корсет.

Предпочтения Уильяма в сексе несколько удивляли, а иногда даже и пугали. Нет, Шерлок не то чтобы был против экспериментировать, но он явно не ожидал, что у Уильяма особые отношения с, прости Господи, Господом. Было совершенно непредвиденным обстоятельством, когда Мориарти накинулся на Холмса, стоило им вернуться из храма, и то, там они были по заданию. Выяснилось, что Уильяма очень возбуждает Шерлок, церковь, а если это скомбинировать, то он готов сорвать одежду чуть ли не у алтаря, лишь бы Холмс оттрахал его с крестом на груди. Потом обнаружилось, что Уильям совершенно неравнодушен к женской помаде. Точнее, к женской помаде на губах Шерлока. Это тоже было не намеренным предприятием сообразить марафет с косметикой, но так вышло, что Шерлоку надо было измазаться в чём-то, чтобы губы его казались краснее. Томатный сок не подошёл, кровь из пальца тоже, поэтому пришлось тащиться в магазин. Было так ярко, сладко, и Уильям сам себя не помнил, когда сцеловывал помаду с губ Шерлока, а потом чуть ли не умолял накрасить его самого, чтобы затем он стёр всё хорошим оралом. Покер тоже стал большим открытием для Шерлока, как Америка для Колумба. Он помнил, как ёрзал Уильям всю партию, а потом сдался и завуалировано предложил разложить его на картах, но потом заверил, что это не очередное странное сексуальное влечение, а он просто был в возбуждённом настроении. Но от плёток он так не отвертелся, как и Шерлок (только он в буквальном смысле). Уильяму показалось занятным поиграть в жестокость и его жертва соврёт, если скажет, что ему не понравилось. Просто Шерлок не ожидал, что скоро в их секс-инвентаре появится столько безжалостных игрушек. Скоро идеи Уильяма сошли на нет и к их развлечениям добавилась только повязка на глаза. Была мысль покапать воском на тело, но Мориарти хотел подставить под это своё, а Шерлок строго отказывался делать Уильяму больно, поэтому к компромиссу они не пришли и так и не попробовали. На данный момент главным влечением остаётся, пожалуй, возбуждение от Шерлока-детектива. Нет, очевидно в этой роле он был денно и нощно, но Уильяму всегда не хватало полной картины. Пазл сложился, когда мистер Холмс где-то отрыл себе шляпу, примерно такую же, что ему совал постоянно Джон, а ещё плащ, трубку, лупу и газету. У Уильяма крышу снесло не хуже, чем от фантазии, что Шерлок хорошо бы смотрелся с крестом на груди, с завязанными глазами, помадой и стонал от ударов плётками. Этот образ слишком шёл Шерлоку, а вот Уильям наоборот падал от сногсшибательности. Ещё Уильям однажды заявил, что ему очень нравится, когда Шерлок что-то сильно сжимает руками и он искренне не понимает, почему ещё не его предназначенные для этого кисти. Но Шерлок в странные эксперименты записывать не стал, ему тоже его руки нравились и, наверное, будь он на месте Уильяма, также хотел бы, чтобы они поиграли в наручники. Бывало, Шерлок подмечал, что Мориарти очень неровно дышит по отношению к воде. Нет, конечно, при виде ванной он не убегал справляться со своим стояком, но стоило им выйти в океан, как Уильям начинал вести себя совершенно иначе. Он очевидно питал какие-то глубокие чувства к этой безбрежной морской глади. И Шерлок даже мог его понять, — у него было что-то подобное. Сердце начинало биться чаще, а мысли зарывались куда-то в душу, открывая самые потайные места, о которых даже сам Холмс не подозревал. Им обоим нравилась вода, вот только Уильям находил в ней нечто большее. Всё-таки оставшиеся от неё воспоминания горели своим пламенем, как и начинал искриться глаз. Он утверждал, что это связано с его и Шерлоком первой и условно «последней» встречей — обе они пришлись на воду. Но несмотря на такую обширность во влечениях Уильяма, к каким-то отклонениям Шерлок относить это не собирался. Он понимал, что всё из списка «секс с Лиамом» было тесно связано с Шерлоком. А к каждому предпочтению можно было прямо дописывать «…и Шерлок». Возможно, это тоже особый фетиш. Шерлокинк? Уильям ничего не мог с собой поделать: Шерлок его просто возбуждал, а некоторые обстоятельства