Коротышки трахать не умеют

— Тэхен, все знают, что коротышки трахать не умеют! — Чимин говорит это максимально громко, зная, что за его спиной, прикрытый ширмой, скрывается Юнги. Тот самый коротышка, которому Чимин хочет дать с первой минуты знакомства. Хотя, какого знакомства? Никакого полноценного знакомства так и не случилось, а раздвинуть ноги перед Шугой он хочет с момента, когда впервые увидел его в тик-токе. Безумно хочет. Так сильно хочет, что сделал все, чтобы перевестись в компанию Юнги, пусть и на более низкую должность. И пусть теперь Чимин один из немногих в команде стаффа, он имеет возможность видеть своего кумира чуть ли не каждый день. Дышать с ним одним воздухом и без зазрения совести любоваться, особенно часто спускаясь взглядом на пах. Чимин знает, что у Юнги большой член. Знает, что он бы шикарно подошел его бесстыжей вечно мокрой киске. Но еще Чимин знает, что Юнги не ебет сотрудников компании. А Чимин очень-очень-ОЧЕНЬ сильно хочет стать исключением. А для этого нужно нечто большее. Провокация. Что-то, перед чем не устоит ни один альфа. Особенно такой, как Юнги. Любящий вызовы. Прямо сейчас Чимин кидает ему такой вызов. — Ну не знаю, — Тэхен мнется, аккуратно вытаскивая из чехла блестящий пиджак. Верхняя часть нового концертного лука. Они оба знают, как Юнги ненавидит блестки, но так же знают, как сильно его фанаты обожают видеть своего кумира сверкающим как Каннам по ночам. Чимин бы предпочел увидеть Юнги сверкающим от его омежьих соков. — Что ты не знаешь, Тэхен? — Чимин помогает ему аккуратно перевесить наряд на вешалку. — Ты посмотри, как он себя ведет. Как альфач. Разве ты не слышал правило? Чем альфа выебистее, тем хуже он трахает. А этот его Гонконг? П-ф-ф. Уверен, максимум, что Юнги может обеспечить своим омегам — это электричку до Тэгу. Полюбас еще и член маленький! — Чимин специально делает тон выше, говоря так нагло, что Юнги точно не сможет удержаться. — Тихо ты! — Тэхен хихикает, поправляя выбившуюся прядь светлых волос. — Может, ты и прав. Он же не спит ни с кем из стаффа, наверное, поэтому. Стесняется…. — Вот-вот, — Чимин поддакивает, раззадоривая смущающегося омежку. — Весь такой хуятор-нагибатор, а сам небось трахается по темным комнатушкам в клубах, чтобы никто не узнал, что у него член с мизинчик. — Господи, Чимин! — Тэхен прижимает ладошку ко рту, заходясь в густом румянце. — Ну а что, — он растягивает указательный палец с большим. Из-за того, что они у него достаточно короткие, расстояние получается и правда мизерным. Чимин надеется, что Юнги видит это, а не просто слушает. — Во-от такая пимпочка у нашего Шуги, ставлю на это месячную зарплату. — Дурак, — Тэхен шутливо бьет его по плечу. — Лучше не говори об этом кому попало, мало ли, донесут. — Ой, — Чимин цокает. — Неужели ты думаешь, что кто-то поверит, что такая милашка, как я, способен обсуждать милипиздрический член нашего хриплого коротышки? Не смеши меня, Ким Тэхен. — И все же, будь осторожнее, если и дальше хочешь тут работать. — Тэхен напоследок оглаживает его по предплечью, прежде, чем убежать проверять сцену, а Чимин закусывает губу в предвкушении. Он специально не смотрит на ширму, чтобы не выдать своей осведомленности, но точно знает, что Юнги за ней. Вернулся за микрофоном. Микрофоном, который сам же Чимин там и оставил, а потом направил альфу в нужном направлении. Не сам, конечно же, нет. Это сделала глупая малышка Дженни с его подачи. Ну а то, что только стоило альфе скрыться за ширмой, как в гримерную ввалились хохочущие и сплетничающие Чимин с Тэхеном чистой воды совпадение. Чимин тут совсем ни при чем. Ни капли. Еле сдерживая гнусное хихиканье, он начинает наводить порядок на трюмо, напевая себе под нос незатейливый мотивчик. Чимин и не думает, что альфа выйдет и заставит его ответить за свои слова. Нет, точно не сейчас, когда до саундчека осталось чуть больше часа. Чимин ставит на афтепати, представляя себе, как Юнги зажмет его в каком-нибудь углу и наглядно покажет, как он ошибался в своих словах. Поэтому, вдоволь наигравшись с терпением альфы, Чимин напоследок смотрится в зеркало и, пританцовывая, идет на выход. Тэхен его явно заждался. Но стоит ему дойти до двери, как та резко захлопывается прямо перед его носом, а сам Чимин оказывается прижат к гладкому покрытию. — И куда это Вы собрались, менеджер