* * *
– А я дедушке расскажу, – прозвучало суфлёрским шёпотом прямо из-за спины. Кто-то стукнулся, судя по гулкому звуку, головой. И смачно чертыхнулся по этому поводу. – Цуна-химе! – ответно прошипели сквозь зубы. Растрёпанный черноволосый юноша усиленно растирал затылок. Здесь, в полумраке Архива, сложно было сказать, насколько силён ущёрб. Но, сжалившись и усовестившись, наследница Сенджу подсветила лечащей техникой. Пусть пока она была не очень опытна, но дедушка называл её крайне одарённой во врачевании. С шишкой она уж справится. Лёгкое покалывание охладило место удара. Шимура ощущал, как успокаивается гул в голове. Болезненное ноющее чувство уходит. Даже духота стала легче переноситься. – Ты чего тут делаешь, – прошептала его светловолосая неприятность. – Разве Деда Тоби тебе что-то не даёт? Ты же в его любимчиках. Поморщившись, словно стукнулся ещё раз, Данзо посмотрел куда-то в пол. В самом деле, было сложно представить, чтобы Сенджу Тобирама обделял одного из своих учеников в знаниях. Этот человек никогда не был жадным до такого. Особенно для своих. Казалось, любой генин Селения мог подойти к нему и попросить рассказать о технике. Разъяснить печати. Ток чакры. Ко всем таким просьбам, не смотря на суровое лицо, один из основателей относился с тихим энтузиазмом. Если только техника не была запретной. – Мне нужно кое-что проверить, – стараясь говорить уклончиво, Шимура всё-таки отвёл глаза. Наследница Сенджу была одной из девяти человек, перед которыми этот парень мог ощущать неловкость. Или что-то похожее на угрызения совести. Девчонка фыркнула. Хозяйским взглядом она обвела сумрачное помещение, игнорируя настороженного компаньона. – Давая я тебе выдам, – ухмылка её была наглая и широкая, – под свою ответственность. А ты… Нахмурившись, черноволосый парень внимательно слушал это предложение. – …познакомишь меня с Като Даном-сама, – замявшись, окончание фразы девчушка практически прожевала. Ошарашенный такой просьбой от наследницы именитого клана, чья свадьба была наверняка расписана ещё до рождения, Данзо покачал головой. Вздохнул. Хмыкнул тихо и с каким-то странным выражением: –Вы буквально делаете что хотите, Цуна-сама. Блондинка захихикала, потирая руки. – Ну так что? – её взгляд был весел и и решителен. – Тебе нужен свиток или нет? И какой? Шимура прикрыл свои золотые глаза и, не говоря больше ничего более по этой ситуации, кивнул. – Теневой клон, – прозвучало хрипловато. Даже искать долго не пришлось.* * *
– И ты представляешь, – девушка звучала абсолютно возмущённо, – этот извращенец подглядывал за мной в бане! Несомненно, занятый очень важными бумагами Селения, её собеседник даже не отложил кисть. Шимура размеренно, как и дни до этого, начертал иероглифы внутренних распоряжений и приказов. Привычно игнорируя частую его гостью. – Нет, – продолжала пыхтящая, – он своими шуточками иногда и походит на деду Хаши, но тот бы никогда подобными вещами заниматься не стал! Обладающий, кажется, всем запасом терпения в мире, юноша лишь спокойно переложил бумаги. Он надеялся, что его гостья не услышала тихое хмыканье, что против воли вырвалось эхом смешка. – Цуна-химе, – голос его был монотонным и только хорошо знакомые с Данзо могли бы уловить в нём веселье, – вы сравниваете своего одноклассника с Первым? Он так запал вам в душу? Поперхнувшись воздухом, блондинка затихла. Глаза её забегали по столешнице, словно в поисках каких-то подходящих аргументов, которые можно было бы предложить на очевидную шутку. – Ты вот, Данзо-нии, – упрямая, она сжала губы, – тоже немного похож. Только на деду Тоби! Её светлый палец буквально ткнулся в чужую переносицу. И если кому другому джонин такого никогда бы не позволил, то сейчас он просто чуть поморщился. Пожалуй, этой