Rejection

      Теперь он — тень. Тень всех предыдущих и нынешних.       Кто он? Он — тень, величественная и мрачная, узорами затянутая в плен своих собственных мук и страданий. Восставший из могилы сожалений и трудностей, он стал тенью всех предыдущих и нынешних битв, которые раздирали его душу на части. Он как камень, обугленный в огне злости и обид, не ищущий прощения, но и не просящий ненависти. Он — воплощение самой горечи и ярости, затмевающей свет и поглощающей любовь.       Он — Ллойд Гармадон.       Великий зелёный ниндзя. Слова, которые однажды были полны загадочности и магии, теперь звучали утомительно и монотонно, как бесконечное эхо в его собственной голове, каждый раз ударяя его до самых глубин души. Будто ритмичное барабанное пульсирование, непрерывно и неумолимо овладевающее его мыслями.       Он был героем, не один раз, не два, а сотни раз. Его сердце билось в ритме надежды и света, стремясь сделать мир лучше для всех. Он выбрал путь добра, это действительно так. Ещё в детстве. Но только сейчас, когда его беззаботное прошлое ушло от него порядком далеко, он задумывается над тем, а был ли этот выбор честным? Он все больше начинает сомневаться, что это вообще был выбор, а не принуждение. Вполне возможно, что тогда его просто заставили поверить в то, что он будущее всего Ниндзяго.       Его заставили.       Он был героем не из-за свершенных подвигов, а из-за своей неутомимой готовности жертвовать самим собой для блага других. Но кто был готов пойти на риск и сделать жертву ради него самого? Этот вопрос вибрировал в его уме, словно отзвук громких ударам по стальным вратам судьбы. В памяти Ллойда мелькали складки прошлого, но ни в одной из них не удавалось разглядеть тени того, кто был готов идти на риск для него.       Будь готовь отдать все, не имея ничего, и ты обретешь истинное богатство души.       Ллойд понимал, что уже ничего не сможет положить конец тому, что начал он. Но он не считал себя полностью виноватым, это отчасти и заслуга других. Взвешивая груз прошлого на плечах, он медитировал о том, какие повороты судьбы привели его к этому моменту. Воспоминания текли как река, несущая в себе отзвуки прошлых бурь и незабываемых моментов.       Он думал о том, что лучше было бы умереть где-то несколько лет назад, когда слияние миров объявило свой приход. В памяти горели яркие точки, словно звезды на безоблачном небе, озаряя путь сквозь бездну неизведанных миров, которые теперь он мог уничтожить не посмотрев никому даже в глаза. Всё осмысление начало приходить к нему именно в тот период «жизни», а таковой её и не назовешь, ведь Ллойд, скорее, просто хотя бы старался существовать тогда, нежели жить и радоваться убогим изменениям мира, пронизанным теснотой и отчужденностью. Ниндзя живо чувствовал присутствие тотального одиночества и большую, словно море, иногда умолкающую, иногда раскатывающуюся волнами, горечь. Он метался как потерянный во времени и пространстве, искал ответы на вечные вопросы, с которыми неизбежно сталкивался каждый день.       С того момента он, возможно, и стал тенью всего будущего и прошлого. В его глазах отражались воспоминания, словно стекла забытого храма, хранящего в себе тайны истории. Он помнил каждый шепот ветра, каждую каплю дождя, каждое тревожное мгновение. В этой пленительной одалиске воспоминаний он обрел нечто большее, чем просто прошлое — он обрел мудрость самопознания.       Мудрость навеяла Ллойду понимание всей горестной истины о его существовании. Тень лжи и обмана, что укоренилась в его сердце, словно давний демон, гнездившийся на плече. Зачем так многократно переживать страдания и мучиться от жестокости? Зачем тратить силы на чужие чувства, если другие не тратят их на него? Он никогда не был властен выбирать свой путь, это судьба выбирала его. Потомок великого грешника, сын искусного археолога, внук великого мастера, племянник умудренного наставника. Он — Ллойд Гармадон. Он — Зелёный Ниндзя. Он — оплóт для своих друзей. Именно о такой жизни и титулах мечтают многие, но Ллойд сумел превзойти все мечты. Вернее…       Все мечты превзошли его.       Под заслоном своих заслуг Ллойд скрывал горечь несбывшихся надежд и неуважения окружающих. Он был как загадка, обернутая мраком тайны, неспособный разгадать себя самого. Он плыл, как плывут птицы в небесах, лишь под влиянием внешних сил, но не подчиненный своей истинной природе.       Он облечен мантией величия, но он все ещё не понимает, кто он на самом деле.       Нет, он не был товарищем судьбы, он был лишь пешкой на шахматной доске, передвигаемой по желанию других. Он не видел смысла в том, что происходит вокруг него, его глаза остались запертыми от истины.       