Последний штрих

Первое, что понял Хуа Чэн, выйдя в подъезд - в этот прохладный декабрьский вечер Гэгэ был без куртки. Действие не требовало раздумий - свою куртку юноша успел разве что на плечо накинуть, а потому попросту расправил её и накинул на плечи натурщика. Слава небесам, что никто, кроме Хэ Сюаня, не видел довольную морду Ши Цинсюаня, прилипшего к глазку двери, как только за гостями закрылась дверь. Се Лянь чуть удивленно посмотрел на своего спутника, на автомате придерживая куртку рукой, не давай той упасть. - Спасибо, Сань Лан, - улыбнулся он с долей неловкости, - но не думаю, что мы успеем замёрзнуть. Я живу прямо по соседству. Оставалось только с удивлением наблюдать, как Муза подходит к двери напротив и открывает её. Настолько соседи... Справедливости ради, Цинсюань мог бы и предупредить. Хотя теперь было понятно, почему именниник так четко ориентировался по времени на приход Се Ляня - видимо, слышал звуки за стеной или же столь часто приглашал своего соседа, что высчитал время его привычных перемещений до секунды. С него станется. Теперь понятно, почему их еще и на завтрак позвали, почему предложили пить "все, что на ваш вкус, лишь бы за компанию", почему праздник был в вечернее время буднего дня, а не в выходной и днём, почему так удачно совпала невозможность Хуа Чэна сесть за руль и невозможность Ши Цинсюаня приютить на ночь ещё одного гостя... Схема была как на ладони, но художник даже не думал что-то об этом говорить. Она не вредила Гэгэ, а самому же парню вообще была на руку (потом он обязательно укорит себя за эту мысль), а значит, можно было ей и поддаться. В конце концов, у новоявленного "Повелителя Ветра" были проблемы и без этого. В конце концов, его парнем был Хэ Сюань... - Проходи, пожалуйста. Чувствуй себя как дома, - жестом натурщик пригласил своего гостя внутрь. Се Лянь осторожно снял с плеч куртку - умопомрачительная вишня и табак, кажется, остались на его футболке. Какой стойкий и приятный запах... - Может... чаю? Успокоит и подготовит ко сну, - предложил он, оборачиваясь на Хуа Чэна. Тот сдержанно улыбнулся. - Звучит крайне привлекательно, Гэгэ. - Тогда на кухню. Ах, если бы Се Лянь знал, как он сейчас выглядит... Босой, совершенно невозможный, с походкой, достойной небожителя, будто бы летящий над полом этой совершенно неподходящей для него квартиры. Ему бы во дворец да в дорогие летящие ткани с золотой вышивкой, а не в микроскопическую однушку неподалёку от универа. - Ты любишь улуны? - раздалось из кухни, выдергивая художника из фантазий. Он зарисует. Позже. - Больше по пуэру, если честно... - отозвался он, наконец таки заходя на кухню. - Ну ты же не будешь пить его на ночь... Се Лянь тем временем, приподнявшись на носочках, рылся в самой глубине верхней полки, по очереди выуживая оттуда разномастные пакетики с чаем. Вот в чем в чем, а в церемонии чаепития он был гуру, знал несколько сотен чайных историй, в свое время проводил церемонии, если так можно сказать, достойные императорского двора, но... Искусство было довольно дорогим, поэтому для себя он ограничивался малым. Даже чай - и тот, большей частью был подарен Ши Цинсюанем, или же "оставлен" им же, по причине "Из-под твоих рук, Се-Сюн, он выходит чудесным! Я бы в жизни так не заварил, поэтому лучше уж у тебя его пить буду". Поставил чайник на плиту, открыв его крышку - так удобнее следить за температурой воды. - Ты больше предпочитаешь терпкость или нежность? - спросил парень, оборачиваясь на своего гостя. Тот скромно стоял в углу. Черт, ведь Се Лянь не пригласил его сесть, ну что за неприличия... - Не стесняйся, присаживайся, пожалуйста. - Я бы предпочел чай на