Ведьмачьи байки

      Бестия напала снова. Прямо во время сбора пшеницы, просто упала с неба, и… О, бедный Войтех, его изодранное в клочки тело они потом по всему полю собирали, да и то не все даже нашли. Третье нападение за неделю, и с каждым разом все ближе к самой деревне.       В таверне «Весёлый дрозд» царили полумрак, духота и запах свиного сала, а ещё гомон голосов селян, собравшихся там. И пока женщины причитали, что уже страшно ребёнка со двора отпустить, мужчины энергично спорили, что же такого предпринять, чтобы избавиться от напасти. Неудивительно, что никто из них не обратил внимания на вошедшего внутрь путника в пыльном дорожном плаще.       — Нужно устроить облаву по лесу! — гордо предложил Батьян, крепкий как дуб. — И заколоть гадину!       — Нет, — резонно качал седой головой Лид, старый охотник. — Нужно раскидать отравленного мяса и капканов наставить.        Снова разгорелся спор, а к путнику, оставшемуся незамеченным для толпы, подбежала молоденькая служанка, принеся свежий хлеб, кровяную колбасу, обильно посыпанную перцем, и кружку темного пива.       — Нам нужно собирать зерно, — вдруг сказал Кунц Лихтон, призывая всех к молчанию. Этот низенький человек с непомерно длинным носом, делавшим его похожим на цаплю, уже год как был старостой деревни. — Уже через неделю придут сборщики…       — Так пусть чёрные и побегают за этим страшилищем! — вдруг вскрикнула Эдна Тонс. — Как зерно требовать, так они господа, а как…       — Умолкни, женщина! — оборвал её Батьян. — Этим точно не до наших бед!        Кунц Лихтон незаметно вздохнул. В чем-то Батьян был прав, когда сюда пришли нильфгаардцы, та единственной причиной, почему их деревня осталась нетронутой и неразграбленной фуражирами, было то, что огромной армии чёрных был необходим провиант в немалых количествах, а кто же пожнет пшеницу или подоит корову, если всех перебить? Вот так и уживались. Но надолго ли? Кунц посмотрел на лица односельчан. Если эта бестия так и продолжит нападать в то время, как они работают серпами, зерно может быть просто не собрано в срок!       — Я сам готов заколоть эту гадину! — прорычал Батьян, выведя Кунца из раздумий. — Кто со мной, мужики?        Но вместо голосов поддержки в таверне прозвучал звонкий смех, привлекший всеобщее внимание. Мужчины и женщины посмотрели на человека, чье лицо скрывал капюшон, которого до этого не замечали и который уже успел съесть всю кровяную колбасу.       — Простите, добрые люди, но, бегая по лесу, вы в лучшем случае потратите время, а в худшем только угробитесь, — в голосе незнакомца звучала насмешка.       — Это не твоё дело! — фыркнул Батьян.       — Уймись ты, — спокойно сказал Лид, строго зыркнув на молодца, но затем посмотрел в сторону гостя таверны. — А вы, милсдарь, кто такой, что так спокойно рассуждаете об охотничьих делах?       — Да как сказать, — незнакомец колыхнул кухль в руке, а другой снял с головы капюшон, представляя всем свое лицо. — Охотясь на разных бестий, я себе на хлеб зарабатываю.       «Ведьмак?!» — изумленая мысль пронеслась в голове Кунца вслед за удивлением остальных. Староста слышал о таких и много, но никогда не видел за всю жизнь… Ну, по крайней мере до сегодняшнего вечера.        Гладко выбритое лицо ведьмака было худым и узким, нижняя часть подбородка скрывалась в старом, но все еще видном шраме, а крючковатый нос, не раз сломанный, лишь дополнял некое сходство с хищной птицей. Чёрные колючие волосы были стрижены коротко на нильфгаардский манер, а на затылке, стянутая красной лентой, при каждом движении головы болталась длинная косичка. Но самой заметной деталью в физиономии мутанта, помимо сверкающих в свете свечей кошачьих глаз, был глубокий шрам, тянувшийся по всей правой щеке, пересекавший скулу и заканчивающийся там, где в свое время был верхний кусок уха. И как будто этого было мало, в оставшейся нетронутой мочке поблескивало золотое колечко.       — Позвольте представиться, Ян Бэхтэры, — хмыкнул ведьмак с кривой усмешкой. — К вашим услугам.        Кунц Лихтон прокашлялся, стараясь прогнать свое удивление.       — Я, Кунц Лихтон, староста. Значит… Вы, готовы помочь нам с нашей напастью? — спросил староста.       — Ваша плата, мой меч, — ответил Ян легко и спокойно, точно речь шла о самых будничных вещах. — Только скажите, знает кто, какая бестия повадилась тут охотиться?       — Крылатая курва! — выругался Батьян.       — Красноречивое описание, — на лице ведьмака сверкнула волчья улыбка. Кунц снова удивлено вскинул брови. Он помнил росказни, что ведьмаки никогда не улыбаются иль вовсе не испытывают людских эмоций. А этот вон лыбиться, да ещё и мечет остроты. — Да только вот под такое описание подходят: виверна, ослизг, грифон, кокатрикс, василиск, вилохвост, мантикора, гримкар, феникс. А может к вам ненароком залетела скеллегская гарпия!.. Так, никто его толком не видел?        