Пак? — хриплый шепот в самое ухо тут же вонзается в тело Чимина маленькими иголочками, устремляясь вниз. Туда, где резко все поджимается. Ах, Чимин готов кончить от одного голоса своего любимого рэпера. — Х-хён? — он испуганно пищит, стараясь войти в привычную роль. Да, Чимин притворяется кроткой невинной омежкой, краснеющей даже от альф в майках, не говоря уж о большей степени обнаженности. Таких смущающихся покорных крох с легкостью допускают до самой интересной работы, не ожидая, что они будут доставать звездных альф своей навязчивостью. Здесь только Тэхен знает о склочности его натуры. Но он унесет этот секрет в могилу, Чимин уверен. — Ч-что такое, хён? — Чимин тяжело сглатывает, кидая показательно испуганный взгляд на широкую ладонь, упирающуюся в дверь. Черт, от ее вида он готов кончить так же сильно, как от хриплого голоса. У Юнги потрясающе красивые руки. Такие большие, с крупными венками и выпирающими костяшками. А его ногти. Блять, у них идеальная форма. Чимин мечтает увидеть эти руки на своем обнаженном теле. И, кажется, исполнение этого маленького желания ближе, чем он надеялся. — И что это было, менеджер Пак? — Юнги шепчет прямо в ухо, обдавая его горячим дыханием, а Чимин еле сдерживается, чтобы не обернуться и не засосать его так, как он умеет. Грубо. Настойчиво. Чимин не любит церемониться. Если он хочет альфу, то готов отдаваться без лишних слов. А Юнги он очень хочет. — Я… — Чимин всхлипывает, когда мощное тело прижимается к нему со спины, отчетливо чувствуя чужой пах собственной попкой. И нет, он не специально ее так призывно оттопыривает, она просто от природы большая. А когда в нее вколачивается толстый член — становится еще больше. Чимин любит анальный секс. Чимин любит любой секс, лишь бы было громко, быстро и глубоко. — Я н-не понимаю о ч-чем ты, хён. — Ах, не понимаешь, — Юнги резко переходит на «ты», как привык давно, разворачивая его прямо к себе и зло смотрит в глаза. — Ты охуел распространять обо мне такие сплетни? — Я… — Чимин очень старается засмущаться, чтобы лицо покраснело, но единственное, от чего оно может изменить цвет в данный момент — его ненасытная похоть. — Я п-правда н-не понимаю… — Сука, а притворялся таким ангелочком, — Юнги с силой бьет ладонью прямо возле его головы, а Чимин не сразу успевает среагировать, выдавая крупную дрожь с короткой заминкой. К счастью, альфа вроде бы не замечает задержку реакции. — Х-хён, — Чимин жалостливо смотрит в его лицо, старательно распахивая глазки. — Х-хён, п-пожалуйста… — Что, пожалуйста? — Юнги рычит, обдавая его жаром терпкого дыхания. С легкой кислинкой. Ясно. Уже выпил, что Чимину на руку. — Отпустить тебя, чтобы ты и дальше рассказывал всем, какой у меня маленький член и как хуево я ебусь? Тебе-то откуда блять знать, хитрожопая ты омега? — Я не знаю! — Чимин тоненько пищит, впиваясь пальчиками в собственные бедра, лишь бы удержать себя и не обвить ими мощную шею. Хочется запрыгнуть и пометить альфу целиком. Расцеловать, расцарапать, потереться о каждый сантиметр белоснежной кожи своей ненасытной киской. Особенно о лицо. Блять, Чимин мечтает задушить его собственными бедрами, пока будет объезжать это произведение искусства, карточки с которым стоят не меньше месячной аренды его квартиры. — Ах, ну да, конечно, — Юнги иронично выгибает тонкую бровь, краешком языка обводя нижнюю губу по контуру. Чимин готов застонать от этой постыдно-греховной картины. — То есть не ты только что рассказывал Тэхену, какой у меня малюсенький член и как плохо я им ебу? — Ах, хён, что ты такое говоришь, — Чимин вскидывает ладони, пряча в них все никак не желающее краснеть лицо. — То есть, не было такого? — Юнги отрывает его руки от лица, беря точеный подбородок пальцами и заставляет Чимина смотреть прямо в глаза. — Конечно же нет, — собственный голос из-за положения челюсти кажется крайне смешным, но Чимин держится. Из последних сил держится, чтобы не заржать пышущему злобой альфе прямо в лицо и не оседлать его прямо на этом чертовом полу, на котором какого-то хуя до сих пор стоят его ноги, хотя их место на талии одного невыносимо тормозящего индивида. — Конечно же, — Юнги вторит, но смотрит так подозрительно, что у Чимина могло бы ёкнуть сердце, но ёкает только киска. Уже пульсирующая и мокнущая в ожидании доказательства, как же он был не прав в своих гнусных