Маленький город, наполнившийся Отчаянием

      Несколько километров от Токио, раннее-раннее утро. Солнце ещё не успело подняться достаточно высоко, чтобы запустить каждый свой лучик в окна низеньких домов, чтобы осветить бескрайние зелёные возвышенности. Но даже при таком положении дел, совсем не располагавшем к бурной деятельности, жизнь в маленьком городке уже пробудилась, чтобы приступить к работе.       В одном из небольших домиков ― обычных, двухэтажных, каких было полно в городке ― горел свет. Двое ― мать и сын ― сидели за низким столом и поедали завтрак. Обычный японский завтрак, только совершенно невкусный. Но ни мать, ни сын после долгого проживания под одной крышей уже на это не обращали внимания.       Танака Гандам и его мать, Танака Адзуми, тяжело просыпались, чтобы провести пятничные будни так же достойно, как и всю остальную неделю. Гандам только недавно стал учеником третьего года старшей школы, да не просто какой-то старшей школы, а целой Академии «Пик Надежды» ― лучшем месте для обучения и развития собственных талантов. А Адзуми, как человек, вынужденный работать на дому из-за слабого здоровья, была искренне рада за сына, ведь, в отличие от неё, он сумел достичь таких высот. Беспокоясь о будущем сына, она постоянно интересовалась его школьными делами.       ― Сегодня у тебя важная контрольная? ― спросила Адзуми. Могло показаться, что женщина вовсе не заинтересована, но так могло лишь показаться из-за сонного голоса.       ― Да, на проверку выживаемости знаний, ― Гандам был как никогда пафосен ― настолько, что сам не сумел сдержать улыбки. ― Можешь за меня не переживать, мой Ангел-хранитель, знания чернокнижника не тускнеют!       ― Ну и ну! Мне ждать только высоких баллов? ― Адзуми хлопнула в ладоши.       ― Разумеется! И мои Четыре Тёмных Девы Разрушения мне в этом помогут!       Гандам частенько возвращался к медленно, но верно угасающему образу парня с «синдромом восьмиклассника». Просто ему нравилось, что некоторые люди до сих пор поддерживали эту небольшую игру. В особенности, мама. Искренность Адзуми не знала границ, когда дело касалось любимого сына.       Но со временем Гандам всё больше успокаивался и переходил на речь простых смертных. Вот и сейчас он стушевался, глядя на улыбку матери. Прекрасную и воистину ангельскую.       ― А что ты будешь сейчас делать? ― Гандам почесал в затылке. ― Поспишь ещё?       ― Нет-нет, я уж сяду, поработаю, ― Адзуми потёрла глаза и потянулась, хрустнув позвоночником. ― Заказы сами себя не сошьют, знаешь ли. Но ты не волнуйся за меня. Может, днём ещё прилягу поспать.       ― Ясно.       Всегда мама говорила это «не волнуйся за меня». Даже если её слова заставляли беспокоиться ни на шутку. Гандам редко спрашивал маму о её прошлом, но был точно уверен, что в юности она точно так же, как сын, воображала в своих руках неведомую безграничную силу и связь с иномирьем. Наверняка увлекалась оккультизмом, в этом парень почти не сомневался. Только казалось Гандаму, будто воображала себе Адзуми всё это не просто так: в её голосе, в её жестах и действиях, даже самых незначительных, и в самом деле таилась настоящая магия, только обращённая к свету, а не тьме. И каждый раз, когда мама произносила «не волнуйся за меня», волноваться действительно не особенно приходилось.       Даже если и стоило бы. Но Адзуми умело переводила тему ― в этом ей не было равных. Будучи рассеянной, не отошедшей ото сна, она всё равно умудрялась это делать.       ― Ты лучше поторопись с завтраком, чернокнижник! ― Адзуми поджала губы и немного сощурилась. ― Не хочу, чтобы ты опоздал на поезд.       ― И правда ведь, ― быстро расправившись с пересоленным рисом, Гандам поблагодарил маму за завтрак и собрался выходить.       ― Хорошего дня!       ― И тебе.       Коротко распрощавшись с матерью, Гандам вылетел из дома со скоростью гепарда. Весенняя прохлада плотно окутывала тело «чернокнижника», ветерок, часто посещавший низины, начал закладывать уши. С десяток похожих друг на друга домиков осталось позади, несколько детских площадок и прогулочная зона ― такова была дорога на вокзал. Не слишком чарующе, но по-своему притягательно: родные края приносили Гандаму настоящее умиротворение. Запрыгнув в электричку, он устроился поудобнее: дорога предстояла дальняя.       