Love and Lies

***

Это был прекрасный солнечный денёк, где мы оба качались на качелях и слышали ласковое пение птиц. Эти качели находились на одной зелёной лужайке, на которой росло много одуванчиков. Около растущих одуванчиков находился маленький пруд. Я смеялся и радовался солнышку на небе, в то время как Барби, которая держалась за верёвочки, качалась тихо и медленно. Она задумчиво глядела на зеленую травку, освещенную солнечным светом. Эта девочка такая милая, но почему-то всегда бледная. Маленький треугольный рот, печальные розовые глаза, нахмуренные треугольные брови… Я не понимал, почему она никогда не улыбается. Хотя, я помнил один момент, когда Розочка и Цветан обнимались. Барб смотрела на милую парочку издалека, она старалась не проявлять каких-либо эмоций. Но вдруг её маленький рот начал растягиваться в улыбку, а темно-малиновые глаза заблестели. Она издала звук умиления, но затем осеклась и с некотрым испугом ушла. «Она должна быть моей, только моей! Я хочу быть рядом с ней! Ей нужен только я, и больше никто!», — эта ядовитая мысль неожиданно промелькнула в моей голове. Моя улыбка была нежной и безумной одновременно, зрачки моих глаз, как у кошки, сузились. Моё пиксельное сердечко тихо, но интенсивно стучало. Я быстро отвернулся от Барб, чтобы она не видела мой странный взгляд. К счастью, она не обращала внимание на моё пугающее выражение лица. Я понимал, что это всего лишь мои детские капризы… Не хочу её ранить, не хочу вредить своим друзьям. Иначе я упаду в их глазах. Ведь тролль не может опуститься до такого уровня… Или всё же может? Я думал, что Барб опасно рядом с кем-то находится. Но что если её главной опасностью на самом деле буду я? Видимо, со мной что-то не так. «Так, Троллекс, возьми себя в руки, ничего страшного не произойдёт», — с этой мыслью я пытался успокоиться. — Всё в порядке? — раздался немного низкий голос моей подруги. — Да, в порядке, солнышко, — ответил я, хотя понимал, что такое прозвище для неё не очень уместно. — Пойдём к тем одуванчикам, — продолжил я, помогая ей слезть с качелей. — Хорошо, — она медленно кивнула. Я осторожно взял ее за руку и повёл к траве. Мы на неё сели. Я дунул на один одуванчик, и семечки тополя полетели в сторону от нас. Я тихонько сорвал один и дал Барб в руку. Моя подруга с недоумением смотрела на него и дунула, семечки тополя полетели на моё лицо. Глаза Барб были уже немного выпученными от удивления. Я, отряхиваясь, тихо засмеялся. После этого мы легли на мягкую траву и смотрели на воздушные облака. Я коснулся бледно-серой плюшевой ручки Барб. Моя подруга залилась лёгким румянцем. — Как, думаешь, на что это похоже? — спросил я свою подругу, указывая на небольшое облако на голубом небе. — Хмм, на щенка? — размышляла Барб. — Ха-ха, а мне сначала показалось, что это котенок, — ответил я. — Знаешь, мне с тобой спокойнее, — тихо промолвила она. — Мне что-то страшно в последнее время, надеюсь, не произойдёт чего-то ужасного. Думаю, мне придётся ожидать чего-то худшего… Её первые слова сначала поставили меня в некоторый ступор от радости, но следующие заставили меня задуматься. Зачем ей нужны мои грязные и ядовитые мысли, поступки, (если бы я их совершал), когда она переживает или чувствует себя плохо? Я нежно улыбнулся маленькой кошачьей улыбкой и погладил её руку. — Почему ожидать только худшего? Тебе не стоит так переживать. Я не знаю, конечно, что сейчас происходит в твоём сердце, что произошло с тобой в твоей жизни, но не нужно терять надежду из-за этого. — Возможно, ты прав. Но в твоём внутреннем мире тоже что-то происходит, да? Вероятно, я тоже что-то не знаю о тебе. Но несмотря на это, я доверяю тебе, потому ты мой лучший друг. «Неужели Барб это сказала? Она это сказала!», — в моих радостных глазах появились искорки. — Спасибо, я тоже тебе доверяю… Мы продолжали лежать на траве и смотреть на нежно-голубое небо, покрытое облаками.

***

Вечером я вернулся домой. После лёгкого душа, я зашёл в свою комнату. Нежно-жёлтые стены, на зелёном потолке маленькая люстра, которая светила не ярко неоновым голубым светом. Рядом с кроватью был белый столик с бумагами и пеналом, в котором находились цветные карандаши и неоновые восковые мелки. Я, радостный от сегодняшнего дня, лег на кровать. Мне хотелось уснуть и поскорее встретить новый день, чтобы провести время с ней. Я с улыбкой думал о своей подруге. Может, она мне кажется немного холодной, но это не мешает мне любить её. «Ты только моя, только моя! Ты не должна любить меня как друга!» Эти противные, навязчивые и ядовитые мысли все равно сидели в моей голове. Конечно, я спрашивал её, кто ей нравится. Она честно сказала, что ей никто не нравится особо, и я старался быть спокойным и понимающим. Что это за демон в моей голове поселился?! Угрозы, шантаж, насилие и манипуляции ничего не решат, только разорвут отношения. Я не сдержался и достал из-под кровати коробку с игрушками. Среди светящихся мячиков, цветных пружинок я нашёл мою любимую плюшевую куклу, похожую на Барб. Я сшил её неделю назад, чтобы успокоить свою одержимость. У меня в шкафу были белая, чёрная, серая ткань, красный клубок, темно-красные нитки и пуговицы. Сначала я положил в капсулу из киндера красный бисер и маленькую бумажку с надписью «Love Me». Потом облепил капсулу ватой, затем пришил серую ткань на вату, получилась голова. Дальше сделал треугольные ушки. Когда я закончил делать тельце куклы, начал пришивать волосы из красного клубка и чёрные пуговицы в форме сердец в качестве глаз. Я сделал рваную маечку из белой ткани и черную юбку. Чтобы завершить свою работу, я нарисовал на майке красным маркером сердечко, а чёрным маркером на лице маленький треугольный рот. Также решил завязать ещё нитки на руках, чтобы с помощью них я управлял её движением. Темно-красные нитки почему-то мне напоминали всегда кровь. Нитки на щеке и ручках напоминали шрамы, которые я мог причинить Барб, если бы не контролировал свое поведение. «Итак, колючка, мы с тобой хорошо провели время сегодня», — я погладил куклу по щеке. Я жутко улыбнулся, мои зрачки снова сузились. Вдруг осекся и сменил свое пугающее выражение лица маньяка на доброе и мягкое. «Прости, милая, я не хочу тебя пугать, а тем более угрожать… Твои слова о страхе перед худшим я принимаю и обещаю, что ты не будешь страдать по моей вине», — тихо произнёс я, поцеловав её в лобик. Я выключил свет и лёг на кровать, обнимая в руках плюшевую куклу. Из-за бисера внутри капсулы она издавала звуки, похожие на звуки погремушки. Я нежно засмеялся. «I'm so afraid to be honest Don't wanna lose ya And I'll admit it I…», — я нежно и тихо произнёс кукле три строчки песни, пытаясь спеть ей колыбельную. «But how can I choose ya When I'm caught between the Love and lies…», — я продолжал петь, прикрывая глаза. Я прикрылся мягким, холодным одеялом, продолжая лежать. Я смотрел в окно на медленно плывущих рыб.