***
— Ты весь сгорел! — Изуна всплеснул руками, глядя на алые плечи, и покрасневшую спину Обито. — Опасно загорать в такую жару! — Я не загорал! — недовольно отозвался Обито, вспоминая о пережитых недавно событиях. — Ауч! — Изуна принялся наносить ему на спину толстый слой жирного крема, чтобы облегчить его страдания. — Фу, он такой вонючий, — Обито скривился от косметической отдушки. — Да, прям как ты, — съязвил Изуна, мазнув ладонью, по лицу Обито, оставляя на нем белые полосы. Они засмеялись, и Обито окончательно расслабился, забывая обо всех неприятностях. Скоро каникулы, впереди много семейных поездок, и о школьных задирах можно будет забыть на долгие три месяца. Хлопнула дверь: домой вернулся брат со своим лучшим другом. — Мы тебе звонили! — набросился на него Мадара. — Искали, как дураки, у этого озера! Почему ты трубку не берешь?! Телефон! Обито совсем забыл о нем! Он вытащил из кармана погасший смартфон: мобильник разрядился, или кто-то парней его выключил, когда украл на пляже его одежду. — Вообще-то, братец, ты сам во всем виноват, — напомнил ему Обито. — Вы ушли, не сказав куда, и я… — Нас не было всего десять минут! — вспылил Мадара. — Я не знал, что ты за это время успеешь смыться! — Туда приехало несколько полицейских машин, — продолжил Тобирама, недовольно глядя на Обито. — Мы думали, что с тобой что-то случилось! — Полиция? — Изуна встревожился. — А что произошло? — Не знаю, — Мадара пожал плечами. — Вроде бы, в озере кого-то нашли. Кого-то… нашли?.. От трели мобильного он чуть не подпрыгнул. Изуна ответил на звонок, тонкие брови сошлись к переносице, на кухне повисло напряженное молчание. — Папа звонил, — начал он, завершив вызов. — Пропали дети, дороги перекрыты, — он обвел взглядом всех собравшихся. — Вы двое — остаетесь дома, — Изуна строго посмотрел на братьев. — Идем, я тебя провожу, — он дотронулся до плеча Тобирамы. — Я живу близко, не нужно со мной нянчиться, — тут же ощетинился Тобирама. — Со мной ничего не случится, я и один дойду. — Идем, — с нажимом повторил Изуна, в его голосе скользнули опасные отцовские интонации. — Или я позвоню твоему брату, пусть он тебя забирает. Из нашего дома один на улицу ты не выйдешь, — он сложил руки на груди, и выжидающе уставился на Тобираму. При упоминании о брате выражение лица Тобирамы меняется резко. Обито удивила подобная метаморфоза. Он всегда был уверен, что те прекрасно друг с другом ладили. Может, поссорились? Было странно видеть гримасу отвращения на его лице. Едва Изуна и Тобирама скрылись за дверью, шея Обито оказалась зажата в сгибе локтя Мадары. — Я из-за тебя так пересрал! — он яростно тер ему макушку костяшками пальцев. — Думал, ты утонул, пока нас не было! Обито, смеясь, отбивался. Брат был вспыльчив, но отходчив. И для своих неполных шестнадцати — вел себя как ребенок.***
Поздно вечером отец еще не вернулся с дежурства. Изуна разогнал их по комнатам, Обито, лежа на постели, уткнулся в мобильник, чтобы узнать последние новости. Все социальные сети пестрели хештегами: #найтиДанзо. Обито смотрел на его фотографию и снимки других подростков, пришедших с ним на озеро. По сообщению полиции, в районе лесопарка, в 18:43, была найдена окровавленная одежда, принадлежавшая пропавшим подросткам. Более о подробностях следственно-розыскных мероприятий не сообщалось. Если вам что-нибудь известно о местонахождении детей, просим вас сообщить об этом по номеру… У Обито перехватило дыхание. Кровь на тех вещах была настоящей!.. Обида за пережитое унижение сменилась тревогой. Неужели та девушка оказалась жестокой убийцей? Она показалась ему такой хрупкой. Разве она могла столь хладнокровно расправиться с тремя подростками?.. Обито вытащил из-под подушки найденный браслет, и натянул его на руку. Рин-рин-рин, звякнули бубенцы. Обито решил называть девушку Рин из-за ее браслета. Он задумчиво рассматривал свое запястье. Почему Рин оставила его в живых? Вернула одежду. Он ведь ее видел, и может рассказать полиции… Обито вспомнил об урчании мотора, запахе бензина, дорожной пыли, скрипящей на зубах. Водитель того фургона тоже видел ее. Странно, что он не сообщил об этом полиции. Раз он водит машину — у него имелись права, он точно старше Мадары, да и Изуны, наверняка, тоже… Ему снился очень странный сон. Во сне он отделился от своего тела: оставил его лежать спящим в кровати, и отправился гулять по дому, а затем и по городу. Рин-рин-рин Обито видел, как Мадара, зажав в зубах край футболки, просунув обе руки между ног, занимался самоудовлетворением под звуки порно из наушников, открыв во втором окне браузера фотографию своего лучшего друга. Рин-рин-рин Обито видел, как Изуна красился, стоя перед зеркалом, и тайком примерял женскую одежду. Рин-рин-рин Обито видел, как отец тискался с хорошенькой продавщицей из цветочного магазина, пока ее ничего, не подозревающий муж, смотрел дома телевизор. Рин-рин-рин Обито видел, как ночью Тобирама собирался совершить ужасный поступок. И как со слезами на глазах, он на него так и не решился.***
