Воспоминания о пламени

Сяо оперся о ствол дерева, не обратив внимание на растрепанную прическу и мятую одежду. Его руки сжались и медленно разжались, брови нахмурились и сквозь плотно сжатые губы еле пропустил тяжелый, болезненный вздох, который тут же наполнил тишину. Ветер прошёлся совсем близко, обдав его спасительной прохладой, и Сяо сильнее вжался спиной в кору дерева, стискивая Нефритовый коршун. В полной тишине в ушах раздавался сильный звон, карма наполняла каждую частичку тела, голоса звучали отовсюду, въедаясь в корку мозга криками и проклятиями. Поглощенные остатки демонов туманили разум, пытаясь освободиться и уничтожить лес. Сяо сильнее хмурится, сжимая рану, что на одежде, не такой чистой и целой, снова выступили следы порезов. Его челюсть плотно сжалась, а ладони сжали холодный металл оружия. — Алатус. Сяо открыл глаза и глянул вниз, на пеструю одежду, огневые волосы и костер. Треск наполнил поляну и Сяо нахмурился, вспоминая, как с таким же звуком умирали люди и огонь пожирал чужую плоть. Девушка Якса с огненными волосами поманила его ладонью вниз, на ее лице сияла широкая улыбка. — Спускайся, диди! Мы готовим твой любимый миндальный тофу! Нужно немного порадовать себя после тяжёлой битвы. — Не нужно. Начинайте без меня. Якса важно сложила руки на боках, игриво наклонив голову набок, разглядывая фигуру среди ветвей и листьев. Сяо напрягся сильнее и отвёл взгляд. — Алатус, я знаю, что ты ранен. Спускайся. — Босациус ранен сильнее, лучше заняться им. Мои раны незначительны. — Поэтому не спускаешься, сил не хватает? — она улыбнулась, но Сяо не видел ничего забавного. — Цзецзе и Гэгэ сидят с ним. Иначе пришёл бы к тебе самым первым и вырвал дерево с корнем, чтобы ты слез. На его лице лишь на мгновение проскакивает усмешка, представляя эту картину и не на мгновение не сомневаясь в правдивости ее слов, но Сяо не спешил спускаться, оставаясь на самой высокой ветке. — Позаботься лучше о себе, Индариас. Ты тоже ранена. — Не так, как ты. Давай, спускайся скорее. — Она указала на котелок с улыбкой, чуть угрожающе и предупреждающе, чтобы у Сяо не было и мыслей сопротивляться и сомневаться. — Поверь, ты не хочешь, чтобы потом тебя лечил Босациус. Или мне придется позвать Бонанас. С тяжёлым вздохом, Сяо оказался рядом и внимательно осмотрел перебинтованное бедро, ладонь и предплечье огненной Якса. — Снова будет булькать, что ты не пришёл к ней. — Бонанас и так устает от сражения и лечения. Мои раны могут подождать. — Каждый раз так говоришь, и каждый раз сражаешься больше всех. — Якса всегда рискуют своей жизнью. Таков наш долг. Инда усмехнулась и кивнула, похлопывая по траве рядом с котелком и бинтами. Сяо сомневался, но послушно подходить ближе, наблюдая, как она устраивается поудобней, морщится от боли в бедре, но быстро меняет выражение лица и берет мазь. Ее руки действую проворно и ловко, когда Индариас открывает лекарства и осматривает его одежду, раны, дыры и копье, которое он сжимает в руке. Он вздохнул на нетерпеливо горящий взгляд и копье исчезло из рук. Присаживаясь, поворачиваясь спиной, Сяо без стеснения сбросил с верхней части тела остатки одежды. Инда без лишних слов осматривала спину и другие части тела, где еще могли быть раны самого маленького и ловкого война среди пятерки. — Я мог сам. — Так быстрее. Не дергайся. Сяо фыркнул и Инда за его спиной хихикнула от этого недовольного звука. Холодная мазь отдавалась покалыванием на коже, вокруг ран и образовавшейся корочки, но Сяо упрямо сжал челюсть. — Может, все таки отдашь Миногису свою одежду? Починит быстрее. — На войне нет нужды беспокоиться об одежде. В итоге она все равно порвется. — Хорошо, что он не слышит этих слов. Зря ты так, его одежда очень практична. Сяо вспомнил недавний наряд, который предложили Босациусу, и даже Властелину Камня. Красивый, закрытый и совсем не практичный. Для чего он может пригодиться сейчас, в период войны и смерти? Треск костра тревожил тишину и Сяо невольно морщился, вспоминая кровавые поля, оплетенные ярким пламенем, скорбью и вонью гниющих тел. — Подними руки, — спокойно попросила она, голосом хриплым, как треск костра. Сяо послушно поднял руки, чтобы бинт опоясал тело, скрывая раны. Чужое присутствие, особенно поглощенной кармы, чувствовалось особенно ярко, но Сяо не дернулся и не отстранился, сохраняя бдительность и спокойствие, когда голоса наполнили голову. — Диди, тебе