Красная лента в конце концов затеряется в волнах

      Взгляд золотых глаз медленно сместился с двух дерущихся людей на небо: там, за куполом и полупрозрачной голограммой, мерцали звезды. Миллиарды и миллиарды горящих огней… неизменный пейзаж. Что в его молодости, что сейчас небо было неизменным. Космос — величина настолько большая, что в ней он сам даже не песчинка. Нет такой меры исчисления, которой можно его описать в космических масштабах. Просто не существует.       Генерал прикрыл глаза, но в раздражении поморщился, когда два меча вновь столкнулись, вызывая неприятный, звонкий лязг стали. К чему все это не имеющее смысла представление?       Зачем он здесь?       Цзинлю позвала их всех, но… он не причастен к их истории. Дань Хэн, Блэйд и она — вот главные фигуры той катастрофы. Мужчина открыл глаза, возвращая внимание битве, но взгляд сам собой соскользнул куда-то в сторону: прошелся мимолетно по стоящему чуть в отдалении старейшине, мазнул по статуе, после чего сместился на Чешуйчатое ущелье. Развалины некогда величественного дома. Он ещё помнит как когда то очень давно прогуливался по оживленным залам, украшенным всевозможными сокровищами. Как жаль что это ушло в прошлое.       Снова раздражающий лязг, снова искры из-под стали и брызги крови у его ног.       Что он здесь делает?       Генерал зевнул, смаргивая влагу с глаз. Он устал, смертельно устал, а дома его ждет куча незавершенной работы, ответственность и ещё множество незаконченных дел. Уйти с места битвы было легко, сесть в лодку и того легче, уплыть даже ни разу не оглянувшись — проще простого.       Он перегорел.       Перегорел своим прошлым, перегорел своими эмоциями, перегорел этими людьми, которых когда то называл своей семьей. Сейчас их не связывает ничего — те кого он любил, давно мертвы.       Дань Фэн умер от рук Цзинлю, впрочем, как и Иссин. Пораженную Марой мастера он сам лишил жизни. Он видел их смерть, присутствовал на похоронах, для него они уже давно мертвы, слезы по ним пролиты, а вино выпито. Эмоции потрачены и омрачать то светлое, что осталось от воспоминаний возвращением в его жизнь их теням… нет, он так не хотел.       Те кто остались за спиной… да кто они вообще такие? Теперь, он не хочет их знать. Ему не нужны новые связи, особенно с ними. — Сделайте вид, что не знаете меня. Я сделаю также. Так мы и будем жить, не зная друг друга, — тихий уставший шепот, которого не слышно за шумом волн.       Цзин Юань вновь взглянул в небо, успокоенный, что хотя бы оно останется неизменным. Настало время отпустить полностью и он готов. Стянув ленту с волос он подарил ей долгий, полный невысказанный чувств взгляд. Это было символом их единства, их дружбы и нерушимой, построенной долгими годами связи. Но именно что «было». Сейчас же все было сломано и чинить это, в попытках сохранить те обломки… нет. Он не хочет. Он устал пытаться налаживать связи, устал прощать и давать им шансы. Устал лелеять то немногое, что кажется, было ценно лишь ему. Перегорел. Ветер вырвал из его рук ленту, и мужчина даже не дернулся в её сторону, позволяя бурным водам поглотить кусочек шелка. Где-то там, под тоннами воды схоронена вторая такая же ярко алая лента, когда-то принадлежавшая самой жизнерадостной представительнице лисьего народа. — Мы друг для друга остались никем. Теперь я снова незнакомый человек.

Никогда не иди назад. Возвращаться нет уже смысла. Даже если там те же глаза, в которых тонули мысли. Даже если тянет туда, где ещё всё было так мило, не иди ты туда никогда, забудь навсегда, что было. Те же люди в прошлом живут, что любить обещали всегда. Если вспомнил ты это — забудь, не иди ты туда никогда. Не верь им, они — чужие. Ведь когда-то ушли от тебя. Они веру в душе убили, в любовь, в людей и в себя. Живи просто тем, что живешь и хоть жизнь похожа на ад, смотри только вперед, никогда не иди назад. Омар Хайям