просто придавали этому усиления. Шерлок думал, что, возможно, такое разнообразие появилось вследствие длительного отсутствия секса. В конце концов, это физиология, и человеку хочется удовлетворять свои потребности, чего Криминальный Лорд позволить себе не мог и сейчас Уильям за него восполняется. Удивительно, что он нашёл себя именно в сфере математики (к слову, этим он тоже успел устроить Шерлоку полнейший БДСМ с поиском ответа сложнейших задач за пять секунд, иначе получит вместо низкого балла отсутствие минета), а не где-нибудь в более творческой сфере. Особенно подошло бы писательство. Такая фантазия! Уильям мог бы покорить дам, которым не хватает экстаза и эстетического (а, быть может, и настоящего) оргазма. Шерлок, вот, времени даром не теряет. Примеряет на себя любые роли и наслаждается тем, как ловко работает с ним Уильям. Помнится, он как-то говорил, что приводил аналогию времён Криминального Лорда с театром. Наверняка из него и неплохой бы режиссёр вышел. Опыт даже, вон, есть. И Шерлок поддаётся этим опытным рукам, когда у него за спиной затягиваются ленты дамского корсета. Это тоже был слегка непредсказуемый ход — прийти домой с таким аксессуаром и заявить, что это подарок Шерлоку. Он сначала посмеялся, а потом понял, что это не шутка. Обычно психом считали именно Холмса, но им просто не доводилось в полной мере испытывать на себе весь спектр эмоций Мориарти. Все самые сильные чувства делали из него безумца, иначе, не будь им, он бы не затеял вершить справедливость, а потом бросаться с моста, а после раздевать Шерлока и натягивать на него корсет. Но если Уильям окончательно слетел с катушек, то Шерлок полетел за ним (не впервой же). — Что ты придумаешь в следующий раз? — с придыханием усмехается Шерлок. Уильям тянет ленты на себя, затягивая шнуровку и возникает ощущение, что у бедного Холмса трескаются рёбра. Он всегда задавался вопросом, а удобно ли дамам в этом дышать, но совершенно не ожидал, что через пару лет будет проверять на себе. На ощупь он был приятный, а вот на теле становился той ещё пыткой. Шерлок понимал, что для его широкой груди это большой размер и ему страшно было даже представить, что было бы, если бы Уильям не запарился насчёт этого и приволок какой-то узкий корсет. Нет, безусловно Лиаму он доверял и знал, что тот никогда не переступит грань. Это было бы скорее забавно и ужасно позорно. Холмс уже представил, как в квартиру прибегает возбуждённый Уильям, возбуждает Шерлока и они вместе потом три часа пытаются возбуждённо вытянуть несчастного великого детектива из женского корсета. Не дай бог ещё Билли явится. — Уж что-нибудь придумаю, мистер Холмс, — интригует Уильям и не менее интригующе сжимает голую ягодицу Шерлока. Вообще Холмсу не особо нравилось, что Уильям оставался в своём повседневном костюме и даже обуви не снял, а Шерлок сгибался над столом, служившим для него опорой, в том, в чём мать родила и, да простит его хоть кто-нибудь, в корсете. — Вы — вишенка на торте, мистер Холмс, — довольно окинув взглядом сверкающего глаза своё творение, заявил Уильям. — Говорят, сейчас в кабаках куртизанки прямо из тортов выпрыгивают. — Как-нибудь спрячусь в свой фирменный пирог, Шерли. Наверное, если он долго проторчит в этой штуке, у него либо переломятся кости, либо он просто задохнётся, но пока он каким-то образом умудряется сдерживать рвущиеся наружу вскрики всякий раз, когда Уильям затягивает петли. — Готово, — заявляет Мориарти об окончании своеобразной прелюдии. Шерлок выпрямляется с трудом, непривычно приосанивается (а по-другому и не получится, тут хрен сгорбишься) и ковыляет к зеркалу, стараясь лишний раз глубоких вдохов не делать. В его, уже наполовину вставший член заметно приливает кровь: Уильям в самом краешке отражения очень сексуально скидывает на пол свою жилетку и совершенно рутинно расстёгивает рубашку, нахально закусывая губу. Его возбуждение выдавала лишь выпирающая неровность в области паха через брюки. Шерлок нашёл в себе силы оторвать взгляд от Уильяма и перевёл его на себя. Выглядело откровенно