Я знаю, что это ты

      Итак, герои победили заключенного шута.       Пришли после сражения, потрепанные, но довольные, гордые собой и даже перешучивающиеся. Купили немного сладостей и похвастались своей победой. И у них было на это полное право — направляя этих юнцов в самую глубокую из тюремных камер, Шом был почти уверен, что исход будет другим. Что эти герои, какими бы отважными и сплоченными в бою они ни были, не смогут удержать в своих руках чистый хаос, эту силу и энергию, что ускользает и просачивается сквозь пальцы, как юркий зверь, как вода. Он ожидал, что хаос вырвется наружу и пронесется по Темному миру необъятным цунами, а что уж будет дальше — совсем другая история.       И все-таки они справились. Они удержали хаос.       И на этом было не все. На ремне за спиной юного Криса висела острая коса. Чуть больше украшенная, чуть меньше в размерах, но знакомая. Джевил.       Шом не расспрашивал подробно о сражении, а герои не спешили рассказывать. Уставшие и порядком вымученные, они просто скупили все сладости, что были у Шома в наличии, и собирались уйти, видимо, намереваясь устроить пикник в честь победы или еще что-то в таком духе. Шом с легкой улыбкой слушал их и не мешал, лишь посоветовал одно хорошее место у пруда недалеко от основной дороги. Двое уже вышли, и Крис тоже уже поднимал полог, чтобы выйти навстречу прохладному осеннему дню.       И тогда Шом вышел из-за стойки. Он не собирался, честное слово не собирался, но как-то так получилось. Он в последний момент протянул руку и коснулся плеча рыцаря.       — Могу я попросить кое о чем, юноша? — спросил он будто не своим голосом. — Если вы не собираетесь ни с кем сражаться сегодня…       Крис повернулся к нему и внимательно посмотрел. Спокойный, даже не удивленный взгляд.       — Может быть, оставите эту косу у меня на несколько часов? Я бы хотел посмотреть на нее поближе. Я верну ее вам в целости и сохранности, когда вы вернетесь.       Несколько секунд прошли в неловком ожидании. Шом опустил руку. Он чувствовал себя стариком, чьи странные просьбы всегда утомляют молодежь. Пожалуй, ему стоило просто…       — Конечно, — произнес наконец юноша и, расстегнув ремешок, легко протянул косу Шому. Тот осторожно принял ее.       — Большое спасибо. Я ценю это.       Герои ушли, и лавка опустела. Какое-то время Шом так и стоял на входе, держа в руках косу. Она была холодной. С широкого лезвия из темного металла на Шома равнодушно смотрело его отражение, одноглазый кот с торчащей из-под швов набивкой. Когда-то очень похожая коса нанесла ему этот удар.       — Привет.       Ответа не было. Шом перехватил косу поудобнее и прошел к своему креслу, немного отодвинул его от стойки. Наверное, стоило просто поставить косу где-нибудь у стены и ждать, но вместо этого Шом сел и положил ее себе на колени.       — Можешь не притворяться, я знаю, что это ты.       Ответа не было. Шом ждал минуту, пять, десять. Не было ни малейшего шанса, что Джевил не слышит его. Шом чувствовал его присутствие, концентрированную магию в рукояти косы. Почему Джевил не раскрыл себя, не начал летать и распевать свои безумные песни? Неужели годы заточения усмирили шута, и он перестал желать нести хаос? Неужели Шом ошибся в нем? Или Джевил боялся тех троих героев, что смогли одолеть его в бою, и подчинился им? Это было совсем не в его стиле, это было бессмысленно.       Впрочем, в этом и была суть. Это было бессмысленно. Превращаться в предмет, везде следовать за своими победителями, молчать и делать вид, что тебя нет — совершенно нелогично для безрассудного шута, но ведь ему никто был не указ, он мог делать что ему вздумается. И если ему вздумалось принять новую форму — в этом было его полное право.       И его полное право было в том, чтобы не отвечать Шому. Наверное, он мог просто взлететь и нанести ему еще один удар, лишить второго глаза. Но коса неподвижно лежала на его коленях, как самый обыкновенный предмет. Шом ждал, а ответа все не было.       — Понятно. Что ж, если когда-нибудь ты захочешь поговорить со мной, я буду здесь. А пока…       Голос его дрогнул. Вот так вот, старый мудрый кот, а расчувствовался совсем как трепетный юноша.       — Знай, что не было ни одного дня, когда я жалел о нашей дружбе.       Ответа все так же не было. Шом вздохнул. Он так и остался сидеть с косой на коленях, не надеясь ни на что, но просто стараясь сохранить момент. И не заметил, как задремал, разморенный теплом своей лавочки.       Когда он проснулся, в лавке все еще было пусто и тихо. Шом, кряхтя, встал и осмотрелся. Весь стол был усыпан крошками от печенья, кое-где блестели красноватые пятна джема, в еще теплом чайнике плавали сушеные ягоды и листья лаванды. Чаепитие, судя по всему, прошло бурно, но почему-то Шом ничего не услышал сквозь сон.       Коса стояла прислоненной к стене.