Город взбудоражило исчезновение трех подростков, все только это и обсуждали. Из-за визитов полиции занятия в школе отменили. Младшие классы уже отпустили на каникулы, Тобирама с завистью смотрел на двенадцатилетнего Обито — тот был уже свободен от этой рутины, а им предстояло еще две недели ходить в школу, сдавать последние экзамены. Скорее бы каникулы. Поездка в спортивный лагерь. Почти три месяца свободы. Тобирама весь год жил ради этого момента. И именно сегодня все его надежды пошли прахом. Все началось с обычной стычки в школьном коридоре. Обито уже собирался уходить, когда к нему снова стали цепляться из-за внешности. Слово за слово, и дело переросло в драку. Обидчик позвал своего брата, Мадара тоже не остался в стороне, а Тобирама не мог смотреть, как избивают его лучшего друга. Когда в дело вмешались учителя, в коридоре уже была куча мала. Их разняли, развели по кабинетам. Тобираме пришлось посетить медпункт: из-за того, что его оттолкнули к шкафчикам, на руке возникла глубокая царапина. Сидя на кушетке, морщась от шипящей перекиси, он пытался уложить в голове масштабы катастрофы. А в том, что произошла катастрофа, он даже не сомневался. После школы его встретил брат, и всю дорогу Тобирама умолял его не рассказывать о драке отцу. Если отец узнает — он отменит поездку в лагерь, и посадит его под замок на все лето. Больше никаких прогулок и встреч с Мадарой. А лагерь был единственным шансом хоть ненадолго избавиться от общества Хаширамы. Отец требовал от него отличных оценок и безукоризненной дисциплины. И если с первым проблем не было — то второе серьезный прокол. Хаширама улыбался, говорил, что подумает, но за ужином ни слова не сказал о том, что случилось в школе. Взамен Тобираме пришлось танцевать для него ночью. И лишь повязку на руке брат позволил оставить в качестве одежды. Потом он долго тер себя мочалкой, стоя под душем. Кожа горела, на ней возникали алые царапины, но он все равно не мог смыть с себя чужие прикосновения. Это продолжалось с тех пор, как ему исполнилось двенадцать лет. Всякий раз, после того как брат засовывал в него свои мерзкие пальцы, или похабно терся об него всем телом, проталкивая между бедер свой скользкий член, Тобирама клялся, что убьет его. Подойдет ночью к его постели и перережет горло. Он стоял радом с постелью брата, занеся над ним кухонный нож с длинным лезвием. Жгучая ненависть текла по венам, жар подступал к глазам, он чувствовал, как у него начиналась нервная чесотка. Хаширама безмятежно спал, даже не подозревая, какая малость отделяла его в этот момент от смерти. Тобирама смотрел на него, и даже через призму ненависти все равно видел не больного ублюдка и насильника, а своего старшего брата. Он вернулся к себе в комнату, сполз вниз по стене, оттолкнул от себя нож. Ему хотелось разрыдаться от бессилия, но вместо этого он просто сидел, опустив голову между коленей, уговаривая себя этого не делать.***
Обито задумчиво крутил браслет на запястье. Гулять их не отпускали: тех ребят так и не нашли, полицейский патруль приезжал в их район каждый час. Все в городе были на взводе. Мадара, было, взбунтовался, но Изуна быстро нашел ему занятие: теперь брат мыл полы на втором этаже. После развода родителей все трое решили остаться с отцом. Подавляющую часть женских обязанностей по дому выполнял Изуна: он работал удаленно, и не был скован строгим графиком, как остальные. — Ты можешь отойти от меня? — недовольный голос Изуны доносился сверху. — И что, что я сижу на кровати в трусах? Мадара я — работаю, твою мать! Обито усмехнулся: Мадара теперь нарочно будет его доставать, надеясь, что Изуна не выдержит, и выставит его на улицу. Он открыл браузер в телефоне, чтобы узнать последние новости. Ничего нового о пропавших подростках более не сообщалось. Зато появились подробности о трупе, найденном в озере. Представители полиции сообщают, что труп, найденный в озере, принадлежит девушке