вкус Гэгэ, - Хуа Чэн, наконец, опустился на стул, все так же не уводя взгляд со своего собеседника. - Может быть Те Гуанинь? Сань Лан не сдержал улыбки. - Подарок верующему от железной богини милосердия... Как иронично. Просто с ума сойти. Се Лянь разулыбался. - Не знал, что Сань Лан разбирается в чае. - Я знаю не так много, Гэгэ. Но не узнать нетленную классику... - Сань Лан преуменьшает свои достоинства. Парень снял чайник, так до конца и не закипевший, и переставил его на другую конфорку. Достал из шкафчика небольшую потрепанную дощечку, пару пиал, и тут же отправил их в раковину. Следом достал изящную гайвань. Фарфор, рисунок бамбука... Вещь не из дешевых. Правда, слегка надколотая. Видимо, часто используется. Хуа Чэн благодарит небо за этот вечер. Еще раз. И думает, что ему придется заводить новый скетчбук. Наблюдение искусства подачи чая невероятное блаженство. Это довольно красивая церемония сама по себе. Правда, испортить её довольно легко. У мастера нет ни специально чайной доски, ни хорошего набора чайных инструментов. Но то, как изящные пальцы чуть сдвинули фарфоровую крышку, обдавая внутреннюю поверхность гайвани горячей водой, как задвинули крышку обратно - небо, его кожа действительно фарфоровая, ни в каких руках, пожалуй, эта гайвань не смотрелась бы так уместно, - как грациозен жест рукой, взбалтывающий воду внутри для того, чтоб омыть ею всю поверхность гайвани, прогревая её.... То, что вода отправляется в раковину, не капли не портит зрелища. Даже это мастер исполнял с таким изяществом, будто бы так и должно быть. Будто бы под его руками была по крайней мере чабань из красного дерева. Далее небольшой ложкой засыпал в гайвань чайный лист, вновь закрыл крышку и обхватил гайвань своими невозможными пальцами, приподнял и легонько потряс. Хуа Чэн непроизвольно сглотнул, ловя каждое его движение. Художник выпал из мира, правда, ровно до того момента, пока Се Лянь не подошел и не протянул гайвань ему, сдвигая крышку. По канонам чайной церемонии - приглашал насладиться ароматом еще сухого чайного листа. Сань Лан тянется, вдыхает приятный травяной запах. Хороший чай, явно собран в удачное время. Муза молча улыбнулась, убирая гавань от лица гостя и возвращаясь к чайнику. После он, осторожно приподняв чайник, омыл листья, аккуратно наполняя чашу. Оба предмета будто бы ничего не весили, будто бы порхали в умелых руках. Вновь обхватил гайвань пальцами и слегка покачал в руке. Достал какую-то совсем маленькую фигурку с полки и поставил её в раковину к остальной чайной посуде, дабы омыть. Жаль, за краями раковины этого не видно. Теперь Хуа Чэну протянули крышку от гайвани - вновь насладиться запахом. Художник готов поклясться, что это уже был лучший Те Гуанинь в его жизни. То, как Се Лянь двигался, заваривая чай... Руки умело плясали с посудой, будто бы натурщик был по крайней мере дирежером, а все предметы церемонии - его скромным оркестром. Да и что говорить об удовольствии склоняться над его руками... Вновь поднятый чайник, горячая вода, наполняющая фарфоровую чашу и изящные движения умелых рук. Чахэй был скромен, но впечатление от этого не портилось. Натурщик наполнил его не до конца, перенес в него ровно один пролив. Как и полагается, чаша справедливости уравнивала вкус для всех участников церемонии, а ровно один пролив в чахае позволял как можно дольше наслаждаться чаем и полностью почувствовать нежнейшие переливы его вкуса, меняющегося с каждой гайванью. Нежные руки подхватили импровизированную дощечку с пиалами из раковины, вылили из них остатки первого пролива, придержав пиалы самыми обычными деревянными палочками для еды, поднесли к столу и