Животное начало

Нортон был омегой в полном понимании этого слова. Течки его беспокоили каждый месяц, да и специфичный запах имелся. Вот только он ненавидел эту свою природную черту всем сердцем. На шахте таким был только он, благо, выглядил не так, как типичные представители своего вида. Он не был щуплым, все же тяжёлая работа давала о себе знать и даже с довольно скудным питанием нарастить мышечную массу можно было запросто. Омежки в типичном понимании славились своим нежным характером, но у Кэмбелла он был твёрдым как камень. Вообщем, по всем стериотипным признакам Нортон никак не мог быть омегой. Во время течек ему приходилось пропускать некоторые дни работы. Вышестоящие, конечно, не сильно были довольны таким раскладом, но тут уже на руку сыграло трудолюбие шахтёра, который перерабатывал свой план. Поэтому со скрыванием своей природы у него никогда проблем не было. Да даже в поместье, название которого он не удосужился запомнить, никто не знал о такой особенности. Все складывалось вполне удачно. За все свои полные 28 лет Нортон ни разу не пострадал и не был под альфой. Такому сроку можно было гордиться, что Кэмбелл с чистой совестью и делал. Вот только не все идёт в его жизни гладко. Это он тоже ненавидел, помимо своей омежности. Хозяин поместья пригласил всех гостей на какую-то игру. Какие-то машины, ворота и почему они играют не пойми где... Слишком много вопросов для такого необразованного человека, как Нортон. Толком правила им не рассказывали, поэтому в гордом одиночестве шахтёр пытался их понять. Странная машина не поддавалась никаким манипуляциям, пока на фоне слышались щелчки от выполненной работы его товарищей. Настроение испортилось до ужаса, казалось, что все что могло пойти не так - пошло, но ему нужно было подождать буквально пару минут. Живот Нортона скрутило, а пульс учистился. Течка. Он и забыл, что на днях она должна была начаться. Ещё и в такой неподходящий момент.. Решено, он сейчас уйдёт с данного мероприятия под предлогом самочувствия. Как же хорошо, что сейчас никого рядом нет: ни омег, ни альф, словом всех. — мистер Кэмбелл, вам настолько тяжко работать с машиной?, — с улыбкой сказал Орфей, павлиной походкой направившись к Нортону. Тело начало странно реагировать: руки и ноги тряслись, а в глазах плясали различные цвета. «что за черт?!» — подумал шахтёр и понял - писатель альфа. Он наткнулся на альфу и в такой неподходящий момент. — давайте я Вам покажу, как с ней обращаться, — Орфей прильнул к предмету делемы и начал с энтузиазмом что-то строчить на машинке Живот начало неприятно скручивать от гормонов омежки. Нортону хотелось блевать, плакать и быть ближе к альфе. Ничего из этого он выполнять не собирался. Ну, разве что первый пункт из позорного списка. Его вывернуло прямо у машинки, рядом с обувью своего "собеседника". Это в какой-то степени расстраивало даже больше своего непростого поражения. Кэмбелл не часто мог попробовать хорошую еду и было таким упущением просто выбросить достояние кулинарного искусства на землю. — занятно. Никогда не видел ещё подобной реакции при течке, — с задумчивым выражением лица сказал Орфей, склоняясь к больному. — не понимаю о чем вы.., — насупившись сказал Нортон, — видимо, мне не подходит местная кухня. — мистер Кэмбелл, Вам не стоит врать в подобных случаях. Вас выдаёт запах, — на писателя посмотрели с вопросительным взглядом, поэтому он поспешил объясниться, — углем пахнет. Как будто я побывал в шахте. Признаюсь, необычный запах, я даже сразу не заподозрил ничего, но уж больно он впивается в носовые рецепторы. Нельзя не заметить. Прекрасно. Секрет, который он так усердно скрывал, наконец то стал известным кому-то кроме Нортона. Он понимал, что это должно было когда-то произойти, но так быстро двадцать восемь лет упорного труда ещё никогда не уходили. — ну и что вы хотите?, — омега не знал от чего он злиться больше: от нового хранителя его тайны или от сильных болей. — я только хочу Вам помочь, — присев рядом на колени и подперев голову рукой, сказал Орфей, — не бойтесь, я сделаю все, что Вы мне позволите. — а я и не прошу Вашей помощи, — съязвил шахтёр и тут же поплатился новыми болями в животе, — с каких пор Вы такой альтруист? — ну-ну, я же не зверь какой-то. Мне неприятно видеть, как человек страдает. Если Вам так неприятно принимать помощь за бесплатно, то я могу Вас и денежно наградить. Рука Орфея, будто случайно, коснулась плеча Нортона. Это мимолетное касание подействовало словно обезбол, нет, даже лучше. Он никогда не чувствовал такого прилива Эйфории. Проволка в животе будто сменилась на пархающих бабочек. Боже мой, как бы он хотел испытать такое снова. — Вы за кого меня принимаете? У меня есть чувство чести, — Кэмбелл уже начал сомневаться в правильности своих отказов. Все же хотя бы раз можно было бы послушать свою животную натуру.. Он вовремя отдёрнул себя от таких мыслей. Нет, он не может просто так сейчас лечь под кем-то. Как минимум, во время мероприятия. Когда они на улице. — мистер Кэмбелл, я обещаю, что буду делать только то, что Вам понравится, — писатель, словно змей искуситель, почувствовав сомнения, снова начал давить морально. — я очень признателен за такую щедрость, но Вас не смущают обстоятельства?, — Нортон не был из тех людей, который любил риски. По крайней мере, риски, которые были у него на данный момент. — оу, не волнуйтесь, я позабочусь обо всем. Я не думаю, что дорогие дамы нас найдут, у них наверняка