Сначала потанцуем

— Джу… — Да, цветочек? — Намджун обнимает крепко своего омегу, который заскулил от боли внезапно, выгнувшись в спине до хруста, — что такое?! — Джу, Чимин!!! — Хосок прижимает руку к животу, округляя глаза от боли, и Намджун подскакивает с места, сразу же понимая: не вышло. Гон Юнги не отступил. — Джу, помоги ему!!! Мы сейчас умрём от боли!!! Намджун кивает лихорадочно, собираясь с силами и выбегая из дома, словно метеор, добегая до дома Юнги так быстро, как никогда. Вваливаясь в гостиную, он обнаруживает на полу у стены разбитый стакан, паникуя и подключая всю свою силу гибрида, когда поднимается по лестнице, перепрыгивая через ступеньки под истошные крики Чимина, молясь успеть. — Юнги, мне больно! Не надо! Чимин кричит, пытается вырваться, но Юнги не обращает никакого внимания, продолжая вколачиваться в тело ослабшего омеги и держа его запястья над головой в крепкой хватке. — Юнги, умоляю, мне больно!!! Чимин скулит от боли, идя против воли на хитрость, чтобы получить хоть один шанс, подаваясь вперёд всем телом и прижимаясь к рычащему альфе губами, чтобы он потерял бдительность. Трюк работает, а потому Юнги отпускает руки омеги, считая, что тот ему поддался наконец, думая, что Чимин его обнимет. Чимин не обнимает, нет. Чимин старается сдержать свой скулёж, из последних сил опуская руку свою вниз, пальцами дотрагиваясь до стыка соприкосновения их тел, поднимая испачканную в крови руку и разрывая со стоном поцелуй ровно в тот момент, когда внизу глухо стучит входная дверь о стену, впуская Намджуна, пришедшего на помощь. Юнги, которого лишили поцелуя, смотрит на омегу в упор, когда тот поднимает наконец руку, по голой груди ведя двумя пальцами две красные полосы крови, смотря жалобно на Юнги: не понимает словами- поймёт кровью. Чимин теряет сознание у него на глазах, в тот же момент, как Юнги, потеряв взгляд любимого, чувствует, как он расслабился под ним подозрительно, как никогда раньше, опуская взгляд на грудь молодого омеги, и видя на ней кровь. Шок охватывает разум Юнги, который чувствует, что на фоне дикого страха за истинного у него отступил в ту же секунду гон. Юнги выходит из тела своего омеги в ту же секунду, как разъярённый Намджун входит в комнату, смотря на кровавые следы на разворошённой постели, оттаскивая оцепеневшего Юнги за загривок, который только имя Чимина может повторять вперемешку со слезами страха, охватившими его. Подавляя альфу своими феромонами, Намджун рычит, поднимая на руки Чимина и спускаясь на скорости вниз: — Оденься! — Намджун кричит ему вслед грозно, не желая видеть альфу нагим, ведь знает, что тот пойдёт за истинным, скуля от страха. Юнги одевается, дрожа всем телом, смотря впервые на кровь, вытекшую из Чимина на их белых простынях, ненавидя себя за то, что он поступил, как самое настоящее животное, спускаясь вниз на негнущихся ногах, когда Намджун рычит ему, — На столе блокаторы, выпей три, блять! Юнги выполняет всё, что врач ему говорит, пока Намджун включает воду в ванне, омывая Чимина и успокаивая его голосом дрожащим, пытаясь очистить его от крови: ему не впервой мыть омег, врачам приходится делать и не такое, а потому он совершенно без задних мыслей выполняет свою работу, ставя всего одну цель перед собой: спасти храброго омегу. — Давай, Чимини, открой глазки, ну? — Намджун хрипит испуганным, но сосредоточенным голосом, когда Юнги входит в ванную, пытаясь помочь ему, отталкивая его рукой, — Хосока вези, срочно!!! Юнги