поставили перед гостем. Следом наполнили ближестоящую к нему пиалу - примерно до половины, естественно. Лёгким жестом руки предложили попробовать чай. - Прошу. Сань Лан осторожно подхватил пиалу. Совсем тихо поблагодарил и, после знакомства с ароматом, все же попробовал чай. Зелень, нежные, совсем юные цветы и сталь. Хороший Те Гуанинь, явно собран в удачный день. Не каждый из сборов готов подарить цветы в своих нотах. - Гэгэ, это лучшая церемония, что я видел. - Ох, Сань Лан, ты преувеличиваешь, - с улыбкой качнул головой хозяин дома. Нежные руки так же подхватили пиалу с чаем. - Просто не хотел ударить в грязь лицом. - Ни капли не преувеличиваю. Се Лянь улыбнулся - спокойно, будто бы дома наконец чувствовал себя максимально в своей тарелке. Рядом с Хуа Чэном. В своем доме. О, небо.... - Если ты не против, я покину тебя на пару минут. Перестелю бельё. Кровать у меня одна, так что я посплю на пол... - Гэгэ, - прервал Сань Лан, резко вырвавшийся из плена церемониального очарования, - пожалуйста, постели лучше этому непрошеному гостю на полу. - Я не могу позволить, чтоб гость спал на полу. - Я не соглашусь лишать тебя кровати. Бескомпромиссно. Не грозно или угрожающе, нет, просто... Даже тон подразумевал то, что оспорить решение гостя не получится. Натурщик вздохнул. - У меня довольно широкая кровать. Мы могли бы просто занять разные её стороны, если, конечно, ты не против. - Если это не потревожит радушного хозяина. - Тогда решили. Да, давно Се Лянь ни с кем не ночевал, уже и подзабыл, каким же может неловким иногда оказываться решение некоторых вопросов. С другой стороны, ему вообще не принципиально, делит ли он с кем спальное место или нет. Особенно учитывая то, насколько же он не высыпается последнее время. - Так... Наверно, в рубашке не особо удобно спать. Я могу предложить тебе домашнюю одежду. Один комплект как раз мне большеват, я, честно сказать, только из-за футболки его думал взять, сомневался... Ши Цинсюань сказал, что раз уж комплектом - брать комплект. Мало ли, пригодится. И, хах, пригодилось же. Как знал. Знал. Точно знал. Хуа Чэну даже не надо видеть Ши Цинсюаня и спрашивать его об этом. - Буду благодарен. - Тогда пей чай, я принесу. Домашняя одежда пахла каким-то вкусным кондиционером - "Жаль" отрывисто подумал Хуа Чэн "Это не совсем его запах". Но, благословенно небо, оно и так ниспослало ему слишком много в этот вечер. Се Лань, дабы не нарушать комфорт гостя, предложил ему переодеться в ванной. Обычно в домашнее Сань Лан переодевался быстро, но осознание, что и где он сейчас делает, малость подзадержало юношу в уборной - ему нужно было время просто на то, чтоб успокоить сердце и выйти уже со спокойным видом. Вернувшись на кухню, он заметил, что Се Лянь так же переоделся в домашнее. На смену джинсам так же пришли домашние шорты и какая-то однотонная футболка. - Сань Лан? - удивление в голосе было не скрытым. - У тебя есть тату? Когда ты живёшь с татуировкой слишком долго, как-то слишком привыкаешь к ней и попросту забываешь о её существовании. После слов музы Сань Лан неосознанно чуть отвел руку за спину, будто бы пытаясь закрыть рисунок на коже. Натурщика это слегка смутило, но... Он нашел в этом жесте что-то знакомое. Как с пирсингом. - Можно посмотреть? Пожалуйста. Кажется очень красивым... Хуа Чэн выдыхает. Кажется... Кажется, это воспринимается нормально. Протягивает Се Ляню руку запястьем в верх. В глазах натурщика... Восторг? Ему нравится? Сань Лан предполагал что Гэгэ не любит татуировок по некоторым, ну... своим причинам - С ума сойти, такая красота... Сань Лан сам рисовал эскиз? - совершенно невозможные пальцы скользили в миллиметрах