И все же, среди мрачных откровений своего прошлого, Ллойд понял, что он был украден у себя же, украден у своего детства и своей невинности. Он понял, что время не возвращает утраченных моментов, но только именно в этом понимании он нашел силу преодолеть свои страхи и сомнения. Зелёный ниндзя не мог упрекнуть своё молодое «я», ведь ему пришлось нести тяжесть великих ожиданий и ответственности, прежде чем он смог понять все глубины своего предназначения.       Ллойд Гармадон — герой. И никак иначе. Ребенок, спасший миллионы жизней. Человек, мужественно освободивший отца от поедающей его ненависти и жестокости. Ниндзя — мастер энергии. Его имя можно называть ещё множеством слов. Но разве есть необходимость придавать такой большой смысл тому, в чем и так не особо нужно разбираться? Зелёный ниндзя— этого достаточно, чтобы понять о каком герое идет речь. Смелый, сильный, великий… Это настолько великолепно звучит, что хочется заставить всех любителей этого великолепия мучительно отрыгивать каждую букву в ближайшее помойное ведро. А каким был Ллойд?       Сам Ллойд.       Он — ни разу не любимый сын. Он — ни разу не любимый парень. Он — ни разу не под влиянием судьбы. Он — ни разу не тот, кто он есть. Ллойд Гармадон — набор всего великого, всего судьбоносного, живущий по указке, когда-то, уже всего, напророчивших, устоев.       Обреченный на века.

***

      — Тебе нравится этот мир? — прозвучало до жути измучено, холодно, отстраненно и боязливо. Голос человека был пропитан отчаяньем и, казалось, что каждое слово стоило ему колоссального усилия.       Запах сырости проникает в каждый уголок этого мрачного помещения, словно душа здесь запечатлена вечным страхом. Слабый свет ламп, создающий призрачные тени на стенах, словно отблеск душ исчадий. Мебель и стены, погруженные в одну и ту же ахроматичную палитру, словно повествуют о безликости и унылости этого места.       Атмосфера наполнена тяжелым ожиданием, словно тучи грозовые сгущаются на небесах, готовые разразиться молнией. Каждый шорох, каждый стон кажется предвестием настоящего кошмара, который скоро вырвется на свободу.       Металлические решетки на окнах и дверях словно символ тотального контроля и подавления. Стальная дверь в углу комнаты, холодная и беспощадная в своей неподвижности, словно вступает вместе с ней холод и жестокость в это место.       Стены, покрытые плесенью и трещинами, словно рассказывают историю ужасов и страданий, которые здесь переживались. Каждый крик, каждый стон, прорывающийся сквозь тишину, словно вырывается из самых глубин души заключенных, напоминая о бесконечном мучении, которое здесь неизбежно.       От каждого пронзительного крика, который раздавался в темноте, сердце парня сжималось, словно в узких оковах страха и беспомощности. Он внутри сжигался огнем тревоги, но удерживал себя, как бы невидимые нити долга и ответственности не позволяли ему упасть.       — Чем сильнее испытание, тем крепче становится душа, Кай, — отвечает ему грубый стальной голос. — Не трясись, ты сильный, я знаю.       — Уж тебе ли говорить про душу? — Кай шепчет, словно призывая старые обиды и томные воспоминания к жизни, но в его голосе звучит исчезающая надежда на исцеление. Он колеблется между тем, чтобы выразить страдания и боль, которые, возможно, уже не живут в его сердце. В его глазах ничего не осталось, кроме пустоты.       — Хах, — раздаётся в ответ смешок.       Ллойд сидел на старинном деревянном стуле, его фигура излучала спокойствие и безмятежность. Он держал в руках историческую фотографию, на которой изображен был он сам будучи ребенком, еще не познавший тайн ниндзя и не совершивший множество подвигов, а также не испробовавший завтрашний чай. В зеленых глазах отражалась непонятная тоска.       На полу вокруг него лежали старые снимки, каждый из которых хранил в себе воспоминания о прошлом, о друзьях и учителе. Все они были связаны тесной дружбой и общими приключениями.       — Тебе не нравится мой мир? — вдруг спрашивает блондин с налетом настойчивости, все ещё не переводя взгляд на товарища, который, по всей видимости, не показывал никаких эмоций.       — Я не говорил этого.       — Тогда другой вопрос: ты ненавидишь меня?       Наконец-то их взгляды соединились, словно два мира, касаясь друг друг в океане бесконечности. Ллойд ощущал, что взор его товарища был безжалостно остывший, словно камень, прочерченный временем и испытаниями. Кай, поглощенный бурей несчастий, казался уже не тем молодым, живым огнем, что горел в нем прежде, он перелился в новое лицо — лицо страдания и борьбы. В его глазах можно было увидеть огонь угасшего восхода.       — Спрашиваешь то же самое, в надежде на то, что что-то измениться? Это так по-детски, — вздыхает Кай, даже слегка издавая смешок, чувствуя, как в глазах начинает щипать.       — Тебя это не должно удивлять, ты всегда считал меня ребенком.       — А я и сейчас… — по-дружески усмехнулся красный ниндзя, умиротворено прикрывая глаза. — Я всё-таки обещал, что буду защищать тебя, Ллойд. Мой выбор был сделан ещё тогда, когда я выбрал тебя, а не клинок, — казалось, что в голосе промелькнули нотки чего-то искреннего, но тут же всё сменилось сталью: — Но я никогда не забуду всю ту боль, которую ты причинил мне.       — Боль создана для того, чтобы преодолеть её и извлечь из неё уроки и опыт. Чем больше боли ты переживешь, тем сильнее становишься.       — Что можно извлечь из убийства дорогих тебе людей? — Смит говорил словно заикаясь, будто его голос дрожал от ярости. Костяшки сжатых кулаков побелели от напряжения. Зубы были стиснуты так сильно, что ему было больно говорить. — Скажи же, Ллойд…       — Это лишь способ чувствовать себя живым, — сухо отвечает мастер энергии, играясь с небольшой зеленой сферой, которую он теперь предпочел разминать в своих руках вместо изучения наскучивших фотографий.       Наконец, Кай падает на колени, больно ударяясь о пол, хватаясь руками за голову. Он не мог больше терпеть этот поток бреда, который заполнял его ум день за днем. Ему казалось, что его разум был омрачен этими разговорами о жестокости и убийстве. Он жаждал избавления, молился о том, чтобы его страдания закончились здесь и сейчас, ибо ему казалось, что жить в таком мире больше нет никакого смысла.       Слезы беспрепятственно выступили из его обугленных глаз, губы задрожали от муки. Ему казалось, что внутри него разыгрывается самоуничтожающая симфония, непонятная и жуткая.       — Кай, — Ллойд отводит взгляд в сторону, — это был лишь вопрос времени.       — Никто не мог подумать, что ты очнешься после пыток в Империуме таким, — шепчет Кай. Тихо, медленно, обреченно…       — Я и сам не думал, — лишь отвечает сын великого лорда.       Кай продолжал сидеть на холодном полу, словно пленник в своем собственном аду. Его глаза испускали ледяной взгляд, полный жестокости и ненависти к миру вокруг. Сжимая кулаки до крови, он думал о мести, о боли.       Ллойд ощущал, как эта ненависть направлена на него самого, как Кай смотрит на него с презрением и отвращением. Вокруг царил мрак, словно предвестие неизбежной катастрофы. Он видел, как тень ненависти поглощает Кая, как он теряет себя в бездонной яме отчаяния и злобы. Сын темнейшего лорда воспринимает все тонкости, но лишь усмехается в своем уме, зная, что Смит не выдаст ему ни слова. Ему даже не подумается.       Ллойд, лишенный всяких чувств, медленно вздымается со стула, словно тень скользящая по комнате, безразлично оставляя за собой лишь тишину. Он не обращает внимания на Кая, словно он ему ни стоит ни малейшего внимания. Его сердце замерло, а разум наполнен лишь безжалостной целью — заставить Кая понять истину, вопросить самую глубокую суть своего бытия.       Покидая помещение, Ллойд задумался о том, как поменялись их роли. Раньше Кай всегда был поддержкой и опорой для него, но теперь он чувствовал, что у них новый путь — Ллойд должен быть тем, кто ведет друга к истине и спасению.       Серый, мрачный коридор окутывал блондина как мантия таинственности, окрашенный криками и визгами, словно живущий своей собственной жизнью. Протестанты, неведомые силы, противостоящие ему, напоминали о том, что в жизни нельзя быть только черным или белым, ибо истинная жизнь всегда скрыта в таинственных оттенках серого.       Преданный своим мыслям о неповторимом течении времени, Ллойд не находил в себе жестокости, чтобы мучить простых людей. Он видел в каждом лице свет борьбы за выживание, за осмысленность бытия, и понимал, что каждый человек несет в себе частицу великого, недоступного для понимания загадочного плана вселенной.       Его охватывала странная смесь чувств: веселье и раздражение, когда он слышал, что его психическое состояние связано только с жестокими пытками в Империуме. Да, он не мог забыть тот кошмар, который он пережил в холодной и влажной камере, где его подвергали изощренным мучениям. Даже сейчас он не мог нормально спать, потому что кошмары преследовали его, заставляя переживать всю боль и ужас заново, хотя прошло уже порядком достаточно времени. Но утверждать, что его новые убеждения вызваны исключительно пытками, было глубоко ошибочно.       