Потерпишь до следующего звонка, Мих?

Миша несколько раз нервно вымыл руки, поскрёб ногтями кусок мыла и до скрипа натёр ладони. Почему-то раздражало ощущение тревожной липкости на руках. Пусть лучше уж руки пахнут детским мылом. В последние дни он был особенно напряжённым, раздражала почти каждая мелочь. Его сжирало одиночество. Тошно было одному — это ощущалось даже физически. Он посмотрел на себя в зеркало, сбрызгивая лицо холодной водой: неопрятная щетина, хмурая рожа, пиздец какой-то. Ещё бы он один не был с таким-то лицом. Конечно, никто на него и не посмотрит. Когда закончились гастроли, он один так и осел у себя в квартире. И не в своей даже, а в московской, где он и дома себя никогда не чувствовал. Но в Петербурге ещё хуже. Здесь можно притвориться, что он один, потому что сам так захотел — просто взял и уехал. А там ему просто не с кем быть. Миха задёрнул шторы, чтобы уличный свет не попадал в комнату. Лёг на скомканное покрывало, вытащив его из-под копчика. И с обжигающим стыдом, расползающимся по лицу и шее, набрал наизусть номер. — Здравствуйте, — раздался как всегда учтивый и даже ласковый голос. Знакомый Мише, уже как родной. — Что вас интересует? У Миши запершило в горле от волнения. Каждый раз стыдно, хотя уже можно было привыкнуть. Он заранее прикрыл глаза, чтобы лучше представлялось и чтобы не видеть мир вокруг в эти позорные минуты. — Мне нужны двое. Мужчины, — прохрипел он, впиваясь ногтями в ногу, чтобы подуспокоиться. — Расценки знаете? — Знаю. — Хотите кого-то конкретного? Конечно, конкретного. Он только ради конкретного и звонит. — Вас. И Сашу. — Я вас понял. Вообще-то, мы не можем обращаться к вам лично, но… рад вас снова слышать, Михаил, — сказал Андрей, улыбаясь где-то там, на другом конце провода. Миха шумно выдохнул, испытывая облегчение. Вся эта обезличенная чепуха нагнетала на него ещё больше стыда и страха. Лучше уже так, напрямую. Тем более он кроме Андрея и Саши никому не звонит. Правила эти, блять. Он уже столько раз звонил, что это просто смешно. — Подождите минутку. И подготовьтесь, — сказал Андрей уже своим низким приказным тоном, от которого у Миши всё наливалось жаром. Сейчас будет хорошо. Пока звонок был на паузе, Миха поспешил снять с себя трусы и остался абсолютно голым. Покрывало кололось, немного раздражая кожу, но так было ещё приятнее. Он облизнул пересохшие губы, представляя, как их кто-то мог бы коснуться. Андрей, например… Наклонился бы, развёл в стороны его ноги и поцеловал, глубоко и мокро вылизывая рот. Но это невозможно, потому что Андрей — только голос из телефона. — Я снова здесь, — сказал Андрей совсем не тем отстранённым и вежливым голосом. Теперь он отыгрывал другую свою роль. — Я тоже. Привет, Миша, — произнёс другой знакомый спокойный голос. Это был Саша. Миша сделал глубокий вдох, поёрзал на кровати, морально готовясь к тому, что сейчас будет. Ему несомненно будет хорошо, но каждый раз всё равно стыдно. — Я готов, — произнёс он и сам себе кивнул, парни ведь не могли его видеть. Но с закрытыми глазами он всегда представлял, что они рядом. Смотрят на то, как он исполняет их приказы. — Давно ты себя трогал, Миш? — спросил Андрей. — Как вы и говорили… две недели назад, — сглотнул Миша. В последний раз они этим занимались как раз тогда. Он не знал, когда позвонит снова, но парни сказали — можно только с ними. Кончать он может только, когда они разрешат. Несколько раз Миха порывался и уже набирал номер, но почему-то хотелось ещё помучить себя, подождать, чтобы каждое лёгкое прикосновение отдавалось тяжестью в паху. Терпел, пока поход в душ не стал заканчиваться стояком, с которым Миша не мог ничего сделать, потому что нельзя было