от шестнадцати до восемнадцати лет. Личность погибшей устанавливается. По оценке экспертов останки провели на дне озера больше двадцати лет… Обито снова взглянул на браслет. Рин-рин-рин Бубенцы тихо зазвенели, перепалка наверху продолжала набирать обороты. Обито почувствовал за спиной какое-то движение. Прежде, чем обернуться он задержал взгляд на своем отражение в гладкой поверхности стола. Позади него стояла она. Обито вскочил, и попятился. Рин неподвижно висела под потолком, с ее длинного платья капала вода. Теперь он понимал, что эта девушка не просто знакомая или кузина Данзо. Это призрак. — Ты пришла за ним? — спросил Обито, заплетающимся языком от страха. — В.вот, — он снял браслет, и положил его на край стола. — Прости, я… я не должен был его забирать. Она не ответила. И по-прежнему не двигалась с места. У нее был такой печальный взгляд, который почему-то напоминал, Обито собачий. Все понимает, только сказать не может. — Ты… ты не можешь говорить, да? — спросил он, облизывая пересохшие губы. Он снова взглянул на лежащий, на столе браслет, и его осенило. — Давай, так: два звонка — «да», один звонок — «нет». Договорились? Рин-рин У Обито перехватило дух. У него получилось установить контакт с призраком! — Спасибо, что вернула мою одежду тогда, — он замялся, но все же решился задать вопрос. — Это ты… убила Данзо и остальных? Рин Обито не знал, могли ли призраки лгать, но он, почему-то ей верил. — Ты знаешь, кто это сделал? Рин-рин Обито закусил губу. Рин все видела, но ее возможность говорить ограничена простыми «да-нет», как ему выяснить, кого полиции нужно искать?.. Звук приближающихся шагов, Мадара спускался по лестнице. Рин начала растворяться в воздухе, в комнате повисли клочья тумана. — Это твое тело достали со дна того озера? — Обито решил задать последний вопрос. Рин-рин — С кем ты разговариваешь? — на кухню в недоумении прошел Мадара. — Черт! — он выругался, наступив в лужу. — Ты чего воды на пол налил? Убирай это все! — брат вытащил из угла швабру. — Если Изуна увидит, то снова взбесится и начнет орать, — он закатил глаза. — Я все слышу, — донеслось сверху инквизиторским тоном. — И если вы опять засрете кухню, то да, я буду орать!***
Ночь была неспокойной. И дело было не в том, что отец не пришел домой, оставшись у любовницы, а Изуна допоздна разговаривал с кем-то по телефону, накручивая прядь темных волос на палец. Обито снова видел это сквозь сон, будто со стороны. Рин-рин-рин Он видел Тобираму, выбежавшего в ночной сад, окружавший его дом плотным кольцом. — Если ты еще раз зайдешь ночью ко мне в комнату, клянусь богом, я тебя прикончу! — кричал он в темный провал двери, посреди которого возник Хаширама. — Мы же договорились, — спокойно ответил брат, и доброжелательный взгляд его дрогнул, как огонек свечи на сквозняке. — Я — не рассказываю отцу, а ты — делаешь то, что я прошу. — Отвали, Хаширама, ты уже получил свое! Рассказывай отцу, что хочешь: этого я делать не буду! — Тобирама не собирался уступать, и его настойчивость стала ошибкой. Ведь сопротивление — самый быстрый способ распрощаться с жизнью, если находишься наедине с монстром. Хаширама двинулся в его сторону, Тобирама отступил в тень деревьев. Когда между ними оставалось всего пара шагов, инстинкт самосохранения сработал — он бросился прочь от дома, подальше от преследовавшего его хищника. Рин-рин-рин Обито вскочил в постели, сердце в груди заходилось. — Это ведь не сон, да? — задал он вопрос в темноту. Рин-рин Обито наспех оделся, сунул в карман мобильник. Он хотел пойти один, но посередине лестницы развернулся, и поднялся к Мадаре в комнату. — Эй, Мадара, подъем! — он тряс брата за плечо. — Давай, просыпайся скорее! — тот, наконец, разлепил глаза. — Что случилось? — спросил он, сонно жмурясь. — Обито, ты видел, который час? — Быстрее, у нас мало времени! — затараторил он громким шепотом. — Нужно спасать твоего лучшего друга!***