Империум стремился привлечь Ллойда на свою сторону, ведь они были убеждены, что его помощь несомненно облегчит завоевание других миров. Однако, когда стало ясно, что Ллойд не собирается сдаваться, имперские воины придумали решение. Они догадались воспользоваться завтрашним чаем, будучи убежденными, что он превратит зеленого ниндзя в старца, как и полагается. Если они не в силах заставить его примкнуть на свою сторону, то будет разумнее не убивать его, а хотя бы ослабить, ведь дряхлый старик не будет способен использовать свою силу в полной мере.       Но даже сам Ллойд не мог предвидеть, что повторное применение завтрашнего чая на себе, видимо, может иметь побочный эффект. Но он рассматривал этот момент спорно, ведь слияние миров тоже могло оказать своё конкретное влияние. Физически Ллойд не изменился, но он знал, что что-то произошло с его внутренним миром. Он всё ещё помнит то, как головная боль охватила его мозг, а мысли, обрившись как лавина, теснились в его уме. Организм, похоже, где-то распознал угрозу во всём этом, и Ллойд был затянут в долгий сон, похожий на годовой покой.       Пока его тело погружалось в состояние оцепенения, его разум уносил его далеко назад, в прошлое, чтобы пережить его еще раз. Ллойд наблюдал, вникал, переживал каждый момент своей жизни, словно переливаясь через линзу опыта. И когда он проснулся, он уже не был тем же человеком. И в этом исцелении души он не находил причин для сожаления.       Он ни о чём не жалел.       Теперь Ллойд Гармадон сиял новым светом, ведь был уже новым, преображенным. Раньше он никогда и не предположил бы, что такая перемена когда-то овладеет его сердцем. Но он знал, что является даже благодарным всему этому, ведь ему помогли понять этот мир. Кто знает, может он просто тогда сошел с ума, как считают многие, но если бы это было правдой, то даже самый близкий человек отвернулся бы от него. Он отступник, он тень, но он не злодей.       Иногда в жизни необходимо пройти через тьму, чтобы увидеть свет.       Ллойд ведом своими надежными стопами, как будто путник в пустыне, к самым важным воротам, которые он открывает с безупречной уверенностью. Перед ним раскрывается комната, как будто нарочно отобранная им, единственная с переливами света, которые играют в танце с каждым уголком этих мрачных коридоров. Дверь растворяется, словно взывая к сокровенным тайнам, которые сокрыты за ней.       На ложе, словно царица в своем троне, престоле из мечтательных облаков, сидела благородная шатенка. Ее волосы ниспадали волнами, словно струи золотистого солнца, окружая ее свободным вихрем, который словно жемчужное ожерелье, украшал ее изящное лицо. Взгляд ее, скрытый под тонкой повязкой, рассекал тишину, вызывая трепет в сердце, а ее тело напрягалось, словно струна, при каждом звуке следующего шага Ллойда. Невидимая магия наполняла воздух, окутывая их обоих таинственной аурой ожидания и возможностей.       — Это я, — спешит донести до девушки ниндзя, прежде чем она кинется в бой, сочтя его за врага.       При звуке знакомого голоса, её сердце всё же рванулось вперед, но не для битвы, а для объятий. Ллойд отозвался на её желание, обвивая её талию своими ладонями, но едва уловимо и невесомо, словно нежный ветерок, ласкающий её кожу. Красавица легонько морщится, ощущая как ей больно прислоняться к его телу, облеченному в кимоно, где виднеются острые металлические вставки, но она терпит. Ради него стерпит.       Он взглянул на неё с легким взволнованием в глазах, словно она была загадкой, которую он с радостью готов разгадать. Едва ощутимо отпихивает её, и, взяв её за руку, как за ценное сокровище, приглашает сесть на мягкую кровать. Сам же утончённо опускается на колени, шепелявыми узорами своего кимоно подчеркивающими его благородное происхождение, между её изящных положенных ног. На его лице отражается спокойствие, которое он часто приобретает в моменты такой нежной интимности, и пусть она сейчас не видит, но это так.       Ллойд обвивает её руки своими, словно хранитель сокровищ, заботливо и нежно, воспринимая кожу девушки как музыку краткого мгновения. Её взгляда не видно за повязкой, но он знает, что её прекрасные глаза полны недоумения.       — Это был последний наш день здесь, — шепчет он.       — Но почему? — прозвучал вопрос, нежным лепетом лаская слух.       — Мятеж во главе моего отца уже завтра. Покинем это место на рассвете.       — Они все против тебя? — задрожал девичий голос, а сама она, казалось, покрылась мурашками.       — Блэр, я монстр для них…       — Ты не монстр! — вскрикивает она, а затем наклоняется, чтобы обвить его шею руками, прислоняя парня к своей груди.       