Monsters

Каждый шаг по каменной лестнице отражается глухим эхом от стен. Плывущая рядом лампа тускло подсвечивает массивные ступени, ведущие глубоко вниз. С каждым шагом внутри Пола что-то сжимается, а потом вибрирующей волной расходится по телу. Он проходит лабиринт коридоров, чтобы оказаться возле одной-единственной двери в западной части подземелья. После их сражения прошел месяц. Нанесенные друг другу раны зажили, уступая место для новых. Никто тогда не понял зачем Пол сохранил жизнь одному из своих врагов. Но им и не нужно понимать. Это подарок исключительно будущему Императору от самого себя. Пол останавливается перед массивной дверью. Еще мгновение, чтобы насладиться этим сладким чувством предвкушения перед тем, как он войдет. Сделав неглубокий вдох через приоткрытые губы, подносит ладонь к экрану, который сканирует рельеф его ладони. Секунда — и защитный механизм открывается с глухим ударом. Дверь медленно отъезжает всторону, открывая ему путь внутрь. Там, в глубине, тишине, темноте и одиночестве его ждет он. Лампа, плавно покачиваясь рядом с головой Пола, освещает пространство вокруг него. Он идет дальше в полной тишине, пока не слышит тихое дыхание, которое мягким эхом касается его слуха. — Даже не попытаешься встать, чтобы поприветствовать своего правителя? — Пол внутренне ликует от того, как правильно и с нужной интонацией у него получилось произнести фразу. В ответ молчание. Атрейдес проводит ладонью вдоль идеальной сферической лампы, делая ее свет ярче. Он позволяет увидеть сидящего на полу пленника. Ноги согнуты, на коленях лежат руки, пальцами одной из них он обхватил запястье другой, голова опущена. Щиколотки и запястья скованы массивными кандалами, на шее широкий ошейник, от которого тянется цепь к стене и уходит далеко в ее глубь. Пол не доверяет некоторым новым технологиям, которые могу выйти из строя. Старые добрые железные цепи куда надежнее. После их битвы с его противника сняли всю защитную броню, оставив только разорванную в нескольких местах черную рубашку и брюки. На Поле же был его строгий черный костюм, который он носил еще на Каладане. Единственное, что изменилось с тех пор — это синий блеск его глаз, в котором теперь читалась исключительная жестокость. Какое-то время они просто молчат. Пол смотрит сверху вниз в ожидании. Наконец его пленник медленно поднимает голову, смотрит прямо в глаза. И Пол тут же отмечает — в них нет страха. И он не понимает злит его это или будоражит. Взгляд скользит по бледной коже; тонкой, но сильной шее с выступающими мышцами. — Ты любишь жестокость и боль, дорогой кузен. И любишь не только доставлять, но и получать ее. Здесь ты насладишься этим сполна. Фейд-Раута по-прежнему молчит не сводя с него глаз. Пол усмехается и приседает, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Ты расскажешь мне обо всем, брат. В мельчайших подробностях о том, что делал с тобой барон. Каким образом и сколько раз он развлекался с тобой, что заставлял ощущать. Не выдержав, Фейд-Раута бросается вперед словно цепной пес. Но ошейник останавливает его в нескольких сантиметрах от лица Пола. Цепь слишком коротка. Его дыхание учащается, и без того острые скулы заостряются еще сильнее, на впалых щеках заходили желваки. — Тебе не нравится, тебя это злит? — продолжает насмехаться Пол. Он склоняется ниже к его уху и произносит: — Я заставлю тебя вспомнить все в мельчайших подробностях. А потом буду повторять это с тобой снова и снова. — Ты правда думаешь, что это будет приносить мне страдание, а не наслаждение? — первые слова спустя месяц заточения. Пол игнорирует эти слова. — Мы оба были кандидатами, мы оба были в равных условиях. И какого тебе сейчас? Быть проигравшим и сидеть словно цепной пес у ног победителя? — Пока я жив, моя битва не проиграна. Твоей самой большой ошибкой окажется то, что ты сохранил мне жизнь. Молниеносным движением Пол выхватывает клинок из ножен и подносит к открытой беззащитной шее. — Я могу исправить ее прямо сейчас, — синяя радужка загорается ослепительным неоном. — Но твои желания сильнее разума, не так ли? — идеальные фигурные губы впервые трогает легкая улыбка. И еле заметное движение уголков этих губ рушит стальное самообладание. Пол перехватывает клинок лезвием вниз и легким движением вспарывает рубашку на его груди специально задевая кожу. Тонкая ткань расходиться в стороны обнажая грудь с легким порезом, из которого мелким янтарным бисером выступает кровь. Лезвие взлетает и оказывается под