Надежды гибнут беззвучно

Сгусток крови, вперемешку с красивыми, словно светящимися и переливающимися разными цветами в лунном свете, голубыми лепестками роз с мелким, быстрым, словно пуля, звуком упал на землю. Она стояла неподвижно среди цветущей сакуры, нежно розового цвета. Как иронично… Люди приходят любоваться цветением со своими возлюбленными, их лица лишь от одного приглашения сияют радостью и счастьем. Не удивительно, ведь их пригласил один из самых близких им людей, некоторые готовы отдать жизнь за такого человека. Но Люмин не была одной из таких, так почему же...? Почему сейчас, стоя среди невозможной, неземной красоты, среди падающих мелких листьев, плавно ложащихся на землю, она кашляла кровью, в неподвижности задыхаясь от разрывающей её боли в груди? Сколько сил она тратит лишь на то, чтобы не закричать прямо сейчас? Ей хотелось громко кричать от всего. От боли, от чувств, которые она так не хотела признавать, но которые в итоге лишили её жизни. Столько сил требовалось на то, чтобы терпеть, не сорваться с места и не побежать к нему, рассказать обо всем, надеяться получить поддержку и взаимность… Но, разве закончило бы все так, если бы её чувства были взаимны? Люмин могла лишь гадать, что было бы, поступи она иначе. Теперь, когда ели стояла на своих и не могла ничего изменить. Она не могла остановить поток крови и лепестков, она не могла остановить боль от растущих внутри нее цветов, она ничего не могла сделать… Когда Люмин только встретила Тарталью, в голову не приходили мысли, что он будет одной из причин её скорой смерти. Когда она только встретила его, у нее не было мыслей о том, что она, безответно и безнадежно полюбит. Полюбит так, что не сможет жить без присутствия его рыжей, вечно лохматой, макушки, веснушчатого лица, быстро краснеющего на солнце, и самым любимым, голубым глазам, словно море они подсознательно расслабляли девушку, отправляя в самую глубь темноты, откуда больше не выбраться. Даже протянув руку, ожидая, что прохожий человек поможет, схватится за нее, и вытянет из этой пучины, Люмин не помогли. Её оставили тонуть, пока она погружалась всё глубже и глубже в темную пучину личности этого человека. До тех пор, пока Люмин не заметила, что знает о Аяксе каждую мелочь. Непроизвольные мысли о том, что Тарталья, томимый жаждой приключений, однажды уедет, лишь помахав рукой на прощание, часто вызывали у неё слезы, тщательно скрываемые от чужого взора. Они прокатывались по нежной щеке, оставляя за собой прозрачную, влажную дорогу, быстро стираемую одним движением ладони. Ей не стоило влюбляться в этого человека, она это понимала. Понимала лучше всех, кто ей об этом говорил… Но как бы она не старалась отвернуться, забыть и игнорировать, её мысли снова и снова возвращались к звонкому, громкому голосу, оставляющему после себя приятный осадок на душе. Лежа на кровати ей стоило закрыть глаза и видеть красивые сны, а не мечтать о приглашении посмотреть вместе на цветущею сакуру. Мечты Люмин быстро разбились, словно их сбросили с большой высоты, когда она увидела его в сопровождении другой. Более подходящей ему… Её элегантное поведение, словно у аристократки, её длинные, белые волосы, развивающиеся на ветру, из которых её возлюбленный нежно убирал розовые, опавшие лепестки. Её голубо-серые глаза, что светились на солнечный лучах. Всё это так отличалось от коротких, пшеничных волос Люмин, её задорного образа и янтарных глаз… Лишь сейчас она может отпустить себя, в полном одиночестве стоя на том же самом месте, где Аякс ухаживал за другой, под дождем из лепестков цветов. Но их ситуации так разняться… Люмин стоит, изнывая от боли, а Тарталья стоял, изнывая от прекрасного настроения. Только одно могло их объединить, они оба любили. К сожалению, любили разных людей. Она могла понять его, могла, но не хотела. Признав свои чувства спустя такое долгое время, она сразу теряет то, что обрела. Перед её смертью, Люмин разрывает не только чувство боли, но и чувство потерянности, словно от нее оторвали кусок, и теперь она неполноценна. Тупая боль пришла резко. Она даже не заметила, как её тело, более не в силах держать себя на ногах. Лишь один раз моргнув, обзор изменился. Вместо сакуры, она видела большую, полную луну, освещающую холодными цветами тело, облитое кровью. — И вправду, — Тихий, совсем слабый голос, с легкой хрипотой, принадлежал Люмин. Ранее он был энергичным, радостным… Она не могла больше радоваться, это чувство покинуло её с того момента, когда она осознала, что влюбилась, — Луна сегодня красивая… Глаза, что вчера были наполнены жизнью, волнением и влюбленностью, закрылись. Даже медленно, болезненно умирая, в Люмин таилась надежда, что в эту минуту придет Аякс и спасет её от мучений, от невзаимных чувств. Но надежды, умирают последними, вместе с человеком. Когда наступит рассвет, мир увидит не живого человека, лишь оболочку, из которой растут прекрасные голубые розы.