ослушаться. Это ожидание должно того стоить. — Молодец, Миш. Что на тебе сейчас? — Саша всегда интересовался и просил его раздеться, если на нём было слишком много одежды. Его голос всегда звучал любопытным. Он просил Мишу подробно описывать всё, что он делает. — Ничего. — Хорошо. Раздвинь ноги. Миша повиновался. Раздвинул и согнул в коленях, зная, какой указ последует дальше. — Погладь себя, — низким бархатным голосом говорил Саша, не оставляя даже шанса не послушаться. Миха покружил пальцем по сжатому анусу. Тут же вздрогнул от прохладного прикосновения. Он не трогал себя там, даже когда не обещал. Одному почему-то стыдно. А так вроде бы и не один он… — Нравится? Говори, что чувствуешь. Сашин голос звучал сосредоточенно, методично и оттого очень возбуждающе. Миха слышал, как у Андрея что-то шуршит, но сам он пока молчал. Показалось, что вжикнула молния. Миша надавил, чуть входя, и поморщился. По телу побежали мурашки. — Я… очень узкий, — тихо сказал он. — Палец туго входит… там сухо, — хрипло выдавил из себя Миша, алея от стыда, но продолжая себя трогать. — Возьми смазку, — вклинился Андрей. Когда его голос звучал так строго и уверенно, у Михи поджимались пальцы на ногах. — У тебя же есть? — Д-да, — Миша от стыда заикался. Вслепую он дотянулся до бутылки. Покупать пришлось в аптеке, чтобы попросить у продавца ту, что не раздражает кожу. От этого позорного воспоминания мурашки побежали вниз от затылка. Но осознание того, что продавец наверняка знал, что он будет делать со смазкой, взбудоражило ещё сильнее. В комнате было прохладно, из-за чего каждое прикосновение к себе обжигало. Миха зажал телефон между плечом и ухом и провёл второй ладонью по груди, задевая твёрдо торчащие соски. Скользким пальцем он надавил и проник внутрь, начиная растягивать тугие стенки. — Не забывай говорить, — напомнил Андрей. — Ты нашёл то, о чём мы говорили? Для сосков. Миша пошарил рукой по тумбочке. Он всё приготовил заранее. — Сначала помассируй, сожми. Нравится? Он сжал тёплыми пальцами твёрдый сосок и ахнул от возбуждения. — Нравится, — Миша по очереди тёр соски шершавыми подушечками. Спохватился, плюнул на руку и погладил уже мокрыми от слюны пальцами. — А теперь зажимы. Миха послушно взял прищепки и прицепил на стоящие соски холодный металл. Палец всё ещё был внутри, но он забыл им двигать. Миша заскулил в трубку. Сначала показалось, что зажимы слишком сильно сдавливают его, но тут же по телу расползлось тягучее возбуждение. Он открыл глаза, чтобы посмотреть на себя. Красные соски на чуть обвисшей груди были пережаты серебристым металлом. Цепочка на груди холодила кожу. — Хорошо… давит, — прохрипел Миша и сжал в свободной ладони грудь. Зажатый сосок налился бордовым и стал ещё ярче. — Молодец, Миш. А теперь встань на колени, чтобы мог видеть себя в зеркало. — Поставь на громкую связь. И будь пошумнее, — хмыкнул Андрей. Он очень любил, когда Миха громко стонал. Миша встал на поскрипывающей кровати на четвереньки и повернулся к шкафу с зеркалом. Грудь обвисла и тянулась вниз из-за тяжести крупной цепочки. Мише до боли захотелось, чтобы к нему прижались сзади и смяли её в ладонях. На набухших сосках блестели гладкие прищепки. — Теперь снова тяни себя. Уже двумя, — скомандовал Андрей. Миша потвёрже опёрся на руку и завёл вторую назад, проскальзывая в чуть растянутый вход. Так приятно было снова чувствовать хотя бы толстый палец внутри. Он не стал лить ещё смазки и добавил второй, жарко втискиваясь в узкую дырку. Миха простонал в лежащий под ним телефон. Цепочка позвякивала в такт его мелким толчкам пальцами в себя. — Во мне… два пальца, — со стыдом глотая половину звуков, говорил Миша. Щёки пылали, но