны. — Не сбежишь. Ты ведь вернулся через два года, так что вряд ли. Лео, проблема не в том, что я боюсь, что ты сбежишь, а проблема в том, что я не хочу, чтобы ты это видел. Ещё неделя, и я смогу убрать лазером шрам, и его не будет, так зачем сейчас портить представление обо мне? Ты ведь не думаешь, что роды прошли бесследно? Да и дома у меня нет презервативов, а ты у нас альфа довольно плодовитый. Серьезно, ты просто не знаешь, что хочешь видеть. Мне попались плохие врачи, и я каждое утро думаю о том, что мне и сыну помогло лишь чудо. Вильям тянется за одеялом и накрывает себя, смотря на альфу чуть расстроенным взглядом. И причиной это был не Лео, а воспоминания. — Даниэль был крупным, а я за беременность, напротив, сильно похудел. Врачи до последнего не хотели делать кесарево, но, когда Дани начал задыхаться внутри меня… Они сделали это прямо в палате, понимаешь? Да и ещё операцию проводил молодой, неопытный врач. Швы болели ещё два месяца, и мне было тяжело. Сын был тяжелым, а мне нельзя было поднимать тяжести, но рядом тебя не было. Наверное, стоило сказать о своем положении в нашу последнюю встречу, и тогда все было бы хорошо. Леонард сначала усмехнулся с уточнения о плодовитости, но после его улыбка начала медленно слазить с лица, что становилось лишь более хмурым. Лео к концу рассказа прикрыл глаза и держал ладонь Вильяма в своих руках, прижимая к губам. — А еще ты мог написать мне, и я бы выслал тебе денег на хорошую клинику… — тяжело вздохнув и чмокнув костяшки на ладони омеги, Хельхейм вновь взглянул на Вила, пододвигаясь к нему. — Вильям, это не шрам, полученный по глупости из-за драки в какой-то подворотне по пьяни, в нем нет твоей вины, так что это в принципе не может испортить представление о тебе. Через этот шрам мы получили такое чудо, как Дани. Потянувшись к краю одеяла, Лео потянул его, оголяя живот. Вильяма и вскинул брови, увидев горизонтальный рубец под пупком. Альфа сам будто пережил этот разрез, но старался этого не показывать, лишь опустился к нему, нежно поцеловав и прикрыв глаза. Он задержался в таком положении на некоторое время и поднял голову на омегу, приближаясь к его лицу. — Я не стану уговаривать тебя делать лазер или нет, но я тебя приму и со шрамом, и без. — Леонард чуть наклонился, вовлекая Вильяма в такой давно желанный поцелуй. — Ну, когда это случилось, не было смысла писать тебе, а в моменте родов я думал лишь о ребенке. Знаешь… Я дал твои контакты на случай, если я умру. Сказал, что ты отец ребенка, и если встанет выбор спасать меня или малыша, чтобы врачи спасали ребенка. Но всё закончилось благополучно, так что шрам — это не так страшно, но убрать его я хочу скорее для себя. Шрам выглядел большим. Обычно они небольшие и ровные. Но у Вильяма было нечто непонятное. Кривой разрез и слишком широкий. Также сам рубец был довольно-таки большим и широким. Его цвет был синеватый, и заметить такое было сложно. Вильяму было некомфортно, что кто-то видит этот ужас. Он хотел, чтобы, как и раньше, его тело украшали лишь боевые шрамы. Он и правда не хотел, дабы Лео видел его таким, но альфа, как обычно, решил всё по-своему. Что же, в этом был весь Хельхейм. Грант прижимается к телу мужчины и отвечает на поцелуй, как обычно, покусывая губы партнёра. Кажется, пройдут годы, но омега не изменит своим предпочтениям. Альфа улыбается сквозь поцелуй, оглаживая тело Вильяма, и всё-таки отстраняется, так как улыбка становится слишком широкой от такой информации. Это было очень мило. Вил всё-таки рассматривал его как опекуна еще тогда. Несмотря на то, что даже не сказал о