До центра Токио из глубинки можно добираться только так: встав рано-рано утром, чтобы не терпеть толпы людей. Гандам боролся со своей социофобией уже не первый год, хотя он никогда не думал, что переедет в большой город, променяв на него свою родную глубинку. Есть, разумеется, множество плюсов такого выбора ― хотя бы потому, что Гандаму просто привычнее это. Да и близость с природой, с лесистой местностью прельщала куда больше.       Единственное, что беспокоило Танаку ― что делать с девушкой, которая ему нравилась. Согласится ли она переехать вместе с ним в его маленький городок или ни за что не променяет его на шум мегаполиса? Гандам долгое время не мог выкинуть эти размышления из своей головы. Он хотел всё обдумать ещё до того, как признаваться Чиаки в своих чувствах. В делах любовных Гандам был неуверенным, пускай и Нанами отчасти помогала ему, делая первые шаги к новому уровню близости. По крайней мере, шоколад в форме хомячка, испечённый девушкой к четырнадцатому февраля, не мог быть обычным пустячком или злой шуткой. Замкнутость Чиаки никогда не позволяла ей быть неискренней. Это Гандам и ценил в девушке.       Окрылённый мыслями о будущем, Танака наконец-то добрался до классной комнаты в Академии. Почти все уже были в сборе. Чтобы никто не стал бросать в его сторону удивлённые взгляды, Гандам натянул на «слишком счастливое» лицо шарф.       ― Привет, ― коротко поздоровалась Чиаки, подойдя к парте Танаки. ― Как поживает Танака Запретный и его Четыре Тёмных Дев Разрушения?       ― Они в полном здравии, Нанами-сан, ― хмыкнул Гандам. Было довольно необычно наблюдать за Чиаки без её игровых устройств. Всё-таки, здорово, что Гандам показал девушке, что иногда можно выходить из дома и трогать траву. ― А ты всё так же прекрасна, Тёмная Королева Игр?       ― Это новый титул? ― Чиаки удивлённо моргнула. ― Он даст мне статы, которых не было раньше?       ― Он даёт тебе право прикоснуться к Четырём Тёмным Девам Разрушения! ― торжественно проговорил Гандам.       Чиаки сосредоточенно посмотрела на хомяков, высыпавшихся на парту Гандама, и прикоснулась к одному из них. Почувствовав мягкие пальцы, остальные «Девы» начали ластиться к нежным девичьим ручкам. Лёгкая улыбка коснулась уст Чиаки. Гандам любил это выражение лица девушки, которое редко приобретало хоть какую-либо эмоцию.       От созерцания приятной картины то и дело отвлекал колкий взгляд Хиёко, который словно вопрошал: «Да когда ж вы засосётесь?» На что Гандам отвечал взглядом: «Я прокляну любого, кто помешает Нанами-сан гладить Тёмных Дев Разрушения!»       Но увы, спрятать хомяков так или иначе пришлось: вошедшая в кабинет Юкизоме-сенсей поприветствовала класс 77-В. После стандартной процедуры приветствия ребят ждала обещанная контрольная работа по выживаемости знаний. С перерывом она шла около двух часов. Всё было как обычно, ничего не предвещало беды. После контрольной должны были состояться ещё несколько уроков, но благодушная Юкизоме-сенсей позволила ученикам сходить на обед.       Пользуясь случаем, Гандам, заливаясь краской, решил пригласить Чиаки на крышу, чтобы пообедать там. Нанами, конечно, согласилась. Взяв бенто, парень и девушка уединились на крыше, чтобы скрыть свою трапезу от чужих глаз.       Тем более, Гандам как раз решил поговорить о том, о чём давно хотел поговорить с Чиаки. Удобнее шанса, думалось ему, больше не выпадет.       ― Нанами-сан, ― начал Гандам. Вроде бы и хотелось оставить в речах свою привычную дурь, но Танака желал, чтобы его на сей раз восприняли всерьёз. ― Скажи… а тебе нравится жить в Токио?       ― М-м-м… ― протянула Чиаки, лениво жуя рис. ― Думаю, что не особо. Здесь, конечно, быстрый интернет и много всяких магазинов для отаку, но очень шумно. Ни одни беруши уже не спасают, ― Чиаки посмотрела в сторону Гандама. ― А что? Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе поближе?       