словах. — Конечно же, ты врешь мне прямо в лицо, лживая дрянь. — Хён! — Чимин наконец находит повод упереться ему в грудь ладошками, очень сильно мечтая пожамкать стальные мышцы своими загребущими пальчиками. — Как ты можешь так меня называть?! — он делает голос оскорбленно-жалобным, наслаждаясь стальной твердостью под подушечками собственных пальцев. — Как ты можешь так хорошо притворяться невинной овечкой? — Юнги вторит ему, не отрывая внимательных глаз от скорченного в обиде лица. — Так хорошо лжешь, а сам… Такой грязный язык, Чимин… — Неправда! — Чимин тоненько пищит, а сам чуть не орет от восторга, когда Юнги резко хватает его за талию, вплотную прижимая к себе. — Ах, х-хён, т-ты чего… — Да вот думаю, придется наглядно тебе показать, чтобы не пиздел, что ни попадя, — Юнги с силой его встряхивает, а Чимин закусывает губу, чтобы не застонать. Ох, как же он любит грубость. Наконец-то. Чимину очень хочется закатить глаза, но вместо этого он тихонько вскрикивает, когда Юнги резко берет его руку, кладя себе прямо на пах. Господи, тренировочные штаны совсем не скрывают того, что Чимин так старательно приуменьшил в размерах. — Ох, — он пищит, совершенно беззастенчиво щупая стремительно твердеющий под пальцами член. — Ч-что это? — Это та милипиздрючка, о которой ты так красочно рассказывал Тэхену, — Юнги беззаботно хмыкает, но Чимин видит, как стремительно темнеет радужка и так черных глаз. — А-а-а… — Чимин понимает, что надо бы остановиться, чтобы не выйти из роли, но выдержка кончилась ровно в тот момент, как он собственными пальцами коснулся своей мечты. Черт, побыстрее бы его внутрь. В любую из своих дырочек. Он услужливо готов подставить их все на выбор альфы. Компенсация за уязвленное самолюбие, так сказать. — Что, не такой уж и маленький, да? — Юнги вновь приближает свое лицо греховно близко, шепча прямо в его губы. — Смотрю, руки у тебя такие же нескромные, как и язык, да, менеджер Пак? Что еще ты от нас скрываешь? — он рывком давит ладонью Чимина на свой член, а потом так же резко обхватывает самого Чимина за задницу, вырывая из его рта далеко не невинный стон. — О, да ты и стонешь как заправская шлюха, что еще ты умеешь? — Блять, хочу отсосать, — похуй. Похуй на роль. Чимин дорвался. Чимин хочет это великолепие в свой рот, поэтому, позабыв о скромности, он резко меняет их местами и игнорируя ошарашенный взгляд Юнги падает на колени. — Сука, дверь закрой, — последнее, что он успевает сказать прежде, чем сдирает штаны с чужой упругой задницы и следом тянет белье, наконец видя то, о чем мечтал столько месяцев. Блять. Он и правда хорош. Так хорош, что Чимин облизывается как кот, смотрящий на рыбу, и не может сдержать легкого полустона-полувыдоха от одного зрелища. — Ну что, далеко не такой мизерный, как ты думал? — в момент, когда Юнги это говорит, Чимин уже почти не соображает. Хочется притереться лицом, пошлепать себя по щекам этой великолепной головкой, приластиться, как послушная зверушка, но такое он себе позволяет только в отношениях. А Мин Юнги вряд ли будет с ним встречаться. Поэтому Чимин делает то, что лучше всего подходит случаю. Берет крепость своей незыблемой уверенностью. Он запрокидывает голову и смотрит на Юнги, как щеночек на своего хозяина, а потом говорит то, от чего у всех альф до срывало крышу: — Плюнь мне в рот, — и, улыбаясь, чертовски греховно распахивает свои плюшевые губы, на которые мужчины реагируют не меньше, чем на его грязный лексикон. — Да кто-то опытнее, чем кажется, — Юнги ухмыляется и властно обхватывает его за подбородок, заставляя еще шире распахнуть и так до предела растянутый рот. А потом делает то, о чем Чимин и просил. Сплевывает. Грязно. Много. Но достаточно, чтобы Чимину было намного приятнее работать с таким великолепием. Ничто так не отвлекает от процесса как вечно пересыхающее горло. На член он даже не смотрит, целиком даря взгляд Юнги. Знает, как сильно альф заводит зрительный контакт. Чимин мягко берет ствол в руку и делает то, для чего были созданы его губы. Целует. Много. Часто. Мокро. Оставляет легкие чмоки по всей длине, от головки до основания, не забывая про яйца. Он исследует горячую, пылающую кожу, наслаждаясь этим солоноватым вкусом, который есть только на члене. Он целуется со своим долгожданным подарком, не оставляя даже миллиметра сухой кожи, слизывая небольшие белесые