Селяне только беспомощно переглянулись, и Кунцу Лихтону пришлось снова прочистить горло.       — Думаю, на сегодня собрание окончено, я переговорю с ведьмаком сам. Завтра все выходим в поле, время нас поджимает!       Люд понемногу разошёлся, и в лице каждого читалась смесь чувств — любопытство, брезгливость, презрение, суеверный страх. Ян привык к этому уже очень и очень давно, и потому не сильно отвлекался от своего пива. К тому моменту, как он допил, к нему подсел староста деревни, а позади него встал тот молодец, что так рвался погеройствовать и в итоге, наверное бесславно помереть, потеряв свои кишки. Таких Ян тоже много повидал.       — Хозяин, можно ещё кружку! Денёк уж больно жаркий сегодня выдался!        На этот раз пиво принесла не веснушчатая девчонка лет тринадцати, а более старшая служанка, светловолосая, в рубахе, что с трудом сдерживала её обширные прелести. Взяв поставленную на стол кружку, Ян подмигнул красавице, а та улыбнулась в ответ.       — Теперь мы можем поговорить о деле? — сухо поинтересовался староста.       — Вполне, господин Лихтон, вполне, — ответил Ян.       — Я, признаться честно, никогда не видел… ведьмаков. Край у нас тихий, и страшнее волка ничего не водилось, но вот беда случилась. — Кунц Лихтон вздохнул и вцепился взглядом в ведьмака, точно крючьями. — И я знаю, что за свою работу вы берете плату. Сколько мы должны будем уплатить?       Ян подумал, сделал глоток и, лишь хорошенько промочив горло, заговорил.       — Обычно это зависит от того, на кого я охочусь. Гулей я рублю по пять серебряных за голову, за черта могу взять и золотом. Я бы и вам цену назначил, но, боюсь, голову крылатой курвы пока оценить не могу, не зная что это.       — Понимаю, — кивнул староста.        Ян проследил, как двигаются жилки на шее мужчины напротив, как стекали по седым вискам капельки пота. Похоже, не только наличие в родных краях монстра тревожило старосту. Ян догадался, о чем думает деревенский староста. О том, что если этот ведьмак заломит непомерную сумму, то им ещё сильнее придётся затянуть пояса и что зима в году будет суровее предыдущей. И Ян принял свое решение и, сделав новый глоток, озвучил его.       — А знаете, господин староста, вы мне кажетесь человеком разумным, и у меня есть предложение.       — Слушаю.       — Я возьму круг свежего хлеба, хороший шмат сыра, три кольца кровяной колбасы, уж сильно она мне по вкусу припала, фунт яблок и… — Ян почесал шрам на подбородке. — А наливку у вас делают, господин староста?       — Делают, — ошарашенно кивнул Кунц Лихтон.       — И бурдюк с какой-то из ваших наливок. Это будет мне основной платой, а за головы бестии, которую я вам принесу, заплатите мне половину из обычной награды.        Ян проследил поверх кружки, как удивлено моргнул староста, а затем, после некоторого раздумия, протянул руку через стол.       — По рукам.        После того, как договор был скреплен рукопожатием, и перед тем, как староста ушёл, Ян упомянул, что было бы неплохо побывать на месте последнего нападения, и получил утвердительный ответ. Но это будет завтра, когда пропоют первые петухи, а пока… Ян довольно потянулся и, встав из-за стола, пошёл сразу к хозяину таверны, что в данный момент воинственно чистил казан. Человек это был полный и лысоватый, с густыми черными усами. Служанки же занимались тем, что стирали со столов крошки, по крайней мере младшенькая.       — Добрый человек, найдётся для меня местечко в конюшне иль, может, мне повезёт, на чердаке? — опершись локтем о стол, спросил Ян.        На него тут же уставились старые, но пытливые и живые глаза.       — Мастер ведьмак шутит изволит? — спросил хозяин таверны, посмотрев на Яна снизу вверх.       — Да как же, добрый человек? Нисколько. Посредь поля комары закусают, а у вас на соломе всяко мягче будет, — не меняя тона парировал Ян.       — И точно шутит, — буркнул хозяин. — У нас половина комнат пустует, так что будет вам не солома, а перина, мастер ведьмак.       — Однако приятно слышать. — Ян запустил руку под плащ к кошелю на поясе. — Сколько я буду вам должен?       — Нисколько, — твердо отрезал мужчина. — Эта падаль задрала мою куму! Вон Герта, дочь кумы, полной сиротой осталась и у меня теперь работает. Так что нисколько, мастер ведьмак. Вы только изживите эту бестию с белого свету и будем квиты.       Ян перевёл глаза на рыжеволосую девчушки. Минуют годы, прежде чем она расцветет и станет настоящей красавицей, но сейчас он заметил, как выплаканные слезы горя сказываются на ней — тёмные мешки под очами, пепельные пятна вместо румянца на щеках, нервно дрожащие пальцы. Не один ребёнок не должен познавать такую боль…       — Я все сделаю, — ответил Ян, вернув взгляд к хозяину.        Мужчина кивнул и, вновь взяв тряпку, вернулся к своему котлу.       — Подождите немного, а потом Мот покажет вашу комнату.        Лунный серп лениво полз по ночному небу и стоило Яну оказаться на его свету, как за ним потянулась длинная кривая тень. Мириады запахов и звуков обволакивали, точно мягкое одеяло, и вдыхая полной грудью, направился к конюшне…        Это было чистое везение, что волей случая заехав в эту деревеньку, Ян поест досыта, поспит на набитой гусиным пухом перине, так ещё и подвернулся выгодной судя по всему заказ. Иногда бывает так, что каким не был тяжёлый твой путь удача тебе иногда улыбается… Да, только вот, улыбка эта была для ведьмака, но не для простых людей, что были безащитны перед… Ян криво улыбнулся без веселья на уме, вспомнив, как занятно описали монстра — «летучая курва»…Похоже, монстров здесь и правда с седых прадедов не видали. А если и видали, то было это не страшнее… Ян напряг память, пытаясь прикинуть каких чудовищ можно считать не страшными? Эхинопс разве, что, да и то, пока не начнёт швыряться своими иглами длиною в два фута.       Конюшню освещал всего один фонарь, но это совершенно не мешало конюху заниматься привычными для него делами, он даже на появление ведьмака не особо обратил внимания. Да и сам Ян не собирался мешать юноше, он только подошёл к стойлу, где меланхолично жевала овёс его Яблоня. Пегая кобылка почуяв хозяина тихонько заржала. Ян полюбовался благородной мордой своей лошади, похлопал ее по гладкому крупу, а потом запустил руку прямо в сено и приласкал горячие губы животного. А после он забрал часть дорожных сумок в коих хранил свой нехитрый скарб и серебряный меч, коий, как предпологал Ян ему пригодиться очень скоро.        Комната в таверне «Весёлый дрозд» была небольшую и основную её часть занимала кровать. Сбросив дорожный плащ, Ян повёл плечами до громкого хруста, а затем провернул такое же и с шеей.       «Перина. Когда ты на такой последней раз спал?» — спросил себя Ян, снимая через голову ремень с многочисленными ножами. Следом последовала кожаная куртка, обильно усеяная острыми заклепками под которой была белая рубаха расшитая красной и чёрной нитью, и ведьмачий медальон в виде головы грифона с гневно разиннутым клювом. Из-за манжетов сапог, ведьмак достал ещё два ножа и положил к остальным на сундук возле кровати. А затем сняв сапоги и рубаху под которой оказался шрам на шраме, да с десяток ожогов сверху, Ян с размаху прыгнул на перину, и утонул в мягкости.        Ему снился вишнёвый сад. Цветующие розовым деревья и сотни лепестков, что подхватывал ветер… Ян босиком бежал по траве, звонко смеясь, а вслед за ним бежала женщина в белом и когда она его ловила, то непременно щекотала от чего Ян смеялся ещё громче. Но стоило мальчику всмотреться в лицо залитое солнечным светом, рассмотреть черты, понять кто перед ним, как сон обрывался. И мальчик из сна оказывался в реальности, где его ведьмачьи глаза всегда видели первые лучи нового солнца. Один за другим нестройно запели петухи, где-то заялала собака, зазвинел молот в кузне, а по деревенской дороге шли косари, распевая жневацкие песни.

«Колосок до колоска

Жнет весёлая коса

Нам работа вся легка

Колосок до колоска…»

      Прежде, чем голоса стали совсем неразборчивыми, Ян уже был на ногах, оделся и расхаживая по комнате, затягивал ремень с ножами. Ведьмак то и дело поглядывал на одну из своих дорожных сумок, где в небольшом, но очень крепком футляре хранились эликсиры. Не прихватить ли с собой пузырек «Грома»? Минуту подумав, Ян мотнул головой. Чутье ему подсказывало, что эликсир ему не пригодиться. Возможно это было самонадеяно, но до ближайшего хоть сколько-то большого города, где мог жить алхимик или травник ещё ехать и ехать, и кто знает, остались ли с этой войной ещё такие специалисты вне армий? Так, что Ян решил понадеяться на ещё ни разу не подводившее его чутье и сэкономить ценный эликсир. Взяв свои мечи, Ян покинул комнатушку и неспеша спустился на первый этаж «Весёлого дрозда», где во всю кипела работа. Чуткое обоняние ведьмака уловило переплетение запахов — жарились шкварки, кипел суп, немного пригорела каша, судя по всему гречневая. Хозяин таверны, вчера яростно чистящий котёл, который наверняка придётся чистить и сегодня, доставал из печи свежие пирожки.       — Доброе утро, хозяин. — оставив мечи у стола, Ян облизнул губы и выхватил из корзины один из пирожков. Тот оказался горячий и его пришлось хорошенько побросать с ладони в ладонь.       — Доброе, мастер ведьмак. — неотвлекаясь от работа, сказала служанка Мот и встретившись с Яном глазами, улыбнулась. — Как вам наши перины?       — Мягкие, — в тон ответил Ян и откусил от пирожка. Тот оказался с грушей. — Такие мягкие, что в них и утонуть можно.       