Ллойд вдыхает её сладкий запах, дурманящий его разум. Он ни капли не сетует ни перед матерью, ни перед отцом, чьи сердца теперь были намерены одолеть его, видя в нём зло, а в себе — благо. Их роли поменялись местами. Ллойд нёс груз невыполненных обязательств, которые благородно решил не выполнять. Он больше не обязан вести себя с почтенностью перед Мисако, которая посчитала, что лучшим решением будет оставление ребенка в интернате. Он не хранит должности перед своим отцом, который мечтал, чтобы сын стал именно злодеем, но когда стал им, решился его уничтожить. Он ни чем не обязан своему дяде, который втайне трахал его маму, ведь чувства, которые так никуда и не ушли с подростковых годов, дают о себе знать. И ему наплевать на Ниндзяго, и он не отдает больше чести своим бывшим товарищам.       Он больше не берет ни за кого ответственность.       Ллойд дал шанс только Каю, как тот когда-то дал ему шанс, уступив дорогу к становлению зеленым ниндзя. Он не стремился заставить Кая следовать за собой, тот сам пошел за ним, отчаянно надеясь, что сможет спасти его. Он единственный верил в то, что сможет помочь Ллойду, когда остальные уже полностью сочли его за чудовище. Ему уже всё равно, что произойдёт с Каем — вероятно, он наконец-то примирился с тем, что не сможет изменить его, когда Ллойд безжалостно отнял у него сестру и возлюбленную. Блондин не собирается забирать товарища с собой. Смит уже давно нормально не спит, всё тоскует и изнывает от боли, и, кажется, время, когда он решится на последний шаг, уже близко.       — Я люблю тебя… — доносится до ушей девушки.       Ллойду было не нужно ни одной души, только её — Блэр. Она помогла обрести ему смысл в безумии собственной ответственности. Времена слияния наложили на него бремя неоспоримой обязанности, что могло поглотить его, если бы не она. В ту минуту, он думал, что уже не в силах идти дальше, ловя себя на мысли, что готов на всё, чтобы закончить свое существование. Он уничтожал себя, а хуже всего — по своему желанию. Словно пепел от тлеющей сигареты, он таял сам, сидя в одиночестве.       Но он обрел её. Это было на ярких просветленных улицах, временно уносящих его из реальности. Там, на фоне драматических сцен, она сияла в главной роли. Из тени он наблюдал за её выступлением, пленяясь красотой загадочной актрисы, высшим произведением искусства. Она стала его смыслом жизни, его опорой, и его спутницей по жизни.       Когда Ллойд проснулся после годового сна, он обнаружил рядом с собой её присутствие — она, как всегда, была рядом. Он не знал, как им всем удалось вернуть миры на свои места, но ему это было уже и не важно, ведь это больше не его забота. Его сердце наполнено сожалением лишь за то, что при пробуждении он не смог контролировать свою силу и нанёс Блэр великую боль, повредив ей глаза и зрение. Теперь она вынуждена носить повязку, оставаться слепой, но по-прежнему быть живой и хранить любовь в своем сердце. Ллойд пообещал ей, что найдёт способ вернуть ей зрение. Он был готов идти сквозь огонь и воду, лишь бы вернуть ей мир в глаза.       Блэр Лейтер — прекрасная девушка из знатной семьи, обладающая нежностью и хрупкостью цветка. Ее душа чиста от плохих помыслов, искренне открыта к миру и людям. Ллойд Гармадон, напротив, словно склеенный тысячами обид и разочарований, несет в себе тяжесть утраченных надежд и ран отверженности.       Как два полюса, притянутые неизведанным магнитом судьбы, они встретились в тумане судьбы, где каждый искал руку помощи. Она — девушка из золотых палат своего замка, одинокая, но талантливая; он — скиталец между разбитыми строениями, жизненная траектория которого запутана и жестока.       Их встреча была как созвездие, сплетение нитей жизни, приносящее искру надежды и сияние любви. Блэр обрела в Ллойде опору, поддержку и понимание, которого ей так не хватало. В свою очередь, Ллойд нашел в ней искру света, способную проникнуть сквозь все преграды и тьму, окружающую его.       И так, благодаря своей встрече, они смогли дарить друг другу то, чего им так не хватало — любовь, понимание и поддержку. Их история стала началом новой главы, наполненной надеждой и верой в счастливый конец.       Блэр излучала особое очарование, которое делало её совершенно уникальной среди других девушек. Она излучала собственный свет, словно звезда, неизменно ярче и привлекательней остальных. Ллойд чувствовал это, ощущал, что её душа подобна кристально чистому искрящемуся источнику, никогда не умолкающему в его сердце. Он знал, что Блэр никогда не предаст его, что её нежные руки будут всегда поддерживать его, как защитный щит в бурном мире очей и движений.       