Тобирама знал, что однажды брату захочется большего. Обычно ему хватало его рук и рта, но именно сегодня, когда отец уехал в рейс за сотни километров отсюда, Тобирама по одному его голодному взгляду понял, что час настал. Все в нем восстало против предстоящей близости. Он выбежал во двор, надеясь, что шум привлечет соседей — отец всегда боялся людских пересудов. Но как назло все соседи будто оглохли, и ему пришлось спасаться бегством. Он давно сбился с дыхания, растянутая домашняя футболка липла к спине, глаза застилал пот. От их дома можно было добраться до съезда, ведущего на городскую свалку, и скоро, Тобирама, лавируя среди огромных куч мусора, искал место, где можно спрятаться. Он сел за ржавой, покорёженной машиной, прижав колени к груди, надеясь, что брат его здесь не найдет. — Тоби! — на распев произнес Хаширама, гуляя среди мусорных завалов. — Выходи, я тебе ничего не сделаю! Тобирама зажал рот ладонью, чтобы дышать намного тише. Он знал, как обманчивы бывают сладкие речи брата. Всякий раз, вытирая с его лица свою сперму, он обещал, ему, что это в последний раз. — Наклонись ниже, Тора. Я хочу видеть в с е. Когда уговоры не подействовали, начались угрозы: — Тобирама, выходи по-хорошему! Ты не представляешь, какое наказание тебе устроит отец, когда узнает, что ты подрался в школе! — Твоя глотка будто создана для моего члена! — улыбался Хаширама, ласково перебирая ему волосы, продолжая толкаться ему в рот. Тобирама зажал уши ладонями. Он больше не мог выносить этот голос: ни внутри своей головы, ни снаружи.***
— Ты уверен, что тебе это не приснилось? — повторял Мадара, пока они ехали по ночным улицам на его велосипеде. — Уверен! — отозвался Обито, напряженно глядя на дорогу. — Поворачивай! — он махнул рукой в сторону съезда, ведущего к свалке. Вскоре они добрались до огромной территории, окруженной сетчатым забором. Обито слез с велосипеда и огляделся. — Не включай свет, — зашипел он на брата, когда тот зажег фонарик в мобильнике. — А как тогда ты собираешься искать дорогу на этой помойке?! — огрызнулся Мадара. — Нас поведет она. — Она? Что еще за «она»? — раздраженно переспросил Мадара. — Обито, хватит чудить! Я… В этот момент, прямо из воздуха, материализовался вихрь белизны, и Мадара так и завис с открытым ртом. Рин парила над их головами, полосы на ее щеках мерцали тусклым, голубоватым светом. Плавно перетекая по воздуху, она приблизилась к проделанному в заборе лазу. Обито отправился за ней, Мадара шел следом, бормоча под нос: " о боже, бля, она настоящая» в разной последовательности. В воздухе пахло гнилью, ржавые остовы машин напоминали скелеты животных. Рин скрылась за очередной мусорной кучей, и вскоре они вышли к перевернутой, покорёженной легковушке, за которой прятался Тобирама. — Тобирама! — Мадара бросился к нему. — Как ты?.. Что ты тут делаешь? — он схватил друга за плечи. — Ребята! — потрясено проговорил он. — Как вы узнали, что я здесь? — Тобирама спохватился и зажал рот ладонью. — Тише, а то он услышит! Они сбились в кучу за покорёженной машиной. — Почему он гонится за тобой? — шепотом спросил Обито, когда над свалкой вновь разнесся голос Хаширамы. Тобирама не ответил. Все трое прижались спинами к каркасу авто, когда голос Хаширамы, зовущий брата прозвучал совсем близко. Шаги, скрипы, какие-то шорохи. Обито прислушался: помимо Хаширамы возле их укрытия ходил кто-то еще. — Извините, — неожиданно заговорил Хаширама. Он стоял с другой стороны авто — еще пара шагов и он их настигнет. — Вы не видели здесь… От звука удара все трое вздрогнули. Больше Хаширама не произнес ни слова. Рин-рин-рин Ее платье распускалось в воздухе как белые лилии. Тобирама ошарашено уставился на парящую над их головами девушку. Он что-то замычал в ладонь Мадаре: тот успел зажать ему рот. Рин растворялась в воздухе, создавая вокруг машины завесу тумана. — Нужно уходить, — шепнул Обито, беря Тобираму за руку. Тот взял за руку Мадару, и они цепочкой двинулись к мусорному завалу, где еще оставался узкий проход к ограждению свалки. — Что, вашу мать, это сейчас было?! — выпалил Тобирама, как только они отошли от свалки на безопасное расстояние. — Я бы тоже хотел это знать, — Мадара катил рядом с собой велосипед, недовольно поглядывая на Обито. Обито шел рядом, чувствуя, как его потряхивало, а живот вдруг скрутило — запоздалая нервная реакция. Они двигались по обочине дороги, свет фар редких машин, проезжавших мимо, выхватывал из темноты их лица. Обито вздохнул и принялся объяснять им все с самого начала. — В тот день, на озере, когда вы ушли…***