Продолжая жевать, Ян не без удовольствия и определённого аппетита смотрел на служанку, чья тонкая льяная рубашка вся взмокла от пота, и стала очерчивать ещё лучше женскую фигуру. Но затем мимо неё пробежала Герта с кувшином молока, дочь почившей кумы хозяина таверны и ведьмак стараясь не действовать людям своими глазелками, стал осматривать зал, где впрочем не было ничего интересного, кроме одной вещицы, коую он вчера незаметил. На одной из балок висел щит с нарисованым на чёрном поле золотым солнцем. Не трудно было догадаться чей это герб.       — И как вам теперь под черными живётся? — дожевав пирожок, Ян тряхнул пальцами.       — Монеты такие же круглые, но с другой чеканкой. — замешивая тесто, пробурчал хозяин таверны. — Сборщики податей такие же чири, солдатня все так же по девкам бегает, а аристокротня все так же воротит нос от всего на свете. Только теперь мы кричим «Да, здравствует Великое солнце!». Тьфу!        Ян выслушал эту грубую философию с усмешкой.       — Может вы какие новости знаете? — спросил хозяин таверны, посыпая тесто мукой. — Раньше торгаши, да барды через нас часто ходили во все стороны, а теперь …Эх… Одни чёрные маршируют на север.       — Последние, что я слышал, так это, что чёрные взяли Вэрден и Фольтест Темерский пытается их сколько сдержать. Да, псякрев, некудышно у него выходит.       — Иногда мне кажется, что этим чёрным весь мир покориться.       Тесто было готово.       — Как знать, добрый человек. Иногда даже маленький камушек горы валит. Война то, ещё не окончена.        На последок Ян цапнул ещё один пирожок и подхватив свои мечи, вышел прочь из таверны во двор.       Проведя большую часть своей жизни на большаке, Ян Бэхтэры давно привык к тому, что на него смотрят… Кто-то косо, кто-то с ненавистью, а кто-то с любопытством. Чаще всего среди последних были дети, если конечно тех не торопились прогнать матери. Так и в этот раз, все время, сколько Ян седлал Яблоню на него глазело несколько сорванцов и сорвалиц. Детишки то и дело, стоило Яну сверкнуть на них глазами, разбегались и прятались за всем чем можно, но потом возвращались на те же места. Закончив стягивать на седельные ремни, Ян вывел Яблоню с конюшни и повернул голову. Рядом, за плетнем, стоял мальчик лет, может, шести, в фетровой шапке и перехваченной вожжой рубахе, доходящей до середины грязных икр. Ян подозвал его движением головы.        Мальчик несмело подошёл, поглядывая на друзей.        — Как звать? — спросил ведьмак        — Кжих. — щебетнул мальчик.        Ян выудил из кошеля монету и зажал в пальцах так, чтобы та заблестела на солнце.        — Как выглядит крушина знаешь? Трава такая желтоватая в речке растёт и смердит как дохлый козёл.        Кжих энергично закивал и Ян протянул ему монету.        — Скажи своим друзьям, что каждый получит по монете, если принесут мне крушины, когда я вернусь. Понял?        Кжих снова кивнул, развернулся и побежал, а потом остановился, крутанулся и вернулся.        — А сколько надо этой травы?        — Чем больше, тем лучше.        Кжих убежал к дальней части двора, где столпились остальные, а затем подняв монету, точно та была магической, и тыкая в ведьмака пальцем, энергично рассказал требуемое. Дети сорвались с места и всей толпой пронеслись мимо вошедшего во двор старосту Лихтона. И его вид вызвал у Яна немалое удивление.        На низеньком Кунце Лихтоне была надета старенькая, очень старенькая бригинтина, чьи стальные пластинки местами отсуствовали. На поясе же старосты висел корд.       — Доброе утро, господин староста. — улыбнувшись, произнес Ян. — Не как уж на битву собрались?       — Просто хочу показать место, где было последнее нападение.        — В таком случае, в путь. — коротко кивнул ведьмак.        — Погодите, — беспокойно сказал староста. — Вопрос к вам есть.       — Слушаю.       — Почему вы решили работать за еду? Сколько я слышал, ведьмаки всегда требуют золото или серебро, на крайний случай и медяками не брезгуют. И не разу…       — Господин староста, так для меня же сейчас раздолье. — спокойно объяснил Ян, прервав неуверенную речь.       — Объяснитесь.        — Война, господин Лихтон. Твари и чудища плодяться быстрее, чем это делают кроли по весне. Одних только гулей развелось так, что спокойно проехать по дороге нельзя. Купеческие гильдии мне здорово платят за мои услуги в эту пору, когда на полях трупов больше, чем пшеницы. А вообще я ехал в городок Штолик, где завелась полкночница и стала люд терроризировать. А тут ваша беда с крылатой курвой. Так, что не переживайте, монету я сейчас везде найду, а свежий хлеб с перченной кровяной колбасой от места к месту.       — Значит, вы сейчас монетой на обижены, мастер ведьмак. — заключил староста, кивая, а потом снова открыл рот.       — А…        — И пока я здесь, на дочерей, жен и почтеных матрон ваших даже не погляжу. Я профессионал и предпочитаю общество таких же профессионалок, хоть и из другого цеха, если вы понимаете о чем я. — не поведя и бровью слукавил Ян, так как, и общество опытных и не очень любительниц всех сословий ведьмаку было приятно. Но старосту ему удалось убедить.       — Что-то ещё, господин староста? — спросил Ян на что Кунц Лихтон мотнул головой. — Тогда не будем тратить времени.       Но не успели они отойти от «Весёлого дрозда» дальше, чем на десять футов, как заметили, что к ним по дороге несётся пыльное облако.        — Это ещё что за чертовщина? — староста Лихтон стал бледнее поганки.        — Постоим тут и узнаем. — прищурившись, сказал Ян и был прав.        Не прошло и минуты, как облако пыли развеялось и из него, гремя копытами, выехала шестёрка всадников, все как один в чёрных панцирях, все как один на крепких туссеньских боевых. Нильфгаардцы.       «А вот новые хозяева.» — мысленно хмыкнул Ян, но лицо его не дрогнуло. — «Только кто у вас главный?»        Вперёд выехал один из рыцарей и щёлкнул забралом под которым Ян увидел юношу с лицом, цвет которого доказывал, что он больше времени проводит в седле, нежели за столом на пирах.       «Боевитый молокосос,» — подумал Ян и заметив, как низко согнулся в поклоне староста, добавил, все так же мысленно. — «Не только боевитый, но еще и важный.»        — Староста! — гаркнул юноша с жутким нильфгаардским акцентом, что аж его конь заржал. — Мне донесли, что в деревне сейчас находиться ведьмак. Я так понимаю он сейчас передо мной?       — Меня зовут… — начал было Ян.        — Мне плевать как тебя зовут, ведьмак! — отмахнулся рыцарь. — Какая-то бестия разорвала имперских инженеров, я хочу чтобы ты принёс мне её голову!        На мгновение Яну показалось, что спесь, коей дымиться нильфгаардец можно печку растопить. Ему впрочем было всеравно на слова этого мальца, так как он не носил на себе золотое солнце и приказывать ему никто на может, а если станет угрожать виселицей, то в ответ Ян мог назвать с добрый десяток щелей внутри нильфгаардских доспехов куда он мог вогнать свой мечь.        — Когда и где это случилось? — с непроницаемой миной спросил он у спесивого рыцаря.        — Два часо тому назад в трех лигах по главной дороге на север. — ответил другой нильфгаардец. — Никаких следов, не считая частей тел.        — Похоже на вашу крылатую курву, господин староста. — хмыкнул Ян, поглядев на уже бледного, как ночница Кунца Лихтона. Не трудно было догадаться, что чёрных он боиться жуть как.       — Ладно, господа рыцари. — притворно вздохнул Ян, разведя руки. — За триста золотых я избавлю вас от напасти.        — Триста?! Золотом?! — ошалел молодой нильфгаардец. — Ты небось ум потерял, ведьмак?!        — Достойная цена за мои услуги. — с непроницаемым спокойствием сказал Ян, пока стоявший рядом с ним Кунц Лихтон мысленно копал себе могилу.        Молодой нильфгаардский рыцарь скрипнул зубами так, что слышно наверное было аж в полях. Гордость, явно дворянского рода не позволяла ему опуститься до нормального общения. Случись так, Ян может быть бы и скинул пятьдесят монет.        — Молодой господин… — начал было один из чёрных, но малек-дворянчик махнул рукой.       — Знаю. — сказал молодой командир, а потом зыркнул на ведьмака. — Триста монет золотом за голову, ведьмак. Не за волчью, сомью или чью либо ещё, а за голову бестии.        — Похоже, господин староста, планы меняются. Сходите в «Дрозда», там как раз заканчивают печь пирожки, а я съежу с этими господами. — Ян ловко, точно ярморочный акробат заскочил в седло. — Показывайте дорогу.       Лошадей они пустили мелкой рысью. Ян привыкший путешествовать в одиночестве или в редкой компании какого-нибудь бродячего голиарда, странствующего монаха или торговца, смотрел на открывающийся краевид. Бескрайние золотящиеся поля пшеницы, редкие фигурки косарей, размахивающие косами, чёрная стена леса. Посматривал ведьмак и на небо, местами темнеющее от дыма. Наверное сжигали трупы, а может где-то просто во всю работали углежоги. Как знать? Заметил Ян и как недобро поглядывает дворянчик чёрный на него.        — Что-то случилось, господин… Как вас там? — нарочито спокойно, спросил ведьмак.       Дворянчик фыркнул из-под своего забрала.        — Даибх вар Шхитонхор.        — Ян Бэхтэры, будем знакомы. — ответил ведьмак, довольный маленькой, но победой. — Так, что вы хотели?        — Твоя лошадь, ведьмак, уж больно породистая. — прищурился Шхитонхор с ядовитым выпадом.        — Да, это чистая правда. — без утаек ответил Ян, потрепав лошадиную гриву и к большому удивлению Шхитонхора. — Моя Яблоня чистых цинтрийских кровей и мой законный трофей.        — Трофей? — немного насмешливо спросил нильфгаардец. — И у кого же ты отвоевал эту кобылку, ведьмак?        — У двух ослизгов, — с кривой усмешкой на лице, ответил Ян не без удовольствия заметив, как взглотнул Шхитонхор. — Один из которых убил подо мной моего прошлого коня. Что ж, это было большой ошибкой этих бестий. А Яблоню я уже нашёл после боя, испуганно прячующуюся в яблочном саду.       — От того и имя? — заметил Шхитонхор более сдержаным тоном.        — Именно.       Сломанные ветки много на земле, а особенно много у самых верхушек. Бестия точно камень, спикировала с неба и… Первый удар пришёлся по лошади, запряженной в телегу, а потом последовали люди. По словам Даибха вар Шхитонхора трех инженеров, руководящие постройкой новых мостов сопровождал отряд из шести лёгких конников. Девять человек, семь лошадей, одна телега, хотя вернее то, что было когда-то телегой, а ныне кучей дров, четыре изодраные конские туши и ни одного человеческого тела. Если в нападениях на селян, где бестия убивала одного или двух, Ян мог поверить, что та охотиться ради пропитания, то тут… Нет, здесь было нечто другое. Безудержная и бездумная жестокость.       Круто обернувшись, Ян вернулся к лошади, скинул дорожный плащ и сомкнул пальцы вокруг обтянутой кожей рукоятки, и бережно извлек меч из ножен. Белая рябь побежала по клинку, и отраженый солнечный блик очертил лезвие серебряного меча. Ян несколько раз повёл лезвием, поправил перчатку и снова повёл.       — Я углублюсь в лес, — бросил Ян в сторону сидящего в седле Даибха вар Шхитонхора. — Хочу кое что проверить, вы же будьте все здесь.        К этому моменту дворянчик уже успел снять шлем под которым оказался юноша лет девятнадцати с черными, точно вороново крыло, волосами и типично нильфгаардским лицом — высокие, острые скулы, чистый лоб, правда вздернутый нос и чистые голубые глаза выдавали и туссенские корни, наверное по линии матери.       — Ты нашёл след? — спросил Шхитонхор.       — Ну, крылатая курва, — ведьмак усмехнулся и щёлкнул пальцем по серьге. — по земле не бежала, но за собой много чего оставила. Пойду погляжу куда это выведет        — Ясно. — сказал вар Шхитонхор и перекинул ногу через седло. — Я пойду с тобой.        — Э? — Ян медленно моргнул своими кошачьими глазами. — Чего?        — Хочу посмотреть на ведьмака в деле. — так же требовательно сказал нильфгаардец, спрыгнул на землю.       Ян снова моргнул и искривил бровь. Нет, конечно за годы промысла он сталкивался с разными причудами дворянских особ, что так или иначе интересовались ведьмаками. Кто-то просто при встрече интересом слушал о том, как Ян убивал различных тварей или развеявал проклятия, кто-то более стукнутный предлагал кругленькую сумму за то, чтобы выкупить серебряный меч и эликсиры, но тут Ян отказывал из своего железного принципа. Была конечно одна знатная вдовушка, любившая верховую езду и соколинную охоту, и пожелавшая сделать ведьмака главным над своими загонщиками, и любовником… Что ж, тут Ян отказать не смог, так как дело было очень благородное. Но дворянин решивший шастать с ведьмаком в поисках существа наверняка не меньше телеги с когтями, что рвут человеческую плоть легче, чем офирский шёлк… Такой вот был впервые.       — Я бы не совет…       — Мне не нужны твои советы, ведьмак. — отрезал Даибх вар Шхитонхор, скривив губы.        «Глупец наверное себе смерти ищет, да помучительней.» — подумал Ян, всмотрелся в лицо Шхитонхора, качнул головой. — «Нет, тут тоже что-то другое.»        — Хорошо. — Ян якобы безразлично пожал плечами. — Только доспех снимите, а то будет греметь, что не только бестию, но и всех местных зайцев распугает.        Из всего комплекта лат на Шхитонхоре остались тяжёлые сабатоны, коими, к чести рыцаря он двигался достаточно тихо, хоть и резко вздымал меч каждый раз, как хрустела ветка. Правда, чаще всего источником хрустящих веток был сам молодой нильфгаардец. «Молодой, спесивый, боевитый, дворянский глупец.»        Ян двигался точно крадущийся кот, а его не менее кошачьи глазами выискивали крохотные капельки крови, падавшие с тел, когда бести несла их в когтях. По этому почти незаметному следу он и шёл, терпеливо, и неспеша… Спешка в охоте бывает, ой, как губительна, даже на простого зайца.       — Ведьмак, мы уже битый час тут шастаем. Ты, что видишь нас кругами? — нетерпеливо прошипел Шхитонхор.       Ян терпеливо пропустил выпад мимо ушей, изучая сломанную ветку.        — Ведьмак, ты меня слышишь? — спросил Шхитонхор с явным недовольством от того, что не может кричать.        — А вы думали чего я триста монет затребовал? Убить бестию легко, сложнее её всегда выследить, особенно если она летучая. — ответил Ян, переступая бревно, а переступив, остановился, перерезав Шхитонхору путь. — Ну, а теперь скажите, почему за мной пошли?        — Я уже говорил, ведьмак. — огрызнулся рыцарь.        — Вы не похожи на тех, кто руководиться порывами в поисках удовольствия. Ведёте себя как вояка, но не как щеголь. — сухо парировал Ян. — Должна быть причина, причём веская.        