Желание. Желаю тебя.

      Уроки давно подошли к концу, как и все возможные кружки. Все дети вернулись в свои комнаты, занялись уроками или каким-то домашними заботами, и только эта компашка отбилась от рук и вместо просиживания дня у себя, встретилась в комнате трёх мальчиков, чтобы сыграть.       — Итак, желание тебе… — начинает Сынмин, глядя на Джисона и задумчиво постукивая пальцем по нижней губе.       Команда друзей собралась в комнате Джисона, Чанбина и Феликса в общежитии их школы-пансиона, в котором проживали и учились обычные богатые ученики, родители которых не имели желания самостоятельно растить собственных детей. Неприметные стены бежевого оттенка, белый потолок и коричневатый пол. Кровати цвета летней зелени, три в одной комнате.       Шестеро ребят, сидящих во всевозможных углах комнаты: кто на кроватях, прижимая к груди подушки, кто на полу, кто едва не лезет на подоконник, находя удобным и его.       Игра «Правда или желание» увлекала, что можно было подтвердить видом парней — один с красной помадой на губах, другой с накрашенными веками, третий и четвёртый поменялись одеждой, а пятый с нарисованными усиками — и единственной девушки в чужой мужской шапке.       — …Забраться в мою в комнату и намазать губной помадой Кёнхи на зеркале Минхо какое-то послание. Оставлять своего имени не обязательно. Просто напиши что-то, что хотел, но боялся ему сказать.       Кёнха, — девочка с милыми хвостиками и чёлкой, — их общая подруга, — а для Джисона сестра, — не пожалела для друзей целую помаду и совсем не грустила от того, что отдала её во имя общего веселья.       — Блять… почему именно он? — Раздражённо и одновременно с тем обречённо выдохнул Сон. — Что с тобой поделать, ладно! Дай ключи.       Мин кинул парню связку ключей, сцепленных одним брелоком, заставив того гадать, какой из них подходящий. Хан с раздражением закатил глаза, но взял набор и вышел из своей комнаты, не услышав, — а может, просто не захотев слышать, — последние слова Кима, кинутые вдогонку:       — Только не жульничай, я ведь всё увижу потом!       А ведь он его ненавидит. Всей душой терпеть не может. Ведь Минхо этот — простой богатый красавчик как из американского сериала. Минхо этот только и умеет, что лицом своим хвалиться, деньгами, количеством поклонниц да отцом влиятельным. Минхо этот ни учиться не хочет, ни с людьми хорошие отношения иметь. Только дам меняет как перчатки и каждой пользуется недолго. Он просто гадкий, многократно неприятный тип, которого и видеть-то не хочется, не то что общение заводить.       Но всё же Джисон трусцой добегает до нужной двери и судорожно оглядывается по сторонам, нервно выискивая один правильный ключ из всего их множества. Быстро вставляет каждый, проверяя, но находит необходимый очень долго.       Через какое-то время, наконец открыв дверь, Сон тихо пробирается внутрь, на ходу исследуя пространство. Никого в комнате не обнаружив, он на носочках подходит к нужному зеркалу и пару секунд тупо пялится на него, забыв о возможности двигаться. Не без труда избавившись от забвения, всё же одёргивает себя и думает, что же ему написать.       Останавливается на одном варианте, который и выводит чужой красной на пыльноватом стекле: «Я тебя всем сердцем ненавижу, идиот». Хотел бы подписать ещё что-то, но не посмел, просто собираясь уйти из комнаты.       У самой двери, через которую Хан и вошёл, он неожиданно чувствует на себе чей-то взгляд. Оборачивается и осматривает пустую, тёмную комнату, никого не замечает и удаляется, оставив после себя лишь один след… След губной помады на овальном зеркале.       — Всё, придурок, я это сделал, — запыхавшимся, всё ещё недовольным голосом оповещает Джисон Сынмина, садясь на свою кровать как только добирается до комнаты.       — Молодец, Сон-и, умница! Но я, когда приду к себе, всё равно всё увижу! — Шуточно пригрозил пальцем Сынмин, давая понять, что с ним шутки плохи. — Так что не смей обманывать меня!       — Раз он всё выполнил, можем продолжать! — Нервно восклицает Кёнха, в очередной раз напомнив Хану своим тоном голоса, что она чувствует к этому мажору нечто большее, чем ненависть или равнодушие, и игра возобновляется.       — Так! Получается, я сейчас задаю, раз задание выполнял. Кёнха! Правда или желание?       — Правда!       — Ты всё ещё влюблена в этого идиота?       — Если ты про прекрасного Ли Минхо, то — да, Сон-и, я люблю его также, как и прежде. А тебе пора бы уже принять, что твоя сестра имеет вкус лучше, чем у тебя!       — Кёнха, боже, прекрати говорить об этом! Этот твой «Ли» — просто говнюк. Он тебя недостоин!       — Так, теперь я спрашиваю! — Проигнорировала брата Кёнха, энергично повернувшись к другу, что забрался на подоконник: — Чанбин, правда или желание?       Утром, часов в пять, компания только расходится, всю ночь проведя за увлекательной игрой. Сейчас уже идти на уроки, а они лишь закругляются, расходясь кто-куда. Кёнха прощается с мальчиками и идёт в женскую ванную, не забывая об очереди, приводить себя в порядок, также вспомнив про свою уходовую косметику. Парни же поступают проще, просто умывшись, приняв ободряющий и вместе с тем бодрящий душ и наскоро одевшись в школьную форму.       Через полчаса все готовы и уже весело шагают на учёбу, с нежностью вспоминая проведённое недавно время. И только Джисону почему-то страшно, некомфортно. Он плечами передёргивает, мажа взглядом по проходящим мимо ученикам пансиона, не зная, куда себя и руки свои трясущиеся деть.       Со звонком все ребята проходят в класс, встречая попутно своих друзей-одноклассников, а для кого-то даже возлюбленных. Сон садится как обычно дальше всех, на своё излюбленное место, откуда видно всех, а его самого нет. Тут за парту спереди садится тот, при одном только взгляде на которого парня бросает в пот и дикий страх. Тот, кому вчера он оставил послание на зеркале, проиграв желание приятелю.       Парень вроде бы ничего и не говорит ему, но внутреннее ощущение ужасного присутствует в Хане все пол-урока, что проходят спокойно. Но вот учитель удаляется по своим неотложным делам, оставив детей одних, и Минхо поворачивается к стушевавшемуся Джисону, перекинув локоть через спинку стула и оперев его о край его стола. Всё внутри вмиг сжимается, переворачивается и норовит выйти наружу через рвоту.       — Ну здравствуй. Тебе как сидится? — Слышится совершенно неожиданный вопрос от Хо, что лыбится с неким оскалом и сидит вполоборота, особенно дерзко сегодня.       — В-всмысле? — Непонимающе спрашивает Сон, тупо уставившись на Ли, как на больного.       — Ну… Ничего не мешает? Удобно ли?       — Н-не знаю… Н-наверное… — Он смотрит на парня выпучив глаза, почти не шевелясь и с останавливающимся на время дыханием. Неужели он что-то подложил ему на стул?!       — Ха-ха, как можно не знать, как тебе сидится? — Бархатный голос и мутный взгляд заставляют сглотнуть, а щёлканье пальцев у самого носа снять оторопение. — Эй, чего замер? Ответь уже. Так сложно что ли?       А ему отвечать очень не хочется. Ему бы в одеяло с головой закутаться и никого больше не слышать и не замечать, а не это всё.       — Ну… Удобно, да. А ч-что?       — Да ничего… Смотри только совесть у меня в комнате не потеряй снова, ладно? — Он остаётся повёрнутым глазеть на одноклассника, когда тот вновь застывает, теперь без возможности сказать хоть слово. — Знаешь… Тебе стоило бы проверять не одну спальню, где ты собираешься шалить, а ещё и остальные комнаты, например гардероб или, на худой конец, туалет. Ну, вдруг там кто-то затаился?       Намёк был понят Джисоном далеко не сразу. Хан долго пялится в упор на Минхо, который скалится как ненормальный, и лишь спустя пару секунд вздрагивает от осознавания.       — Вижу, понял. А теперь вопрос: нахера? — Вновь этот бархатистый тембр, этот томный взгляд в никуда, из-за которого не по себе становится.       