от кожи художника, будто бы оцерчивая контуры нежных ликорисов на бледной коже. - Да. - Это очень красиво. Тебе очень идёт. Она что-то означает? Ну... для тебя. Кажется, художник был готов расплыться. Сердце затопило нежностью. Он такой... Такой невозможный. Так мягок. Так нежен. Греет прикосновениями, даже не касаясь. - Да. Довольно классическое на деле. Ликорисы: смерть и скорбь, бабочки - возродившаяся душа не несущая с собой сожалений. Я набил её после смерти опекуна. Память. Се Лянь чувствовал, насколько это личное. Пусть визуально Сань Лан говорил спокойно, но натурщик буквально чувствовал, как тот слегка замялся перед словами о своём горе. Ему казалось, что перед ним раскрыли совсем юное, слегка кровоточащее сердце. Даже неловко, что собеседник так доверчив и откровенен. - Прости, я не знал. Мне жаль. - Всё в порядке, Гэгэ. Память остаётся памятью. Нельзя ли мне ещё чаю? Диалог мягко был переведен в более нейтральное русло. Как и положено, часть церемонии была посвящена обсуждению непосредственно чая. Улун расслаблял и успокаивал, ровно как и непринуждённая беседа. - Полагаю, теперь спать, - подал голос натурщик, уже ополаскивающий пиалы в раковине - Еще раз спасибо за прекрасный чай, Гэгэ. - Не стоит благодарности. Пошли. До комнаты было недалеко. Не слишком просторная, пожалуй, размером чуть больше кухни. У стены больша кровать - полуторка, явно не меньше - с двумя пушистыми пледами на ней по обе стороны, одинокая прикроватная тумбочка со стороны окна, стол, стоящий непосредственно под этим самым окном, шкаф и... - Гэгэ? Это террариум? - не скрывая удивления, спросил Хуа Чэн Удивительно, как он не обратил внимания на странное свечение в комнате, когда только заходил в квартиру. Учитывая, что занимал террариум, без малого, целую стену, не заметить его казалось еще более постыдным поступком. - Ох, точно. Я забыл вас познакомить. И, эм... Предупредить. Ты не боишься змей? Сань Лан, прибывающий всё еще в неком замешательстве - огромный террариум явно не та вещь, которую ты хоть как-то ожидаешь в крохотной однушке! - покачал головой. Фобии не было. Кажется у кого-то из одногруппников был полоз. - Отлично! Тогда знакомься. Воодушевленный Се Лянь тут же открыл террариум и достал... это, тут же ловко, явно привычным движением перекидывая это что-то себе на шею, заворачивая это нехитрым кольцом. - Это Жое. Жое, это Сань Лан. На плечах и руках натурщика покоился огромный белоснежный питон, по самым скромным прикидкам трёх-четырёх метров длиной. Вся "Жое" с трудом умещалась, кончиком хвоста продолжая находиться в террариуме. Такого художник не ожидал точно. То есть не поймите не правильно, но посмотрите на Се Ляня. У такого дома можно предположить рыбок, подобранного щенка, хорька или даже пресловутых попугайчиков, но не... Не питона! Жое же, как и подобает всякой змее, стала потихоньку обвиваться вокруг шеи Се Ляня, создавая новую петлю, на этот раз уже прилегающую к шее плотным кольцом. - Се Лянь, осто... - Моя девочка, соскучилась по мне, да? - нежнейше проворковал парень, тут же поглаживаясь о питона лицом. - И я по тебе соскучился. "Девочка", повторно обвившаяся вокруг шеи парня, высунула язык, слегка им шевеля, и остановилась, будто бы пристально рассматривая человека напротив. Повернула голову в сторону хозяина, на что тот просто коснулся её мордочки своим носом, прикрывая глаза. Если бы Хуа Чэн не был в замешательстве - обязательно бы оценил красоту этого кадра: фарфоровая кожа, белый питон, смятые кольцами змеи тёмные волосы и очень нежный жест в сторону столь опасного хищника. Разве обычный человек так может? Разве можно проявлять столь