Algophobia

Страхи—как сорняки. Если их не выполоть, будут расти и забивать все остальное. Первое, что ударило в голову—страх. Страх в принципе преследовал меня столько, сколько я помню. Сначала страх получить двойку в школе, потом страх не поступить. Дальше—серьезнее. Страх, что кампания развалится, страх, что агент один и директор из меня никакой. Страх, что не вернусь домой. А когда хромала в шаг с Воющими Коммандос поняла, что все обошлось. Но главным моим страхом, фобией оставалась боль. Черный генерал до дрожи боится боли, а я боюсь ещё сильнее. А когда мне оторвало руку и ногу я подумала: «—Страх больше не силен надо мной, правда?». Но нет, я все еще осталось той трусливой маленькой девочкой. Дальше моей целью были лишь две вещи: выполнить миссию идеально и так же идеально вести себя, что бы не посадили на электрический стул. Но знаете, заморозка в криокапсуле была тоже вещью не из приятных. Сначала не чувствуешь ног, рук, потом начинают стучать зубы. Моргать становиться сложно, чувствуешь, как замерзает кровь. Останавливается сердце. Я живая статуя из льда. Сейчас мне опять страшно. Сколько бы я не твердела себе, что больше ничего не боюсь, что кажется, уже все в этой жизни увидела, оказалось нет. Я способна плакать, боятся, злиться, смеяться. И я сейчас боюсь. Потому что мне больно. Я железная телом. Меня накачали сывороткой моего же брата, сывороткой Арнима Золы. Я потеряла сначала руку и ногу, а после осталась с одной родной рукой. Та пуля в бок на фронте казалась мелочью, на которую и внимания обращать не надо. Но та мелочь могла лишить меня жизни, а сейчас вряд-ли. Я боялась покидать брата тогда, боялась брать в руки огромную снайперскую винтовку. И я снова боюсь. Боюсь, что в голове у Тони, которой приложил к лицу кислородную маску. Ничего не объяснил. Тони априори не собирался ничего объяснять. Зачем мне в Ваканду, зачем спас, почему поселил рядом с собой и что я вообще делаю в лаборатории. Собственно, глаза я открыла только сейчас, после своего внутреннего монолога. Я по привычке подтянула ноги к себе, не успев даже понять, что со мной. В мозгу медленно закрутились шестеренки. Я жива, дышу и мне не больно. В плече и тазу привычная тяжесть от бионики. Только вот внизу она стала вдвое больше. У меня две ноги. У меня, блять, две бионические ноги. Я зажмурилась, потрясла головой. Ещё раз посмотрела на нижние конечности. Вашу ж мать, я наполовину железная. Лежала я в майке и трусах, а потому узреть новое приобретение во всей красе не составило труда. Левая нога по прежнему была с алой советской звездой, пока вторая блестела темным металом с золотыми нитями наискосок. Вибраниум? Я пошевелила стопами. Могла бы сжать пальцы, как делаю на руке, но зачем оружию пальцы на ногах? Они отсутствовали, все было слито воедино. Я по старой привычке отгладила правой рукой ногу но услышала только звон соприкосновения металла. Поменяла руку. Ноги все так же холодны. Шов бионики с кожей на правой ноге выглядел куда аккуратнее, виднелось всего пару шрамов. А вот левая нога и рука всегда отличались огрубевшей кожей шрамов у соприкосновения, которые протягивались дюйма на три, забирая участки когда-то более нежной плоти. Я больше походила на робота. Была рождена убивать, в моей голове эта гениальная программа с кодом, для меня создана машина для стирания памяти. Половину жизни я провела в криокамере, меня использовали только за надобностью. Только вот моя жизнь ничего не стоит для обычных людей, а для тех, кому я могу принести выгоду, я ценна, будто сделана из золота. ГИДРА вечна, а с ней вечны и преследования за мной. А если я вновь окажусь в их руках с своим новым приобретением, мне внесут жалкую копию реактора в сердце и я стану тоже вечной. Я попала в плен в Австрии, попала после