Так никогда не смогла бы поступить Харуми или Акита, чей блеск казался тусклым и мимолетным рядом с ней. Лейтер, словно драгоценный камень, сияла в своей невинности и чистоте. Она — это наконец-то его собственный выбор.       Он знал, что Харуми спала с его отцом. Это было очевидно, даже если он говорил, что она была ему как дочь, истинное понимание отцовства и страсти нередко переплетались в сложную узорную сеть. Нефритовая принцесса была лишь промежуточным мгновением в жизни Ллойда, порывом влюбленности, но не глубокой страстью. Сейчас ему было абсолютно все равно на судьбу этой девушки, он бы с удовлетворением вздохнул при одной только вести о ее возможной кончине.       — Я тебя тоже люблю, — шепчет уже Блэр, прижимаясь к парню и приоткрывая глаза. Он прикрывает ей губы пальцами и улыбается.       Ллойд медленно поднимается с колен, утягивая девушку назад на мягкую кровать. Его взгляд полон нежности и жалости, когда он осознает, что её очаровательные карие глаза так и остаются скрытыми за повязкой. Несмотря на это, он чувствует, как её смущение наполняет комнату нежной атмосферой.       Его рука легко скользит по её румяным щекам, затем ласкает длинные шелковистые волосы. Нежно проводя по её телу, Ллойд останавливается на её груди, чувствуя биение её сердца под пальцами. Его прикосновение вызывает у девушки красивое пышущее румянцем вспыхивание на щеках. Пальцы начинают путешествие ниже, доходя до таинственного места, скрытого под белой сорочкой. Блэр улыбается, не лицо пылает румянцем, она прижимает Ллойда к себе.       Они смотрели друг на друга, словно две полюса притяжения, манящие их ближе друг к другу. Парень заметил, как ее губы приоткрылись, словно принимая вызов страсти, приглашая его в мир нежности и желания. Ллойд, словно танцор, изящно склонился и взял ее губы в поцелуй, словно мелодичная симфония страсти и любви.       Их губы слились в поцелуе, напоенном жаждой и страстью. Лаская своим языком ее губы, он чувствовал, как каждое прикосновение наполняет их страстью и желанием. Его руки осторожно блуждали по ее талии, словно художник, который создает шедевр, раскрывая все ее тайны и прелести.       Она ответила ему таким же жарким поцелуем, словно открывая двери своей души и сердца. Ее прикосновения были нежными и страстными, словно она хотела сжечь его своей страстью и любовью.       До ушей Ллойда проникали едва слышные стоны и мычания, но это лишь разжигало в нем огонь страсти. Он чувствовал, как напряжение разрастается в его штанах, заставляя его сердце бешено стучать. С трудом он отстранился, чтобы избавиться от своего верха. Он понимал, что выглядел совсем иначе, был абсолютно не тем, кем был раньше. Совсем другой ниндзя. На его теле теперь величественно властвовал и восхищал темным, почти болотным оттенком зелени, кимоно. Чёрные ремни вставки с тёмно-красными узорами плавно переплетались с темным зеленым, а колючие металлические элементы добавляли загадочности его облику. Были на руках у Ллойда исключительно черные перчатки, но именно сейчас они были не на нём, как и его катана, которая обычно покоилась на спине.       Каждая деталь его наряда словно воссоздала образ настоящего война, готового к битве. Новый облик Ллойда излучал элегантность и хладнокровие, словно он был звездой на небесах воинов. В его движениях просматривалась сила и грация, вызывая внезапное чувство восхищения и стремления подражать ему. Вот она, настоящая сила ниндзя, воплощенная в одном человеке. Теперь Ллойда нельзя было назвать Зелёным Ниндзя… Он отказался от этого титула, который иссяк в гуще битв и испытаний. Он больше никогда не будет тем мальчишкой, которому навязали свое предназначение. Теперь ему принадлежало имя, которое говорило о его истинной сущности — Болотный Ниндзя. Возможно, его сердце было пропитано той тайной, которая скрыта в глубинах болот.       Когда Ллойд завершил работу с верхом, он нежно повел руку своей возлюбленной по его мускулистому торсу. Девушка вздрогнула под его прикосновениями, начав водить рукой по коже, словно играя на струнах нежности. Ллойд закрыл глаза, погружаясь в океан чувств и желаний, который заставил его сердце биться более быстро.       Не беспокоясь о внешних мирах, он позволял себе наслаждаться мгновениями близости с возлюбленной здесь и сейчас. Ллойд прикрыл глаза от нежных касаний, пронизывающих его до самой души. Он чувствовал, как пылает желание испытать эту даму во всех аспектах прямо здесь и сейчас. Здание, в котором они находились, было наполнено самыми разными грешниками, с которыми он когда-либо сталкивался. Раньше он помогал им исправиться, направлял на путь истины, но теперь они здесь, в этом месте.       