капельки и осторожно наглаживая пальчиком самую чувствительную альфью зону — несколько сантиметров между анусом и яйцами. Не все это любят, но по безумному взгляду Юнги он понимает, что сорвал джек-пот. Но Чимину мало взгляда. Мало того, что он берёт в рот. Мало просто надавливать под яйцами. Он рискует и осторожно царапает кожицу, за что, в награду, получает короткую, но ощутимую дрожь. Возможно, альфа бы позволил зайти ему чуть-чуть дальше? Не все активы любят, когда к их задней дырочке прикасаются, но некоторые, абсолютно свободные в своем удовольствии, позволяют. Позволяют омегам обслуживать не только свои большие члены, но и доходить до другого центра удовольствия, использовать который совершенно не постыдно. Наоборот. Таких альф Чимин обожает больше всего. Максимально развязных и раскованных, которые позволяют о себе позаботиться, а затем валят и вытрахивают из наглых омег любые намеки на доминантность, доказывая, что они все еще остаются главными. И именно таким альфам он готов подчиняться. — Ч-черт, а ты хорош, — Юнги хрипит, когда Чимин подключает руки, спиралью опускаясь до самого основания и поднимаясь наверх, слегка задевая темную головку. Она целиком во власти его бесстыжего рта, делающего ровно те же самые движения, только от окружности до самой дырочки уретры. По тихим хрипам он понимает, что все делает верно. По частым матам осознает, что после будет вознагражден сполна. По влаге между собственными бедрами делает вывод, что ему не стоит затягивать. Растягивая губы в улыбку, он на пару мгновений погружает член в рот, наслаждаясь низким стоном сверху, и, ведя языком по стволу, вновь поднимается обратно. Чимин на несколько секунд зажмуривается, пытаясь взять под контроль собственное возбуждение, пока внутренней стороной языка опускается по всей длине, ненадолго целуясь с яичками и возвращается обратно, вновь смотря прямо на Юнги. А Юнги… Черт, обычно на этом моменте альфы уходили в нирвану, но этот… Этот продолжает пристально следить за каждым его движением, заставляя Чимина тихо всхлипнуть прямо перед тем, как он целиком погружает член в рот, доходя до горла и дурея от его размера. Чимину больно. Чимину жарко. Но Чимину так хорошо сводит киску от низкого рыка над головой, что он терпит. Дает себе время привыкнуть, прежде чем медленно вернуться губами к соскучившейся по ним головке. — Блять, какая же ты сука, Пак Чимин, — Юнги мягко гладит его по волосам, совершенно не давя, не насаживая обратно. Нет. Он оставляет всю власть Чимину, лишь подбадривает, как хозяин послушного щеночка. Черт, Чимин готов стать кем угодно, лишь бы иметь доступ к этому члену двадцать четыре на семь, еще на тридцать и на триста шестьдесят пять. Чимин послушно ластится к холодной ладони, вновь заглатывая ствол и тихо постанывая от собственного невыносимого желания. Он сосет медленно, совершенно забыв о времени, а когда устает, просто опускается губами к яйцам, всасывая их по очереди как самый вкусный яблочный чупа-чупс. Он играет с ними по очереди, стимулируя одно ртом, второй рукой, меняет местами, то влажно засасывая, то начиная выцеловывать. Смотреть на Юнги уже нет сил, но по начавшим дрожать бедрам он понимает, что альфе нужно не так много, чтобы кончить. Чимин мечтает высосать все до последней капли, а затем развернуться своей пышной задницей и принять новую порцию уже ею. Или киской. Не суть. От одной фантазии, как крепкие альфьи бедра будут с силой вбиваться в его упругую задницу, Чимин начинает дрожать не меньше, чем Юнги под его пальцами. Он словно наяву слышит эти сочные звуки, намокая еще больше. Он играется с силой нажатия, время от времени возвращается к промежности и вновь поднимается до самой головки, самым кончиком языка толкаясь в уретру. В какой-то момент останавливается, ожидая, когда Юнги снова вернет ему свой взгляд и тогда нарушает собственное правило, все-таки ластясь лицом к твердой плоти. — Альфе нравится? — Чимин спрашивает не пошло и развязно, как он умеет, нет. Он возвращает себе маску невинного ангела, смотря на Юнги глазами самой послушной в мире омеги. — Блять, да, — Юнги тянется к его щеке, мягко оглаживая ее большим пальцем, а когда подбирается ближе ко рту, Чимин и его захватывает, начиная обсасывать так же, как мягкие яйца минутой ранее. — Черт, ты что, вылез из борделя? Чимин не отвечает. Чимин