ребенке. — Получается, ты меня и в свидетельство о рождении вписал? Моё, надеюсь, поддельное имя? А Дани мы потом как скажем, говорить, что моё имя Педро или всё-таки Леонард? — вдруг поинтересовался Хельхейм, обнимая омегу, и улегся рядом, зарываясь носом в его волосы и поглаживая по спине. — В свидетельство о рождении не вписал. Фальшивое имя не хотел писать, так как оно по факту ничего не значило, а настоящее… Представь, один из главных следователей беремен, и в графе отец вписано имя главного преступника, дело по которому вел следователь. Мне и так приходится скрывать ребенка. Точнее, сначала я скрывал беременность, а сейчас скрываю Дани, так как он твоя копия. Благо, характер не твой. Вильям выдохнул, прикрывая глаза и накрываясь одеялом, все же свое тело он не хотел принимать, но это в скором времени он исправит. — Значит, ты уедешь ненадолго. Что же, ладно, думаю, мы с Дани как раз приготовим всё к твоему приезду. Всё равно пока будем жить тут, в этой квартире. Знаешь, с появлением ребенка я полюбил готовить, а раньше терпеть не мог это делать… Знаешь, кажется, ты сильно изменился. Даже внешне. Но мне нравится. Леонард рассмеялся, но постарался тут же перейти на более низкую громкость. — Да, я найду какого-нибудь управляющего своей кафешки, он мне просто доход будет скидывать. Вот и будем иногда туда ездить, вы будете отдыхать, а я буду разбираться с работой. — Кивнул Лео, прикрыв глаза и массируя кожу головы Вильяма. — Я сильно изменился? Ну, только если в среде обитания. А внешне только если щетину отпустил. Хотя, наверное, я просто не замечаю, как меняюсь, каждый день ведь себя вижу. А ты сильно похудел. Буду вам готовить колбасы и выпечку разную. Откармливать… А помнишь ночь в клубе после банкирского мероприятия? Я ее до сих пор забыть не могу… Самое горячее и эмоциональное, что у меня когда-либо было. И было с тобой. Хельхейм чуть сполз, чмокнув в шею, и поднялся с кровати, чтобы выключить свет, после чего начал расстегивать рубашку и брюки. Раздевшись, Лео вновь улегся рядом с Вильямом, сгребая его в крепкие объятия. — Что бы ни случилось, ты во мне не разочаруешься… По крайней мере, я постараюсь, чтобы этого не произошло. — Та ночь, когда ты стриптиз мне танцевал?.. Хах, да, было определенно горячо. Мне хорошо запомнился момент, когда мы на мероприятии ещё были и как ты прижал меня к себе и приставал. В тот момент я понял, что мне будет плевать, если нас кто-то увидит. Я чувствовал, что в тот момент мы были словно… Бони и Клайд. Существовали только мы… Жаль, что тогда ты не любил меня. Была лишь страсть… Но оно того стоило. Теперь у нас есть прекрасный малыш, который с каждым днём всё больше и больше похож на тебя… Только сейчас я понимаю, как скучал по тебе. Мужчина улыбнулся и закрыл глаза, засыпая. Этот день был насыщенным и прекрасным, поэтому хотелось засыпать с улыбкой. — Я люблю тебя, Лео… Спокойной ночи. — Я по тебе тоже очень скучал… Только я это всё два года понимал, ха-ха-ха. Я тебя тоже люблю, сладких снов, лисёнок… — чмокнув омегу в губы, Леонард прижал его к груди, постепенно засыпая. День определенно был очень насыщенным, но и последующие дни не будут менее эмоциональными. Самое главное, что он запомнил от своего отца про воспитание, это «маленькие детки — маленькие бедки». Так что с взрослением Дани будет только интереснее. Но, видя себя в молодом возрасте через Даниэля, Леонарда никогда не посетит мысль, что он приехал зря. Растет его копия, так что, как отец справился с ним, так и Лео справится со своим сыном. Тем более у него рядом такая поддержка в лице Вильяма.