смотрит остекленевшими глазами на бледного истинного, с которого врач смывает остатки крови, не в силах шевельнуться, когда его оглушает рык гибрида, возвращающий на землю: — КАКОГО ХУЯ ТЫ ЕЩЁ ТУТ, ЮНГИ?! ЖИВО!!! Юнги закивал, выходя из ванной, быстро направляясь к гостиной, наступая ногой на стекло и не обращая на это никакого внимания. Взяв ключи от машины с полки дрожащими руками, Юнги выходит из дома, нацепив какие- то тапочки, попавшиеся ему на глаза, быстро садясь в машину и направляясь к дому Намджуна. — Юнги?! — Хосок паникует, когда видит брата всего в слезах и в пропитавшей ткань его спортивок крови, когда тот подходит к нему решительно, обнимая его крепко от страха, бегая глазами по комнате бешеным взглядом, поднимая на руки омегу и выходя молча из дома, тяжело дыша. Он всё делает молча. Альфе кажется, если он скажет хоть слово, он просто убьёт себя от ненависти, а потому вносит на руках в дом Хосока, когда Намджун уже наполняет ванну водой, пытаясь Чимина привести в себя. — Ну же, Чимини, маленький наш, открой же, — Намджун оглаживает его лицо ласково, совладав со своим страхом: гиацинт в доме. Гиацинт должен помочь. — Смотри, Хоби тут, давай, наш маленький герой, давай… Юнги смотрит в шоке на то, как его брат оголяет свою грудь, на дрожащих ногах опускаясь в ванну рядом с Чимином, кивая затравленно своему мужу, чтобы тот отпустил омегу. — Всё, малыш, я тут, — Хосок скулит убаюкивающе, сердце его заходится бешеными скачками, когда он обнимает в воде Чимина под пристальным взглядом брата, которому уже абсолютно наплевать, что именно между этими двумя происходит. Лишь бы только Чимин выжил. — Я тут, Чимини, открывай свои прекрасные глазки, малыш, — Хосок абстрагируется от напряжённых взглядов, окутывая своим феромоном Чимина, который начинает мелко дрожать в его руках, приходя в себя, — Во-от, малыш, ты моя звёздочка, мой храбрый Чимин-и, — Хосок выдыхает с облегчением, чувствуя, что Чимин уже хоть как-то шевелится, кивая мужу и указывая взглядом на дверь. Намджун шмыгает носом, отпуская стресс, тут же расслабляя свои плечи и вставая с холодного кафеля, целуя в лоб своего омегу: — Сможешь спасти его, цветочек? — Я всё смогу, Джу, только выведи братишку… Ему надо рассказать. Юнги щурит свои слезящиеся глаза, смотря на брата, нежно и заботливо обнимающего его же пару, которую он буквально час назад насиловал нещадно. Он сереет на глазах у Хосока, что поджимает губки, выцеловывая лицо Чимина, который пока не открывает глаза, заставляя свой феромон вновь синхронизироваться с дамасской розой. — Мы будем в гостиной, цветочек, я оставлю твой телефон тут. Позвонишь мне, если что, ладно? — Намджун откладывает телефон на кафель так, чтобы Хосок мог до него дотянуться в случае чего, получая согласный кивок. Хосок разворачивает омегу в своих руках так, чтобы лицо Чимина, начинающего дрожать всё сильней, утыкалось ему в грудь носиком, чтобы Юнги его не видел: ни к чему это сейчас. Мокрая спина любимого с татуировками фаз луны, которая засела в памяти Юнги навсегда в тот день, дрожала так, что альфа понял: Чимин очнулся. Чимин не хочет его видеть. И Мин Юнги заслужил это. Он молча выходит из ванной вместе с Намджуном, направляясь в спальню и стараясь дышать глубоко, не смотреть на кровь, впитавшуюся в простыни, но не выходит, когда он их срывает с постели, бросая в угол, рыча оглушающе, расцарапывая себе руки за то, что они посмели причинить боль любимому. Любимому, ради