Хаширама больше не вернулся домой после той ночи на свалке. Утром его тело нашли сотрудники мусороперерабатывающего предприятия. Кто-то раскроил ему череп до самого подбородка. Неподалеку от этого места был найден мешок с останками пропавших подростков. Похоже, брат застал убийцу в тот момент, когда он избавлялся от трупов. — Я не знаю, что мой брат делал на свалке. Кажется, кто-то позвонил ему ночью, и он ушел, — Тобирама спокойно рассказывал полицейским свою версию развития событий. — Последние его звонки были тебе, но ты не отвечал. Почему? Потому, что не хотел, чтобы его член оказался у меня в заднице! — Я спал, и звук в мобильнике был отключен. — На рассвете тебя видели в квартале Учиха. Ты пришел туда, потому, что искал брата? Я пришел туда, потому что спасался от брата. — Да. Друзья помогали мне его искать. Тобирама лежал на полу, животом вниз, и задумчиво смотрел в экран ноутбука. Кажется, ему удалось обдурить полицейских и его позорную тайну никто никогда не узнает. Хаширама унесет ее с собой в могилу, когда отцу позволят забрать из морга его тело. Потом он отправится на семейное кладбище, где упокоится вместе с их матерью. Окружающие хлопали его по плечу, сочувствовали ему, говорили, как он хорошо держится. На самом деле, он не держался. После ночи на свалке весь его эмоциональный фон как отрезало. Будто там, у ржавой машины, Хаширама выпотрошил его своим голосом, оставив лишь пустую оболочку. Пустую оболочку, с ограниченным набором функций, которая даже не может понять, что в данный момент чувствует. — Что делаешь? — Мадара заглянул в комнату. После смерти брата он практически поселился у Учих. Отец не возражал: он работал на железной дороге, и часто отсутствовал по несколько дней. Он не хотел, чтобы его, теперь уже единственный сын, оставался один «в такое сложное время». — Читаю новости, — ответил он, листая ленту. — Может, фильм включим? — предложил Мадара, прикрыв дверь. — Шутишь? — хмыкнул Тобирама. — Твой брат завел дружбу с призрачной девушкой, кто-то покромсал на куски школьников и снес бошку моему старшему брату. Я хочу во всем этом разобраться. А ты? — Я тоже, — Мадара вздохнул и подошел к нему. Тобирама открыл статью местной газеты о трупе девушки, найденном в озере. Обито зовет ее «Рин», но должно же у нее быть другое имя… — Слезь, — сказал Тобирама Мадаре, почувствовав на себе его тяжесть — тот уселся ему на поясницу. — Не жопься, я тоже хочу почитать, — Мадара лег на него, устроив свой подбородок у него на плече. Тобирама не ответил. Он с осторожностью относился к попыткам Мадары стать ближе, чем они уже были. Он не хотел, чтобы в его жизни появился еще один старший брат. Потребовалось больше недели, чтобы установить личность погибшей, найденной в озере. Девушку звали Харука Нохара. До замужества… Дыхание Мадары щекотало щеку. Тобирама недовольно повел плечом, и тот немного отодвинулся. …Инцидент произошел двадцать лет назад. Девушка со своим мужем отдыхала на озере в компании друзей. По словам очевидцев между ними произошла ссора, и Харука покинула пляж. Больше ее никто не видел. Ниже приведены воспоминания свидетелей. Тобирама уставился на список имен. Хоть он никого и не знал, фамилии некоторых показались ему знакомыми… От размышлений его отвлекло прикосновение к плечу. Мадара отодвинул в сторону рукав майки, и гладил пальцем белую полоску кожи под ним. Неожиданно он прижался губами к месту, где загар сливался с нетронутой солнцем кожей. Тобирама хотел взбрыкнуть, заорать на него «что ты делаешь?!», но он вдруг затылком почувствовал, как Мадара улыбнулся, и сильнее прижался к нему, довольно жмурясь. Этот невинный поцелуй сделал его таким счастливым, что Тобираму охватил жгучий стыд за то, что он чуть было, не сорвался на него из-за своих страхов. Ему хотелось сказать, что Мадара выбрал не того, что он не может испытывать счастье, прикасаясь к нему: такому грязному и внутри и снаружи. Тобирама открыл рот, и вместо лавины слов из горла вырвался лишь сдавленный всхлип. — Эй, ну, ты чего? — обеспокоенно спросил Мадара, усаживаясь рядом. — Я сделал что-то не то? Прости, я не хотел… Он еще и извиняется перед ним! Извиняется за такую малость, а Хаширама за все эти годы ни разу не попросил у него прощения. Как вообще их можно было сравнивать! Тобирама уже не мог понять, от чего он воет: из-за пережитого раньше, из-за того, что чуть не оттолкнул Мадару, или от всего сразу. Словно слезы, сдерживаемые годами, решили разом покинуть его тело. Он хватался за плечи Мадары, будто боясь, что он сейчас исчезнет, не выдержав его уродливых рыданий. Но тот не уходил. Он пытался его успокоить, гладил его по голове, по плечам, кажется, в комнату бесшумно прошел Изуна, и принес ему стакан воды. Все в доме пытались его поддержать в момент этой внезапной истерики. Позже его отпустило, и он заснул на кровати Мадары совершенно опустошенный. Проснулся он поздно ночью, в доме стояла мертвая