в удовольствии прикрывает глаза, позволяя альфе недолго потрахать свой рот пальцами. Они так приятно давят на язык, проскальзывая к самому корню, будто проверяя его на рвотный рефлекс, которого у Чимина давно нет, что он так старательно и демонстрирует. А слыша восторженный выдох наверху, сам насаживается до самого конца, поднимая невинный взгляд выше. Юнги лишь нагло ухмыляется, медленно высвобождаясь из плена пухлых губ. Когда подушечки выскальзывают наружу, на прощанье надавливая на полную нижнюю губу, Чимин возвращается к стволу, оставляя благодарный поцелуй у самого основания. И это последнее, что он делает перед тем, как переходит к главному. Вновь засасывая член в рот, он уже не планирует с него сниматься, пока не выдоит сначала горлом, а затем и киской. Чимин насаживается максимально глубоко, булькая и начиная рефлекторно сглатывать, а когда Юнги, кажется, хочет дать ему немного воздуха, судорожно хватается ладонями за упругие ягодицы, буквально вдавливая альфу в свой рот. Да, Чимин очень грязная омега. И он планирует запачкаться еще больше. Он сосет так, как не сосал очень давно, от удовольствия бесстыдно постанывая. Игнорируя собственный дискомфорт, Чимин работает похлеще любого пылесоса, втягивая в себя каменную плоть и постоянно, бесконечно, сглатывая. Его горло достаточно узкое, чтобы Юнги кончил только от этого. А головка достаточно теплая, чтобы кончить мог уже Чимин. Горячая, она выпирает через кожу и её хочется коснуться кончиками пальцев, чтобы окончательно убедиться что это не сон. Чимин получил себе член Мин Юнги. Получил его в себя. Целиком и полностью. И скоро получит его сперму. Ах, Чимин и правда маленькая грязная дрянь, обожающая пачкаться в своих альфах. Юнги этого не говорит, но Чимин все равно слышит грубое обзывательство в своей голове. И сказано оно хриплым низким голосом, на который дрочит вся Корея. На который неоднократно дрочил он сам. Чимин в себе уверен и не упустит такого шанса, поэтому забивает на все рефлексы, самолично укладывая ладонь Юнги на свою макушку. Он хочет, чтобы альфа его использовал. Грязно. Быстро. Грубо. Хочет, чтобы слюна некрасиво и пошло стекала из уголков рта. Хотя Чимин и знает, что в такие моменты он само совершенство. Греховный ангел, спустившийся с небес в адское пекло, чтобы потом подняться на землю и мучить людей своей поистине дьявольской ненасытностью. Хочет всё это и немного больше. И альфа дает. Использует. Ровно так, как Чимину нужно. Когда он делает первый толчок, у Чимина брызжет из глаз. На втором его киска судорожно сжимается, плача от недостатка внимания, на третьем Чимин булькает как собирающееся убежать молоко. На четвертом все сливается в какофонию быстрых движений, где его используют как игрушку для ублажения, трахая так самозабвенно и грубо, что когда весь зал будет умирать от голоса Юнги, Чимин явно будет накладывать компресс на собственное горло. Блять, но как же ему хорошо. Явно не лучше, чем хрипящему от удовольствия альфе, но не сильно хуже. — Блять-блять, — Юнги толкается так сильно, что Чимину приходится держаться за его бедра, потому что ноги в тонких брючках то и дело пытаюся разъехаться по скользкой плитке. Ах, Чимин представляет, какими красными будут его коленки, когда они закончат. Когда они кончат. — Господи, — Юнги протяжно стонет, когда сперма выстреливает прямо в узкое горло. Густая, солоноватая — несколько капель всё же попадают на корень языка, её так много, что, кажется, вся и не поместится. Чимин давится, но старательно глотает все до последней капли, продлевая удовольствие альфы. Протеиновое меню всегда было его любимым. Он отстраняется, только когда воздуха становится катастрофически мало, но и тогда не смеет отклонить голову достаточно, чтобы сильная ладонь с нее съехала. Он довольно причмокивает, облизываясь, и поднимает выжидающий взгляд на Юнги. Покорно дожидаясь, пока тяжелая ладонь соскользнет с его макушки, Чимин терпеливо ждет, додумается ли альфа подать руку и когда Юнги это делает, счастливо улыбается, поднимаясь. — Альфе понравилось? — Чимин игнорирует собственную хрипоту с раздирающей болью, возвращая на лицо маску застенчивости. — Альфа хочет опробовать другие мои дырочки? — Ч-черт, — Юнги зачесывает волосы назад, довольно облизывая нижнюю губу, а Чимин, не дожидаясь ответа, молча начинает раздеваться, медленно