взрыва. Я сбежала, но значило ли это свободу? Каким бы влиятельным не был Старк, для ГИДРЫ я лучшее творение. В этом вся загвоздка моей свободы, которой никогда не было. Я всегда буду зависеть от чего-то или от кого-то. Никогда не буду принадлежать самой себе. Даже сейчас я не могу устроиться на работу. Я не имею документов, не имею должной свободы, даже гулять по улицам нормально не могу. Я не была уверена, зачем я нужна Тони, и какие у него планы на меня. В последнее время я в принципе мало в чем уверена. Стоит ли моя жизнь чего-то, если я уже соткана из пластин, металла, крови и убийств, оружия и борьбы. Я и вправду могла быть полезна Тони, но вряд ли ему понадобится услуги бывшего киллера, хоть я почти на сто процентов уверена, что Старк имеет доступ к моей голове. Дверь в лабораторию отворилась, в дверном проеме показался тони. — Как чувствуешь себя? – Миллиардер облокотился об дверной косяк и выжидающе посмотрел на меня. Я бегло окинула племянника взглядом, подмечаю, могло ли быть что-то недоброе него на уме. Про себя никаких знаков не отметила, но все же настороженно ответила: —Явно лучше, чем до этого, – я устала потёрла глаза пальцами. —Ну если лучше, собирай вещи, завтра отвезу тебя в Ваканду. Мужчина ушел в бесчисленные коридоры базы. Я попробовала встать с койки, что получилось раза с третьего, наверное. Собственно, чувствовала я себя менее уверенно, чем даже когда я была без одной ноги. Я шла опираясь на стену, идти и не чувствовать ног было явно сложнее, чем я когда-то думала. Металл бионических ног тяжелый, мне было неудобно, и даже немного тяжеловато нести три бионических конечности. Хотя скорее непривычно. Я не привыкла должным образом к новой ноге, поэтому шла медленно, облокачиваясь на стены и тумбы, сопровождаемая звоном металла об кафельный пол и скрежетом пластин, которого стало и так в разы больше. Всё-таки дойти до комнаты мне удалось, хоть и некоторыми трудностями. На шкафу я нашла небольшой белый чемодан на колесиках, которых в сороковых и в помине не было. Все было сугубо ручной кладью, а потому вести чемодан сейчас было удобнее. Я начала рыться в шкафу уже на своих двух. Ваканда. Это закрытая страна где-то в Африке, а потому мой «отпуск» обещал быть жарким и с палящим солнцем. Я понятия не имела что я могу делать в Ваканде, зачем мне там быть, и чем мне там помогут. Но все таки начала закидывать вещи в чемодан, в основном даже не рассматривая их. Так в сумку полетели несколько маек и спортивных топов, пару штанов и сменное белье. Насчёт обуви совсем не знала, но все же закинула пару до таких-то новомодных кроссовок, которые раньше и под дулом пистолета не надела бы. Для меня куда удобнее были чёрные берцы. Практично, удобно, да и мне совсем не жарко. А с техникой то, что делать? Ладно, если мне сказали брать вещи, значит возьму и то что мне дали. Застегнула чемодан, поставила у двери. Я опустилась на кровать, раскинула руки в сторону и пальцами нашла свою новую электронную сигарету. Затянулась. Выпустила клубы черничного пара. Я вновь осознала, то что мне страшно. Хотя, глупо боятся такому человеку, как мне, правда ведь? Дверь открылась, в комнату снова зашёл в Старк. Мужчина окинул меня заинтересованным взглядом, остановив взор на моей руке, вы которой и красовалась под-система. Название вычитала с коробки. —Балуешься новыми привилегиями? – Тони хмыкнул, но его лицо мгновенно стало серьезным, – ладно, я пришел не за этим. Переоденься и выйди в гостиную, нам нужно кое- куда съездить. Не успеваю я и пикнуть, как от миллиардера и следа не осталось. Я вздохнула. Видимо, в этом здании никто не собирается мне ничего либо объяснять. Тем не менее, опираясь об стены а потом об шкаф (привыкать к двум металлическим ногам тяжеловато), очередная чёрная майка и серые