он больше не закрывал глаза, потому что хотел видеть себя. Он был большой, видел грудь и мягкий живот. Подрагивающие колени разведены в сторону, а задница выставлена вверх. Он с беспомощной жадностью подавался на собственные пальцы. Во рту пересохло, Миша хотел бы наполнить его влагой с чьего-то члена. Безумно хотелось взять в рот. Член мотался и мазал липкой головкой о живот. Вот бы потереться хотя бы о колючее покрывало, но без приказа он не мог себя коснуться. — Горячо, узко... Мне очень нужно потрогать… — Пока нельзя, — отрезал Саша. — Вставь третий и трахай себя. Подмахивай так, будто в тебе мой толстый член. Ты был бы так рад, да? Если бы я заполнил тебя целиком. Миша со всхлипом простонал, поджимая пальцы на ногах. Да, блять, он был бы рад. Он бы так хотел, чтобы Саша выебал его. — Скажи, чего хочешь, — приказал он. Миха растягивал себя уже тремя, чувствуя тугое шершавое трение, потому что смазки в нём было мало. Было пиздец хорошо. — Я хочу твой толстый член в себе, хочу, — забормотал он, дурея от возбуждения. Цепочка тряслась ещё сильнее, из-за чего дёргались зажимы на сосках. — Чтобы ты глубоко вошёл и трахнул, блять, — Миха опять стыдливо всхлипнул, — и ты, и Андрей, чтобы вы вместе… — Хочешь оба члена в себе? — поинтересовался Андрей с усмешкой. Миша был уверен, что слышал характерное хлюпанье. — Какая у тебя жадная дырка, Миш. — Давай, представь, что это мы. Трахаем тебя, а ты стонешь, как девка. Ты же такой, Миш? Любишь быть на двух хуях сразу? Миша застонал, падая на локти, чтобы вставить в себя пальцы глубже. Запястье уже затекло, колени тоже устали, но хотелось только сильнее. Зажимы больно надавили на соски, цепочка натянулась, заставляя Миху жалобно заскулить. — Миша? Отвечай. — Люблю. Хочу, хочу вас обоих. Хочу чувствовать себя наполненным. Чтобы вы кончили в меня, блять, — Миша почти перешёл на крик, зная, что Андрей в этот момент доволен. — Шлёпни себя, — приказал он. Миха вжался щекой в матрас, с размаху, как любил, шлёпнул себя по ягодице и в голос застонал. — Молодец, — хриплым голосом произнёс Андрей. — Хороший. Ещё. Он снова завёл руку и смачно, до горящей кожи шлёпнул себя несколько раз, выстанывая матом в трубку. — Я трахаю свой кулак, Миш, представляя, что это ты. Твоя круглая мягкая задница. Ты такой растянутый и горячий для нас, — Андрей говорил, чуть сбиваясь и хрипя. Он больше не звучал ритмично и собранно, потому что теперь ублажал и себя. От этого захотелось выть ещё сильнее. — Я вожу головкой по твоим пухлым губам, — начал Саша, и Миша представил, как он с оттяжкой дрочит свой большой член. — Впусти меня, вот так, молодец, — слушая это, Миха раскрыл рот и из уголка потекла ниточка слюны, — такой влажный и жаркий рот, узкая глотка, ты же берёшь в глотку, да? — Д-да, — простонал Миха, слизывая накопившуюся слюну с губ. — Ты такой молодец, Миш, так хорошо принимаешь, — повторял Саша. Миша стал яснее слышать хлюпанье члена в ладони. Они дрочили на него. Как же невозможно хорошо. — Мы трахаем тебя с двух сторон. Тебе нравится? Вместо ответа Миша промычал в удовольствии. Он заполнял себя пальцами, толкал их так, словно его долбил член. Как же нравилось, как же это был охуенно. Миха ёрзал щекой по собравшейся складками простыне, соски с прищепками тёрлись о покрывало, до сладкой боли натягивалась цепочка. Он всё же просунул руку под живот, надавливая на лобок, но не смея коснуться себя полностью. Он заскулил, прогибаясь, и проехался набухшей головкой по покрывалу. — Можешь потрогать себя, — словно почувствовав, как Миша уже изводится, разрешил Андрей. Всё тело затекло в такой позе, но он был близко. Обхватил ладонью налитый член и быстрыми движениями