которого Юнги готов умереть в любую секунду. Он не доверился любимому. Он не послушал его. Чимин пытался предупредить. Юнги всё ещё считает, что вся эта кровь- от разрывов, ведь он ни секунды не потратил на растяжку истинного, резко вбиваясь в него своим возбуждением, насухую. — Юнги, прекрати. — Намджун входит, дыша спокойно: он чувствует, что внизу Чимин пришёл в себя. Поднимая простыни с пола, он заставляет альфу снять с себя спортивки, меняя их на чистые, буквально впихивая его под ледяной душ в комнате Хосока, забросив в стиральную машинку его вещи с постельным бельём. Юнги не смотрит на своё тело. Ненавидит своё тело. Боится его. Намджун понимает, что происходит и ждёт его терпеливо внизу, в гостиной. Войдя в гостиную, Юнги, ничуть не посвежевший, скорее- побледневший пуще прежнего, опускается на диван рядом, сжимая губы в плотную линию. Руки его исполосованы царапинами, и он бы не отказался их ещё и перерезать сейчас. — Нам надо серьёзно поговорить, Юнги. Юнги кивает, обессиленно прикрывая глаза ладонями, смотря в пустоту: Намджун успел убрать осколки стекла в гостиной, хотя часть из них всё ещё занозой сидит в теле Юнги, и он об этом отлично знает. Поднимая одну его ногу, врач начинает отвлекать свой разум, чтобы сосредоточить его, открывая аптечку и обрабатывая ногу, начиная: — Я не буду говорить о том, что ты сейчас хочешь сделать с собой. Я знаю, о чём ты думаешь. Юнги посмотрел на него затравленно, потухшим взглядом. — Чимин умолял меня не рассказывать тебе, но это вышло из-под контроля, и я жалею, что пошёл на поводу его умоляющих глаз. — Намджун щипцами вытаскивает из альфы куски стекла, с треском откидывая их в какую-то миску, взятую на кухне, когда Юнги смотрит на него, фокусируясь: — О чём? — Хватит думать, что твой муж изменяет тебе с братом, Юн. — Намджун говорит стальным голосом, который пробирает Юнги до дрожи. Мин впервые сводит брови, ловя себя на мысли о том, насколько безумной и немыслимой кажется такая догадка, когда он слышит её из чужих уст. Поморщившись от отвращения к себе же, он позволяет Намджуну продолжить. — Чимин знал, что его ждёт впереди, но всем рискнул ради вашего будущего, Юн. Всем, что имел рискнул: жизнью. — Я не п… — Он знал, что его ждёт кровотечение, Юнги. И что оно может быть опасным. Я предупреждал, но он умолял меня не говорить тебе. — Ты знал… Ты с самого начала… — Юнги раскрывает от шока рот, понимая наконец, что происходит с его истинным: это не кровь от разрывов. Это кровотечение от амириса и аниса, которые они сверх нормы вкачали в Чимина. Он. Он это сделал, оставляя сверх последнего переливания глубокие метки на его теле, впуская ещё больше. Организм омеги просто не справился с количеством аниса. Юнги прикладывает руку к своему рту, чтобы не закричать от ужаса, понимая, что наделал. — Вчера… Я тоже сначала подумал, что Хосок мне изменил, Юн. Я тоже так подумал, увидев их на постели. Но Это не так. — Намджун разрывает бинт, чтобы поделить на равные части, не смотря в глаза альфе. — У Чимина не было секса с Хосоком. Никогда не было и не могло бы быть, Юнги. Чимини дышит тобой одним. — Но Хосок… Его синяки… Его… Его спина… — Юнги в замешательстве, пытается хоть что-то разъяснить, сопоставляя свои воспоминания. — У Чимина вчера было кровотечение. Которое предотвратил Хосок синхронизацией. Им пришлось лежать друг с другом в обнимку, и, судя по синякам твоего брата, Чимину было слишком больно. Юнги, спина Хосока болит только по