штаны с тремя полосками оказались на мне. Разновидность вещей где-то тихо скулила в углу шкафа. Не только же я заметила, что весь гардероб состоял в основном из спортивных вещей? Собственно, мне это только на руку. Озадаченно взглядом металлические ступни. Плюнув на всё, решила пойти босиком. Буквально сверкая пятками, вышла в коридор. На моё решение ни надевать обувь, Старк растерянно поднял брови, а потом пробурчал себе под нос, но я все же услышала так, будто он это говорил обычным тоном. — Ладно, похоже что у солдат свои причуды, – брюнет отправился к выходу, я последовала за ним. Мужчина уселся в дорогую красную машину я невольно дёрнулась. У брата тогда ведь была похожая красная машина. через себя, уселась на переднее сидение. Тони завёл Автомобиль и мы поехали. Опять же, куда мы едем, мне объяснить мне потрудились. ну и задавать очередные вопросы, на которых ответ я не получу, я не хочу. Я устремила взгляд в окно. И вправду, Нью-Йорк поменялся сильный за семьдесят лет. В голове невольно всплыло воспоминание, когда мы проехали мимо порта. Я уткнулась лицом брату в грудь, крепко сцепила свои руки за его спиной. Говард одной рукой придерживал за спину, а второй держал макушку. Военный берет съехал куда-то в сторону, но мне было плевать. Возможно, я вижу брата в последний раз. —Шайя, ещё не поздно вернуться домой, слышишь? Не думаю, что армия США потеряет многое, если я подкину им немного денег. —Нет. Я решила все еще два года назад. Если я умру там, значит так тому и быть. Я постараюсь писать чаще, Говард. И ты пиши мне. Слезы начали течь по щекам. Грустно было не от своей участи, нет, грустно было от того, каким взглядом смотрел на меня близнец. —Только береги себя, прошу. Я не смогу о тебе позаботиться, ты же знаешь,—брат отстранился и вытер слезы большим пальцем. —Здравствуйте, мистер Старк!—сзади меня послышался низкий мужской голос. Я обернулась. —О, а я вас видел вчера. На выставке. Вы же Шайен, верно?—парень обаятельно улыбнулся. Я невольно засмотрелась на лицо, он был привлекательным. Даже очень. Я запоздало кивнула на вопрос, но парень в военной форме уже беседовал с моим братом. Я услышана отрывок разговора, прежде чем вновь погрузиться в мысли. —Я с нее глаз не спущу, верите мне? Думаю, мы подружимся,—парень кинул взгляд на меня. Я неловко поправила берет и оградила военную форму. —Только пальцем её тронь, слышишь? —Девушки в армии редкость. Я забочусь о её целостности. И о вашем ментальном здравии. —Ты меня услышал, Джеймс? —Услышал. И я Баки. Так лучше. Он пообещал мне тогда. И не только тогда. Я сидела возле Баки. Тот лежал на узкой койке, которая скрипела при малейшем движении. Не знаю, где мы, но тут назло сыростью и пылью. Джеймс подхватил воспаление легких и в этом промерзлом сооружении все обещало обернуться к нам задницей. Я затянулась крепкой сигаретой, которую стрельнула у кого-то из наших. Закашлялась. —Опять свою херню дымишь? Давай хотя бы не мне в лицо. Меня тошнит от этого запаха,—промолвил тихо и хрипло мой друг. Я поникла. От сюда мы могли не вернуться, немцы ведь не отличались милосердием. Кормили нас раз в два дня, совсем маленькими порциями. Воду давали по два раза в сутки. Баки не шло это на пользу, да и я заметно осунулась и похудела. Форма стала большой. На лице по-любому появились морщинки от нахмуренных бровей, под глазами тени. На голове, я была уверена, выскочили пару седых волос. Я почти на спала, а если и спала то совсем не крепко. Как только Барнс начинал кашлять, я подскакивала. Брат, наверное, писал мне, но письма перехватывали и кидали в огонь. Я нервно начала ковырять заусенец. Парень перехватил мою руку. —Мы выберемся от сюда. Война закончиться, все будет хорошо. Ты веришь мне? Я не кину тебя,—я кивнула. Я соврала. Он много раз мне обещал. И то ли успокаивал, то ли не хотел видеть меня уставшей и грустной. Он много раз мне обещал. И то ли успокаивал, то ли не хотел видеть меня уставшей и грустной. Я тяжело шла, прихрамывая. где-то по пути удосужилась потянуть ногу, а потому ходьба значительно замедлилась. Я опиралась на плече Барнса, тот придерживал же меня за талию. Капитан Америка или же Стив Роджерс иногда заинтересованно поглядывал в нашу сторону. Воющие Коммандос. Мы шагали в сторону базы Щ.