скулой, оставляет точно такой же порез. Ни сильнее, ни слабее — идентичный первому. — Все, что ты будешь испытывать здесь — это боль и унижение, — гордо поднимает подбородок Пол. — А ты, что будешь чувствовать ты? — Я буду наслаждаться. Напряжение между ними можно резать ножом. Фейд-Раута медленно подносит ладонь к своему лицу и стирает каплю крови, ползущую по щеке. Затем тянет большой палец к губам Пола и размазывает ее по ним. — Ну так наслаждайся. Пол кончиком языка пробует чужую кровь на вкус, а потом рывком хватает его за разорванную рубашку. — Поганое отродье Харконненов. Я заставлю каждую клетку твоего тела наполнится болью. Все, что ты будешь видеть до конца своей жизни — это я и мои клинки. Я заставлю тебя ползать у моих ног и просить пощады. Фейд-Раута тянется к нему и цепь снова натягивается. Железный ошейник впивается в белоснежную кожу. — Ну так давай, обрушь на меня своей гнев, — в его глазах горит вызов. Пол резко швыряет его на пол, заставляя удариться лопатками о камни. Сам нависает над ним совсем низко. — Я знаю, Атрейдес, чего ты хочешь на самом деле, — и резко подается вперед. Жестко впивается зубами в его нижнюю губу. Грубо, до крови. — Твоя питомица так умеет? — ехидно усмехается он кровавыми губами. — Заткнись, — рычит Пол и сам впивается в его губы. Они со стуком сталкиваются зубами в безумном поцелуе с привкусом железа. Цепи кандалов звенят, мешают проявить больше активности. — Даже не надейся, что я сниму их, — Пол заглядывает в его глаза. — Всему свое время, кузен. — Не зли меня. Пол проходится кончиком языка по собственной губе, собирая с ранки капельку крови. Хватает Фейда за шею, положив большой палец на подбородок. Любуется его пухлой нижней губой, острыми пиками верхней. Специфическая внешность вызывает одновременно и отторжение, и иррациональное притяжение. — Я подчиню тебя. Ты будешь моим послушным псом, — Пол с иллюзорной нежностью обводит контур его губ. — Или ты моим, — произносит Фейд-Раута и прикусывает первую фалангу пальца. — Мне не в новинку все то, что ты хочешь сделать со мной. Поверь, я испытывал такое, о чем ты даже помыслить не можешь. Жестокость — она ведь словно искусство. Ей тоже нужно обучаться, оттачивать мастерство. Ты познаешь ее только сейчас, моя же семья занималась этим веками. — Ты забываешь, что я избранный и очень быстро обучаюсь. Мне не нужны века, чтобы показать всем, на что я способен. — Возможно. Но тебе нужен хороший проводник. Я могу обучить тебя всем тонкостям. Освободи мне руки. Обещаю, ты не пожалеешь об этом. — Ты думаешь, что стоит тебе о чем-то меня попросить и я тут же брошусь это выполнять? — Я так не думаю. Я хочу показать тебе кое-что. Пол задумывается на мгновение, а затем отбрасывает все свое оружие в сторону. Так, чтобы Фейд не смог дотянуться до него. — Одно неверное движение и я задушу тебя твоим же ошейником. Фейд-Раута молчит, замерев в ожидании. Лишь поднимает перед собой скованные запястья. Пол вытаскивает из внутреннего кармана небольшой прямоугольник, который после введения пароля, известного только ему, трансформируется в ключ. Два оборота и кандалы с тихим щелчком открываются на обоих запястьях. Под ними обнажаются лиловые браслеты с тонкими линиями кровоподтеков. Цепь падает на пол. Не сделав ни единого лишнего движения, Фейд лишь аккуратно разминает затекшие суставы. — Я жду, — грубо произносит Пол, глядя на него сверху вниз. Фейд-Раута молча смотрит в ответ, а затем начинает медленно стаскивать с себя рубаху, которую Пол превратил в лоскуты лезвием своего клинка. Обнажается белая кожа с идеальным рельефом груди, пресса, рук. Его тело стройное, но при этом гибкое и прочное словно сталь. Пол ощутил это в бою. И это ощущение было прекрасным. Длинные пальцы тянутся к пуговицам черного кителя. Пол наблюдает за каждым его движением, готовый отреагировать на любое неповиновение. Но его противник пока не дает для этого повода. Он медленно высвобождает все пуговицы из петель до самого горла. Стоя на коленях, приходится высоко поднимать руки. Кожа на ребрах натягивается, выдавая красивые очертания косых мышц. Полы кителя расходятся в стороны, обнажают юношеский торс. Руки Фейда спускаются вниз, а взгляд, наоборот, устремляется вверх. Его язык медленно выползает наружу. Когда-то он проверял им лезвия своего оружия, сейчас собирается делать совершенно другое. Пол ощущает влажное прикосновение к своему животу возле пупка и делает вдох, мышцы сокращаются. Фейд-Раута ухмыляется. Пусть он