по-блядски. Невинный женский корсет на подтянутом, широкоплечем мужчине смотрелся даже не двузначно, а сразу демонстрировал всю похабность. За спиной красовался бант, теперь там же и обнажённый по торс Уильям. Его руки обвили шею, легли поверх ключиц, а губы накрыли верхнюю трапецию, осыпая эрогенные участки, за ушами, поцелуями. Шерлок, всё ещё стараясь не делать резких движений, пытается вдохнуть как можно больше, но чтобы бока расширялись как можно меньше. Вышло скверно и Шерлок ощутил всю ту тесноту, в которую его загнали. Уильям, почувствовав, что буквально ограничил Шерлока в движениях, начал действовать в разы смелее. Эта доминантность тоже была включена в список фетишей, причём у самого Холмса тоже. Он любил быть ведомым, но при этом занимать роль верхнего. — Поражаюсь тому, что корсеты такого фасона пользуются популярностью только среди дам, — шёпот Уильяма щекочет ухо, приятными мурашками обходя всё тело. — А я вот не удивлён, — чувствуя, как рассыпается его самообладание оставшимися крупицами разума, отвечает Шерлок. Уильям хмыкает, его взор без стеснений обходит Шерлока. Изучает так подробно, будто и вовсе наблюдает за подопытным кроликом, а не стоит со стояком в штанах, иногда ещё и случайно (а может и нет) тычась им в задницу Шерлока. — Эти нежные розовые оттенки так идеально гармонирует с грубыми чертами твоего лица, — заявил Уильям. — Создаётся баланс. Шерлок ещё не решил, это была издёвка или Уильям разбудил своего внутреннего эстета. В любом случае, всё в этой комнате: зеркало, двуспальная кровать, занавешенное окно, стол и остывший на нём кофе, полосатая жилетка Уильяма и белая рубашка на полу, сам Уильям и его вездесущие руки, рельефы ключиц и очертания пресса — было неотъемлемой частью обстановки, и только Шерлок в ней ощущал себя полнейшим диссонансом. Холмсу практически ничего не надо делать. Уильяма возбуждает просто та сцена, в которую он сам его окунает. Но то, как изящно Шерлок отодвигает ножку в сторону и ставит её на носок, тем самым демонстрируя внутреннюю часть бедра, сводит с ума и тут уже Уильям не справляется со своими играми. Хватает за руку, тянет к кровати и Шерлок послушно следует. — Я хочу, чтобы ты меня оттрахал, — без намёка на стеснение выдаёт Уильям и это возвращает Шерлока в реальность. Он недоумевающе ведёт бровью. Обычно в таких экстренных ситуациях, где в Уильяме пробуждается его секс-сущность, он пусть и умоляет Шерлока трахнуть, всё равно седлает его и, по сути, делает всё сам. А тут его запрос казался вполне осознанным. Вот только как воссоздать его в реальность? Шерлоку двигаться трудно было, чего уж говорить о том, чтобы трахать кого-то. Ну как «кого-то». Уильяма, конечно же. Ну раз Уильяма, то значит, как-нибудь, да трахнет. Комната наполняется запахом оливкового масла. Уильям не медлит и пока Шерлок разливает по рукам смазку, успевает стянуть с себя брюки с бельём и ботинки. Пускай не так сексуально, как хотелось бы, но разве есть до этого дело, когда пальцы Шерлока так завораживающе овладевают маслом? Уильям подкладывает под себя подушку и с призывом вскидывает бёдра. Он хотел всё это видеть, ибо, а зачем тогда нужен был корсет? Шерлок, невзирая на препятствие в виде лишней одежды, усаживается вплотную. Сознание снова включается на полную, понимая всю ответственность и забирая её под контроль. Уильям должен быть хорошо растянут. Он и был: их последний секс случился сегодняшним утром, от которого прошло меньше пяти часов и вид Мориарти был до сих пор вытраханный, но Шерлоку надо было удостовериться. Никакого дискомфорта быть не должно, ведь даже корсет приносит своеобразное мазахистское удовольствие. Первый палец проскальзывает без труда, как и второй, но Уильям всё равно тихонько постанывает, словно благословляет все действия Шерлока. С третьим пальцем Холмс уже чувствует давление стенок, а Уильям вскрикивает по-настоящему. Тут он решает немного задержаться, растянуть на всякий случай. По Мориарти невольно бьёт дрожь и он сильнее выгибается, призывая Шерлока активнее работать. Эту капризность