избалованной девчонке Шимура прощал слишком много. – Вы мне льстите, Цуна-химе, – старший шиноби смотрел на девушку с лёгким прищуром. Золото его глаз бликовало в тёплом солнечном свете, что делало их какими-то особенно пронзительными. Наследница Сенджу передёрнула плечами, но взгляда не отвела. – Люди бесконечно отличаются, – упрямо продолжала девушка, – и остаются бесконечно одинаковыми. Все мы похожи в чём-то друг на друга. Не сдержав смешка, Данзо изучал собеседницу с лёгким умилением. Как забавно она дуется. «Ничего не меняется из года в год,» – подумал он про себя, откладывая кисть. Кажется, они были знакомы с её рождения, когда мальчик из разорившегося клана увидел небольшой свёрток на руках служанки клана Сенджу, следующей вслед за Госпожой. Та была слишком слаба после родов, и редко выходила в люди. В тот раз это было целое событие! Она была невероятно похожа на свою дочь. Жаль, что не успела увидеть, как Цунаде успела расцвести после печальной кончины матери. – Может и мы, – голос юноши звучал вкрадчиво, – чем то похожи? Её пухлые губы поджались от неожиданности. Вероятно, Цунаде не была готова к таким вопросам. Данзо, довольный её замешательством, как самой своей лучшей шутке, тонко улыбнулся и вернулся к работе. Пожалуй, этого должно хватить, чтобы это непоседа перестала его отвлекать. – Чем то, – прозвучало в кабинете аккурат перед тем, как хлопнула дверь. Кратко прикрыв глаза, Шимура позволил себе с ней согласиться.* * *
– Ну пожалуйста! – пусть и приглушённое, это восклицание пронеслось по тихим коридорам резиденции Хокаге. Данзо, что как раз проходил мимо заветной двери на пути ко Второму, даже не удивился. Парень был готов поспорить, что все присутствующие знали ответ, что получит избалованная девчонка. Дверь с грохотом распахнулась. В проёме мелькнул красный взгляд самого сдержанного в мире альбиноса. Тобирама Сенджу являлся образцовым стоиком. И он был не тем человеком, что станет менять планы просто из-за того, что кому-то там что-то не нравится. Даже если это его любимая внучка. – Я сама справлюсь! – тем не менее, характер свой эта девушка показывала ярко. Дверь с ещё более явным грохотом захлопнулась. Казалось, что ещё немного, и из ушей её пойдёт пар. Тихо вздохнув, Данзо всё-таки выдал своё присутствие. – Цуна-химе? Резко, словно её и в самом деле застали врасплох, куноичи обернулась. Выбившиеся из причёски золотистые пряди мазнули по лицу, словно хвостики осенних травинок. – Данзо-нии? Они стояли так какое-то время, пока Шимура не решил, что с его стороны проявленного сочувствия более чем достаточно. У него есть работа, которую требуется делать. – Погоди, – но просто так уйти ему не дали. – Ты то хоть меня послушай! Голос её был хнычущий, как у маленького ребенка. Даром то, что девушка успела сдать Экзамен на Чунина пару месяцев назад. – Да, Цуна-химе? – имя её звучало привычно, как его собственное. Черноволосый юноша ощущал этот набор звуков естественно. И, если начинал задумываться над истоками этого чувства, то испытывал непонятное ему раздражение. Которое лишь усиливалось при взгляде на блондинку. Но, что самое неприятное, отказать он ей не мог, кажется, ни при каких обстоятельствах. – Почему я должна оставаться в команде со своими остолопами? – затянула Цунаде. Эту тему она, кажется, поднимала последнее время слишком часто. – Я уже не маленькая, – при этом манера поведения её явно противоречила сказанному, – и могу зачислиться в любую команду! Например, в отряд Като Дана-сама… Данзо ощутил острый укол, который в ту же секунду переборол. Он надеялся, что не поморщился, выказывая свою уязвимость. А если и изменился как-то в лице, то пускай девушка этого ни в коем случае не заметит. Она продолжала тараторить, совсем не замечая, как шевелил желваками её спутник. Каким сосредоточенным он выглядел. – Кажется, – перебили внезапно, – у вас была идея добавить медика в команду. Почему бы не зайти с этой стороны? Наследница Сенджу, ошарашенная, застыла. А потом, самым искренним образом, звонко рассмеялась. – Данзо-нии, ты самый лучший! И упорхнула, словно скользнувший по стене лучик солнца. Проводив её глазами, Шимура нахмурился. И ушёл в тень своего кабинета.* * *