одной причине: твой брат поднимал Чимина, как я сегодня, чтобы уложить его в ванну и помочь успокоиться. Хосок бы никогда не предал ни тебя, ни меня. — Почему… Почему мне не сказал Чимин сначала… — Юнги ошарашенно смотрит на гибрида, который уже перевязал ему ногу, вставая, чтобы выбросить стекло в мусорник. — Ты бы отказался от эксперимента. А Чимин слишком сильно хотел подарить тебе детей. Вот какой у тебя омега, Юнги. — О боже… И я… Да какое же я животное!!! — Юнги порывается с места, но сильная рука гибрида пригвождает его обратно к дивану: — Не ходи. Чимину сейчас поможет только Хосок, Юнги. — Но… Я же на бло… — Мы оба знаем, что Чимину лучше не видеть тебя сейчас. Ни с запахом, ни без, друг. — Что мне делать дальше, Намджун? — Юнги потирает виски, пытаясь собраться с силами, поскуливая, когда друг садится рядом, протягивая ему проигнорированный стакан воды, напомнивший альфе о том, как он разбил точно такой же над головой любимого. Бедный Чимини… Бедный котёнок… — План такой: Хосок проводит с ним весь день. Омегам надо быть рядом, из-за синхронизации Хосок почувствовал боль Чимина, но, думаю, это побочный эффект. Просто оттого, что он зализывал ему место укола. А насчёт детей… Мне надо будет осмотреть его, Юнги. — Да… Да, конечно… — Юнги больше никому и не доверит своё счастье. Которое сам и сгубил. Он даже себе его доверить теперь не может. — Боже, Джун, я такая сволочь! — Юнги рычит глухо, зарываясь лицом в ладони, когда гибрид притягивает его к себе в объятие: — Всё наладится, Юн. Чимин слишком сильно любит тебя, чтобы было иначе. Просто делай, как он говорит, хорошо? — Да он ненавидит меня после этого!!! Я же лишил нас… — Пока рано говорить об этом, Юнги. Чимин- сильный омега. Его образ жизни, его танцы и сила пошли ему на пользу. Если нам повезёт, это сыграет нам на руку. — Джун, я не прощу себе… -Юнги ухватывается цепко за рубашку н спине друга, скуля протяжно, — я не прощу… — Простишь, Юн, обязательно простишь, — Намджун усмехается, поглаживая его по спине, — это истинность. Вы не можете друг без друга. Отрицая истинность, вы убьёте друг друга. И вы оба это знаете. Чимин слишком любит тебя, чтобы допустить такое. — Хосок, мне так больно, — омега пищит сорванным от криков голосом, зарываясь носом в налитую, полную молока грудь старшему, когда тот в воде прижимает его ближе, оплетая пальцами, поджав губы. — Всё пройдёт, солнце, всё обязательно пройдёт, я постараюсь, — Хосок целует его в лоб смазано, немного хмурясь, — ты не любишь больше Юнги? — Я… — Чимин всхлипывает, пронося своё воспоминание в голове с яростным взглядом истинного, который до смерти его напугал, разрушено скуля ему в грудь, кивая, — я люб… любл… — Тише, малыш, тише, не заставляй себя, — Хосок убаюкивает его, поворачиваясь немного в воде так, чтобы оказаться под ним, укладывая младшего омегу себе на живот, словно младенца, поглаживая по спинке. — Посмотришь на меня, малыш? Чимин открывает опухшие глазки, дрожа распухшими губками и взрываясь очередным шквалом эмоциональной боли, смешанной с дикой физической. — Я сделаю всё, чтобы тебе помочь, родной, хорошо? — Хосок поглаживает одной рукой его щёчку, выпуская свои слёзы, смотря на глубокие укусы брата, по животному оставленные на теле омеги, — позволишь мне? Чимин кивает, шею подставляя ему под губы, всхлипывая, внезапно замолкая от наслаждения, когда омега проходится языком заботливо по болючим укусам: — Лучше? — Д-да… Хосок вылизывает его