Любить себя

      За окном щебетали ночные птицы, деревья тихо шуршали листвой, прохладный ветер гулял по шатру, покачивая плотную ткань. Была глубокая ночь, вся команда видела уже третий сон, а он продолжал угрюмо бродить взглядом по окружению в надежде найти наконец долгожданный отдых. Багги медленно моргал, лежа на спине, и пытался утихомирить бегающие мысли в голове. Те мелькали на грани понимания и исчезали сразу, как только за них цеплялись. Но единственное, что било набатом в голове, — это непонятное, томное чувство, овладевшее телом еще днем и не дающее покоя до сих пор. В животе скручивалось змеей странное возбуждение, сердце гулко билось, а дыхание сбивалось от одного лишь взгляда на единственную листовку, которая висела поодаль от всех остальных на большой деревянной доске.       — Чертов Рыжий, — проскрипел он и отвернулся, укладываясь на бок.       Баги засунул ладонь под щеку и насильно закрыл глаза, сильно жмурясь. Болезненный стояк оттягивал штаны, намекая своему владельцу, что спать ему не грозит до тех пор, пока он не успокоится. Это невыносимо бесило, порождая злобный рык из недр души. Почему именно сегодня статья о Красноволосом должна была попасться на его глаза! Юношеские чувства, которые, казалось бы, он запрятал далеко, глубоко и вообще запретил себе, вновь проявились спустя столько времени. Их детские шалости, когда они еще вместе плавали, остались в далеком прошлом. На место невыносимой влюбленности, которая тогда больше мешала, пришла тихая и безысходная любовь. Она болезненно сжимала сердце в редкие моменты душевной слабости, но чаще принимала извращенный облик во снах, оставляя после себя пустоту и влажные следы на одежде. Багги давно смирился с безответными чувствами — у него были другие заботы и цели. Шанкс плавал где-то там далеко и непонятно что делал, а он был крупным воротилой на черном рынке. У них были разные пути, которые пересекались настолько редко, что можно по пальцам посчитать.       — Чтоб ты утонул, сволочь, — беззлобно прошептал он и прикусил губу.       Рука медленно погладила член через штаны. Волна жара прошлась по телу, и Багги поджал ноги, сворачиваясь клубком, но продолжал аккуратно сжимать свое возбуждение. Он чувствовал, что в этот раз одной быстрой дрочки не хватит, чтобы успокоить разгоряченное тело. Лицо покраснело от посетившей идеи — его нельзя было назвать извращенцем, но желание диктовало свои условия.       Багги приспустил штаны до середины бедра и обхватил горячую плоть. Плавные, ленивые движения по стволу разжигали невыносимое томление в теле. Пока одна рука неспешно ласкала собственный член, пальцы другой прошлись по губам. Язык мазнул подушечки, облизал фаланги. Он приоткрыл рот шире, скользя двумя пальцами внутрь, мягко поглаживая поглаживая язык и глуша тихие стоны. Проталкивая средний и безымянный до горла, Багги обильно смачивал их слюной, слегка посасывая. Член пульсировал в крепко сжатой ладони, требуя более активных действий. Возбуждение волнами накатывало, захлестывая сознание и топя его в предвкушении большего удовольствия. Рука толкалась в рот, имитируя фрикции, слюна скапливалась, стекая по ладони на подушку. Он вытащил пальцы, слегка развернулся, заводя руку за спину, и прошелся ими между ягодиц. Лицо уткнулось в подушку, когда кисть отделилась от тела, продолжая массировать напряженный анус. Багги прогнулся в пояснице, отклячивая задницу и поддаваясь мягкой ласке. Слюна позволила одному пальцу с трудом проникнуть внутрь, огладить горячие стенки, терпеливо скользить глубже, понемногу растягивая себя, но этого было мало. В паху сладко тянуло, тело изнывало, желая более смелых ласк. Багги недовольно скривился, прикрывая глаза, и глубоко вздохнул.       — Чтоб тебя черти драли, — удрученно бросил он в пустоту, обращаясь к образу своего бывшего накамы, и, моментально вспыхнув, бессильно прорычал: — Гребаный идиот, до чего ты меня довел!       