Меж бровей Шхитонхора пролегла глубокая, мрачная складка, глаза потемнели от злости. Ещё мгновение и он возможно кинеться прямо на ведьмака с мечом, но вместо этого нильфгаардец лишь тяжко вздохнул.        — Стефан аэп Миршнархис. — сказал Шхитонхор с голосом полным горечи. Он опустил глаза. — Мы учились в университете в Нильфгаарде, но если я отправился командовать коницей, то он стал наводить мосты.        — Школярская дружба, — протянул Ян, заметив на траве ещё одну кровавую каплю. — Значит, он был одним из инженеров. Сколько же одно чудовище наделало бед. Вашего друга убила, куму хозяина «Весёлого дрозда», ещё нескольких крестьян. Тогда не будем стоять здесь как пни, посредь поляны.        С этими словами Ян развернулся и пошёл только одному ему видной дорожке из кровавых капель. А Даидх вар Шхитонхор удивленно глядел ведьмаку в затылок, пытаясь понять все ли охотники на чудовищ такие?       Кровавых капель становилось все больше, а воздухе засмердело мертвичиной. Ян поморщился и приложив палец к губам, чтобы Шхитонхор видел. Тот кивнул.        Ведьмак ступал медленно, приподнимая ветки и осматриваясь. Он не увидел, но услышал как крупная капля ударяется о лист и рефлекторно посмотрел вверх. Теперь он точно знал какая бестия стоит за всеми смертями в округе.        — Великое солнце! — застонал Шхитонхор. — Что это?        Они оба смотрели на огромный дуб, поднявший свои ветви в безвучной молитве к безымянный богам природы. В других бы обстоятельствах этот зелёный гигант, настоящий король леса удостоился бы слова поэта или кисти художника, но сейчас… Сейчас на его обломанных ветвях были нанизаны человеческие тела, вернее то, что от них осталось. На одних были остатки крестьянской простой одежды, а на других цвета имперской армии. Ветки затрещали!..       Ян среагировал быстрее, чем огромная тень сомкнула когти на груди Шхитонхора и повалил чёрного на землю, а чудовище, взмахнув исполинскими крыльями устремилось ввысь, огласив поляну громким и жутким криком. Ян вскочил на ноги, но увидел, лишь как мелькнул длинный хвост над деревьями.       — Что это было?! — прохрапел Шхитонхор, не смело поднимаясь. Выглядел нильфгаардец, если не напуганым, то сильно бледным.        — Наша крылатая курва, — Ян схватил скользящие по воздуху черное перо, вполне обычное, если не считать, что оно было длиною с меч и улыбнулся. — Оказалась королевским грифоном!        На обратном пути в деревню Даибх вар Шхитонхор молчал и был мрачнее грозовой тучи, сжимая в руке грифонье перо, а Ян Бэхтэры вспоминал слова своего наставника.       «Грифоны, звери благородные, свободолюбивые и бесстрашные. — говорил Боук из Домараска, старый ведьмак. — Но есть у них и темная, кровожадная сторона. Часто охотясь, они входят во вкус так сильно от этой забавы, что играют со своей добычей, отрывает от неё куски ещё живьем. Но Королевский грифон пошёл ещё дальше в своей жестокости, так как насаживает человека на ветки деревьев и уже потом неспешно пожирают. А жертва все видит и чувствует, так как ещё жива.»       — Чем же так его разозлили? — пробубнил Ян, обращаясь сам к себе, но был услышан. — Наверное сменил территорию, вот и устанавливает правила.       — Что ты сказал, ведьмак? — спросил Шхитонхор.       — Мысли в слух. — Ян качнул головой и скользнул взглядом по перу в руке рыцаря.       — Из них можно сделать роскошный веер.       — Что?       — Как-то раз меня нанял туссентский мастер ювелирных дел, чтобы я ему насчипал перевьев василиска. Я сначала не понял, что он от меня хочет, но потом увидел какие роскошные безделушки ювелир делает из кости, кожи, да перьев чудовищ. Особенно дамские вееры. Если хотите, то могу и для вас насчипать, вернее для вашей возлюбленной, если таковая имеется. А сами можете сказать, что убили грифона своей пикой!       — Я никогда не лгу! — неожиданно вспыхнул Шхитонхор, а потом отвел взгляд. — Только не Николетте. С ней я всегда честен.       «Значит, есть возлюбленная.» — мысленно усмехнулся Ян. — Это хорошо. Простите, если мои слова задели вас.       Нильфгаардец фыркнул. Они снова молчали, довольно-таки долго. Но первым его нарушил Даибх вар Шхитонхор.       — Ты спас мою жизнь, ведьмак. — произнес он, повернув к Яну лицо. — От лап этой образины! Я хочу отплатить. У нас в Нильфгаарде не принято оставаться в долгу, мы всегда платим все то, что должны.       — Я знаю. Я много бывал в ваших краях.       Шхитонхор вскинул брови, но на мгновение.       — Позволь мне угостить тебя ужином, ведьмак, или пусть за мой счёт подкуют твою лошадь.       — О, здесь вы меня оскорбляете! Вернее себя! — Ян растянулся в улыбке от чего шрам на его щеке дрогнул. — Не обижайтесь, но разве ваша жизнь стоит как кровяная колбаса иль четыре конские подковы? Нет, я спас вас не ради благодарностей, можете и так смотреть на меня свысока, но не считайте меня чел…ведьмком без чести? Я спас вас потому, что должен был. Но я, Ян Бэхтэры из школы Грифона уважаю чужие традиции! — улыбка ведьмака приобрела хитрые нотки и он щёлкнул себя по серьге. — Так, что давайте так. Быть может, судьба сведёт ещё наши дороги и вдруг мне понадобиться ваша помощь, то вы окажите мне услугу. Согласны.       — Я даю тебе слово Даибха вар Шхитонхора, ведьмак. — гордо заявил чёрный молодой рыцарь. — Я исполню любую твою просьбу.        Ян кивнул и увидел очертания деревушки.       — А сколько нужно перьев для веера?       В эту ночь к нему пришла Мот. В одной лишь ночной рубашке, служанка тихонько прикрыла за собой дверь и на цыпочках подошла к кровати, где лежал Ян в одних лишь брэ на бедрах и с медальном на шее. Как ей казалось она подошла достаточно бесшумно, чтобы не разбудить ведьмака, но стоило ей протянуть руку, что коснуться медальона, как её тут же схватили за запястье. Мит испуганно пискнула.       — Совет на будущее, — промурчал Ян, нехотя открывая глаза. Зрачки его блестели. — Никогда не подходи тайком к спящему ведьмаку.        Мот кивнула и Ян её отпустил.       — Кто это так тебя ранил? — девушка сел на край кровати, вглядываясь в ведьмачье лицо.       — Была одна бестия. — нехотя ответил Ян.        Служанка не опустила глаз, хотя ведьмачьи глаза кололи как иглы, ловким движением пальцев ослабила шнурки своей ночной рубашке, так чтобы она начала понемногу сползать. Ян наблюдал за ней и не мешал. А потом Мот села на него верхом и взяла грубые, покрытые шрамами и мозолями ведьмачьи руки в свои, положила сначала на бедра, а затем направила их вверх, поддев ткань ночной рубашки. Ян наблюдал за тем, как медленно, а от того завораживающе обножается женское тело. Широкие бедра, созданные для деторождения, мягкий стан, крупные, точно спелые дыни груди. Ян якобы ненароком коснулся их, помогая Мот скинуть рубашку. А потом она легла на него сверху, коснувшись своей мягкостью его стальных мускулов и заглянула в глаза.       — Как ты любишь? — прошептал Ян, проводя пальцами по нежной коже.       — Скоро сам поймёшь, — сладко мурлыкнула Мот и поцеловала Яна.        Как сказали бы оксенфуртские студентики шифруясь перед профессорами, Мот оказалась любительницей особо быстрой верховой езды. С ней Ян пробыл несколько долгих ночных часов и полежал ещё немного, когда девушка прикурнула у него на плече. Такая мягкая, словно перина. Но потом он ушёл. Полностью облачившись для охоты, прихватив пузырек «Грома», забрав здоровенный мешок с крушиной (детишки постарались на славу) и оседлав Яблоню, он уехал на промысел… Спали ещё петухи, молчали собаки, косари только подтачивали косы… Спало ещё само солнце. Потом он отыскал открытую поляну в недалеке от пшеничных полей и принялся за работу. В первую очередь определил направление ветра, осмотрел каждый куст, спрятал Яблоню подальше в пролесок и установил из наломаных веток овечье чучело с «шерстью» из крушины. К тому моменту, как он закончил начало светать. Потом Ян спрятался в небольшой рощице с подветреной стороны и стал ждать.        В этот день к удаче Яна был сильный ветер и он отклонив ветвь смотрел на небо. Минул уже полдень, косари наверное ещё не вернулись с обеда, где пили прохладное молоко и пироги, а значит грифон точно не пропустит запаха крушины, подхваченную ветром. Нужно лишь только немного подождать… Небо огласил громкий крик!        Ян сбросил с меча ножны. Грифон был уже рядом. Следующим движением ведьмак выудил с поясной сумки пузырек, выдернул зубами пробку, а затем поколебавшись мгновение, выпил. В груди разгорелись угли и Ян, пошатнувшись, обперся рукой о дерево, сплюнул кровь, но потом почувствол безумный прилив сил… Сил неподвластных обычному человеческому телу.        Грифоний крик повторился. Выглянув из своего укрытия, Ян осклабился в жуткой улыбке… Чёрные крылья взмахнули, а потом с неба рухнуло огромное чудовище, спикировав точно на чучело. Удар был такой силы, что поднялось пыльное облако в которое поспешил прыгнуть ведьмак. Каждая секунда была на счету. Прямо в прыжке, он сложил пальцы в знаке Игни и… Грифон успел лишь увидеть небольшую огненную вспышку, а потом взревел от боли. Его левый глаз вытек от жара, перья и плоть обуглись. Ян хотел рубануть, закончить все быстро! , Неуспел! Грифон, зная, что его обидчик здесь, стал метаться, размахивая крыльями и лапами.        Ян увернулся от удара крыла, перекувыркнулся, ударом меча рубанул по суставу, резанул по брюху, а затем подсек ногу! Увернулся от удара хвоста! Прыгнул! Снова увернулся! Охваченный болью и яростью, грифон метался и старался попасть по ведьмаку… Но Ян ускользнул от мощных когтей, обогнул чудовище, хорошенько разбежался и прыгнул!.. Последнее, что грифон увидел единственно целым глазом было сверкнувшее лезвие серебряного меча и тень на фоне неба… Последняя тень.