искреннюю любовь к смертоносному зверю? Картина была пугающе-завораживающей и в то же время обладала балансом на грани безумия. Что делать, художник не знал. Одновременно хотелось избавить Гэгэ от опасностей в виде змеи, плотно сдавливающей его шею, но в то же время главная угроза была его питомцем! И судя по тому, что он видел, горячо любимым. Змея отстранилась, вновь поворачиваясь на Сань Лана. Кажется даже потянулась в его сторону. -Сань Лан, а ты ей понравился, - воркование в речи натурщика поубавилось, но голос оставался всё таким же нежным. Как у гордого родителя. Он перевёл свой счастливый взгляд на Сань Лана. - Смотри, как тянется. Даже к Цинсюаню так идти не хочет, как к тебе. Хочешь подержать? Жое воспитанная, не кусается и не душит. Это вариант. Так хотя бы сам натурщик будет в относительно безопасности. Поэтому Хуа Чен кивнул, всё еще не найдя слов. Хозяин квартиры мастерски выпутался из колец и мягко перенес змею на плечи художника. Неожиданно тяжёлая, особенно учитывая, как легко с ней управлялся натурщик, будто веса в руках не чувствал. Питон тут же пришел в движение, теперь обвивая кольцами уже Хуа Чена. Точнее, его горло. - Я совсем маленькой её подобрал и выходил. Не смотря на то, что её предыдущие хозяева не смогли дать ей должного ухода, она все равно выросла очень человекоориентированной, - продолжал улыбаться Се Лянь, нежно глядя на свою питомицу, - иногда вот и на руках посидеть любит. Стоило Жое закончить по крайней мере одно кольцо на шее её новой подставки, её морда тут же оказалась напротив лица Хуа Чэна. - Кажется, я не очень ей нравлюсь, Гэгэ, - тихо прокомментировал Сань Лан, придерживая питона руками. - Брось, иначе бы она тебя не обнимала. Во взгляде питона читалась неприкрытая угроза. Что-то из разряда "лишнее движении - и я не отпущу тебя, пока ты не перестанешь дышать". Возможно, гляделки могли продолжиться, но Се Лянь осторожно взял дело - и Жое - в свои руки. - На ночь она закрыта в террариуме, - пояснил он, уходя обратно непосредственно к террариуму, - но думаю, тебе будет спокойнее, зная, что она дружелюбная. Дружелюбная. Как же. Четырехметровое удушающее колечко из сплошного дружелюбия. - И давно Жое у тебя? - Да, довольно таки. Она очень сильно вымахала, когда я её нашел, она была размером с ленточку. Се Лянь закрыл наконец террариум и повернулся на Хуа Чена. - Не мог ее бросить в коробке на улице. Жалко же. Сначала беспокоился, что не уживусь, пристроить пытался, но... Она слабенькая была, брать не хотели. Или же я не хотел отдавать её. Сань Лан невольно улыбнулся. - Гэгэ столь заботлив. - А как иначе? Она же не виновата. А сейчас посмотри, какая красавица вымахала. Да уж. Красавица. Се Лянь потянулся, забавно приставая на носочки, и зевнул, прикрыв рот рукой. - Сань Лан, ты, наверное, ложись у стены. Я, скорее всего, проснусь раньше. Если что - буди, ладно? Его собеседник кивнул. Натурщик же потянулся и несколькими, явно привычными движениями распустил волосы. Кажется, Хуа Чэн перестал дышать на несколько секунд. Когда Гэгэ стоял в полный рост, его волосы были просто.... - Пошли? - Да, конечно. Матрас был средне-жестким, чем-то походя на матрасы из богом забытых придорожных гостиниц.. Зато плед, доставшийся Сань Лану, был каким-то плюшево-ворсистым нежно-голубым бедствием. Подарок Ши Цинсюаня, не иначе. Юноша повернулся спиной к стене, но, немного подумав, всё же лёг на спину. Не... Не стоит поддаваться соблазну. -Спокойно ночи, Гэгэ. Ответа не последовало Посмотрев на хозяина квартиры Сань Лан улыбнулся - тот уже спал, будто бы провалился в сон едва коснувшись подушки. Такой... Небо, благословенно ты и твои деяния.