Каждому было запрещено подходить к этому месту, искать его, лишь следовать приказам, которые он давал лично, поэтому его абсолютно не волновало ничего в данную минуту, кроме женского тела под ним.       Ллойд прикоснулся к ее шее, нежно целуя и легко покусывая, оставляя на ней слегка багровые следы своего влечения. Его рука медленно скользила по ее телу, останавливаясь на коленях. Он ощущал каждое ее дыхание, каждое дрожание ее тела под его прикосновениями, словно музыку, наполняющую его душу нежностью и страстью.       Медленно поднимаясь выше, Ллойд задирал ее ночную сорочку, раскрывая перед своим взором ее женскую красоту и чувственность.Его рука покоилась на изящной внутренней стороне ее бедра, словно жаждущая дальнейших откровений. С вниманием и трепетом он удивленно наблюдал, как влажность уже пронизывала ее прелестную киску, делая ее нежной и возбуждающей.       Слушая ее стоны удовольствия, Ллойд наслаждался всеми чувствами, которые она ему подарила. Ее соски затвердели под его взглядом, напоминая два изящных цветка, готовых расцвести под его ласками. Ее живот начал вздыматься в такт его прикосновениям, словно танцуя под музыку, которую играл сам Ллойд.       В этот момент он почувствовал себя создателем красоты, внедряющимся в мир страсти и желания, полный восторга и волнения перед лицом ее бесконечной женской привлекательности.       Блэр нежно прикоснулась к своей груди, словно аккорды играющей струны, начала сладко ласкать свое тело. Она зажала ладонь Ллойда между бедрами, нежно двигая ими в такт своего желания, словно приглашая его на танец страсти. Болотный понял всё быстро, поэтому он медленно извлек руку, словно нежный ветерок, и начал нежно раздвигать ее ножки, открывая себе вид на ее сочную и розовую вагину. В моменты покоя Блэр никогда не носила трусиков, и сейчас ее обнаженность придавала ей особенную притягательность.       Под нежным светом луны, словно таинственная ведьма, их страстное представление обрело новые оттенки, наполнив воздух сладким запахом желания и страсти.       Ллойд нежно обнял девушку за изящные бедра и приготовился притянуть ее к себе еще ближе. Длинные пальцы Блэр осторожно скользнули по его блондинистым волосам, создавая невероятно приятное ощущение. Локоны Ллойда, по-прежнему небрежно уложенные на его голове, теперь испытывали новые ощущения благодаря нежному прикосновению девушки. Она ощутила, что на левой стороне его головы мягко и безупречно спрятался небольшой хвостик, добавляя образу загадочности и очарования. Легким движением руки она погладила его волосы, словно создавая мелодию уюта и спокойствия в этом мгновении близости.       Парень медленно и уверенно приближался к девушке, ощущая ее напряжение и возбуждение. Блэр судорожно сжимала пальцы, тяжело дыша, в предвкушении прикосновений, которые завладеют ее телом. Стремительный взгляд Ллойда, полный нежности и страсти, словно говорил о том, что он не спешит, готовый утонуть в каждой клеточке ее существа.       Когда два пальца блондина проникли в ее лоно, Лейтер почувствовала волны наслаждения, захлестывающие ее тело. Она откинула голову назад, открываясь перед волнами блаженства, жаждущая глубины эмоций, которые он испускал через каждое прикосновение. Ллойд умело и ласково проводил свои движения, словно танцуя с ее чувствами, отзываясь на каждое дыхание и стон.       Они уже были настолько близки, что их любовь стала неотделимой частью их существования. Ллойд не испытывал ни стеснения, ни страха перед этим искусством, они уже были слишком сильно связаны, чтобы держать зажатые чувства. В этот момент он был мастером своего дела, руководствуясь лишь любовью и страстью, готовясь доставить Блэр максимум удовольствия и блаженства. Он уже был не подростком по всем аспектам, и неудачником, который не знает как доставить удовольствие женщине, тоже.       Ллойд ласкал и разогревал интимные места возлюбленной, пока она не начала извиваться и вздыхать под его прикосновениями, томно шепча его имя. С каждым движением чувственного танца пальцы его вглядывались в ее тело, подстраиваясь под ее ритм и желания.       Когда он почувствовал, что ее тело готово принять его, он вынул свой возбужденный член из штанов и, увлеченно задерживая дыхание, устроился между ее бедер. Девушка задержала собственное дыхание, когда она почувствовала, как головка его члена медленно входила в нее, наполняя ее теплом и страстью.       