К черту этого рыжего тупицу! Ему некогда было распыляться на все эти страдания. Проблема требовала решительных действий. В конце концов, у него есть он сам.       Багги потянулся к прикроватной тумбочке и по памяти нашарил небольшой тюбик с кремом. Обычно он использовал его для других целей, но сейчас была другая ситуация. Рука вновь отделилась, возвращаясь к прерванному занятию, теперь проникновение было легче. Импровизированная смазка слегка холодила вход, отчего пальцы чувствовались инородно. Скольжение ощущалось странно и непривычно. С губ слетали тихие стоны, когда палец полностью погружался в него. Он игрался со своей задницей, вытаскивая его полностью, мягко разминая напряженное колечко мышц, и вновь загонял до основания, сгибая внутри. Изнывающий член продолжал пульсировать, истекая смазкой. Двигая рукой по стволу, Багги все больше погружался в ощущения. Когда ему не посчастливилось получить способности и пришлось постигать возможности своего дьявольского фрукта, шальная мысль закрадывалась в его пышущий гормонами мозг. Абсолютно все его тело могло разделяться на части, но до определенных экспериментов он до сих пор не доходил, опасливо отгоняя навязчивые фантазии. Однако сейчас, находясь в крайне возбужденном состоянии, это не казалось чем-то бредовым. План был прост, и лучше него никто с ним не справится.       Член отсоединился от тела и завис в паре сантиметров от лица. Пришлось развернуть голову, чтобы лицезреть собственный возбужденный орган. Темный, слегка изогнутый ствол с набухшими венками заканчивался бордовой аккуратной головкой, по которой медленно стекали густые капли предсемени. Это было чертовски смущающе и возбуждающе одновременно. Отсосать у себя же — не каждый на такое способен. Багги высунул язык, слизывая выделения, и рвано вдохнул. Тело прострелило сладким спазмом, свободная рука сжала простынь. Рот приоткрылся в громком стоне, впуская в себя возбужденную плоть наполовину. Мозг прострелило удовольствие от горячей влажности. Он интуитивно ласкал себя, медленно и плавно погружаясь все глубже с каждым движением. Трахать свой рот было двойственно, но невыносимо приятно. Казалось, что он увеличился еще больше, толкаясь глубоко в глотку и ощущая вибрации от стонов чувствительной головкой. Движения становились резче, ему приходилось натужно сопеть носом, чтобы дышать, но собственный член продолжал вколачиваться в собственный рот. Он так увлекся минетом, что совсем позабыл о руке, которой пытался растянуть себя. Слюни стекали по подбородку, воздуха не хватало, глаза слезились от натуги, а челюсть ныла, но он продолжал направлять себя, скользить по языку, съезжать головкой за щеку, иметь собственный рот, будто поехавший. Тело пылало, ощущая необычную ласку, а мозг плавился от противоречий и удовольствия.       Он покинул свой рот неожиданно, выскальзывая из опухших губ. Подушка промокла от слюней и слез, тело мелко подрагивало, легкие с усилием работали, восполняя нехватку воздуха. Багги бережно сжал свой влажный стояк, пытаясь прийти в себя. Мутным взглядом он рассматривал свою плоть, ощущая пульсацию, которая отдавала в тело. Оно слабело под натиском этой извращенной горячки. Забытая рука ожила и продолжила аккуратно растягивать анус, спокойно входя в расслабленный сфинктер уже двумя пальцами. Рваное дыхание срывалось на короткие тихие стоны, бедра непроизвольно двигались, сильнее насаживаясь на активную конечность. Третий палец втиснулся, растягивая упругий сфинктер еще больше. Легкое распирающее чувство было в новинку и дарило необычные ощущения. Член призывно дернулся в руке, выскальзывая из ослабевшей ладони. Он вытащил пальцы, чувствуя, как пульсирует разгоряченный ласками анус. Внутренности скручивало в предвкушении и сладкой истоме. Он немного привстал, запихивая