I wish I could live in the dream That I fly on the tarred & freathered winds. Well, I'm losing a game of reality. Dice where the dealer never ever pays. Nowhere to run to, nowhere to hide.
Stone temple pilots — Where the river goes
Здесь часто шли дожди, часто сильные ветры разрушали и крушили всё на своем пути. Здесь огонь превращал вещи в ничто и они из пепла обратно сливались воедино, принимая новые формы. Это место было одновременно лесом, морем, пустотой, черным едким дымом. Местом вечной ночи, жутким ночным кошмаром, терзающим ночи в прошлом, и свободой в настоящем. Здесь работали свои собственные законы физики, законы, которые угодны ему. Тут воплощались любые фантазии, самые потайные желания. Хоть её и редко можно было разглядеть через неприглядные ветви деревьев, но здесь всегда сверкала луна в бордовых тучах, а звёзды выстраивались в свои, иные от настоящих, созвездия. Это место — место, где он в силах осуществлять свою волю, место, где он имеет абсолютный авторитет и власть. Всё, о чем он думал, здесь материализовалось. И сейчас, стоя босиком в красной от крови траве, он с тихим удовольствием наблюдал как они вырывают черные волосы, как раздирают длинными ногтями кожу на тонких запястьях, как впиваются ими друг другу в кровоточащую плоть, как черная жидкость с глаз капает вниз им под ноги. Упивался их болезненным хрипом и шелестом листьев высоко над головой, что шептали: "Король, Король, наш Король". Они — существа, похожи на молодых парней и девушек, все с одинаково угольно-черными волосами, белой тонкой кожей. Их черты остры, как лезвие, тела худые и долговязые. В глазах отсутствуют зрачки, от чего в белках во всех красках отражаются виды леса. Иногда он сам наматывал длинные черные шелковистые волосы вокруг ладони и тянул на себя, чтобы лучше расслышать хрипы. И тогда они улыбались ему, показывая клыки. Отличала их от обычных парней и девушек способность продолжать существование с ранами, несовместимыми с жизнью. И можно ли было назвать их живыми? Он назвал их Черными Виолами, потому что своим изяществом те напоминали ему тонкие и нежные лепестки фиалок. Невозможно было оторвать взгляд от их белых рук, тянущимся к нему, от ран, которые те рвали себе самостоятельно, раздирая кожу ногтями, от того, как с них сочилась кровь, рисуя бордовые узоры на телах. И была в этом своя магия, подчинять себе что-то настолько прекрасное. Пребывание в этом месте — сплошное удовольствие. Оно дарило возможность отвлечься и сосредоточиться на абсолютно прекрасных вещах, насладиться видом, понаблюдать за языками пламени вокруг, которые выжигали в деревьях раны и заставляли их скрипеть его имя, проследить взглядом за ручьями, что сверкали отражая лунный свет. Здесь возможно создать всё, что угодно и всё оно будет повиноваться одному только ему. Вверху громче зашелестели листья — вниз с криками спускалась стая воронов. Они закружились вокруг Виол, садясь им на головы и склёвывая свежую кровь с рваных ран, словно падальщики. Те не отгоняли их, только подставляли руки клювам, хрипели громче и гуще плакали черными слезами. Один ворон оставался в стороне от остальных, кружил вокруг деревьев, не приближаясь к Виолам. Проделав очередную петлю вокруг веток, неторопливо завернул в сторону Рико и приземлился на его плечо. Противно и громко каркнул ему на ухо, ущипнув его клювом. —Прекрати, Кагами. — сказал Рико. Ворон не прекратил. Только клюнул на этот раз сильнее. —Давно ты не появлялся, — заметил он. Рико предпочел не отвечать и, достаточно понаблюдав за Виолами, двинулся дальше. Птица так и сидел на его плече, впиваясь в него когтями. Кагами — единственный говорящий ворон в этом месте, на вид намного крупнее остальных. Может, это из-за перьев, выбивающихся и торчащих во все стороны. Кончик его клюва сильнее изогнут вниз, из-за чего он выглядит ещё строже и угрюмее. Но больше всего он отличался именно своим характером. Единственный, кто не повинуется Рико и не воплощает его приказы и фантазии в реальность. Он контролирует обстановку в этом месте в отсутствие Рико с того самого момента, когда оно перестало быть обычным сном. Всезнающий даже о том, что никогда ему не встречалось и размышляющий на темы, которые никогда его не касались. Рико захотелось ярче почувствовать запах крови и он ближе подошёл к Виолам, намереваясь размать яркую кровь по щекам одной из них. Та, поняв его намерения, потянулась ему навстречу и когда её глаза оказались в паре сантиметров от его лица, он заглянул в них, увидел единицу на своей скуле, увидел трепещущие ветви за собственной спиной, проблески настолько черного неба, что звёзды на его фоне выглядели в несколько раз ярче обычного, внезапно остро прочувствовал масштабность этого места и искреннюю гордость, что это именно он его создатель. С трудом оторвав взгляд, он все же протянул руки к её белому лицу и