нравится огонь? Сяо моргнул, голоса затихли и он перевёл взгляд на танцующие искры пламени. Якса внимательно разглядывал опасную и яркую стихию, не дружелюбную, но очень полезную и сильную. Инадриас за его спиной спокойно приняла его молчание за ответ. — “Якро-алым светом полыхает хворост, прочь уходят от его огня злые силы”. — произнесла на распев Инадариас незнакомые строчки и ее горячие ладони закрепили бинты на боку. Сяо медленно вернул одежду и не спешил покидать компанию огненной Якса, ожидая. Она поправила яркую прядь, заводя за ухо и Сяо показалось, как на ее щеках появился слабый румянец. Может, это просто игры костра? — Недавно я услышала это от одного человека. Кажется, он был доктором. И видела человеческие души. Яркие и маленькие бабочки, как искры огня. Сяо молча выслушивал тихий затухающий голос война, словно она говорит о чем-то сокровенном. Он не знал, как отвечать, но чувствовал, что должен остаться и дослушать до конца. — Мужчина сжигал тела. Он хотел помочь людям обрести покой и… очистить от кармы. Назвал “чумой”. Она убила уже многих. — Сяо замер, пораженный словами. — И это было так красиво, смотреть как улетают бабочки, сбросив путы страдания и несчастья. Сяо сжал руку в кулак, поймав лишь воздух, а не древко вредного оружия. Человек способен и на такое? Сяо редко видел людей так близко к полю боя, если они не закованы в доспехи под предводительством Властелина камня. Они умирали быстро, так легко, оставляя за собой кровавые лужи и вонь, от которой сводило желудок. — Я… показала ритуал очищения. И одарила посохом. Сяо задохнулся, сильнее стискивая руки в кулак. Он не сводил взгляда с огня, вспоминая, копье, то самое, алое и опасное, которое Индариас призывала, уничтожая остатки богов на своем пути. Но… — Властелин камня- — Господин знает. Сяо кивнул, принимая волю своего Правителя и Спасителя. Индариас неловко поерзала на месте и вздохнула с облегчением на его молчание. Должно быть, тот мужчина заслужил ее уважения, раз бессмертная Якса доверила ему что-то подобное, одарив знанием. Безжалостная и мягкая, строгая и нежная, Индариас никогда не сомневалась в своих решения, и у Сяо не было причин не доверять ей. — Трудно держать баланс между жизнью и смертью. Сможет ли смертный владеть оружием Якса? — Ху… То есть… — Индария прокашлялась в кулак, заставляя Сяо выгнуть бровь. Что это было? — Я верю в людей. Его горячее сердце подсказало путь, и я уверена, он справится. Не многие могут слышать песню огня. — Песнь огня? Индариас хихикнула и придала себе важный вид, несмотря на раны и помятости после изнурительной битвы. — И тихо поет пленящий красотой огонь: “Лишь необузданное пламя может очистить небо и землю”. Сяо фыркнул, но больше ничем не высказал недовольства. Поэзия и метафоры слишком далеки от него, особенно сейчас, где тишина и покой – иллюзия, где временем правят распри, злоба, обида и смерти врагов и товарищей. Голоса шепчут где-то за спиной, но Сяо не разбирал слов, наблюдая за танцем пламени и названной сестрой, которая с улыбкой поправила алые пряди. Что-то иное, необычное, таиться в глубине аметистовых глаз, сверкающее и яркое. Сяо это кажется неправильным, светлым и опасным. Особенно сейчас, когда окончание Войны Архонтов — размытая граница крови и смерти. — Я хочу защищать… людей, — признается Инадриас, опуская подбородок на сложенные руки, притягивая колени к груди. — Хочу оберегать их. — Это наш долг, — спокойно скзаал Сяо, но почему-то Индариас смеется, мотает головой, и не спешит уточнять, объяснять свое желание. — Ты поймешь в свое время, диди, — нежно улыбнулась она и коснулась его макушки, слабо растрепав волосы. Сяо хмурится, желая отстраниться, но терпеливо сидит на месте, лишь вздыхая, когда сестра убирает руку, а он поправляет взъерошенные пряди. — Когда-нибудь, ты увидишь человека с огнем в сердце. И… — Ну где вы ходите так долго?! Алатус и Индариас вздрогнули, оборачиваясь на грозную фигуру и громкий голос Босациуса, что ту же схватил их мускулистыми руками, с легкостью поднимая над землей. — Гэгэ! Раны! — шипит Индариас, а Сяо хмурится сильнее. — Вперед! Нас ждет ужин! Бонанас и Миногиас там сейчас новую битву устроят, — смеется он, обмотанный бинтами. Индариас сдалась и посмотрела на война. Якса видел, как сестра приложила палец к губам, и Сяо ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть, кивая молчаливой мольбе.