свободную подушку под себя, лег на живот, раздвигая руками ягодицы, и пристроил у своей задницы. Скользкая головка проехалась вдоль входа несколько раз, мягко надавила на тугой анус и втиснулась. Багги захныкал, вжимаясь бедрами в подушку, зажмурился и быстро задышал. Первое проникновение оказалось слегка болезненным. Член растягивал стенки, медленно входя до половины и обжигая изнутри. Дыхание перехватило от распирающего чувства в заднице, внутри все скрутило спазмом, в глазах потемнело. Он явственно ощущал, как его возбужденную плоть крепко сжимали мышцы ануса, как мягкие, неуверенные толчки медленно растягивали его еще больше. Руки отпустили ягодицы, крепко цепляясь за простынь, голова вжималась в подушку, душа громкие стоны, скованные штанами ноги пытались разъехаться в стороны, будто прося больше. Багги захлебнулся очередным стоном, когда член скользнул глубже, практически до основания погружаясь в его напряженное тело, и замер. Это было катастрофически странно — никогда в жизни он не получал большего удовольствия, как сейчас.       Он повернул голову и невидящим взором смотрел вперед, ощущая наполненность изнутри. Гортанный стон вырвался из него, когда он почти полностью покинул свое тело и вновь вошел до конца. Черт возьми, это было невероятно, безумно, невыносимо. Ствол плавно и глубоко двигался на всю длину, ощущая, как плотно обхватывало его же нутро, принимая в себя уже без проблем. Спина выгибалась, он подмахивал бедрами навстречу движениям, комкал простынь и отчаянно громко стонал, когда головка билась о простату. Багги скользил внутри себя, чувствовал мягкое, горячее нутро, влажность на ягодицах. Его член с пошлым хлюпаньем вбивался в податливое тело все быстрее, заставлял елозить по кровати, сучить ногами и вгрызаться в подушку зубами от наслаждения. Безумие, что он творил с собой, было фантастическим. Жар в теле нарастал все больше, тягучей патокой скапливаясь в паху. Яйца гудели, заставляя еще яростней, жестче, глубже брать себя. Пульсирующая плоть наливалась кровью сильнее, еще больше заполняя. Его зад невыносимо распирало, он с жадностью открывался навстречу толчкам, всасывал свой же член, сжимал его, стараясь удержать внутри. Пришлось привстать на локти, чтобы точнее входить в себя, трахать собственное тело до изнеможения. Выбить из себя всю одержимость этим рыжим засранцем.       Сильная волна спазма внезапно прокатилась по телу. Багги распахнул глаза, выгибаясь до хруста в спине, чувствуя, как внутрь него вместе с толчками выплескивается собственное семя. Рот открылся в хриплом стоне, руки ослабли, и он упал лицом в подушку. Внутри все пылало и спазмировало, выжимая себя досуха. Горячая сперма наполняла его, обжигала кишку. Расслабленный член с извращенным чавком покинул тело, возвращаясь на место. Внизу живота ныло, растраханный анус судорожно сжимался, выплескивая семя наружу, пачкая бедра и подушку. Его трясло в послеоргазменном приходе, сердце с силой стучало о грудную клетку, хотелось выпить и забыться.       Багги с трудом перевернулся на спину, все еще ощущая, как из него вытекает собственная сперма, но двигаться было выше его сил. Он лениво скинул испачканную подушку на пол, со стоном натянул штаны и накрылся одеялом с макушкой, проваливаясь в глубокий сон.       — Капитан! Капита-ан! — крики снаружи грубо вырвали из сна.       Багги резко сел на постели, распахивая глаза, но тут же жмурясь от яркого солнечного света. Поясницу прострелило, засохшее семя неприятно стягивало кожу, а зад непривычно зудел. Он поморщился, падая обратно на постель. Крики у двери не стихали       — Пошли к черту! — хрипло крикнул он.       Тело ощущалось непривычно легким, но отзывалось легкой болью ниже пояса от каждого движения. Думать о случившемся совсем не хотелось — точно не сейчас. Нужно было в душ и выпить. С остальным он разберется потом.