раны, поглаживая расслабляюще, ласково, всё тело омеги, заставляя его отпустить физическую боль лишь после полуночи. Осталась лишь эмоциональная. — Хо… У нас теперь… у нас никогда … — Намджун поможет, малыш. Намджун всегда что-нибудь придумывает, ты же знаешь моего гибрида, — Хосок улыбается любовно, поглаживая его по плечу, на котором виднеется особенно глубокий, багровый укус альфы. Его гибрид всегда держит какой-нибудь туз в рукаве, это они все уже давно знают. — Мне страшно, Хо… — Я знаю. Ты хочешь… Хочешь, может… К нам с Джу переехать на время? — Н-нет… нет-нет… — Чимин мотает головой, дрожа губкой: там Тайн. Он впадёт в окончательную депрессию, глядя на малыша, а просить Хосока отдать Чонгуку малыша пусть даже на месяц- немыслимо. — Ты уверен, солнышко? — Да, я… я попытаюсь… — Я всегда буду рядом, ты ведь знаешь? — Хосок целует в плечо омегу, оглаживая его бёдра, которые задрожали от воспоминаний сегодняшнего утра, — я всегда буду рядом с тобой, мой Чимини… — Хо, я… спасибо тебе, Хо… — Чимин позволяет Хосоку поглаживать себя так, как в прошлый раз не было и в помине, понимая, что именно происходит. Хосок не хочет его. Никогда не хотел. Хосок хочет только своего гибрида. Но внутренний омега, синхронизировавшийся с Чиминовым, хочет помочь отпустить страх. — Пожалуйста… — Чимин смотрит умоляюще, позволяя Хосоку притронуться к себе: это его единственный шанс, иначе его омега никогда не подпустит к себе Юнги. И говорить о том, что сейчас, после грубого изнасилования, слишком рано- глупо, по мнению Чимина. Он знает себя. — Ты уверен? — Хосок ласкает его бедро, целуя в плечо, зализывая укус брата. — Да… я знаю себя, Хо… Я буду бояться, если мы не разберёмся с этим сегодня… Где-то за дверью муж Хосока, который расхаживал по коридору, вкачав в Юнги успокоительное, прислушался, различая голоса в тишине, под звуками плещущейся в набранной им же водой ванне. — Молодец, цветочек… — Намджун сжимает кулаки в надежде, что у них получится разобраться с этим сегодня, абсолютно не ревнуя. Его омега делает всё так, как надо. Синхронизация не даёт сбоев в этот раз. — Помоги нашему малышу… — Я только осторожно, хорошо? — Хосок уговаривает скорее себя, чем Чимина, который зажмурился в ожидании, стараясь менять лицо грозного, взбешённого мужа на его привычное, расслабленное, умиротворённое лицо с хитрой улыбочкой, пытаясь представить себе, что Юнги никогда не делал того, что сделал сегодня утром. — Медленно, ладно? — Чимин открывает глаза, смотря затравленно на Хосока: он знает, что происходит. Анис в его теле задержится лишь на три года, и если он не начнёт срочно действовать, он никогда не сможет получить ребёнка. Всё. Всё ради ребёнка. Омега Чимина сходит с ума от этой мысли, не видя никаких преград, а потому он прикусывает до крови губу, когда Хосок медленно, плавно водит по его растянутым мужем мышцам, осторожно впуская лишь один палец на фалангу, получая скулёж Чимина в ответ и тут же его вытаскивая, целуя в плечо: — Прости… Прости малыш, прости… — Нет. Ещё. — Чимин фокусирует свой взгляд на шампуне Юнги над головой Хосока, дотягиваясь до него и выдавливая немного, ероша мокрые волосы омеги и вдыхая запах, прижимаясь носом к нему, — Давай. Я не смогу сам. Я боюсь. Хосок кивает, боясь переборщить, вновь осторожно пропуская свой палец внутрь тела омеги: это останется только между ними. Ну, и Намджуном. Юнги об этом знать совершенно ни к чему. Лечение омеги- дело омеги, синхронизировавшегося