***

— Говорю, что на самом деле огонь не может- Ауч! — Сяо вздохнул, отпуская нежную кожу и помогая Ху Тао подняться. Девушка зашипела, осматривая рану, и вздохнула также тяжело, виновато оглядываясь по сторонам. — Огонь опасен. — Да, — спокойно кивнула девушка, взмахивая руками, заставляя пару огненных бабочек исчезнуть. Она осмотрела сожженную поляну, предметы бюро "Ваншэн" и пару тел похитителей сокровищ, что не смогли убежать. От неоднозначного вида места похорон она вздохнула еще тяжелее. — Но сейчас не об этом. Нужно убраться. — Если помнишь, ты обожглась. Сильно. — Не так уж и сильно. И ты тоже ранен. Сяо выгнул бровь. Пятно на белоснежной коже заставило что-то недовольно шевельнуться в груди и настоять на своем. — Для Якса такая рана ничто. — Ты говоришь так каждый раз. Даже если сильно ранен. — Таков наш долг. Якса всегда рискуют жизнью. Ху Тао усмехнулась и кивнула. Сяо ощутил странное, знакомое и еле уловимое чувство, отчего на душе стало чуточку теплее. — Тогда мой долг залатать твои раны. А сейчас нужно завершить ритуал. Поэтому отойди немного, мне нужно выполнить свой долг. Когда в ее руках возник посох Хомы, Сяо отошел в сторону и наблюдал за работой, скрестив руки на груди. Она действовала слаженно, без промедлений, лишних движений, прекрасно зная что должна делать. Сяо бы сорвал сам себе, если ты отрицал восхищение и гордость за Ху Тао. — “Лишь необузданное пламя может очистить небо и землю”. Сяо вздрогнул, словно его ошпарило, когда с губ девушки срывались знакомые слова, а стая бабочек покинула их, летя в сторону склона Уван. Ху Тао выдохнула и стерла пот со лба, подходя к Сяо, прихрамывая, что парень невольно вытянул руку и позволил ей опереться. Ее глаза светились благодарностью и восторгом от проделанной работы, а может, заслуженным отдыхом. — Отправляемся скорее! Я такая голодная! Сяо без лишних слов поднял ее на руки, заставляя Ху Тао пискнуть от удивления, когда они оказались у кромки воды, а он усадил ее на берег, внимательно оглядывая ранение. Ху Тао со слабым румянцев, прочитав просьбу в его упрямых глаза, протянула ему платок, который он окунает воду и прикладывает к ее ожогу. Ху Тао напряглась, но не сопротивлялась, а ее щеки странно горели, наверное, от жара Хомы и проделанной работы. Вопросы вертелись на языке, но Сяо не находил правильных слов. Его глаза застыли на белоснежной коже, которая даже сквозь ткань перчаток казалась мягкой и нежной, как лепестки сливы. Ху Тао, такая хрупкая на вид, стоически терпела боль, силу Хомы и груз векового обещания, почитая семейные традиции. — Ху Тао… — она слабо мыкнула в ответ. — Тебе… нравится огонь? Над ними воцарилась тишина, и когда Сяо поднял взгляд на ее лицо, оно кажется задумчивым. Ху Тао молча наблюдала, как войн обрабатывает ее ожог, чтобы не остался шрам. В груди гулко билось сердце, ища причины на столько странный вопрос простой смертной. Ху Тао смущенно заправила прядь волос и отвела взгляд в сторону, словно ища пылающие языки родной стихии. — Я никогда не задумывалась об этом, — честно призналась Ху Тао, хихикнув под нос. — Кто бы подумал, что именно ты спросишь об этом, Сяо. Хм, — она задумчиво сложила руки и оперлась на тыльную сторону ладони, возвращая взгляд к лицу Сяо. — Если забыть про мою работу, я могу сказать, что мне нравится его песня! Слова застревают, сжимая сердце. Сяо не в силах отвести взгляд от ее лица. — Знаешь, в тишине, в ночи, треск поленьев слышится как песня. И он теплый. Словно… сидишь дома. Тепло, как в объятьях семьи, — она склонила голову к Сяо, приближаясь лицом. — А ты, Сяо? Тебе нравится огонь? Сяо понадобилось некоторое время, чтобы вернуть голос и ясность мыслей. Тепло ее кожи тревожило, сковало душу в тиски и Сяо поздно замечает, что платок высок. Вставая, он снова охладил ткань в бушующем течении реки и вернулся к девушке, что смиренно ждала у берега. Она доверчиво следила за его движениями в ожидании ответа, а может отрицания, прямого ответа, который Якса высказывает без сомнений и прикрас. Сяо снова опустился на колено, прикладывая мокрую ткань к девичьей коже, что покрылась мурашками. — Раньше нет, — честно ответил он спустя некоторое время раздумий и тлеющих воспоминаний. — Но сейчас. Я думаю, я хочу защищать это тепло. Ху Тао молча наблюдала за ним, пораженная столь туманным ответом. Сяо видел, как языки пламени танцевали в ее глазах. Да, теперь он понимает.