стоит на коленях, но кто над кем здесь имеет настоящую власть — еще вопрос. Он скользит языком выше по гладкой нежной коже, оставляя мокрый след своей слюной. Рука Пола ложится на его шею сзади, аккурат в ямочку под затылком. Фейд касается пояса его брюк. Полу нравится след запекшейся крови на его скуле от пореза и медленные, осторожные движения. Один из самых грозных и сильных воинов Вселенной стоит перед ним на коленях, послушно выполняет его приказы. Пол будет упиваться этим чувством бесконечно. Какое это наслаждение получить в свои руки настолько достойного противника, сломить его и заставить унижаться. Фейд-Раута продолжает вылизывать его живот, спускаясь к его низу, где самая тонкая и чувствительная кожа. Не прекращая движения расстегивает пуговицу и молнию на брюках. — Я, надеюсь, ты уверен в своих силах. Мне должно понравиться, — окликает его Пол. Снова полуулыбка на пухлых губах. — Ты так яростно напоминал мне о бароне и о том, что он со мной делал. Теперь моя очередь напомнить тебе, что опыта у меня много. Можешь не беспокоиться. Он произносит это так легко, даже с долей насмешки, что на мгновение Полу становится не по себе. Но он быстро прогоняет это чувство. Брюки приспускаются вниз вместе с бельем. Пол замирает в предвкушении не сводя глаз с этих потрясающих губ, которые медленно размыкаются в характерном движении. Нежная слизистая касается его плоти и распускает по коже стаю мурашек. Он пришел сюда, чтобы поиздеваться над ним, но в итоге сладкие пытки обрушиваются на него. Губы спускаются ниже, горячий вакуум обволакивает налившуюся плоть. Он начинает с медленного темпа и постепенно наращивает его, с каждым разом вбирая все больше. Его умения действительно удивляют. С такими навыками не рождаются, им обучаются. И он доказывает, что уроков в его жизни было много. Пол хватает его за затылок не давая отстраниться ни на секунду. Характерные мокрые звуки внизу туманят голову еще сильнее. В узкой сокращающейся глотке горячо словно в жерле вулкана. Он кусает свои губы, чтобы быть тихим. Но сдерживаться тяжело. Пол смотрит на лицо, на котором совершенно нет отвращения. Он не выглядит униженным. Наоборот, в его в взгляде из-под надбровных дуг читается превосходство. Он стоит на коленях, но униженным себя не ощущает ни капли. И даже когда Пол выплескивается ему прямо на лицо, на эти чертовы губы, его взгляд не меняется. Он лишь медленно слизывает белесые капли языком, отправляя их в рот. — Поганый ублюдок, — тяжело дыша, шипит Пол. И залепляет ему пощечину. Не ударяет как достойного противника, а бьет наотмашь тыльной стороной ладони так, что голова резко разворачивается в сторону. — Какие бы рожи ты здесь не корчил, твоего положения они не изменят. Показушная гордость не отменит того, что теперь ты никто. — Моя гордость всегда останется со мной и никуда не денется. Мне плевать абсолютно на все, что ты собираешься со мной делать. Я жил и воспитывался в настоящем аду, я убил свою собственную мать. И твои слова, и твои действия не значат для меня ровным счетом ничего. — Не беспокойся. Мы будет проверять это. Медленно и скрупулезно так долго, пока мне не надоест и я не лишу тебя твоей жалкой жизни. В детстве все новые игрушки меня быстро разочаровывали. Посмотрим, как быстро наскучишь мне ты. Он поправляет брюки и китель, все еще ощущая подсыхающую слюну на коже. — Руки сюда! Фейд-Раута протягивает истерзанные запястья, на которые снова ложатся плотные браслеты кандалов. Они защелкиваются автоматически. Пол застегивает пуговицы и приседает, чтобы быть на одном уровне со своим пленником. — Все, что ты будешь видеть до конца своей жизни — это стены в этой камере и мое лицо. Вся твоя семья убита, Император и его дочь тоже. О тебе не вспомнит больше никто. — Мне плевать на них всех, Пол Атрейдес. Они заслужили смерти. — Но для тебя смерть — слишком слабое наказание. Ты заслужил большего и ты это получишь. Я обещаю. — С нетерпением жду, — его улыбка сочится ядом. Пол снова встает в полный рост и сплевывает буквально в паре сантиметров от узника. Но на лице Фейда ни один мускул не дрогает. Пол уходит, запер за собой дверь. Фейд-Раута сидит не шелохнувшись еще минуту. А затем аккуратно вытаскивает из-под валяющейся на полу рубашки прямоугольник, трансформирующийся в ключ. — Какой же ты ребенок, Пол Атрейдес. Игрушки, попавшие в твои руки на самом деле тебе не по возрасту и не по зубам. Когда Пол опомнится и заметит пропажу, Фейд-Раута будет готов встретить его снова.