шагая назад. Спиной к дивану, не разрывая зрительного контакта. Кот не должен уйти от миски раньше положенного, поэтому Чимин, совершенно не стыдясь, полностью избавляет себя от одежды, плюхаясь на жесткую кожу уже полностью обнаженным. Он призывно раздвигает ноги, видя, как разум вновь начинает медленно ускользать с лица альфы, стоит ему опустить взгляд на розовую киску, так призывно выставленную напоказ. — Блять, скромный менеджер оказался настоящим воплощением греха, да? — Юнги делает шаг к нему, а Чимин разводит колени еще шире. — Скромный менеджер станет тем, кем альфа пожелает, — он спиной притирается к темной коже, ожидая, когда его возьмут. Чимин надеется, что его киску Юнги выебет так же хорошо, как саднящее горло. — Черт, и где ты такой был раньше, — Юнги приближается медленно, так похоже на кота, с которым его любят сравнивать. А Чимину кажется, что он готов любоваться им вечно. Свободная одежда совсем не скрывает подтянутой фигуры, и он сладко сжимается, от того, насколько хищная у альфы походка. Такие ненасытные омеги, как он, готовы потечь только от одного вида плавных грациозных движений. — Всегда рядом, — Чимин улыбается, позволяя себе легкую ухмылку. — Альфа мог взять меня в любой момент, жаль, что ему не хватило смелости и мне пришлось все делать самому. — Так это была не случайность? — Юнги на секунду сжимает кулаки, но тут же расслабляет их обратно. Чимин довольно кивает. — Хитрая сука. Чимину никогда прежде не доводилось так долго томиться в предвкушении. Обычно альфы набрасывались на него сразу, стоило дать им понять, что он не против, но Юнги… Юнги явно из крепких. Он поражается его выдержке, видя, как опавший член вновь начинает наливаться альфьей силой, но Юнги его полностью игнорирует. Не касается себя. Лишь смотрит на Чимина. Так внимательно, что киска начинает судорожно сжиматься, бросая Чимина в огонь возбуждения. Он понимает, что принял самое правильное решение в своей жизни, когда решил пойти на шаг, который либо привел бы к этому моменту, либо… Чимину страшно представить, что он мог бы лишиться теплого местечка рядом с самым сексуальным альфой в мире. Но любому терпению приходит конец и Чимин сдается первым. Он медленно убирает руки с кожаной спинки, развязно оглаживает свою грудь, оттягивает сосок, и спускается по животу ниже, прямо к горящей промежности. Не разрывая зрительного контакта, Чимин прячет ее от жадного взора и наслаждается мелькнувшей в черных глазах угрозой. Юнги выглядит готовым сорвать и присвоить себе то, что Чимин от него так опасно прикрывает, но он решает дать ему немного мотивации. — Чего же ты ждешь, альфа? — он сжимает соски своими короткими пальчиками и протяжно выдыхает. — Или мне все нужно делать самому? — Я с радостью посмотрю на это в следующий раз, — хмыкая, Юнги одним рывком стягивает с себя футболку, быстро преодолевает разделяющее их расстояние и, наконец, касается. Нет, не просто касается, он сдергивает Чимина с дивана, садя прямо на свой торс и влажно целует, губами глотая Чиминов вскрик. Чимин только и успевает, что обхватить крепкое тело ногами, наконец с комфортом размещая щиколотки на стройной пояснице, когда связь с реальностью полностью разрывается под действием настойчивых губ. В голове невольно возникают его собственные слова о Гонконге, и Чимин поражается тому, насколько он был не прав. Нет, понятно, что Юнги умеет владеть этой влажной гибкой мышцей, не стесняясь демонстрировать ее направо и налево. Но сейчас, ощущая гибкую плоть внутри, Чимин только пораженно охает, когда язык трахает его на манер члена и пальцев. Похоже, Юнги и правда любит иметь чужие глотки всем, чем может до них дотянуться. Он стонет, когда твердые соски Юнги трутся о его собственные, хнычет, когда член мажет смазкой его животик, пищит, когда пальцы Юнги с силой впиваются в его попу, начиная наминать так, будто она всецело принадлежит ему. Чимин неуёмно ёрзает, выгибается навстречу и совершенно не может успокоиться из-за бурлящего под кожей возбуждения. Это Юнги тут кончит дважды! А ему не дали и одного раза. Его жадные до проникновений дырочки настойчиво пульсируют, откровенно требуя что-то внутрь себя. Но Юнги не торопится, несмотря на скорый саундчек: водит членом по бархатной коже, помечая её вязкой спермой. — Юнги-Юнги, — он с трудом отрывается от плотных губ, тут же