Понимая.

- Омену ведь так хорошо с тобой... Мне иногда даже кажется, что с тобой он выглядит в разы ярче! Понимаешь? – Дорис сделала жест, расставляя пальцы в разные стороны, направляя их прям на Якова. Но он лишь горько усмехнулся, искоса поглядывая на девушку, пытаясь понять, что ею движет. — Это какой-то новый необычный способ, где ты всё говоришь наоборот? – Яков сделал вид, что задумался, а после голосом, полным сарказма и какой-то толикой печали, едва пробубнил в свою маску, даже не удосужившись снять её, не доверяя Дорис до конца. – То есть, Немо отвратительно находится рядом со мной, да к тому же, он чувствует себя невероятно подавленным, если я мельтешу поблизости? Дорис лишь разочарованно выдохнула, смотря на Якова укоризненным взглядом, полным малой обиды, что вылетит через мгновение. Словно она – Оливер, не чувствующий печали. По спине неприятно пробежали мурашки. - Ты ведь меня понял, Яков… - она схватила ткань своей юбки, сжимая ту своими потными ладошками так сильно, что костяшки побелели, а на одежде остались складки. – Я совсем тебя не понимаю… Ой, то есть, понимаю, но не так, как надо. Парень лишь закатил глаза, крутя в руках револьвер. Казалось, если посреди ночи двое сослуживцев из специального отряда выберутся на улицу, сидя на ступенях у казармы, пока девушка будет что-то лепетать, старательно делая серьёзный вид, а парень, сидящий рядом и вертевший своё излюбленное оружие, которое наверняка было заряжено из-за очередной догадки про покушение, в то время как он обращался с револьверами, точно они деревянные, и вовсе не несут смерти. Яков старательно делал вид, что увлечён своей «игрой» и вовсе не заинтересован в том, что пыталась внять ему Дорис, пытаясь хоть чуть-чуть раскрыть каменные двери внутри сознания парня. Ей было до жути неловко. Но она попросту не могла смотреть на метания Омена! Что же теперь, если остальные, когда она советовалась с Гансом и Элиасом, (даже с Вольфгангом пыталась, но не вышло из-за забывчивости парня…) а те ей отвечали: «Это дело Якова и Немо, сами разберутся. Всё же, они не дети, верно?» Конечно, верно! Но разве Дорис могла поддержать их точку зрения? Даже если её друзья и были в чём-то правы, то она, можно сказать, не имела права пройти мимо чужой беды! Это было бы до жути неоригинально. А потому, Дорис, наполненная энергией и уверенности в том, что точно поможет парням помириться и простить друг друга, и это будет достаточно легко, как оказалось, очень ошибочное суждение. Она решила, что верным решением будет идти сначала к Якову! Хотя Омен точно бы прислушался к её мнению, ведь он был очень хорошим другом, который всегда её понимал! Но Дорис решила, что первым делом терапия должна коснуться Якова. На это было огромное множество причин. Во-первых, было бы чересчур статично идти к Омену. Да и что за лёгкий путь, начинать со своего друга? Дорис уверена, что ничего бы не вышло из-за Якова, который не вступил бы на путь примирения. А Омен бы ходил в десять раз грустнее обычного! Во-вторых, как бы сильно ей не хотелось этого признавать, но у парней точно есть друг к другу чувства. Да отнюдь не дружеские! А такие пылкие и романтичные, что в один из вечеров она застукала этих двоих в весьма компрометирующей позе! До сих пор щёки горят, когда Дорис вспоминает о том, как они стояли в том углу коридора. И как Яков яростно, хотя, теперь уж она понимает, что то была скорее страстно, нависал над Оменом. Едва ли не поцеловал, вжимая в ту стену! Дорис точно испортила всё в тот момент… Но, признаться честно, она была этому рада. Дорис бы просто не смогла оставаться такой же оптимистичной и радостной, как всегда, если бы увидела, как парня, который нравится ей так сильно, что дыхание захватывает, а её механическое сердце едва не отрывается от трубок, что так старательно вкачивают в него вещество, целует… Яков. Тот, кого больше всех недолюбливали, избегали и считали неприятным типом, заполучил, Дорис думает, что наверняка, самого лучшего, порядочного, чистосердечного и милого Омена! Вот так раз.. А потому с Оменом она бы просто не могла поговорить об этом спокойно, сколько бы усилий не прикладывала. В-третьих, Дорис прекрасно понимает, что Яков – главное звено, служащее зачинщиком конфликта. А значит, Омен и извиняться особо не должен! А вот Якову надо прочистить мозги, раз он надумывает всякого, а после так