с ним. Немного давая передохнуть Чимину, он вталкивает медленно палец ещё глубже, получая очередной скулёж и крепкую хватку: — Нет. Продолжай. — Чимини… — Пожалуйста, Хосок! Я умру, если у меня их не будет! Хосок кивает, пробуя толкаться на пробу пальцем, другой рукой поглаживая поясницу омеги и целуя его в грудь, но ничего не выходит. Чимин продолжает скулить, как брошенный щенок, и Хосок не выдерживает. — Тебе больно, Чимини. У нас не получится. Тебе нужно время. Чимин закивал, головой падая на старшего омегу и заходясь очередным ручьём слёз, обнимая его судорожно и дрожа всем телом. Внезапно омеги поменялись местами, и пугливым маленьким котёнком оказался вовсе не Хосок. Хосок сейчас чувствует себя стальным, действуя точно, отлаженно, когда вылезает из ванны, помогая омеге встать, укутывая его в халат махровый и помогая высушить волосы: — Поспишь со мной сегодня. Хочу, чтобы ты уснул спокойно, хорошо, малыш? — Хосок целует в висок омегу, который закивал довольно: он бы и не уснул ни за что в одном доме с Юнги наедине. А в одной комнате с ним- тем более. — Вот и ладненько, малыш. Завтра будет лучше, Чимини. Веришь мне? Чимин выпустил оставшиеся одинокие слёзы на волю, не утирая их, глядя на Хосока, который солнышком порхает вокруг него, понимая: Юнги плохого брата не мог вырастить. А значит, и ребёнка плохого не вырастит. — Верю. — Знаешь, — Хосок присаживается на бортик ванны, спуская никому не нужную воду, — вы с Чонгукки- самые сильные омеги, которых я встречал в своей жизни. И оба достались идиотам. Чимин усмехнулся устало, прижимаясь к торсу старшего, целуя его благодарно в грудь: — Просто они не умеют слушать. — Сокджин научился, и Юнги научим. Давай, родной, тебе надо прилечь. Сможешь идти, или мне позвать… Намджуна? — Нет! — Чимин смотрит испуганно, боясь, что Юнги может прийти вместе с ним, боясь, что к нему прикоснётся кто-либо, кроме Хосока, — Я сам… — Хорошо, котёнок. Тогда медленно. Мы никуда не спешим, да? Хосок помогает Чимину подняться с пластикового стула, открывая дверь в коридор, выпуская их цветочный аромат в гостиную, где сидит Юнги, на котором уже к концу дня лица нет. Намджун расхаживает по гостиной, останавливаясь сразу, как слышит шаги в их сторону: — Как ты? — Намджун озвучивает то, что так хочется озвучить Юнги, но альфа словно язык проглотил, глядя на своего мужа, тонущего в халате: ангел. Ангел, которого он уничтожил сегодня утром. Юнги замер, не дыша, смотря исподтишка на мужа, который старается не глядеть в его сторону, чтобы не заплакать вновь, кивая Намджуну: он боится говорить при Юнги. В ванной, рядом с Хосоком, ему казалось, что он готов простить ему всё. Что он позволит ему обнять себя, залечить его раны, прижимая ласково к себе. На деле, Чимин дёрнулся от страха, когда Юнги сдвинулся с места нервно, порываясь его обнять, остановившись сразу же, как увидел реакцию мужа: не готов. Не дави. — Мы пойдём спать, Джу, — Хосок смотрит на мужа, и тот понимает: сегодня Тайн вновь останется в гостях у Чонгука. А Чонгук и рад: его сынишке не скучно, а с Тайном ему сложно не бывает: маленький гибрид в полном трансе от Тэхёна. — Хорошо. Нам с Юнги остаться или пойти к нам домой? — Чимин съёжился, услышав имя любимого, цепляясь рукой в рукав Хосока, мотая головой и выдавливая из себя: — Оставайтесь… — Хорошо, Чимини. Мы будем тут. Ты можешь спать спокойно, гона у него не будет, он под сильными лекарствами. — Намджун пытается успокоить парня, но тот