тишина. Мадара лежал, на расстеленном на полу футоне, и что-то смотрел в своем ноуте, жуя в зубах край футболки. Тобирама выбрался из постели, и сел с ним рядом. Тот шарахнулся в сторону от неожиданности, поспешно закрывая крышку ноутбука. — Я думал, ты спишь, — он стянул с головы наушники. — Я разбудил тебя? Тобирама покачал головой. Он хотел обсудить произошедшее днем, но, похоже, выбрал для этого неудачный момент. Мадара ерзал, путая в ногах одеяло, пытаясь скрыть стояк. Тобирама понимал его потребность в просмотре порно, и если бы не Хаширама, то ему бы тоже доставляло удовольствие подобное занятие. — Я все испортил? — он покосился на мигающий ноут. — Что? — Мадара сделал вид, будто не понимает, о чем он. — Я просто… — Нечего тут стесняться, — Тобирама закатил глаза. — Я могу помочь, если хочешь. Мадара в недоумении уставился на него. Тобирама отпихнул в сторону одеяло, и сел вплотную к нему, скрещивая у того за спиной свои ноги. Он знает, как нужно. Со временем он научился делать так, чтобы очередная «встреча» с братом заканчивалась как можно скорее. — Из тебя получилась бы отличная жена, — усмехаясь, проговорил Хаширама, глядя на свою сперму, стекающую с пальцев брата. Тобирама на мгновенье прикрыл глаза, заставляя голос брата у себя в голове заткнуться. Либо мы проглотим свой страх, либо позволим страху проглотить нас самих, прочитал он однажды в отцовской книге по саморазвитию. Большинство советов в ней были очевидной чушью, но именно этот он почему-то запомнил. Спасибо, папа. Пригодилось. Мадара сдавленно охнул, когда Тобирама дотронулся до его возбужденного члена. Он уткнулся носом ему в плечо, обнимая, становясь еще ближе. Сам Тобирама не чувствовал возбуждения, но ему было приятно само ощущение контроля. Он сам делает это, по своей воле, а не по принуждению. Тому, кто ему реально нравился. Возможно в будущем, он сможет получить от этого такое же удовольствие, как Мадара. Мадара сжал пальцами его футболку, он был уже на пике. Он испачкал шею Тобираме своей слюной, а ладонь спермой. Тяжело дыша, он поднял голову: щеки покраснели, отросшие волосы лезли в рот. Тобирама отвел от лица темные пряди, Мадара поцеловал его в тыльную сторону ладони. Тобирама подумал, что до этого никогда не целовался по-настоящему. Его поцелуй брат так и не смог украсть. Он потянулся к лицу Мадары, дотронулся своими губами его губ. От дыхания Мадары пахло зубной пастой, он обвил руками его шею, стараясь не упустить ничего в этом новом, незнакомом для него ощущении. Мадара ухватил его за бока, отвечая на поцелуй. Сначала робко и неумело, постепенно входя во вкус. Когда они отстранились друг от друга, за окном забрезжил рассвет. — Я давно хотел сказать, что ты это… — Мадара смущенно отвел взгляд, — нравишься мне не как друг. Но, кажется, ты и сам это уже понял. — Угу, — Тобирама вытирал ладонь о край простыни. — «Угу»? — Мадара недовольно посмотрел на него. — И это все, что ты можешь сказать, после того, как, — он указал взглядом на свой пах. — Если бы ты мне не нравился, то моя рука бы там не оказалась, — хмыкнул Тобирама. — Ты… ты просто, — Мадара запустил в него подушкой, — невозможный! Они начали «беситься», кататься по постели этой шутливой полудраке, и Тобирама чувствовал легкость, гирь у него на сердце становилось все меньше. — Вы спать сегодня собираетесь? — донеслось сердитое шипение Изуны за дверью. — Если разбудите папу — вообще будет отпад! Чтобы больше я вас не слышал! — по коридору разнеслись его удаляющиеся шаги. Оба затихли. Мадара прижался к нему, обнимая со спины. — Он бесится, потому что «личная жизнь» динамит его уже неделю, — шепнул ему на ухо Мадара. — На сайте знакомств он познакомился с одним типом, а он, блин, дед дедом! — Да ладно! — Тобирама не мог в это поверить. — Ну, в профиле, конечно норм фотки, но он явно старше, чем выглядит, — Мадара открыл в телефоне нужную вкладку. — Только никому не рассказывай, иначе Изуна меня прибьет! — Тобирама угукнул. — Они пока переписываются, фоточки всякие там шлют. Но Изуна уверен, что все серьезно. До тех пор, пока Тобирама не взглянул на фото, он даже не представлял, того, как чертовски глубока окажется кроличья нора и насколько длительным и завораживающим может быть полет до сокрушительного дна. На отретушированных фотографиях, с кучей фильтров, Тобирама все равно смог узнать собственного отца.***
