Дурачище

В ушах плещет волна. Чонсу испуганно оборачивается. В аудитории никого, кроме него самого и профессора. Выныривая из транса, он понимает, что все уже сдали свои работы. Профессор смотрит сквозь очки, давя проницающим взглядом. — Вы закончите, многоуважаемый Ким? — напоминает о себе с издёвкой. — Да-да, сейчас. Чонсу надкусывает край корпуса синей, плохо пишущей ручки. Тяжёлая волна разбивается о прибрежные валуны и оставляет на песке мокрую печать. Выброшенные на сушу гадкие черные водоросли очевидно портят пейзаж. — Красотища! — Разрушительная красота, — соглашается Чонсу. Он возвращается к машине и достает доску для серфа. — Ты собираешься оседлать эти дикие волны? Ты сказал, что хотел отвезти доску в хранилище на зиму. — Ну надо закрыть сезон, Чонсу-я! — отшучивается тот. Толстые пальцы профессора стучат по столу рядом с его листом. — Секунду, — встряхнув ручку, Чонсу делает последний чирк. — Спасибо. — натянуто и надменно сообщает профессор, быстро оглядывая работу. Длительный перерыв можно потратить на обед. Одинокий в переполненной столовой Чонсу сначала проверяет столы, а затем идёт к раздаче. Положил палочки, рис, кимчи — всё как обычно. Чонсу протянул пиалу для супа. Забирая уже наполненную, он чувствует тепло краев миски свежего супа. — Да я думаю, она ещё теплая. Ничего не случится, если ты со мной. — Джисок, не надо. Поехали. Серфинг и приближающийся шторм не совместимы. — Да где ты там шторм увидел! Джисок побежал на встречу океану. Прибивающие серые волны освежают ноги. — Ничего так, теплая. — Я тебе сказал вылезай! Подумай о последствиях, Джисок! Чонсу подбегает к другу. Внимательно всматривается в его полное легкомыслия и спокойствия лицо, а затем на гладь дрожащей воды. — Не задерживайте очередь, пожалуйста. Чонсу ставит миску с супом на поднос и следует дальше. В пиале плавает зелень и другие овощи. Это совершенно пустой бульон сегодня. — Я не хочу тебя потерять, Джисок. — Ты сомневаешься в моем таланте укрощать волны? — Ты хочешь укротить шторм? — Чонсу переходит на повышенные тона. Джисок пошатывается на месте, проглядывая ему в глаза. — Пожалуйста... — Океану не потушить мой пыл! Совсем рядом освобождается стол. Чонсу спешит занять это место. Ему неудобно занимать целый стол одному, но компании у него нет. — Не останавливай меня, Чонсу-я. Не оборачиваясь, Джисок поплыл от берега. Навстречу грозным волнам и глубинам. Ближе к горизонту, где сливаются серое море и белое небо. И только ярко-оранжевая доска для серфинга рассекает вершины. — Джисок, пожалуйста! Вылезай оттуда, дурачище! Его ухмылку смывает соленая вода. Взглянув на свои штаны он замечает, что пролил часть безвкусного супа с ложки. Чонсу оттирает недоразумение парой салфеток. Одна, другая волна. Необратимо настигают его, целеустремлённо надвигаясь. Чонсу поджимает губы. «Дурачище» так и запечатало их. Третья, следующая волна. Наверное, Джисок успокоится только в грядущей жизни. Чонсу слишком слабохарактерный, чтобы спасти его одному. — Я подсяду? Сынмин. Сынмин спасал его. Совместно со спасателем, но его не устрашило стихийное бедствие, чтобы не полезть в холодную солёную воду. А Чонсу стоял и смотрел. — Всё в порядке? — он машет рукой перед стеклянным взглядом Чонсу. — Да? Садись, садись. Он размещается напротив. У Сынмина на подносе такой же безвкусный обед. — Как написал тест? — Больших ожиданий у меня нет, я плохо запоминал материал. — Проблема даже не в этом, Чонсу! Он просто был тяжёлый! Его тело, должно быть, было тяжёлым, когда тонуло. Ложка с грохотом ударяется о плитку. — Я сегодня не очень себя чувствую, — объясняется Чонсу. — Может, мне, как старосте подшаманить и ты пойдешь домой? — Я никогда не расплачу́сь перед тобой, Сынмин, — шутит он. Лицо застывает камнем. Даже слёзы не текут. Только из сердца выливается кровь. Оно пропускает пару ударов, а затем начинает громко отдавать в уши. — Кстати... Чем будешь заниматься на предстоящих каникулах? — спрашивает Сынмин, не отвлекаясь от своего обеда. — Не знаю. А ты? — Мы с Хенджуном договорились съездить к морю. — Ясно. Надеюсь, что вы хорошо проведёте время. Джисок утонул. Утонул под увесистой разъярённой волной. И Чонсу ничего не смог сделать для него. Лишь назвал дурачищем. Он утонул. Утонул под увесистой разъярённой волной. И Чонсу ничего не смог сделать для него. Лишь назвал дурачищем. Тяжёлая волна разбивается о прибрежные валуны и оставляет на песке мокрую печать. Выброшенные на сушу гадкие черные водоросли очевидно портят пейзаж. Одежда Сынмина мокрая. Неприятно прилипла, а волосы разметаны по лицу. Его ноги омываются соленой ледяной водой. Сынмин спешит выйти на сушу. Чонсу стоял и смотрел. В ушах плещет волна.