Холмс рикошетит и замедляется, обозначая, что сейчас и вовсе уйдёт. Пускай оба понимали, что от секса им не убежать, но им просто нравилось баловаться. Шерлок толкается глубже, реакция Уильяма остаётся такой же, тогда он чуть меняет угол и попадает точно в цель. Уильям протяжно стонет, хватаясь за простынь. Он пытается качнуться бёдрами вперёд, чтобы ещё сильнее насадить себя на пальцы. Но, к сожалению, глубже было некуда. Шерлок закусил губу, сдерживая рваный выдох, когда его член случайно касается члена Уильяма, на котором от такого и ещё пальцев внутри, выступает предэякулят. Шерлок второй рукой, специально чуть надавив на головку, стирает его, от чего Мориарти всхлипывает. У Шерлока в принципе невероятные способности заставлять Уильяма рыдать от удовольствия. Даже когда плётки в руках Мориарти. Он очень чувствительный, одно правильное касание и он уже растекается лужицей. И Шерлок знает, как правильно. У Уильяма локти дрожат, но он всё равно подтягивается на них, лишь бы увидеть, какая блядская картина разворачивается. Точнее, какую блядскую картину разворачивают они. У Шерлока пряди на нос падают, брови хмурятся в сосредоточении и не хватает ему только язык для пущей убедительности высунуть. Спина прямая, придаёт величавости. Корсет, плотно облегающей грудь, извращённости. И, — о боже! — его прямо сейчас трахнет Шерлок в корсете. В этом розовом, с сеточкой по бокам, в мелких цветочках на груди, с бантиком сзади! Трахнет! Великий детектив! Его! Криминального Лорда! Господи! Как похабно! как прекрасно! Уильяма настолько будоражит эта мысль, что даже единственный глаз перестаёт функционировать — всё расплывается и, возможно, Уильям потерял сознание, но учитывая то, что он всё ещё в голос стонет и чувствует, как пальцы ударяются по простате, а фантазия самостоятельно вырисовывает Шерлока в корсете — он был в полном порядке. Да ещё и в каком. Пустота ощущается слишком резко. Позволяет немного перевести дух и сконцентрироваться. Всё ещё расплывчато, но видит Шерлока, видит масло у него на пальцах, как он мажет им по собственному члену и совсем тихо ругается. Холмс нависает так близко, и Уильям непременно сокращает это расстояние до влажного поцелуя. Шерлок подставляет головку к аналу, толкается плавно, но ахуеть как ощутимо. Уильям стонет, кусает чужую губу и оттягивает. Шерлоку не тесно, но стоит Уильяму сжаться вокруг его члена, как он чуть ли не рассыпается. В глазах танцуют искры и все прикосновения ощущаются так ярко и в то же время, словно не с ним происходит вовсе. Вот Уильям царапает оголённые плечи, а вот хватается за корсет. Дышать становится трудно и целоваться в связи с этим, тоже. Он роняет голову Уильяму на плечо, продолжая двигаться бёдрами, отдавая все остающиеся силы туда. Ноги Мориарти обвивают ещё одним кругом сразу после окончания линии корсета. Чувствуя усталость Шерлока, он заводит руки ему за спину, распускает бант. Наверное, развязать шнуровку корсета во время секса, лёжа под его владельцем доступно только гению, но на то Уильям им и был, чтобы сейчас распутывать петли. С каждым ослаблением лент Шерлок чувствовал себя на ступень свободнее, оттого, видимо, с радости, толкался и ударял так, как нужно, заставляя Уильяма надрывать горло. Их тела тёрлись друг о друга. Мориарти чувствовал сверхстимуляцию с обеих сторон. Руки уже практически не слушались, но ему удалось полностью избавить Шерлока от давления на грудь и его добил тихий стон Холмса. Он вздрогнул и, схватившись за плечи, излился, пачкая свой живот и розовенький корсет. Шерлок чмокнул Уильяма в щёку. И, дождавшись, когда тот немного придёт в себя, толкнулся ещё пару раз и кончил, сразу как вышел из Мориарти, также запачкав свой наряд. Они цеплялись за объятия друг друга, как за воздух. Их поцелуи волной нежности усыпали лица, а после они обессилено рухнули на подушку. Уильяму хватило энергии, чтобы подцепить корсет Шерлока, стянуть его через голову и бесполезной вещью откинуть на пол. — В следующий раз в корсете будешь ты. — Как скажешь, любовь моя, как скажешь.