Розовые осколки

Тяжелая дверь камеры открылась, солдаты втащили внутрь молодую девушку в желтом платье. Девушка плакала и что-то кричала солдатам сквозь слезы, но ее никто не стал слушать. Железная дверь громко захлопнулась, и Прасковья Григорьевна Юсупова осталась в камере одна. Она опустилась на узкие скрипучие нары и заплакала еще сильнее. За что? Что она сделала? В чем обвиняют ее, несчастную молодую княжну недавно потерявшую отца? Ее отец, князь Григорий Юсупов скончался в этой же тюрьме. Он был обвинен в заговоре и арестован около месяца назад. Сердце старого князя не выдержало, и он умер, так и не услышав своего приговора. Вслед за ним была арестована и она, плачущая сейчас в камере его единственная дочь Прасковья. Она пока так и не знала, в чем ее обвиняют. Все произошло слишком внезапно, чтобы хоть в чем-то разобраться. Она с любимым Сашкой Шуваловым и подругой цесаревной Елизаветой просто отдыхала в лесу, когда приехали солдаты из Тайной Канцелярии и арестовали ее. Что было с Елизаветой, Шуваловым и остальными ее друзьями, девушка не знала. Сердце ее болело от страха за любимого, а вдруг и его арестовали? Ей стало от этого еще страшнее, и девушка закрыв лицо руками повалилась на нары, уткнувшись лицом в подушку. Пролежала она так недолго. Послышались шаги и дверь камеры вновь открылась. В камеру вошел сам Андрей Иванович Ушаков, главный следователь императрицы да и всей России. Увидев его, девушка поспешно оправила платье на груди, выпрямилась как струна. Лицо ее выражало холодное, жесткое выражение. Ушаков смотрел на княжну с неподдельным восхищением, он залюбовался на ее красоту, ее неприступность. - Какая красавица! - с восхищением сказал он, придвигая табурет и садясь рядом с ней. Прасковья даже не взглянула на него. - Куда ж ты полезла красавица? И что же мне теперь с тобой делать? - спросил он, склоняясь к девушке. - Отойти на почтительное расстояние, вы разговариваете с княжной! - холодно и строго ответила девушка. - Сословные привилегии ты потеряла тогда, когда согласилась на заговор против Государыни. И я теперь с тобой что угодно могу делать, как с простой крестьянкой. – Спокойно сказал ей следователь. - Не смейте! Не смейте меня запугивать, я ни в чем не виновата! – воскликнула княжна, - а Елизавета Петровна и мои друзья, они живы? На вопрос Ушаков ей не ответил, но сказал другое: - Впрочем, императрица Анна Иоанновна милостивая. Расскажи, признайся, что задумала, кто сообщники, кто клятвопреступники? Признаешься сама – возможно помилует. А я похлопочу. - Мне не в чем признаваться. Не было никакого заговора. – Холодно ответила девушка. Ушаков взглянул на ее словно высеченное из камня лицо, холодное выражение которого выдавал лишь страх в ее глазах. - Ножки у тебя столь же прекрасны, как личико? – с интересом спросил следователь, и приподнял своей тростью подол платья княжны. - Не смейте! Вы же дворянин, сие бесчестно! – воскликнула девушка и одернула подол платья. Теперь она испугалась по-настоящему. Ушаков посмотрел на нее, странно улыбнулся и провел по ее руке тростью. Прасковья дрожала от страха, она предполагала, что может последовать за такими его словами и действиями. Испугавшись предстоящего бесчестия, из глаз несчастной снова покатились слезы. Она знала, что не сможет сопротивляться, у нее просто не хватит сил. - Впрочем знаю, ножки у девиц хороши. - Произнес Андрей Иванович, все так же смотря на заключенную, - признаешься сама – пытать не стану. Она молчала. - Подумай, а я вернусь, - сказал следователь, и коснулся рукой ее щеки и затем волос. Прасковья, хоть уже и смирилась, но все-таки резко отвернула лицо. Ушаков встал, подошел к двери и постучал в нее тростью. Дверь открылась и он ушел. Княжна закрыла лицо руками. Она очень боялась, она не знала, что ее ждет дальше.