только дрожит губкой, слыша: гон. Он так сходил с ума от желания получить детей, да и сейчас его омега рвёт и мечет, пытаясь воссоединиться со своим альфой, который затаил дыхание ему в угоду, что Чимину становится сложно дышать. Он боится Юнги. Но если он выгонит его сегодня, этот страх никуда не уйдёт. Только усилится. Омега знает себя. Чимин кивает, бросив полный боли взгляд на расцарапанные руки мужа, не решаясь поднять свои глаза выше: туда, где скопленные слёзы Юнги рвутся наружу, прорывая плотину терпения. Он оборачивается к лестнице, шагая босиком своими маленькими ножками вверх, и Юнги плачет ему вслед, выпуская скулёж несдержанный. — Он не простит меня, Джун… Никогда не простит… — Дай ему время, Юнги. То, что он не выгнал тебя сегодня- отличный знак. Завтра придумаем что-нибудь. Нам надо поспать. Утром я его осмотрю. Утро началось с гробовой тишины, которую Намджун нарушил осторожным стуком в дверь, заглядывая внутрь: — Спите? — Нет, Джу. — Хосок поджимает губы, хлопая по пустому месту рядом с собой. — Где? — В ванной уже два часа. Плачет без остановки, разве что этаж не залил. — Понятно. — Намджун не прикасается к мужу. Он бы и устроил полный осмотр Чимину, но ещё вчера понял, что тот боится прикосновений по тому, как от отшатнулся, стоило только ему подойти. Он знает, что если Чимин выйдет в любую секунду, и увидит их объятие, зайдётся новой истерикой, ведь его омега рвётся к Юнги, который места себе не находит, готовя для всех завтрак книзу. — Мне надо осмотреть его. Ничего особенного, Я уже всё, что надо, привёз с больницы. Мазок и всё. Результат пришлют по почте через час. Я договорился с врачом. — Джу… Спасибо тебе, любимый, — Хосок смотрит на него с нежностью, не стесняясь своего голого тела: они оба знают, почему он спал нагим. — Всё хорошо, цветочек. Думаю, Чимини повезёт. А вот ты… — Намджун показывает взглядом на грудь своего омеги, который поджимает губки, — топай молоко сцеживать, пока не застоялось. Ещё таких проблем нам не хватало, солнышко. Может, так его выкурим из ванной. — Я…я тут. — Чимин выходит, шмыгая носиком и смотря в пол, на свои пальчики на ногах. — Готов? — Боюсь, но надо. — Всё будет хорошо, Чимини, — Намджун успокаивает его, помогая лечь на кровать, — я не буду смотреть, обещаю. Чимин кивает, позволяя гибриду быстро забрать мазок, как надо, тут же прикрывая полы халата. — Вот и всё, две секунды, герой, — Намджун упаковал мазок, вставая с постели, смотря на омег, — я пойму, если ты не захочешь спускаться, пока я не вернусь с больницы. Юнги готовит завтрак, и очень хочет извиниться перед тобой, малыш, — гибрид улыбнулся нежно, видя улыбку мужа, — сядешь с нами за стол? Омега отводит взгляд, получая объятие от Хосока и поцелуй в плечо, в заживающую рану, кивая мелко и коротко. — Вот и ладненько. Вернусь совсем скоро. Гибрид вышел из комнаты, оставляя их наедине, и Чимин поджал полные губки, смотря на омегу: — Сядешь со мной? — Конечно сяду, кроха. Но Юнги не обидит тебя больше, малыш, — Хосок поглаживает распухшую щёчку омеги, целуя её после ласково. — Мне надо в душ, малыш, подождёшь? — Конечно, — Чимин усмехается: у него есть варианты? Ещё вчера утром он дышать не мог без Юнги, а сегодня… Да он и сегодня без него не дышит: амирис скрестился в его теле надолго с запахом роз, и теперь запах истинного ни на секунду не покидает его. И Чимину одновременно от этого и хорошо, и страшно: ведь и с Юнги происходит то же самое. — Доброе утро, — Хосок