додрочил, не прекращая насаживаться на собственные пальцы. Миша с протяжным стоном, потираясь грудью о сбитую постель, кончил и обессилено рухнул. Обжигающий стыд сменился жарким оргазмом, тело мелко дрожало под волной мурашек. — Не вынимай, Мишка, слышишь? — попросил Андрей загнанным голосом. Он тоже вот-вот… Всё стало отчётливо слышно, легко было представить, как он надрачивает себе под Михин скулёж и стоны. — Хочу кончить тебе на задницу, прямо в раскрытую, растянутую… Ах, бля-я-ять. Андрей простонал и следом часто задышал Саша. Он тоже всё. Миха вытащил пальцы, перевернулся на спину и подполз к подушке. Когда оргазм отступил, он почувствовал, как болели мышцы и как давило на соски. Поспешил снять зажимы и аккуратно погладил чувствительную, натёртую грудь. — Ты как? — Охуенно, как ещё? — ответил Миша с коротким смешком и снова поднёс телефон к уху, выключая громкий режим. — Я тоже. Увидеть бы тебя такого скорее, Мих. — Ты фотку пришлёшь? Обещал. С прищепками этими, — напомнил Андрей ласковым голосом. — И это… щас сфоткай, какой растянутый. — Извращенец, — фыркнул Саня. — Мне тоже тогда пришли. Пригодится вечером после концерта. Миша только себя осознал в тягучей посторгазменной неге и понял, что его разводят на интимные фотки, ну нихера себе. — Вернётесь и сами увидите, — с обидой в голосе сказал он. Поморщился и свёл ноги. Теперь он чувствовал себя преступно пустым и напрасно раскрытым. — Две недели ещё. Как будто Миша мог забыть. Как будто он каждый день на календарь не смотрел и не отмечал, что у Андрея тур до тридцатого апреля, а у Саши до третьего мая. Разъехались, блять, оставили его. — Немного осталось, — успокаивающе сказал Саня, и Миша только вздохнул. Ускорить процесс было нельзя. Оставалось только ждать. — Задолбало это всё, понимаешь, Сань? Я без вас как… Да в пизду, короче. Скучаю, — буркнул он сам на себя, скорее, и повернулся на бок. Хотелось бы, чтобы кто-то обнял сейчас со спины и прижал к себе. Но как Андрей заметил, ещё две недели. — Понимаю. Я тоже, вообще-то. — Так и я! — встрял Андрей. Миша вжался лицом в подушку, представляя, как ложится Андрею на тёплый мягкий живот. Скучал он невыносимо. Сначала сам на гастроли уехал со спектаклем, а они следом по своим турам. Миха уже не знал, куда себя девать. Эту игру в секс по телефону они придумали ещё в прошлый раз, когда поразъехались, чтобы не было так неловко дрочить в трубку. Втянулись, эксперименты пошли. Но всё равно Мише они живые нужны под боком, горячие и родные. — Мишка, не грусти, — тепло сказал Андрей, и Миху словно нежно погладили по голове эти слова. Он подтянул к себе скомканное одеяло и обнял его. — Потерпишь до следующего звонка, Мих? У Миши от этих слов потянуло внизу живота. Он толкнулся в одеяло, потираясь о него мягким членом. От предвкушения сердце забилось чаще. Он представил, как снова не будет прикасаться к себе, даже когда очень хочется. Как тяжело и горячо будет наливаться член, а он будет лить на него прохладной водой, чтобы хоть немного попустило. — Потерплю до вашего приезда. — Молодец, Миш, — Саша тоже предвкушал. Возможно, он даже… вставит в себя что-нибудь к их приезду, чтобы порадовать. Чтобы колени дрожали и разъезжались в стороны, когда они наконец будут брать его. От этих мыслей опять становилось жарко. Но теперь нельзя себя удовлетворить. Это мучительное желание быстро захватывало тело и разум, Миха ещё раз толкнулся в одеяло, комкая его между ног и словно трахая. — Ты что там делаешь? — спросил Андрей. Миша представил, как поползла вверх его бровь, и замер. Договорились, что потерпит. Значит, потерпит. Зато как ему потом охуенно будет. Всего лишь две недели. И они снова будут вместе.