И.Т.а. Я закашлялась в сгиб локтя. Джеймс остановился, что бы подождать, пока я откашляюсь. Пошли дальше. Идти сложно. Ноги болят, по пути я тоже подхватила какую-то заразу, а потому даже дышать я нормально не могла. Из груди в очередной раз вырывался хрип. Плечо уже занемело: то литья была слишком низкой, толи Бак слишком высокий. Из широких дверей сначала выскочила Пегги, подбежала к Роджерсу. Я улыбнулась уголком губ, смотрела на занимательную картину. Картер серьезно влюбилась. Силы по-немного начали меня покидать. Мы шли пешком несколько дней, и если Барнс уже более или менее выздоровел, то моя болезнь только брала бразды правления моего крепкого здоровья. Я повисла на плече сильнее прежнего. Глаза невольно закрывались, мне хотелось спать. —Эй-эй! Мы почти дошли,—Баки хлопнул меня разок другой по щекам, легко, не больно. Просто что бы я перестала в прямом смысле валиться с ног. —Сейчас отведем тебя к Старку, отдохнешь. Мы выбрались от туда. Я сжала челюсти. О мой Бог, как я устала. В плену нас неплохо так морально (и не только) насиловали. Я не могла поверить, что теперь я так близка к дому. Пегги повернула голову в нашу сторону. Радостно взвизгнула, подскочила к нам. —Ты жива, жива!—подруга могла бы броситься мне на шею, но вовремя заметила мое состояние. Повернула голову назад, крикнула: —Говард! Сюда, живо! Брат мой появился как по расписанию, ровно через минуту. В это время я уже окончательно повисла на шее своего друга. Тот поднять меня сейчас не мог, так как сам шел чуть ли не с последней силы, да и от воспаления лёгких не отошел. —Черт тебя подрал лезть в войну. Последнее что я услышала был очередной упрек Говарда. Но он не со зла, он же переживал. Мы не виделись ведь два года. —Твое нахождение на свободе не законно, кстати,—я вынырнула из воспоминаний, глянула на племянника. Участливо промычала. —Дорогого стоило забрать тебя из лап правительства. —Зачем?—вполне логичный вопрос. —Я тебе отвечал уже,—машина свернула в тихую местность. —Ответь нормально,—Тони устало вздохнул. —Когда я получил некоторые папки из ГИДРЫ, я перечитал их от корки до корки, по несколько раз. Потом запросил у Хилл старые архивы и почти ничего не получил. Тебя стерли, уничтожили, а ГИДРА сделала из тебя увлекательное и ценное оружие так же, как и Барнса. Потом до меня дошло, что ты и отец явно не враждовали друг с другом. Ты основала Щ.И.Т., помогла основать Старк Индастриз. Потом меня уговорила Наташа. —Романофф? —Она самая. Я задумалась. Наташа личность смутная, хер его знает, что у нее в голове. С Тони теперь все проще, но Романофф? Вряд ли нас связывают приятные воспоминания. Чего взять ту же Красную Комнату, в которой я вместе с Зимним Солдатом обучала Чёрных Вдов. И я готова закрыть глаза на их с Джеймсом мнимый роман, хотя все ещё не понимаю, как это могло случиться. Солдат, также как и я, не мог испытывать чувства и не делал ничего против приказа. И толи Наташа смогла почувствовать себя защищенной, толи это априори было каким-то заданием. Все же, против воли где-то в груди забурлили эмоции, явно не с благими намерениями. Я сжала кулак бионической руки, пластины зажужжали. — Я понял, тему Наташа мы больше не поднимаем. Сами разберитесь в своем этом «женском». Я сразу раз сжала руку и глянула в окно. Кладбище. Знала