заходит на кухню, обнимая коротко брата, наливая себе чай и садясь на стул рядом с его местом: место Чимина. Юнги кивнул молча, не находя в себе сил, чтобы открыть рот и заговорить, когда вслед за Хосоком тенью вошёл его котёнок, не осмеливаясь заговорить и усаживаясь, поморщившись от остаточной боли, рядом. -Ребята, результат пришёл. — Намджун допивает свой кофе, облизываясь в предвкушении, смотря с волнением на всплывающее уведомление, когда Чимин реагирует хоть как-то, выронив ложку для сахара из дрогнувшей руки. — Я открываю. Намджун открыл документ, листая заключения по анализу и считывая со скоростью света показатели, которые его радуют. Аниса слишком много, но он вышел с повторным кровотечением, так что, можно сказать, было бы ещё больше, если бы не изнасилование. Не бывает ведь худа без добра, верно? Намджун рыкнул, не желая представлять себе страх омеги в этот момент, и Чимин задрожал, как осиновый листочек, сжимаясь от ужаса. Юнги наблюдал за ним пристально, пытаясь каждую эмоцию с лица считать, радуясь, что муж даже после вчерашнего нашёл в себе силы сесть за общий стол. Юнги понятия не имеет, за что его наградили таким истинным небеса, но, похоже, начинает верить в Бога, когда Намджун поворачивает экран к друзьям, радостно заявляя: — Диагноз «бесплодие» не подтверждён. Чимини, я поздравляю в… поздравляю. — Намджун кивает Юнги, который вдохнул шумно и рвано, впервые сталкиваясь взглядом с налившимися слезами глазками истинного, который прикусил губу, чтобы не зареветь, глядя в свой любимый лисий прищур. Сегодня в нём плещется безграничная любовь, смешанная с грязной болью, которая стала им преградой к тому, чтобы потянуться друг к другу так, как они мечтали, идя наперекор судьбе навстречу общей цели. Юнги встаёт из-за стола бесшумно, и глазки Чимина начинают бегать по комнате в поисках безопасного места, находя его только в крепком сжатии его ладошки Хосоком, который светится от счастья. Чимин вздрагивает от неподдельного страха, когда альфа нависает над ним, пряча глаза и сжимая руки в кулаки, отнимая ладошку из руки Хосока. Мин не знает, что делать. Не знает, что говорить: он видит, как плечи Чимина вздрагивают, а лицо бледнеет с каждым его движением: муж боится его до смерти. Он наливает чай в чашку истинного, подрагивая рукой и промахиваясь немного, капая горячей водой на стол. Чимин, почувствовав своего альфу столь близко, впервые боится обнять его. У Чимина страх. Он боится прикосновений любого человека теперь, даже Намджуна, если только это не Хосок. И Юнги не знает об этом, когда смотрит на дрожащего всем телом мужа, долив полную чашку чая и кладя любимое печенье ему в тарелку, видя, как Чимин дёрнул плечом, отстраняясь, лишь бы не соприкоснуться с Юнги. Надолго его выдержки не хватит. Юнги чувствует, что горит от стыда и чувства вины перед самым любимым человеком, который рискнул всем, что у него было, лишь бы подарить им счастье. Которое они чуть не потеряли. Становясь перед ним на колени, Юнги обнимает его за ноги своим тёплым объятием благодарно, заставляя его затрястись, когда укладывает голову на его ноги и скулит протяжно, по- животному, несдержанно, надрывно, извиняясь, не находя других подходящих слов. Юнги знает, что омега Чимина рвётся к нему, чувствует это. Но Чимин, лишь на пробу коснувшийся волос любимого мужа, мечтает избавиться от этого объятия из дикого страха получить вчерашнюю боль вновь, дрожащим голосом шепча: — Давай завтракать.