большими пальцами размазал кровь под глазами, как следует надавливая. Виола под ним зашипела и улыбнулась, выставляя зубы напоказ. Пальцы Рико скользнули ниже, к уголкам её губ. Та сразу поддалась и улыбнулась шире. Он чувствовал, что тоже улыбается. Рот Виолы приоткрылся, впуская его пальцы глубже. Он с силой надавил на нижние зубы, потянув нижнюю челюсть вниз. Когда кожа вокруг её рта уже достаточно натянулась, а глаза заслезились черными слезами, постепенно скапливаясь в большие капли, что вот-вот покаяться по щекам, он уже взял нижнюю челюсть покрепче, внутренней стороной ладони надавливая на зубы с такой силой, что во рту что-то приятно затрещало. Слёзы уже пачкали её лицо и рукава рубашки Рико. Он помог себе второй ладонью, надавив на верхние зубы в противоположном направлении, и кожа в уголках губ Виолы начала рваться. Та захрипела, захлёбываясь слезами. Рико не отпускал, только сильнее тянул челюсть, пока хруст не повторился. И только тогда он убрал руки и отступил на шаг, разглядывая результат. Челюсть Виолы повисла, кожа вокруг порвалась, а все её лицо было испачкано чёрной жидкостью вперемешку с кровью. Оставив её, Рико зашагал дальше, разглядывая недавно обгоревшие стволы деревьев, сажу на них, которая склеивались обратно воедино. Их ветки, рисующие новые мрачные узоры под небом. Выискивал за толстыми стволами деревьев белые лица, улыбающиеся безумными улыбками во все острые зубы; искал костлявые руки, тянущиеся в его сторону и огромные глаза с пустыми взглядами. Он глубже вдохнул запах крови, резко ударивший в нос. Неподалеку послышался громкий крик. Кагами на плече каркнул, взмыл в воздух и двинулся в его направлении. Рико последовал за ним. Неторопливо, наслаждаясь каждым шагом. Когда он наконец дошёл к пруду, прежде всего увидел кончик длинного полупрозрачного хвоста, выглядывающего с воды, которая сейчас почему-то помутнела, хотя всегда была прозрачной, как слезы. В прочем, наполовину слезами она и была. В воздухе рядом с прудом витала туманная пелена, деревья клонились к водной глади, почти касаясь её кончиками листьев. Хвост шлёпнул по воде, разбрызгивая её во все стороны. Через мгновение, вынырнула русалка, подплыв к самому берегу рядом с Рико. Её длинные кудрявые волосы облепили плечи и спину, свисали к самой траве, путаясь в ней. Эта русалка не единственная в этом пруду и, судя по суете под водой, остальные явно не исчезли в его отсутствие. Они все были бледные и тонкие, у каждой были клыки и острые ногти, куда длиннее, чем у Виол. Каждая отличалась от других чем-то своим, была уникальна и неповторима. Эта белая, почти прозрачная, от чего было видно каждую её косточку. Ребра торчали наружу, словно разорвав кожу вокруг острыми краями. Русалка наклонила голову вбок и Рико подошёл ближе, присел на корточки рядом с ней, заглядывая в лицо. Оно сияло под лунным светом, отражало водную поверхность. Губы почти улыбались ему, показывая белоснежные острые клыки. Она открыла свои черные, как пустота, глаза и наклонилась ещё чуточку ближе. Медленно моргнула, погружая чужое сознание в отрешенность. Миг растянулся на часы, годы или столетия, пока её мокрые руки не опустились на плечи Рико, качнув его к себе. Где-то раздался сильный гром, зашумели деревья, но даже при этом он не мог оторвать взгляд. Он не видел в её глазах своего отражения, не видел ничего, кроме притягивающей тьмы. Прошло ещё некоторое время, сложно было точно сказать какое, и тогда русалка подтолкнула его в плечи, громко засмеялась и нырнула обратно глубоко в озеро. Проморгавшись, Рико поднялся на ноги. Его сознание всё ещё не вернуло себе четкость. Вода в озере снова заплескалась, смеясь, все русалки стали выныривать, устраиваясь на больших, мокрых от всплесков воды, камнях. Зашептались между собой, посмеиваясь ещё больше. Русалки заметно отличались от Виол. В первую очередь своей непокорностью. Они сопротивлялись, когда Рико проявлял к ним насилие, и от того ему нравилось мучить их ещё больше. Нравилось понимать, что они этого не хотят и все равно брать верх. Поэтому вода в озере и состояла наполовину с их слез. Так же русалки были по-своему жестоки. Их взаимоотношения между собой были непонятными из-за разных характеров. У них работали свои правила и они часто калечили друг друга за их несоблюдение. Наверное, именно поэтому Рико с Кагами услышали этот крик и запах крови: кто-то нарушил правило. Рико вспомнил о грохоте и обернулся, выискивая среди деревьев причину. Пробежался взглядом, стараясь заглянуть как можно дальше, но ничего, кроме белых пятен улыбающихся лиц, так и не нашел. Он почувствовал что-то новое, чего раньше никогда с ним не случалось. Под кожей словно заискрился миллион вспышек, будоража его всего. Произошло что-то масштабное, он чувствовал. Что-то, от чего кончики его пальцев начали покалывать. Теперь это намного больше, чем сон.