– Где она? – голос молодого мужчины был стальным. Один из подчинённых шиноби молча кивнул в сторону левого крыла полузаброшенного поместья Сенджу. Постепенно вымирающий, клан благодетелей, которых так уважал Данзо, угасал. Оставляя после себя молчаливые коридоры, темнеющие провалы окон и холодные пустые комнаты. В одной из таких кто-то приглушённо рыдал. Седзи распахнулись с лёгким стуком. Но тот остался незамеченным. Девушка, развалившись на смятом футоне, прижимала к себе чей-то хаори. Вокруг неё хаотично валялись пустые бутылки из-под вина с символом белого кольца. – Цуна-химе, – констатировал Данзо, обозначая своё присутствие. Опухшая и зарёванная, она подняла на него свой взгляд. – Сначала Наваки, – голос её звучал надломленно и хрипло, – а теперь Дан. Мокрые от слёз щёки снова, который раз, увлажнились. Абсолютно потеряв всё самообладание, девушка буквально выла, заламывая руки. Невероятно раздражённый этим, Шимура захлопнул за собой сёдзи, чтобы не позорить её ещё больше, и в два шага оказался рядом. – Возьмите себя в руки, – его мозолистые пальцы вздёрнули её за плечи, усаживая прямо. – Вы — наследница клана! Сколько можно скорбеть? Плохо завязанное кимоно сползало с плеч. Но Данзо ни жестом, ни взглядом не показал, что как-то это заметил. Наоборот, поджав губы, он задёрнул полы одежды, еле удерживая себя от шипения. – Я осталась совсем одна, – выдохнула пьяно Сенджу ему куда-то в висок. – Все ушли, кого я знала. Черноволосый мужчина фыркнул. Он в данный момент был больше занят тем, что пытался вытащить из её рук окровавленную тряпку. И отодвинуть подальше многочисленные бутылочки. – Вы прекрасно знаете, что этот не так, – говорил он с блондинкой словно с маленькой, как привык. – Ваш учитель, команда и… Неожиданно, на него навалились. – Данзо-нии, – позвали его так, словно они оба были совсем юны, – у меня остался ты. А потом, не переставая плакать, она притянула его к себе. Пьяные поцелуи Цунаде были мокрыми и кислыми, ужасно неаккуратными. Скорее неприятными и смазанными. Но, к удивлению своему, Шимура отвечал. Улавливал соль слёз в уголках губ. Мягкость волос, что перебирали его руки. Жар тела. Но в один момент пелена спала. – Я не хочу оставаться одна, – шёпот её раздался громовым раскатом. Крепко сжав зубы, Данзо сомкнул пальцы на чужих запястьях. Её ладони уже порывались подлезть к нему в хакама, растрепав пояс. – Ложитесь спать, – сталь мужского голоса была непривычна. – Цуна-химе. Именно поэтому, растерянная, она послушалась. А через сутки, как проспалась и пришла в себя, Сенджу Цунаде ушла из селения с новой ученицей.* * *
В кабинете Хокаге было тихо. Они стояли друг напротив друга, молча. Прошло слишком много лет, чтобы говорить хоть что-то. Десятилетия, не просто года. Но как по разному они сказались на присутствующих. Женщина, словно помолодевшая, изучала помещение потухшими усталыми глазами. Блёклый янтарь скользил по стенам, мебели и замершим у потолка АНБУ. Мужчина, а если верно сказать, старик, казался хрупким и дряхлым. Но глаза его горели раскалённым золотом. Бурлящей магмой. Концентрированным солнечным светом. – Почему ты поддержал мою кандидатуру? – теперь и её голос отдавал сталью. Шимура, словно уставший, прикрыл глаз. Его забавило, как сильно не него старалась не смотреть последняя