переходя на короткие стоны, когда они попросту спускаются к его шее. — Юнги, трахни! Трахни меня! Киска отчаянно пульсирует, то и дело проезжаясь по толстому вдоволь обласканному стволу и резко сжимается, когда Юнги хрипло смеется, охлаждая разгоряченную его же поцелуями кожу. Вот только Чимину не до смеха. Он громко пыхтит, пытаясь самостоятельно насадиться на багровую головку, но Юнги лишь вскидывает его выше, так, чтобы текущая киска точно не достала до своей главной награды. Не справляясь со стремительно увеличивающейся концентрацией собственного возмущения, Чимин грозно вскрикивает. — Юнги! — Ладно-ладно, — альфа уступает, опуская его обратно, но сразу на спину, а Чимин призывно раздвигает ноги, вздрагивая от прохладного сквозняка, остужающего пылающую киску. Юнги склоняется над ним, скользя губами по гладкой коже лица, пока Чимин довольно подставляется под россыпь коротких поцелуев. Но альфе явно мало, он спускается ниже, прокладывая влажную дорожку между грудями. Чимин хоть и омега, но мальчик, поэтому пышных сисек ему не досталось, зато природа наградила его крупными, такими чувствительными сосками. — Ах! — тело выгибается, когда жадные губы накрывают одну из торчащих бусинок, обсасывая так, как могли бы сосать кое что другое. Кое что ниже. Кое что, что заставляет Чимина громко хныкать и извиваться под собственническими покусываниями. Он резко вскидывает бедра в стремлении притереться, и судя по протяжному хриплому выдоху, делает хорошо не только себе. — Блять, малыш, — Юнги чуть сильнее прикусывает сосок, поднимая на него затуманенные глаза. Чимин, сталкиваясь с ним взглядами, громко стонет, вновь поднимая таз, а потом делает так еще и еще, покачивая пышными бедрами, пока Юнги продолжает терзать его грудь, втягивая кожу до грозящихся разлиться по ней лиловых узоров. Мучая друг друга сладкими пытками, они одновременно пускают в ход руки. И пока Юнги властно сминает все, что можно смять, Чимин расцарапывает белую кожу до крови. Только в тех местах, которые точно не будет видно за сценической одеждой, вот только от стаффа скрыть не удастся. Он дуреет от мысли, что все узнают, кто именно пометил главную драгоценность корейского хип-хопа. Хотя Юнги давно переплюнул планку их маленькой страны. Чимина выгибает от сладкого напряжения, когда Юнги с особой жадностью давит на его тазовые косточки, и в отместку он закидывает ноги на впалую поясницу, притираясь к напряженному члену так близко, как только может. — Черт, хочу попробовать тебя везде, — следуя за собственными словами, Юнги спускается пальцами ниже, касаясь самого чувствительного омежьего местечка. — Жаль, что у нас так мало времени. — Ах, альфа-а, — Чимин хнычет, когда крепкие пальцы раздвигают его влажные губки, скользя прямо в их сердцевинку. Туда, где больше не пусто. — Ах-ах, боже-е, — Чимин закусывает палец, когда Юнги наполняет его до самых костяшек. — Альфа-альфа, пожалуйста, — он хнычет, собственноручно отталкивая крепкую кисть от своей киски и игнорируя чуть ли не плач своей вновь опустевшей девочки. — Член, Юнги, хочу член… — Боже, какой ты развратный, — Юнги протяжно выдыхает, но исполняет его мольбу, а Чимин рассыпается на куски, когда всего за секунду твердая плоть целиком оказывается в его текущей киске. Он распахивает рот в немом крике и пустым взглядом смотрит в потолок, не веря, что этот момент настал. Толстый, длинный ствол приятно распирает изнутри, надавливая на похотливую киску, которая выталкивает из себя ещё больше смазки. Черт, член Мин Юнги в его киске. Это все, о чем Чимин мечтал последние два года. Он хнычет, чувствуя невероятное давление и полноту вновь возбужденного члена. Он так быстро налился от него, Чимина, и эта мысль греет его так же сильно, как твердая плоть в текущей киске. Приподнимая бедра навстречу, полностью притираясь к Юнги, он стонет, дурея от того, как красиво альфа вплетает звуки собственного возбуждения в его мелодичный голос, толкаясь навстречу. Член полностью в киске, растягивает гибкое нутро под себя, а Чимину хочется, чтобы его девочка навсегда приняла форму альфьего ствола. Именно этого. Юнги тяжело дышит, нависая сверху и давая время привыкнуть, вот только Чимину оно не нужно. Быстрее, чем альфа успевает спросить о его состоянии, Чимин капризно выдыхает: — Двигайся, блять… Юнги не отвечает. Лишь дергается внутри