бы, надела бы обувь. Поэтому старалась идти либо вытоптанными дорогами, либо дорожками из асфальта. Но ногу вечером придётся всё равно чистить. Мы оказались возле дорого Оформленных могил. И все бы хорошо, если На камнях не красовалась «Говард Энтони Уолтер Старк» и «Мария Старк». Дата смерти проклятое шестнадцатое декабря девяносто первого года. Рядом с Говардом была еще одна могилка. Заросшая и не аккуратная, а возле нее лежали изрядно потрепанные искусственные фиолетовые ирисы. Мои любимые цветы. Я присела на корточки, что было немного проблематично и протерла здоровой рукой надпись. Глаза расширились. «Шайен Монат Старк» Я опустила взгляд ниже. «16.12.1917-04.03.1945» Дальше я протерла надпись. «Прощай, сестра! По разбитым зеркалам, по кудрявым волосам Ты гадаешь, как бы сделать мне хуже». —Это…—не успела я сформулировать вопрос, как мужчина сразу же ответил. —Да. Отец похоронил тебя, хоть это противостояло всему. Как оказалось, ты живее моего папочки. В густо заросшей изумрудной траве лежало что-то коричневое. Я аккуратно схватила предмет. Кулон. Тот самый кулон, который Говард однажды прислал, когда я была на фронте. Потом я оставила его брату перед последней миссией, пообещав, что обязательно его заберу. Я забрала. Но не так, как хотелось и не там, где желала душа. Я услышала отдаляющиеся шаги. Я прислонилась головой к могиле брата и зарыдала. Громко. Я выла и не переживала, что могу быть услышанной. Рыдала из-за смети близнеца от моей руки, из-за не сдержанных обещаний, из-за своего, уже такого ненавистного тела. Слезы, кажись, собрались уже в лужицу возле холодного камня. Но не каменная плитка, не мои же слезы на вернут семьдесят лет жизни. Все кануло в лету тогда, на том злосчастном взорванном вагоне. Упало вместе с Джеймсом, взорвалось со мной, заморозилось рядом со Стивом и похоронено тут, в три метра под землей. В груди разразилась огромная дыра, из которой разом полетела вся боль, горечь, обида и злость. Злилась на все: на себя, на ГИДРУ, Красную Комнату, на Джеймса, но только не на брата и Тони. Я просто не имею прав злиться. Я уже не рыдала. Дыхание я никак не могла привести в порядок после истерики, а потому и грудная клетка, и мощные плечи сильно дергались вверх-вниз. След от плиты по-любому оставил не красивый красноватый вмятый след и я лишь мимолетно провела рукой над бровями. Засвистела, зная, что ответа я никогда не получу. В мире, в котором сейчас возле моей персоны крутиться так много людей, я по прежнему чувствовала себя чужой. Не своей. We’ll meet again, don’t know where, don’t know when… Мы встретимся. Племянник нашел меня лежащую на могиле его отца и что-то под нос бубнящую. —Потом мне оторвало вторую ногу,—я невесело засмеялась,—и я сейчас наполовину железная, представляешь? Не повезло мне с руками и ногами… *** Свет фонарей не просочился в окна, а потому в комнате было темно, хоть глаз выколи—ничего не изменится. Я лежала в пижаме поверх застеленной постели, смотрела в потолок. Со стороны это могло бы выглядеть жалко и до нелепости грустно, но такой «ритуал» я проделывала каждый раз, когда ложилась спать. Я обдумывала прошедшее за день, свои эмоции, мысли и реакции, что могла бы сделать хуже, а что лучше. Какого результата могла достичь, если бы кому-то что-то иное. Это было своеобразная терапия, которая и вправду помогала мне успокоится, обуздать свои чувства и заснуть с спокойной душой. Электронный часы на тумбочке показывали третий час ночи, а глаз я так и не сомкнула. То ли тяжелый вес механических ног неприятно отдавал в поясницу, да и улечься с ними удобно было невозможно, то ли эмоций сегодня было слишком много и я все еще была под их влиянием. Внешне лицо по прежнему оставалось каменным и могло выражать только агрессию или напряжение. Правило