Когда Ллойд вошел в нее полностью, она издала стон, в котором звучала музыка страсти. Некоторое время он продолжал наслаждаться их единением, и не спешил двигаться, уделяя внимание ее нежным ключицам, оставляя на них сладостные поцелуи. Поддавшись искушению, она начала отвечать на его ласки, и тогда Ллойд начал делать первый нежный толчок, словно волнами страсти накатывающий на них обоих. Легкость движений и полет чувств создавали неповторимую атмосферу блаженства и удовлетворения, словно вихрь неистовой страсти обволакивал их в объятиях плотского наслаждения.       Он нежно вздрагивал, погружаясь в объятия страсти, сожалея лишь о том, что не может увидеть карие глаза, исполненные желанием, скрытые за шелковистой повязкой. Его движения были легкими, тактичными, словно плавные волны в океане страсти. Он слышал ее дыхание, сладкие стоны, которые наполняли его сердце радостью. В это мгновение он лишь вдыхал ее запах, ощущал каждую ее дрожь.       Каждый толчок был посылом в искусственный мир ощущений, где они оба были лишены зрения, но были насыщены жаждой друг друга. Капли пота, словно драгоценные капли росы, пробуждали его кожу, напоминая о настоящей живости этого момента. Ллойд чувствовал, как близится кульминация, как страсть унесет их на волне невероятного блаженства.       Среди темноты, предавшейся чувственным шепотом, он жаждал, он терялся в море ее стонов, словно волна, поглощающая его с головой. В это мгновение времени они становились одним целым, они были лишь огоньком во тьме, обжигающим все на своем пути.       Это был миг, когда они оба находились вне реальности, вне мира, где у них было все, что им нужно — любовь, страсть, жажда друг друга. В это мгновение они были неразделимы, их души соединились в танце нежности и страсти, которым не было конца.       Ллойд выходит, наполненный огненным желанием и несмолкающей страстью в сердце. Он обильно расплатился своими чувствами прямо на бедро возлюбленной, которая в ответ издала финальный стон, изгибаясь под непреходящим удовольствием.       Закончив свой шедевр, они оба устало улыбнулись друг другу, словно нашедшие свое общее сокровище. Их тела устало опустились на мягкую постель, наполненную запахом страсти. Дыхание их стало томно-тяжелым, усталость смешалась с переполняющими блаженством чувствами. Улыбка играла на губах, отражая в умиротворенном взгляде искренний нектар их любви. Сближенные тела ласкались теплотой и нежностью, создавая порывающий сердце образ неразрывной любви.       Ллойд осознавал себя как психа; нет, он уже не сопротивляется этому осознанию. В глубине души он понимал, что её мнение о нем неизменно, и этого ему вполне достаточно.       — Так куда держим путь на рассвете? — улыбчиво спрашивает девушка, прижимаясь к парню как можно ближе.       — Туда, где мы с тобой сами будем выбирать свою судьбу, — отвечает Ллойд, прикрывая глаза.       Если Ллойд — тень, то она — свет, лучистый и бесподобный. Он обещал вести ее сквозь сумеречные тропы к самым ярким лучам солнца, обволакивая ее нежностью и заботой. Ведь Блэр — достойна этого иного, этого прекрасного, что скрыто за горизонтом ее взора, жаждущего сияния и радужных оттенков.       В сумеречную ночь, когда звёзды будут тускло мерцать на небесах, Болотный Ниндзя будет как тень, скрывающийся на поляне. Однако рядом с ним будет она — светлая и прекрасная, словно луч солнца, который сиял всепоглощающей теплотой. Он обещал вести её через мрак и тьму, к светлому и бесконечно радостному будущему, в котором каждому принадлежит место под солнцем.       Он готов исцелить не только свою, но и её душу, исправлять боли прошлого и наполнять их будущее теплотой и любовью. Теперь уже никому не будет позволено диктовать им, кто они должны быть; они сами будут выбирать свой путь и направление.       Их связь — это нечто более, чем просто судьба, это свет, который горит в самых темных уголках их сердец. Пусть эта история будет наполнена мгновениями счастья и света, пусть каждое слово Ллойда будет звучать как ласковое прикосновение, наполненное нежностью и заботой.       Рассвет был для них обетованием новой жизни, полной возможностей и невероятных открытий. Ллойд стремился стать лучше, чтобы быть достоин её внимания, заботы и любви. Он готов был построить новый мир, где их счастье будет непоколебимо, словно скалы, стоящие на берегу океана.       Уже на рассвете начнётся новая история, заполненная любовью, страстью и дружбой, где каждое слово, сказанное ими, становилось материей, создающей собственную сказку, непохожую на все остальные, искреннюю и неповторимую.       Мы не можем выбрать сценарий, который пишется для нас, но мы всегда можем выбрать, какую роль в нем сыграть.