Лекарство...не папапа

—И какие хорошие дела ты сделал за те пять лет, что этот шицзунь был мертв, Ло Бинхэ? — спросил Шэнь Юань.—Похищал невинных и калечил их, чтобы утолить голод своего проклятого меча? Заставлял пить твою кровь, чтобы заставить их выполнять твои приказы? Угрожал уничтожить секту, которая вырастила тебя из-за своей детской истерики? Ло Бинхэ приблизился. —Я сделал то, что мне было нужно, чтобы стать сильным! Ты оставил меня, шицзунь! Бросил меня! Но ты больше не можешь просто бросить меня. Я наконец-то достаточно силен, чтобы взять то, что хочу. —Однажды я предал тебя, — медленно сказал Шэнь Юань, стараясь не реагировать на него.— Я также отдал тебе свое золотое ядро и одну жизнь взамен. Чего еще ты хочешь от меня, Ло Бинхэ? —Я просто хочу тебя, шицзунь! - Он горько заплакал. —Ах… сон. Шэнь Юань поморщился за своим веером. Почему Самолет не научил своего проклятого сына ничему о согласии? — Ты хочешь, чтобы я любил тебя? Ло Бинхэ посмотрел в глаза своему шицзуню, с стиснутыми зубами и горящими глазами. Непостижимая одержимость, которая не отпускала даже труп в течение долгих пяти лет. Шэнь Юань захлопнул веер и тонко улыбнулся.— Ну, люблю. Люблю тебя. Конечно, люблю. Ло Бинхэ резко вздохнул и рванул вперед, схватив его за плечи. —Шицзунь--! Но Шэнь Юань быстро заткнул ему рот кончиком веера. —Я люблю тебя так, как мастер любит своего ученика. Как того, кого вырастил своими руками. Не как возлюбленного. Он осторожно оторвал руки Ло Бинхэ сжимающие тело Шэнь Юаня. Ах, возможно, он все-таки затаил некоторую обиду. Воспоминание о том, как его насильно поцеловал ученик, которого он заботливо воспитывал, когда он был ребенком, заставило его вылезти из собственной кожи. — Наш поцелуй ничего для тебя не значил, Шицзунь? — сказал Ло Бинхэ, его глаза тревожно слезились. —Бинхэ — очень тихо сказал Шэнь Юань, подавляя рефлекторное желание успокоить задетые чувства. Этот липкий ученик определенно не отпустил бы его, если бы он показал хоть малейшую лазейку. Прости, Бинхэ, но плачущие дети и ужасающие яндере — это не мои кинки. —Это единственное, что твой шицзунь не может тебе дать. Он демонстративно приготовился к последствиям. И что, если он заставил главного героя плакать? Он должен был пожертвовать своей хризантемой ради нескольких баллов? Разве у него не было права отказаться? Словно в ответ его возмущенную тираду безжалостно прервало холодное сообщение системы: [Примечание: уровень горя главного героя достиг критической массы. Очки крутости главного героя обнуляются.] НОЛЬ. Снова! За то, что он не ответил взаимностью? …это стоило того.