Сенджу. Словно одним своим существованием он напоминал о скоротечности времени и прожитых в странствиях годах. – Почему я должен был быть против, – вкрадчивый и спокойный, немного иной, чем она помнила, – Цуна-химе? Медик сжала губы, искажая своё прекрасное юное лицо. Почему-то ей стало очень -очень больно. В груди жгло невероятно. – Но я же… – попыталась начать женщина, но не смогла верно сформулировать мысль. Было так много причин, по которым ей действительно не стоило находиться на этом месте. Она не была хорошим человеком. Ответственным, вызывающим доверие или имеющим хоть какие-нибудь связи. Сама всё потеряла много лет назад. Избалованная чужой заботой девчонка. – Стоит нести ответственность, – золото его глаз жглось очень-очень больно. – Хотя бы раз в жизни. Хотел дать вам этот шанс. Попробовать. Ей словно отвесили пощёчину. Но Сенджу постаралась сдержаться и не расплакаться от чувства мерзости к себе прямо сейчас. Не тогда, когда он тут. – И да, – вальяжно, как хозяин, Шимура щёлкнул пальцами, – хотел познакомить. Бесшумно, словно невидимый, рядом оказался АНБУ. В его силуэте словно угадывалось что-то, но Цунаде не могла уловить до конца. Даже оттенок кожи его казался чем-то, что вызывало воспоминания. Пока женщина сосредоточилась, выискивая подвох, оперативник снял маску. И вместо подвоха был обнаружен самый настоящий удар в поддых. – Это Киноэ, – голос Шимуры звучал для неё словно из-под воды. – ваша личная охрана. И, словно так и было надо, Данзо просто ушёл. Только кратко кивнул, покидая кабинет. Откинувшись в кресле, Сенджу думала. Ей было настолько тошно, что начинало мутить. Впервые в жизни она оказалась в ситуации, откуда не было простого выхода. Никто не прикроет. Не вытащит. Не сделает всё как надо. Сколько Данзо покрывал её шатание по Стране Огня? Высылал деньги по первому запросу? Решал возникшие проблемы? Он имеет право на неё злиться. Но и она имеет право не слушаться его слепо. А попытаться сделать что-то самостоятельно. Начать стоит с малого. И двигаться дальше небольшими, но уверенными шажками. – Шизуне! – громогласный голос был пока непривычен для стен резиденции. – Где та гражданская девочка с цветочным именем? Что просилась ученицы? Но это был только первый возглас. Как у новорождённого.* * *
– Я бы попросил больше за эту услугу, – опять, абсолютно незамеченный, он оказался в её кабинете. Наследница Сенджу поморщилась. В такие моменты, волей-неволей, она снова ощущала себя совсем маленькой девочкой. Данзо слишком во многом её превосходил. Даже спустя годы тренировок, странствий и практики врача-странника. А ведь во время путешествия чего ей только не встречалось! – За помощь союзнику? – выдержанным нейтральным тоном уточнила Сенджу. Даже если она знает, о чем идёт речь, то ни за что не признается в этом. По крайней мере, пока он сам не скажет. – За спасение жизни Казекаге, устранение нукенина и смертельный риск наших людей, – Данзо был беспристрастен. – Или стоит напомнить, чья ученица чудом выжила? Про риск потери джинчурики, нескольких наследников и глаза Хатаке я и не говорю. Блондинка поморщилась. Это казалось ей, к искреннему раздражению, разумным. Но невероятно жадным и бесчестным. Клановое воспитание сказывалось на методах решения вопросов и любви к широким жестам. – Они вернут нам долг позже, – женщина искренне старалась держать лицо. – Как только смогут. Ты же знаешь, что денег сейчас в Суне нет. Его пронзительный солнечный глаз буквально выжигал следы на коже. Сосредоточенный, ничем не выдающий эмоций, ощутимо опасный. Кажется, этот взгляд поменялся меньше всего. «Просто,» – с горечью подумала Цунаде, – «с этой его стороной я была не знакома.» Посох скрипнул по деревянному полу, когда Шимура развернулся. Видимо, он услышал