После случившегося на свалке, Рин больше не приходила. Обито продолжал видеть свои «сны», просыпаясь по утрам со смутным чувством тревоги. Он предпочел бы ничего не знать, но даже без браслета на запястье, видения не оставляли его. Он видел Тобираму, стоящего в окружении родственников на кладбище. Видел, с каким трудом он разжал пальцы, чтобы положить на могилу цветы. Видел, как он пригвоздил своего отца к месту короткой, рубленой фразой: «Я все знаю». Он видел Мадару бурно тискающего своего лучшего друга. Видел отца, ведущего свою милую цветочницу на аборт. Видел Изуну, глотавшего слезы перед монитором, на котором была открыта вкладка с надписью «Профиль удален». Видел мальчика, упавшего с лошади. Это был его одноклассник. И теперь все каникулы он проведет в гипсе. Они стояли на школьном дворе. Каникулы официально начались у всех классов, и даже учителям было сложно не поддаться этой маленькой анархии последнего учебного дня. Ребята пришли сдать учебники и забрать вещи из раздевалок — летом в школе будут делать ремонт. Обито огляделся, и наконец, увидел его. Мальчика со сломанной рукой. Это был Какаши Хатаке. — Привет, — он подошел к скамейке, на которой он сидел. — Как рука? — Врач сказал, что кость быстро срастется, — ответил Какаши. — Хочешь расписаться на гипсе? — он протянул ему маркер. Обито оставил свой росчерк, они обменялись пожеланиями хороших каникул. Какаши хотел пересесть в тень, но чуть не упал, наступив на развязавшиеся шнурки. — Мне еще не купили подходящую обувь, — смущенно объяснял он Обито, пытаясь убрать завязки одной рукой. — Нельзя заранее подготовиться к падению с лошади, — Обито улыбнулся, сел на корточки, и помог Какаши завязать шнурки. — Откуда ты знаешь, как я сломал руку? — Какаши удивленно вскинул брови. — Тебе, я, кажется, не рассказывал. — Догадался, — отшутился Обито. Он подумал, что они с Какаши могли бы стать хорошими друзьями. — Все уже расходятся. В какой стороне ты живешь? — Папа отлучился по делам, он через полчаса за мной приедет. Я подожду его тут, — ответил Какаши. Они попрощались, Обито вместе с братом и Тобирамой отправились прочь со школьного двора. А через час весь город взбудоражила новость, что Какаши исчез.***
Они собрались в гостиной, и прилипли к экрану телевизора, чтобы посмотреть экстренный выпуск новостей. — Стали известны первые подробности результатов поиска пропавшего ребенка, — на экране показали фото Какаши. — След привел оперативников к озеру, — репортер в дождевике стоял на фоне озера, вокруг которого сновали полицейские с собаками и добровольцы. — На берегу была найдена обувь мальчика, — на экран вывели испачканный в грязи серый спортивный тапочек, подписанный изнутри маркером Хатаке Какаши. — Водолазы готовятся к погружению. Мы продолжим держать вас курсе ситуации… — Но это неправда! — Обито вскочил с дивана. — Сегодня я помог завязать ему шнурки, на нем были кроссовки! Это не его обувь! Тобирама и Мадара встревоженное переглянулись. — Значит, кто-то подбросил тапок, чтобы пустить полицию по ложному следу, — задумчиво проговорил Мадара. — Я видел, как тренер собрал в мешок все бесхозные вещи из раздевалки в спортзале. Тапки там тоже наверняка были, достать фальшивую обувь и подписать ее маркером не проблема. — Получается, это мог сделать кто-то из… учителей, — неуверенно предположил Обито. Тобирама открыл в браузере на телефоне статью о смерти девушки из озера. Он был уверен, что видел фамилию Хатаке в списке свидетелей. В прошлый раз, из-за «соседства» Мадары он не прочитал статью как следует. Сейчас, пробежав глазами по списку фамилий, он, наконец, понял, что происходит и кто за этим стоит. Как же, он идиот, не заметил этого сразу!.. — Я знаю, почему был похищен Какаши, — Тобирама поднялся с дивана, все удивленно повернулись к нему. — Его отец проходил как свидетель по делу «Рин». Он был на озере в копании будущих родителей Данзо, Торуне и Яманака Фу. С ними еще отдыхала девушка, Харука Нохара. До замужества ее фамилия была Умино. А еще у этой девушки был брат. Который потом вырос, и стал директором школы. — И решил отомстить остальным за смерть сестры, убив их детей, — закончил за него Мадара. — Значит, Какаши еще в школе! — Обито побежал к двери. — Быстрее! Нужно срочно его найти!***