найдутся более интересные занятия. Но, если Вам будет так легче, то я прослежу за тем, чтобы наша встреча оставалась личной. От сладких речей выворачивать стало сильнее, чем в прошлый раз. Вот только сейчас выходить из желудка было нечему. Пугало даже не то, что происходит с омегой, а то, что это происходило в первый раз за двадцать восемь лет. Ему уже почти тридцать, но его тело выдавало такие реакции впервые. — мистер Де Росс, прошу, помогите мне, — сдавшись сказал Нортон. Его слова прозвучали через чур вымучено и от этого становилось стыднее. Но никакой стыд не мог затмить приятное чувство телесного контакта с человеком. Животная часть омеги ликовала, но хотела большего. Просила ещё прикосновений, больше ласок, чтобы руки задерживались не на рубашке, а поскорее перешли пониже, расстегнули ремень и... Нет, Нортон и так позволяет себе больше обычного. Чужие ладони нежно гладят плечи, а взгляд творческой натуры смотрит прямо на шахтёра и под таким вниманием он тает. Осознание приходит с опозданием. Он шумно дышит, а ноги сводит от нетерпения. Теперь призираемая черта начала захватывать его разум, отсылая в голову самые непотребные мысли. Ему было до ужаса противно, неприятно, но хуже всего, он побоялся признаться. Признаться себе в том, что очень хочет, чтоб его течные фантазии стали правдой. — ого, мисье, а Вы весь мокрый, — сказал Орфей, немного по-издевательски, — точно не хотите, чтобы я Вам помог? — а разве Вы мне уже не помогаете?, — с трудом, но не от боли, проговорил Нортон. — ну, тут уже Вам решать. Хотя, с Вашего позволения, я мог бы предложить и нечто большее. После этих слов рука писателя сместилась с груди, на голую кожу руки. По телу Кэмбелла пробежали мурашки, а сам он промычал что-то непонятное. Приняв такую реакцию за "Да" де Росс аккуратно спустил подтяжки, поддерживающие штаны шахтёра, а через пару мгновений и то, что эти самые подтяжки и держали. Нортон никак не сопротивлялся. Будем честны, он вообще не понимал и не осозновал в полной мере что происходит. Возбуждение ударило в голову и ощущения были будто во сне. Взгляд был замылен от желания, а разум не соображал. Вдруг Орфей резко отстранился: — нет, все же я не могу без Вашего прямого разрешения, — снова завёл свою шарманку писатель. — у тебя какой-то фетиш на "разрешения"?, — проворчал шахтёр и, взявшись за жабо-галстук- не важно, он плохо разбирался в названиях предметов одежды, своего партнёра, притянул того поближе. Между их лицами оставалось пару сантиметров, — просто сделай то, что должен, пока меня не вырвало на твой белый пиджак. — ого, даже на "ты"? — удивительно, как в возбужденном состоянии и под действием гормонов, Орфей умудрялся подшучивать, — ладно, ну раз уж Вы просите. Быстрыми движениями, де Росс снял оставшуюся одежду на нижней части тела Нортона, и начал спускать свои штаны. Кэмбелл разрывался от двух чувств: животного желания и человеческого страха. Половой акт для него не был чем-то пустяковым, все же не зря он сдерживался столькие годы. Это было что-то личное, что можно было бы позволить спустя долгие годы знакомства и в тёмной комнате, где никто и никогда не увидят столь интимные действия. Но вот он тут, на земле, при свете дня и с мужчиной, с которым едва знаком. На самом деле, так сильно пугали не столько обстоятельства или тот факт, что Орфей очень быстро решил предложить свою помощь, а то что сейчас Нортон очень хотел, чтобы внутри него что-то оказалось. Почувствовав долгожданное тепло сзади, какая-то часть омеги заликовала от мимолетного удовольствия. Ему захотелось зарыдать, но вместо всхлипов из его рта вырвался тихий стон. В него полностью вошли. Пути назад нет - стоит только наслаждаться движением. Нортон и правда прикрыл глаза - так морально легче. Ему было невообразимо приятно, хотя это и первый на его жизни подобный опыт. Если бы он только знал, как в моменте ему будет хорошо - он бы без раздумий согласился на десять, нет, на сотню подобных сеансов. Ему сейчас не важно кто шепчет ему подобные мысли - животное начало или человеческое нутро - сейчас он получал то наслаждение, которое заслужил. Волосы липли от пота ко лбу, а Кэмбелл тяжело дышал. Его не волновало в каком состоянии сейчас Орфей, он точно знал, что тот получает удовольствие от ситуации. Не смотря на все обстоятельства, Нортон лишь тяжело дышал, изредка двигаясь навстречу движению. За весь половой акт он ни разу не застонал - это единственное, чем он мог гордиться в этой ситуации. Шахтёр даже не особо осознал, как в него кончили. По ощущениям, прошло пару секунд с момента, как писатель вышел из него, а он уже полностью одет, будто ничего и не было. Орфей лишь стоял, оттряхивая свой белоснежный костюм. А вот Нортону нужно было ещё несколько мгновений для понимания происходящего. Логическая цепочка полностью восстановилась и он, недовольно вздыхая, поднялся и снова оделся: — ну-ну, и Вы ещё вздыхаете после получения таких ощущений?, — с улыбкой спросил Орфей. — лучше покажите, как все же справляться с этой машиной. Вы же за этим пришли, — закатив глаза, сказал Нортон. Тело потихоньку приходило в себя и Кэмбелл уже не чувствовал сильных болей. Это было весьма приятно. Он пытался отвлечься на объяснения писателя, но четно. Глаза соскальзовали с железного оборудования, на нежный профиль Орфея. Как бы сейчас Нортон не пытался врать себе, он знал, что в глубине души желает повторить этот опыт и, что самое странное, именно с первым своим партнёром.