бесчинно себя ведёт. Беспредел! А ведь в те дни, когда Омена забрал генерал Шмидт, Яков ходил сам не свой. Его постоянно недовольное и подозревающее всех лицо стало скорей удручённым, тоскующим. Дорис даже хотелось его обнять. Он напоминал ей брата в детстве, когда Оливер был.. совсем другим. Яков даже не подозревал всех с таким энтузиазмом, как было ранее! А его синяки под глазами, казалось, увеличились ровно в два раза. И ведь все члены спец. Отряда видели (Прости её, Элиас!), что творится, но никто ничего не делал, прекрасно понимая причину такого поведения у Якова. А Дорис никак не могла понять. Ничего ей не было понятно! Особенно, когда Омен сбежал от своего отца, вселяя в них надежду на собственное спасение, становясь их единственной и самой яркой звездой на ночном небе, затмевающей луну. Дорис была готова поклясться, что для Якова – Омен и до этого был звездой. Самим солнцем! Его чёрные бездонные глаза всегда сверкали, стоило Омену оказаться рядом. А и без того полный на колкости язык, совсем развязывался! Только шуточки были почти безобидные. Дорис и сама их иногда слышала, а потом тихо посмеивалась в своей комнате, утирая капли слёз, что предательски катились и катились, не собираясь останавливаться, желая высказать всю обиду от неразделённой любви. Но Якова словно подменили, когда Омен вернулся! Вёл себя так, будто и знать о нём ничего не хотел! Язвил, как мог. Игнорировал, избегал. А иногда и вовсе унижал, даже не заботясь о чужих чувствах. А сейчас, видя Омена в коридоре, Яков сразу же сворачивает, полностью меняя изначальный маршрут. Дорис было обидно до боли в механической груде внутри. От вида расстроенного Омена, глаза которого становились всё печальнее и печальнее с каждым разом, когда Яков опять проворачивал гадкую вещь, она сама хотела расплакаться от несправедливости! Но это было бы очень обычно… И она не хотела показаться плаксой, а потому всегда держалась молодцом! Улыбалась Омену, поддерживала его. Иногда он даже готовил с ней новые чудо-рецепты! Вот только вид его становился лишь хуже, а энергия утекала из него ручьём. Тогда Дорис и поняла – пора действовать! Сидя здесь, на холодной деревянной ступени, с парнем, который стремительно разбивает настоящее сердечко Омена на куски, она была уверена, что ни за что не сдастся! Даже если ей придётся на совсем чуть-чуть стать менее оригинальной! От размышлений её отвлёк Яков, спрятавший свой револьвер, и уже, видимо, готовый уходить. Дорис не могла этого допустить! - Ты ведь любишь его, Яков. Это видно. Да об этом каждый знает! – она схватила его за руку, не собираясь отпускать, и чувствуя, как он напрягается. - Что ты… несёшь? – он говорил приторможенно, словно все силы ушли на то, чтобы напрячь свою руку, старательно пытаясь отцепить от себя ладонь Дорис, которая будто мешала ему свободно дышать. Вот только отпускать она не намерена! - Что знаю! – она потянула чужую руку на себя, приближая Якова, и защебетала, боясь кого-нибудь разбудить. – Яков, что у тебя на уме? Почему ты так резко стал отвергать Омена? Ты же видишь, как он страдает! – и увидев на лице парня гримасу отвращения, разглядев, как чёрная маска смялась в складках, словно хозяин открыл рот, собираясь что-то сказать, Дорис его перебила. – Я знаю, что всё ты прекрасно видишь! И страдал ты в его отсутствие точно также. Каждый подтвердит! Яков резко выдернул свою руку, растирая так, словно отмывая грязное пятно на рубашке. - Да даже если вижу, тебе-то что? Волнуешься за своего ненаглядного? – он вновь закатил глаза, поднимаясь со ступеней. – Ты прекрасно его поддержишь, Дорис, я в этом не сомневаюсь. Немо словно ярче рядом с тобой! – Яков прошептал последние слова, наполнив их таким ядом, что казалось, он разрабатывал это вещество самостоятельно, наделив его всеми смертельными дозировками. - Что за пакость! Не ты ли его целовал в коридоре по ночам!? От такого резкого выпада Яков остановился около двери, поворачивая голову в сторону девушки и смотря с каким-то чересчур смешанным чувством, коего разобрать она не могла. Не неприязнь, не обида.. Что-то более глубокое… - Яков, ты ведь и сам всё знаешь… - она выдохнула, переводя взгляд на фонарь, около которого роем кружились какие-то насекомые. – И я знаю, что с Оменом тебе было правда хорошо, твои глаза… Они сияли. Сияли, понимаешь!? А в ответ лишь тихий хлопок закрытой двери.