Взгляд снизу-вверх, который Нанами бросила на Гандама, показался парню настолько кокетливым, что тот, терпя жар, подкативший к лицу, тихо произнёс, прикрыв рот шарфом:       ― Д-да.       ― Прости, ― Чиаки вздохнула. ― Я вовсе не против, ты не подумай. Но мои родители против того, чтобы я тратила на дорогу больше пятнадцати минут. Ты и сам знаешь, я не люблю будильники. Так что встаю таким образом, чтобы дойти до Академии с запасом времени в пять минут. Раньше выпуска, я думаю, не стоит строить такие планы.       ― Да. Я понимаю, ― ответ девушки несколько расстроил Гандама, пускай у него и зрела надежда на то, что после выпуска хоть что-то изменится. ― Пойми, Нанами-сан. Есть одно обстоятельство, на которое я не могу закрыть глаза. Ты мне очень нравишься. И моё сердце буквально разрывается от мысли, что ты живёшь так далеко. Разумеется, я знаю, что мой случай не уникальный. Но, если есть хотя бы малейшая возможность, я бы хотел…       ― Танака-сан, ― Чиаки осторожно коснулась запястья парня. ― Эта проблема легко решается. Но ты просто ответь мне на один вопрос: тебе понравился шоколад, который я тебе приготовила?       ― Конечно, ― кивнул Гандам.       ― Тогда… ― Чиаки приблизилась. ― Если твои чувства серьёзны, я жду ответа через три дня. Мне неважно, сам ты это сделаешь или с чьей-нибудь помощью ― важно, чтобы ты это сделал, ― Чиаки многозначительно подняла указательный палец вверх. ― По крайней мере, в отомэ-играх эта магия работала. А с переездом мы обязательно что-нибудь придумаем.       Сказав это, Чиаки осторожно коснулась щеки Гандама губами. Да, она прекрасно понимала, что тем самым смутила парня. Но и сама Чиаки смущённо отвела взгляд. Для японки она повела себя крайне бесцеремонно. Даже если Гандам был совсем не против.       ― С-спасибо, ― едва слышно обронил он.       Эта короткая благодарность потонула в дрожании земли. Оно наступило настолько внезапно и с такой силой, что Гандам и Чиаки упали на каменную крышу. Мысленно ругаясь, Танака крепко вцепился в девушку, приобнимая её за плечи, заодно прикрывая шею и голову своим плащом. И вовремя: разбившееся рядом окошко крупными осколками попадало прямо на Чиаки. И только стараниями Гандама Нанами не получила ни единой царапины. Лишь сам Танака крепко стиснул зубы, ощутив, как в кисть вонзился осколок.       «Чёрт бы меня побрал! Что, во имя Сатаны, здесь происходит?..» ― Гандам чувствовал, как под ним содрогалась земля, где-то вдали были слышны гудки машин и валившиеся на землю линии электропередач. В Академии «Пик Надежды» тоже что-то нещадно рушилось, кричали ученики, ругались и молились неизвестно кому. Видимо, они впервые переживают столь мощное землетрясение.       И Гандам с Чиаки не стали исключением.       Просто они отреагировали чуть спокойнее остальных.       Такое событие не каждый день сотрясало Японию.       Не каждый день происходили землетрясения такой силы, что все сейсмографы сходили с ума.       Будь Гандам суеверным человеком, он бы тут же подумал, что это знак свыше. Но сейчас его больше всего заботил осколок, торчащий из руки, сохранность собственной жизни и жизни Чиаки. Заодно стоило бы проверить, как там остальные товарищи и Юкизоме-сенсей. Лишь бы тряска утихла поскорее…       Вскоре всё затихло. Понятное дело, что это было всего-то затишьем перед бурей, но стоило воспользоваться отведённым временем, чтобы убедиться в безопасности остальных и найти безопасное место. Наверняка после такого содрогания тектонических плит последует разбушевавшаяся водная стихия и она придёт по душу каждого, кто не успеет взобраться на возвышенность.       На возвышенность…       ― Танака-сан! Твоя рука, ― Чиаки вернула своим негромким восклицанием Гандама в реальность.       ― Эта рана ― ничто по сравнению со страшным проклятием! ― хоть Гандам и сказал так, но говорил всё равно сквозь зубы, терпя острую боль. ― Главное, что твоя светлая голова не пострадала.       ― Спасибо за заботу, ― сконфуженно пробормотала Чиаки. Она стала осматривать Гандама. ― Тебя больше нигде не задело?       ― Никак нет.       ― Нужно показать твою рану Цумики-чан. Надеюсь, с ней и с ребятами всё хорошо…       Убедившись в том, что толчков больше не предвиделось, Гандам и Чиаки поднялись на ноги, отряхнулись от пыли и побежали вниз, на всякий случай пригнувшись ― мало ли где могло произойти возгорание из-за начавшегося средь бела дня землетрясения. Школьная сирена молчала, но бежать всё равно стоило осторожнее. Не хотелось бы упасть с лестницы, порезаться о разбитые стёкла и тому подобное. А вдруг толчки возобновятся?       Сбежав по лестнице к классной комнате, Гандам и Чиаки поняли, что всё вокруг не так уж и сильно пострадало. Всё-таки, недавние реновации пошли Академии на пользу, так что никто из класса 77-В не пострадал по большому счёту. Только Нагито с присущей ему удачей умудрился заработать царапину на лбу. Эту рану уже оперативно обработала Микан, которая, обратив внимание на осколок, торчавший из руки Гандама, всплеснула руками и, трясясь, как осиновый лист, потащила парня в сторону медкабинета. Чиаки ― за ними.       ― Я-я обработаю рану, как следует и наложу швы, к-какие удастся, ― запинаясь, пролепетала Цумики. ― Н-надеюсь, в-вы больше не поранитесь! М-мне всё-таки п-придётся помогать остальным… о-оказывать помощь…       ― Спасибо, Цумики-сан, ― с благодарностью произнесла Чиаки. ― Но убедись, пожалуйста, что все, кому ты будешь помогать, будут хотя бы на третьем этаже Академии, хорошо?       ― Д-да!       Гандам не произнёс ни слова. Он был белее обычного, кровь всё не останавливалась и продолжала свободно вытекать. Последние анализы крови показали у него низкий уровень фибриногена, но Гандам по глупости не придал этому большого значения. И теперь это дало свои плоды.       К счастью, Гандам успел дойти до медкабинета раньше, чем его оставили силы. Чиаки и Микан усадили его на кушетку, а последняя принялась суетиться вокруг истекавшего кровью парня. Обработав руки, она приготовила всё необходимое. Нужно было всё сделать правильно, но при этом как можно скорее, пока не началась полнейшая суматоха. С большим трудом выудив осколок из кисти Гандама, Микан принялась останавливать кровь и обрабатывать рану антисептиками. К счастью, осколок вонзился недостаточно глубоко, поэтому Абсолютная Медсестра без проблем сумела наложить швы и забинтовать руку чистыми повязками.       ― П-постарайся б-беречь руку, Танака-сан, ― проговорила Микан, в последний раз осмотрев свою работу. ― К-когда всё у-уляжется, обязательно п-покажись врачу!..       ― Хорошо. Спасибо, Цумики-сан, ― поблагодарил на сей раз Гандам смутившуюся девушку. ― Пожалуй, надо вернуться к остальным.       Чиаки с ним молча согласилась и, придерживая его под руку, отправилась с Гандамом в сторону классной комнаты с табличкой «77-В». Чиса предложила всем отправиться в учительскую, как более защищённое место и лучше снабжённое всем необходимым для своевременной передачи информации. Её ученики возражать не стали.       Новости, включенные по телевизору, были неутешительными. В тех префектурах, где магнитуда отметилась как максимальная, разрушения представились колоссальными. Всё разрушено… некоторые дома просто сложились, словно карточный домик, цунами уже достигло того побережья, со стороны которого обозначили эпицентр землетрясения.       Пока одноклассники друг с другом перешёптывались, рассуждая о том, какой ужасающий катаклизм потряс страну, что такого уже давно не случалось и насколько мощными будут афтершоки, Гандам понял, что всё это время он хотел знать лишь одно.       ― Мне нужно идти, ― коротко обронил Танака. В его загорелся огонь, полный отчаяния и бездумности, а ноги сами понесли его прочь из Академии.       Его окликали несколько раз, но Гандам не слышал. Он бежал настолько быстро, насколько ему позволяли ноги ― так, чтобы его никто не успел остановить.       Сеть всё не ловила. Гандам отчаянно пытался дозвониться до матери, но во время подобных чрезвычайных ситуаций линия либо была перегружена, либо повреждена. Но Адзуми просто не брала трубку.       