простое: не показывай эмоций и никто не полезет в душу, не выпотрошит её с бесполезными советами и жалостью. Их советы помогли бы им, и никто не собирался давать советы отпираясь от моей личности. А если и чьи-то советы помогали, то только от близких людей. А потому я научилась давать себе советы сама. И сейчас единственный совет себе—лечь спать. Но было непонятно, или это совет галимый, или стоило бы подумать ещё. Уснуть удалось только тогда, когда на часах перевалило за пять утра. И в восемь на всю комнату раздалась какая-то песня. —Подъем, подъем! Теть из сороковых, вставай!—раздался воодушевленный голос Старка. Я поудобнее зарылась в мягкое одеяло, подкладывая левую руку под подушку. —Рота подъем!—раздался голос Тони только громче и тверже. Я против воли вскочила, поднесла руку к виску. Только после заразного смеха миллиардера я поняла, что сделала. Старые рефлексы. —Одевайся. Через час вылетаем, успеешь позавтракать,—Старк вышел из комнаты. Я тяжело вздохнула и поплелась к шкафу, попутно напевая себе под нос давно знакомую песню. —We’ll meet again, don’t know where, don’t know when… But I know we meet again some sunny day… Все штаны уже были упакованы в чемодан, а потому я не нашла ничего лучше, как надеть шорты. Чтож, посветим ножками? На верхнюю часть тела пошла майка. Я всунула электронную сигарету в карман и поспешила на кухню. Хотя, «поспешил» звучит слишком громко. Я ещё с трудом переставляла металлические ноги. Кожа на пояснице, куда продлевались пластины и цеплялись к костям, немного натягивалась, что-то между «терпимо» и «немного неприятно». Как там Тони не обещал тому Питеру, что познакомиться паренек со мной по позже, знакомство пришлось ускорить. За столом снова мило беседовали эти двое. —О!—Паркер, до этого что-то активно рассказывающий Старку, мигом отреагировал на мое появление,—Доброе утро мисс Старк!—я снова коротко кивнула. —Вау-у… Мисс Старк, вас можно считать теперь железным человеком?—малец глянул на мои ноги и руку. —Не знаю. Наверное. Я уселась за стол на то место, на котором уже как обычно красовалась двойная порция. Я по ковыряла овсянку, перемешала клубнику и сахар с кашей. Завтрак запила сладким чаем, ровно в два глотка, чашку ведь можно было сравнить с моей рукой. Лететь на квинджете до Ваканды было относительно не долго. Четыре часа напряженного молчания рядом с Тони прошли в глубоких раздумьях. Очнулась я после того, как тот же Старк начал трясти меня за плечо. —А, что? Прилетели уже?—растерянно. —Ага. Я схватила чемодан и поплелась к выходу из джета. Ваканда встретила пекучим солнцем, душным воздухом, от чего невольно пугаешься и пытаешься вдохнуть по-глубже, ведь кажется, что нос закрыли прищепкой. Я зажмурила глаза, открыла их и проморгалась, стараясь привыкнуть к такой яркости. В джете светло отнюдь не было. Не успела я и соскочить на асфальт, как мне кто-то протянул ладонь для помощи. Непривычно было вкладывать свою ладонь, спускаться придерживаясь. Непривычно было чувствовать себя хоть на процент женщиной, а не «что-то между». —Ваше Высочество,—промолвила, как только увидела лицо человека, который подал мне руку. Король Ваканды. —Добро пожаловать в Ваканду, Мисс Старк. Шури покажет тебе твое временное жилище. Возле меня сразу оказалась девочка с дредами. —Я Шури. Идем за мной,—девушка поспешила в сторону замка, возле которого мы и приземлились. —Как я понимаю, у тебя проблема с кодом? Нам уже поставили один такой «экспонат». Отдыхает в криокамере. Я вздрогнула. Не хотелось бы мне оказаться а криокамере вновь. —Не переживай, он сам того захотел,—успокоила меня Шури, как только увидела мою реакцию. Брюнетка остановилась перед одной из многочисленных комнат в коридоре, открыла мне дверь. Я окинула взглядом свою новую комнату. В который раз.