него, прежде чем посмотреть так томно, что у Чимина снова ёкает. И снова это не сердце. Стенки судорожно сжимаются вокруг венистой плоти, и он почти видит, как невидимые цепи, сдерживающие альфу от животных инстинктов, рушатся от его требовательного тона. Юнги резко выходит, чтобы вновь заполнить его. Одним мощным рывком вгоняя член до самой матки и вырывая из Чимина короткий вскрик. Он не дает ему опомниться, хватая руками бедра и лично направляя навстречу грубым толчкам, не обращая внимания ни на тихое хныканье, ни на то, как голова Чимина бьется о кожаный подлокотник. — Сука, какая же ты грязная похотливая сука, менеджер Пак, — грубые слова вылетают из красивого рта хриплым полурыком. Чимин не отвечает. Вместо него это делает натруженная киска, сжимаясь так сильно, что альфа тихо шипит прямо в его губы. Тело размазывает по дивану от мощных толчков, пока разум плывет от глубины чужих глаз. Стремительно нарастающий, лихорадочный темп альфьих движений открывает в Чимине давно забытые центры удовольствия, заставляя наслаждаться проникновением так, как не было очень и очень давно. Блаженство разливается по всему телу быстрее, чем бисеринки пота скатываются по бронзовой коже. Юнги продолжает крепко держать его за бедра, лишая остальное тело своих блаженных прикосновений, но Чимин не против. Он очень даже за, ведь быть марионеткой в крепких ладонях так приятно. Чувство пусть и временной принадлежности приводит его в настоящий восторг и кажется, что он сможет кончить прямо так. Без дополнительной стимуляции клитора, потому что Чимину очень, очень хорошо. — Альфа, ах, альфа, — он впивается пальчиками в исцарапанные плечи, дурея от коротких спазмов внутри. Нет, он еще не кончает, но близок, очень близок. Чимин совсем не романтик, но в этот момент он хочет разделить свое удовольствие на двоих, поэтому резко давит на крепкую шею, опуская голову Юнги ниже и утягивает его в глубокий, ужасно мокрый и грязный поцелуй. Он давит пятками на поясницу, заставляя Юнги немного сбавить темп и делает то, ради чего тренировался не один год. Чимин очень хорошо умеет контролировать мышцы влагалища, а сейчас старается так, будто сдает итоговый экзамен, сжимая Юнги так сильно, как только может, и когда альфа глухо стонет в его рот, Чимин позволяет тугой спирали внутри начать разжиматься, забирая за собой усилие, с которым он сдерживал оргазм. Начиная судорожно сжиматься и разжиматься на толстом члене, он, не выпуская Юнги из плена собственных губ, крепко держится за волосы. Чимин не отпустит, пока альфа не начнет кончать следом, пока не наполнит киску густой спермой. Ради этого он начинает быстро и резко подмахивать, позволяя стволу вбиваться до основания с сочным, пошлым звуком. И не прекращает двигать натренированными мышцами вагины. Чимин весь дрожит, сдерживаясь до тех пор, пока не слышит глухой рык в податливо открытый рот. Наконец-то можно по чуть-чуть, медленно и плавно, отпустить себя. Позволить оргазму выгнуть тело навстречу Юнги. Как же Чимину нравится ощущение власти — то, что он контролирует их секс чуть ли не с самого начала, провоцируя альфу срываться и раз за разом вбиваться в горячее нутро. Их мокрые тела начинает сотрясать в остаточных судорогах, но что-то подсказывает, что альфа его за это не простит и попытается вернуть должок. О, Чимин радостно его примет, если ему предоставят широкую кровать с дорогим бельем, на котором он сможет растечься и оставаться безвольной куклой до самого конца. Ну а пока… А пока он дал Юнги всего пару плиток от своей шоколадки, в нужный момент выхватив ее из жадного рта и спрятав обратно. Чимин умеет провоцировать не только словами. Юнги приподнимается не сразу. А когда их лица снова разъединяются, смотрит так, будто Чимин своровал у него что-то невероятно важное. И не отдает. Это правда. Чимин забрал его гордость. И Юнги придется постараться, чтобы вернуть ее обратно. — После концерта жди меня в машине. Я дам указания водителю, — последнее, что говорит альфа, быстро скатываясь с него и натягивая одежду на мокрое от секса тело. — Как альфа пожелает, — последнее, что говорит Чимин, прежде чем дверь за Юнги захлопывается. Но не последнее, что они оба говорят друг другу сегодня. Юнги вернет должок, забрав свою гордость обратно. А Чимин поймет, что не стоит играть в игры с тем, кто заведомо сильнее тебя.