И Сон просто умереть готов от ужаса, что испытывает при виде того, кому вчера испортил зеркало.       — З-задание. Вернее желание. Это было желанием мне… И поэтому… я написал это тебе. В-все вопросы к Сынмину!       — Ага… Понял, — невозмутимо наклонив голову набок и поджав губы, ответил надменно Хо. — А почему в такой грубой форме? Ну, я о том, что ты меня ненавидишь. Я как-то тебя обидел? Почему именно слова о ненависти появились на моём зеркале?       — Д-да нет. Это, на самом-то деле предназначалось Сынмину, который и сказал так сделать. К тебе эти слова не относятся никак.       Это, — что уже понятно, — полное враньё. В действительности и к нему текст, написанный на зеркале ночью, относится тоже. В большей степени. Ведь он кроме прочего влюбил в себя сестру Хана. Кёнха была, и до сих пор оставалась безумно влюблённой в этого кретина, который меняет девушек по щелчку пальца, без разбора лапая и целуя любую, кто первее остальных подбежит к его ногам.       А Джисон не хочет, чтобы сестра его оказалась одной из тех дурочек, что ведутся на красоту и статус этого придурка. За это он его терпеть не может. Ненавидит всей душой. Он ведь так ужасен!       Но самому Хо об этом знать не стоит — он может начать угрожать семье Хан тем, что девочка их втрескалась в одного из самых состоятельных парней в пансионе и шантажировать, чтобы президент компании Хана отдал часть акций компании Ли, дабы хрупкое сердечко Ли Кёнхи осталось цело и не разбито.       — Признайся, просто влюбился? А я с девочкой сейчас, да? — Произносит Хо как должное, ослепительно улыбнувшись. — Ну ничего, та отстанет, я к тебе метнусь. Не переживай по этому поводу так сильно и не оскорбляй меня больше попусту. Об этом речь и шла. Он же просто обыкновенный бабник!       — Самовлюблённый, самоуверенный урод! — Джисон подскочил на месте, поднявшись со стула. — Да ты мне за все ценности мира не нужен! На самом деле я тебя просто терпеть не могу, понял?! За то, какой ты есть и всё тут!       Он просто не сдержался, можно ему простить. А как тут сохранить терпение?       — Фу, как грубо! И обидно, вообще-то! — Точно в шутку, прикалываясь произносит Минхо, воротя нос по сторонам, будто его по щёкам бьют. — Я что, настолько ужасен? Некрасив или что-то другое? — Да при чём тут некрасив? Хотя да… Очень уродлив! Но я не об этом. Твой характер, поведение… Обычный мажор, живущий только за счёт отца, даже немного не старающийся сделать что-то сам. И это просто невероятно ужасно в тебе.       — Ну, не знаю… — словно задумавшись, отводит взгляд на свои руки парня, что перебирают канцелярию в пенале, после чего продолжает: — Всем нравится. Только ты какой-то не такой… — Он снова наклоняет голову к плечу, теперь внимательно исследуя почти каменное лицо Сона.       — Такой, какой хочу! И вообще. Сейчас урок идёт, отвернись, — Хан хмурит носик, деловито отвернув голову к окну.       — Не строй из себя недотрогу, Хан-и, ты явно им не являешься, — даже не шелохнувшись, произносит Ли, легко ослушавшись чужой просьбы. — Знаешь, тебя хочется изучать… Изучать вечно, потому что кажется, что в тебе больше секретов, чем ты выдаёшь. Намного больше.       — Что тебе надо от меня? — Устало выдохнув, спрашивает Джисон, собирая вещи, ведь до звонка пара минут.       — Я уже всё огласил! Я хочу узнать тебя лучше. Расскажи что-нибудь о себе, — нагло выпаливает, положив ладонь на руку собеседника, сковывая тому движения.       — Иди ты! — Усмехается нахальству парня, руку запросто из чужой хватки вынимая.       — Мне кажется, что уже не уйду… — тихо, совсем неслышно проговаривает Минхо, зоркий взгляд вперив в юношу, сидящего позади него.       Что-то странное протекает по его венам и вбивается, вдалбливается в мозг, не желая прекращать. Сердце тоже это не пропускает, закупориваясь этим чем-то со всех мест поступления крови. Всё в организме крутится, завязывается, запутывается и никак не устаканивается. Не хочет или не может прекратить это месиво.