Они ввалились в здание промокшие до нитки, на город обрушался сильный ливень вместе с грозой. Внутри было пусто, все уже разошлись. — Куда дальше? — тяжело дыша, спросил Мадара. — Тут три этажа и не меньше сотни классов! — Может, спросишь у своей подруги? — добавил Тобирама, отводя со лба мокрые волосы. Обито хотел возмутиться, сказать, что Рин ему вовсе не подруга, но тут от раската грома и блеснувшей за окном молнии, все трое так и подскочили. Рин-рин-рин — Появилась, — пробормотал Тобирама, указывая на клубы тумана, расползающиеся по лестнице. Сегодня Рин светилась ярче, чем Обито когда-либо видел. Они поднялись за ней на второй этаж, и подошли к двери, ведущей в спортзал. Какаши был привязан к скамейке, и Ирука собирался порубить его на куски. — Напомните мне, какой у нас был план? — спросил Мадара, нервно хихикнув. — Какаши мы нашли, а что делать с поехавшим убийцей?! — Черт! Из-за грозы здесь нет связи! — Тобирама яростно нажимал на экран своего телефона, пытаясь позвонить в полицию. Ирука повернулся на звук их голосов. Спутанные волосы облепили лицо, на рубахе возникли темные круги от пота. В глазах нездоровый блеск. Они бросились врассыпную, когда тот кинулся к ним с топором в руках. Лезвие топора вонзилось в дверь, Обито подобрался к скамейке, на которой лежал Какаши, и принялся распутывать удерживающую его скакалку. На периферии он слышал возню и крики. Брат матерился почем зря, спортивный инвентарь и скамейки разлетались в щепки от столкновения с топором. Какаши был жив, но без сознания. — Давай, уходи быстрее, — шипел Тобирама, пытаясь оттолкнуть Мадару в сторону. — Нет, я без тебя не пойду! — Мадара хватался за него, не желая расставаться. Ирука загнал их в угол, и собирался покромсать на куски. Рин-рин-рин Рин висела под потолком, беспомощно наблюдая за происходящим. Она отдала Обито свой браслет, вместе со способностью видеть, но была лишена возможности действовать. — Ты хочешь остановить своего брата? — мысленно спросил у нее Обито. Рин-рин Если я отдам тебе свое тело, это поможет? Рин-рин Полосы на ее щеках вспыхнули ярким лиловым светом. Обито выпрямился во весь рост, и Рин устремилась к нему, точно стрела, пронзая грудную клетку. Его окутала голубоватая дымка, и он взлетел в воздух. Стены задрожали, из окон с громким звоном вылетали стекла. Он будто стал ею и при этом оставался собой. Он видел, как она смеется, играя в мяч на пляже. Как группа парней насилует ее в кустах, а ее муж оказался слишком пьян, чтобы ее защитить. Видел, как ее тело сбросили в озеро. Видел, как те парни обманули отца Какаши, приехавшего, чтобы забрать их. — Она с мужем поссорилась, — говорили они. — Она ушла на автобусную остановку. Видел ее младшего брата, отправленного в приют, потому что больше некому было о нем позаботиться. Видел, как этот мальчик рос и прилежно учился. Как повзрослев, он собрал в баре убийц своей сестры, и как следует, опоив их алкоголем, узнал от них ужасную правду. Как он шаг за шагом готовил свою месть, подкараулив тех ребят на пляже, затолкав в свой фургон. Обито опускался все ниже и ниже. Мадара и Тобирама заворожено смотрели, как Рин, используя его тело, подходит к своему несчастному брату. — Харука, — по щекам его текли слезы. — Мне так тебя не хватало, — он бросил топор на пол. — Я так по тебе скучал! Рин приняла его в свои объятья. Она закрыла глаза, полосы на ее щеках погасли. Браслет соскользнул с руки Обито и упал с тихим звоном. Ирука издал сдавленный полувздох-полувсхлип, и его глаза неподвижно застыли. Обито почувствовал, как силы оставили его, и он рухнул, как подкошенный.***
Он пришел в себя в машине скорой помощи. Обито медленно сел, огляделся. Возле его носилок, завернувшись в одно спасательное одеяло на двоих, сидели Тобирама и Мадара. — Что с директором? — спросил он, дотрагиваясь до затылка. Поморщился, нащупав приличную шишку: он ударился головой, когда упал. — Умер, — коротко ответил Тобирама. — Сердечный приступ. — А Какаши? — С ним все в порядке, — Мадара кивнул в сторону второй скорой. Отец Какаши стоял рядом с машиной, кутая сына в спасательное одеяло. — Эй, его лицо, — неожиданно оживился Тобирама. — Смотри, видишь? — он пихнул в бок Мадару. — Ого, — Мадара удивленно округлил глаза. — И, правда. Вот это прикол! — Что с моим лицом?! — Обито прижал ладони к щекам, боясь обнаружить что-то ужасное, но… С правой стороны больше не ощущалось знакомых складок. Он повернулся к кабине водителя, посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Его шрамы пропали. Рин забрала их с собой. Он снова лег на носилки, чувствуя себя бессовестно счастливым. — Кстати, ты визжал как девчонка, Мадара, — напомнил он брату. — Я?! А сам-то! — Да вы оба как девчонки, — хмыкнул Тобирама. Они переглянулись и засмеялись.