Не хотелось думать, что с ней что-то могло случиться. Не хотелось думать о том, почему она не брала трубку. Не хотелось думать о том, что, если с Адзуми что-то случилось, то Гандам не успеет к ней на выручку, даже если он отправится домой прямо сейчас.       И отчего-то он продолжал бежать прочь от Академии в сторону вокзала.       «Может, мама просто забыла телефон дома?» ― эта мысль согревала нещадно колотившееся сердце.       ― ТА-НА-КА-А-А!!!       Громогласный крик, вырывавшийся из груди, ни с чем нельзя было перепутать: Гандам краем глаза заметил бежавших за ним Некомару вместе с Чиаки. Нетрудно догадаться, что девушка привела большого парня для того, чтобы убедить его вернуться «по-другому», если уговорами не выйдет.       Гандам бы так и продолжил пробежку, но вибрации мобильника остановили его. Сперва сообщение от системы аварийного оповещения о приближающемся цунами, а затем…       …резко затормозив, Гандам дрожащими пальцами открыл сообщение от матери. Его взгляд надолго остановился на иероглифах в надежде, что всё это ложь.       «Крыша на меня упала, не выбраться. Вода прибывает. Не волнуйся за меня».       …Внутри Гандама всё оборвалось и упало с таким грохотом, что даже шум прибывающей воды не мог заглушить его. Телефон едва не выскользнул из ослабевших пальцев. Хотелось броситься навстречу своей погибели и уже не думать о том, как под обломками крыши мать захлёбывалась грязной водой. Но прекратить мучения ему не дали Некомару с Чиаки. По команде последней Нидай схватил Гандама и с лёгкостью забросил его к себе на плечо. Вместе они побежали в сторону устойчивого здания, где ещё было свободное место.       И вовремя: уровень воды, бывший ещё несколько секунд назад по щиколотку, теперь достигал метра, а то и больше. Люди стояли на балконах, выглядывали из окон и смотрели, как поток грязной воды уничтожает всё на своём пути, сметает лёгкие постройки, погребает под собой тех, кому не посчастливилось встретиться со стихией лицом к лицу. Таких ученики из класса 77-В не увидели, но знали, что наверняка они есть. Появятся.       Время для Гандама тянулось неимоверно долго. Он просто хотел уже домой, в свой маленький город. Поскольку тот находился в низине и ближе к морю, то наверняка он пострадал больше Токио. Прискорбно. Но Гандам всё равно верил, что ему ещё есть, куда вернуться…       …Но по возвращении домой, он понял, насколько ошибался. Маленький город был полностью уничтожен. Ни единого живого места в исчезающем в серой дымке некогда живого уголка Японии. Гандам с трудом отыскал родной дом: ноги помнили дорогу, а потому привели парня к нужным обломкам.       Маму он нашёл недалеко от своего дома. Видимо, волны немного подняли крышу с её раздавленных ног, чтобы унести подальше. Как Гандам узнает позже, ему ещё повезло, что маму унесло недалеко: очень многие пропали без вести, предположительно, таким же способом.       Глядя на тело Танаки Адзуми, Гандам пытался задушить внутри себя единственное чувство, на которое была способна сейчас его душа. Он пытался себя убедить в том, что матушка природа так распорядилась, высшие силы так наказали парня за принадлежность к «тёмным силам». И поначалу Гандам действительно так думал. Он верил в это. Но трупный запах и тело, от которого исходил этот запах, отрезвили и вернули в реальность. Одна только мысль осталась: мамы больше нет. Дома больше нет. Маленького города больше нет.       Гандам опустился на колени, рядом с Адзуми. Опустошённый, он понял, что продолжать просто смотреть на труп матери он не мог. Обжигающая влага вынудила парня зажмуриться и шумно вздохнуть. Позади послышались тихие шаги. Тёплые руки приобняли за плечи, а затылком Гандам почувствовал биение чужого сердца. Хотелось, чтобы это была мама. Хотелось развернуться и увидеть её искреннюю улыбку, застрявшую на рассеянном лице, услышать «не волнуйся за меня», ощутить вкус пересоленного риса…       …но это была всего лишь Чиаки, которая безмолвно напомнила о том, что маленький город скоро восстановится, что Гандам ещё жив, и что он продолжит жить дальше.       Ничего другого ему и не оставалось.