от неё всё, что хотел. – И им лучше вернуть его сполна, – бросил он на прощание, растворяя двери. Цунаде лишь оставалось поджать губы. И поджимала их она далеко не впервые. Она поджимала их каждый раз, как Данзо приходил к ней в кабинет. Ей казалось, что он буквально подыскивал повод, чтобы уколоть новоиспечённую Хокаге. Ткнуть носом, как щенка, в её же некомпетентность. Но, что занимательно, он ограничивался лишь словами, ничем не трогая её репутации. Наоборот, выделяя людей, обозначая выгодные контакты и связи, способы решения. И, хоть ей и было стыдно признаться, последняя Сенджу ждала их. Эти бесшумные старческие шаги человека из прошлого. Яркий солнечный взгляд, пробирающий расплавленным золотом. Краткий, будто пренебрежительно, брошенный совет. Подсказку о том, куда двигаться дальше. Он был рядом. Все уходили от неё, оставляя совсем одной. А он оставался, тенью стелясь неподалёку. Прошивая своим присутствием не только всё Селение, но и саму Страну Огня. Просачиваясь тонким дымом к соседям, в другие государства. И с этой поддержкой. И с этой угрозой. И с этими воспоминаниями. Она становилась сильнее.* * *
– Скорбите? – низкий голос отвлёк женщину от молчаливого созерцания ночного неба. Щёки её тянуло от подсохших слёз. Глаза покраснели, опухли. Нос, заложенный, сопел. Всё выдавало в ней человека, что скорбел. – У меня умер друг, – звучала она хрипло. – Как думаете, главная Тень Конохи? Данзо цыкнул, но никаких иных звуков женщина больше не слышала. Кроме его голоса. Когда хотел, он мог спокойно обходится без трости и слабого шарканья. Здесь, в её компании, ему было не нужно казаться немощным стариком. – Перестаньте кривляться, – от звука этого голоса Цунаде поёжилась, – Цуна-химе. Это обращение прозвучало внезапно, словно удар под рёбра. Между пятым и шестым, в самое сердце. Болезненно и горько. Слишком давно медик не слышала этого детского прозвища. Как назло, слёзы с новой силой подступили, разъедая изнутри веки. – Я в порядке, – прошептала женщина. – Нужно просто немного постоять… Но голос её дрожал. Ветер, ночной и прохладный, развевал волосы. Холодил лицо. Укутывал мурашками открытые руки. – Хорошо, – Шимура звучал ближе. – Постоим. Кто-то закрыл её от ветра. Шмыгнув носом, Цунаде чуть скосила взгляд. Он стоял рядом. Прикрывая её своей фигурой от лишних глаз, будто специально чуть изменив позу и распустив рукава своего тёмного кимоно. «Старое воспитание,» – мелькнуло в голове у Хокаге, что по капле, немного, выпускала горечь из глубины трахеи. – «Отвыкла совсем». Данзо просто стоял рядом, не говоря ни слова. А она тихо плакала. И плакала. И плакала…* * *
На месте когда-то любимого ей Селения зияла дыра. Сотни мёртвых тел перемололись в кашу, пережёванные землёй, камнями и небывалым давлением. В каждом бордовом и белом в этой каше её виделись кровь, плоть и кости. Старую Цунаде бы вырвало только от одной фантазии о таком пейзажа. Пятая Хокаге лишь зло смахнула слёзы и активировала технику. Она знала, что после такого не живут. По крайней мере, даже ей должно потребоваться чудо, чтобы вернуться обратно. Но сейчас она не могла поступать иначе. Никак. Её люди плачут. Им больно. Им страшно. Им очень хочется жить. – Данзо-нии, – шепнула она, прекрасно понимая, что никто кроме Кацуя не услышит последних слов, – не такая уж я безнадёжная. Самая масштабная техника в её жизни активировалась. – Дурак. Открыв глаза, она увидела самый золотой в её жизни рассвет. Тёплый, яркий, словно далёкое воспоминание из детства. А в эту же секунду, далеко-далеко, одинокий упрямый старик видел алый цвет заката. Смерть его была печальная, грязная и невообразимо жалкая. Но последняя его мысль была тёплой. Как янтарный свет солнечных лучей, что крадутся сквозь юные сумерки.