Когда откроются двери

Майлз ударил по стальной двери. А потом еще раз. И еще. Створки лифта, конечно же, остались на месте. Включившийся аварийный свет противно дребезжал, вместе с пылью оседая маленькими песчинками в уголках глаз, а шум собственного сбившегося дыхания почти оглушал. Майлз ударил в последний раз и застыл. Возможно, впервые в жизни он пытался ни о чем не думать. Включить мозг значило начать искать, трогать, продолжать дробить себе костяшки о гладкий алюминий и в конце концов понять, что он - в ловушке. Электричества не было, люк отворялся только снаружи, а двери абсолютно точно не откроются, хоть сломай о них все кости. Включить мозг значило осознать, что он снова здесь и снова ничего не может сделать. Взгляд метался от одной стены к другой, все было практически таким же как и много лет назад, разве что без окон. Тесная металлическая коробка, в подобной которой нашел свою смерть его отец. Майлз сделал медленный шаг назад и уткнулся спиной в холодную сталь. Где-то далеко что-то ухнуло, глухо и неприятно застучало. Майлз медленно выдохнул, завертел головой, но взгляд натыкался лишь на пустой серый цвет. Липкое осознание начало неспеша сжимать его горло ледяной хваткой, заставив осесть на пол. Нет, нет, это ненадолго, просто не может быть, его вытащат с минуты на минуту, он же не может позволить себе паниковать? Молния не бьет два раза в одно место. Майлз бы, возможно ухмыльнулся, если бы его опять обвинили в убийстве, похитили или даже побили. Люди каждый день, каждый час, каждую минуту ездили на чертовых лифтах, спокойно ждали, когда тот приедет на нужный этаж и так же спокойно выходили, не застряв там в разгар землетрясения. По крайней мере, во второй раз после стольких лет. Он прислушался. Никакое из его ощущений не сигнализировала о новых толчках, только полная тишина, нарушаемая только гулом ламп и шумом крови в ушах. Медленным движением Майлз вытащил телефон, не удивившись крестику на шкале связи, та здесь прекрасно глушилась и в обычной ситуации. Девять ноль две, всего пара минут из неизвестной вереницы, которая была ему уготована. Нет. Майлз помассировал виски и медленно подполз к табло с номерами этажей и нажал на нужную кнопку. Главное действовать последовательно и аккуратно, не давая мыслям соскользнуть с намеченного курса. Одна секунда. Две. Двадцать. Ничего. В голове всплыла памятка о действиях в экстренной ситуации, которой в этом лифте по какой-то причине не было. Успокойтесь - свяжитесь с диспетчером – не пытайтесь стучать по переговорному устройству или нажимать на все кнопки. Майлз слегка стукнул по панели, звук тихим эхом отразился от стен. Не такой громкий и болезненный, как удары кулаков о створки, что даже чем-то успокаивало. Просто механическое действие, имитация деятельности, почти ритуал, дабы окончательно не сгинуть в бездне безумия. Осталось добавить интервал между ними, скажем, десять минут. И все обязательно будет нормально. Главное - экономить заряд телефона, ждать и надеяться. Майлз устроился поудобнее и сложил руки на груди, веки наливались свинцовой тяжестью. Возможно, так время пролетит быстрее.

***

На секунду ему показалось, что он завис в воздухе. Майлз слегка потряс головой, смахнув остатки сна, и уставился вперед. Те же режущий свет, отражающейся в серебристых стенах и давящая со всех сторон теснота, но что-то теперь было не так. И через мгновенье он понял, что. Лифт двигался. Медленно, со скоростью улитки, но все же двигался вниз. Может, он еще спит? Или тросы таки оборвались, и кабина падает? – Это не займет много времени, – где-то над головой послышался спокойный, вкрадчивый и чем-то знакомый голос, – Не стоит волноваться. Майлз протер глаза и облегченно вздохнул. Конечно не стоит, электричество дали, и совсем скоро двери распахнуться, он выйдет отсюда и больше никогда не будет испытывать судьбу. Придет домой. Сходит в душ. Ляжет спать. Майлз зачем-то стукнул по панели. На счастье и удачу, хотя в той примете вроде нужно было стучать по дереву. А лифт все двигался. Мерно, не останавливаясь ни на секунду. – Не хотелось бы здесь умереть, – голос из динамика оставался все таким же умиротворенным, словно речь шла о планах на выходные, – Задохнуться там или быть убитым. Майлз покачал головой. Почему-то это действительно совсем не казалось чем-то странным. – Мой отец здесь умер. – Как? – Его застрелили. – Кто? – Манфред фон Карма, Бог прокуроров и мой бывший наставник. Это давно не было ни для кого тайной. Дело завершилось два года назад, и вряд ли невидимый диспетчер об этом не знал. Майлз стукнул еще раз. Это все еще казалось чем-то медитативным и правильным, вряд ли кто-то будет его за это винить. Что-за за пределами стен отозвалось ему нетерпеливым шуршанием. – Зачем он это сделал? – Он получил первый за свою сорокалетнюю карьеру штраф и пулю в плечо. Не думаю, что он в полной мере отдавал отчет своим действиям. – Ты защищаешь убийцу своего отца? В голосе зазвучали осуждающие нотки и Майлз вздрогнул. – Нет. Просто говорю, как есть. Он посмотрел на время и еще пару раз стукнул рядом с динамиком. Свет мигнул. – Ты был рядом со своим отцом? – Да. – И ты позволил этому случится? Вопрос выбил воздух из легких. Майлз кашлянул, нервным жестом зачесал волосы. Свет мигнул еще раз и одна из ламп резко потухла. Он не помнил, прошел ли интервал. Новый тихий удар отозвался в ушах неприятным переливом. Скрежетом ногтей по металлу. Звоном падающей пули. Сколько минут он уже едет? Часов? Дней? – Я тут навсегда? У Майлза кружилась голова. В современных лифтах отличная система вентиляции, так что, задохнуться ему не грозило точно. – Возможно, – отрезал голос, – Если дашь ему войти сюда. На глаза навернулись слезы. Он даже не мог убить себя, повесится на собственном поясе и сброситься вниз, в шахту, чтобы это наконец закончилось. Но больнее всего было от того, что он не узнал голос самого родного в мире человека. Из-за мерзкого света казалось, что все вокруг движется. И оно действительно двигалось, подкрадывалось к нему ближе. Почти незаметно, то и дело крошась на мелкие частицы, стены плыли, колыхались и дышали на него гнилым смрадом с душком сырой земли. Нельзя засыпать. Ведь когда двери откроются и он появится на пороге, Майлз должен быть в сознании, чтобы защитить папу. Он стал лихорадочно рыться по карманам и тут же выудил из внутреннего свой складной нож с малиновой ручкой. Подарок наставника, как же Майлз мог о нем забыть. Он кивнул сидящему рядом силуэту с окровавленным адвокатским значком на лацкане.  – Я люблю тебя, папа. – И я тебя люблю, Майлз. Внезапно все потухло. В темноте послышался протяжный скрип. Майлз повернул голову в сторону и увидел черный силуэт меж открывшихся дверей. Собрав последние силы, он занес кисть и прыгнул прямо на него. *** – Мистер Эджворт, вы проснулись! Сознание прояснялось неохотно. Майлз словно медленно всплывал со дна марианской впадины. Белый потолок, капельница, взволнованное лицо детектива Гамшу. – Я как только узнал, то пулей в больницу, сэр! – кажется, тот был на грани того, чтобы разрыдаться, – Вы были без сознания больше суток, я так перепугался, что вы можете впасть в кому, что… – Прошу, не кричите так громко… – собственный голос был сухим и сиплым, – Что…произошло? – Землетрясение, сэр! – Гамшу тут же закрыл рот рукой, – Ох, простите… Просто, вы опять, э-э-э, попали в ситуацию с лифтом, и вас еще вызволили только через семь часов! А потом… еще происшествие со спасателем. – Со спасателем? – Майлз вяло приподнял бровь. В памяти начала всплывать обрывки разномастных образов. – Да… Понимаете, как вас нашли, вы были, э-э-э, немного не в себе. И, э-э-э, набросились на спасателя с ножом. Воспоминание почти ослепило. Силуэт в защитном костюме, яркий свет. Майлз ударил его ножом в правое плечо, хотя вроде бы целился в грудь, ткань напиталась чем-то багровым с резким мясным запахом, а в глубине раны проступил край белесой кости. Спасатели. Все эти звуки извне были спасателями, пытающимися вытащить его из этой западни. Его, помутневшего рассудком и разговаривающим с мертвым отцом. – Но не волнуйтесь, с ним все в порядке! Тоже валяется в больничке,– детектив почесал затылок и виновато улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу, – Мы с ребятами все сделаем, чтоб вам никаких претензий не предъявили, об этом тоже не переживайте! – Об этом позже, детектив, – Майлз позволил себе слабо улыбнуться, – Сейчас у меня к вам только одна просьба… Уходя, оставьте двери в палату открытыми.