Райдос сильная, Керро слабая

Тот факт, что Вика сильнее, делал решения проще. Керро убедила себя, что сопротивление бесполезно. Когда дверь открылась в темнейший предрассветный час, когда духи Райдос, в сочетании с мягким запахом ее кожи, наполнили комнату, Мэри притворилась спящей. Неудачно, снова неудачно. — Я слышу бешеное биение твоего сердца, — сказала Жрица, убирая прядки волос с ее глаз и заправляя их за ухо. — Не притворяйся спящей. Ты плохая врушка. — Уходи, Вика, — сказала Рыжая со своим милым эстонским акцентом. — Просто… Зачем ты приходить сюда? Райдос встает, стягивает с себя одежду, Керро пытается смотреть в сторону, но не может. Она говорит себе, это как наблюдать за собственным раздеванием перед зеркалом, но Мэрилин не умеет так двигать бедрами, не имеет интимной стрижки в форме безупречного крошечного сердечка. Когда Вика стягивает одеяло с кровати, широкая улыбка расплывается по ее лицу. — Милое бельишко. Для меня? Мэри пытается натянуть одеяло обратно. Но не может. Райдос сильная и контролирует, Керро слабая и подчиняется ее контролю. «Но не охотно, нет.» — Говорит она себе. — Уходи, Вика. Просто уходи. Райдос, обнаженная, длинная, с тонкими линиями, стоит над Мэрилин. Рыжая не может игнорировать влажный жар Вики, широко распространяющийся по ее собственному загорелому телу, лишь парой сантиметров ниже ее пупка. — Я позвоню Саше. — Угрожает Мэрилин. А Вика широко улыбнулась. — Твою мать, лисичка, ты бы хоть время от времени выдавала хорошие идеи. Просто подумай. Ты будешь отлизывать мне, пока он будет трахать тебя сзади. Что за вид будет у меня. А какой откроется Шепсу. Этот разговор — самое худшее. Так грубо, так… Керро не хотела называть это горячим, но брюнетка терлась собой о тело Эстонской ведьмы и… может, может это «горячий» — она думала об этом. — Думаю мы как-нибудь сделаем это. Однажды мы пригласим младшего Шепса сюда также, завершая круг. Скажи мне Лисичка… — качала бедрами Жрица, и девушка закусила ее губу, и желала, желала, чтобы все еще носила пижаму, как она это делала до начала визитов Вики. — Как думаешь, Олег и Саша часто? Ты знаешь? Она не должна спрашивать, брюнетка знала, но у Вики был грязный ротик, и она хотела услышать, как та скажет это. — Часто… что? Райдос улыбнулась, похотливо, потому что Мэри была такой прозрачной. — Часто трахаются? Видишь ли, я думаю это так. Я думаю, пока все тихо, они трахаются при любой возможности. Я думаю, Саша любит быть сверху. Он когда-нибудь трахал тебя в задницу? Ты должна позволять ему иногда. Ты должна просить его. Он любит, когда женщины умоляют его. Керро почувствовала, что-то мокрое начинает стекать по ее ногам. Райдос широко улыбнулась, поскольку могла почувствовать запах. Потому что она знала, как ужасно рыжей хочется, чтобы она попробовала его. — Ты когда-нибудь просила Сашу? Просила его о чем-нибудь? Керро не знала, когда это началось в ее жизни. — Он может сделать это так, чтобы это стоило твоего времени. Он заставит тебя кончить так сильно, что ты будешь кричать. Хотя, ты будешь кричать и до этого. Вы оба будете на небесах. Он любит унижения. И тебя, Мэрилин… — промурлыкала Вика, натирая крошечные круги вокруг сосков девушки через шелковистый материал ее бюстгальтера. — Тебе нравится быть оскорбленной. Если бы это не было так чертовски верно, девушка начала бы закрывать дверь, возможно. — За эту неделю, Лиса, скажи мне. Сколько раз ты думала об этом? Девушка закрыла глаза, игнорируя жар, продолжающий возрастать между ее бедер. — Сколько раз ты представляла мои губы на твоих грудях? — брюнетка пробежала пальчиками по краю чашечек лифчика. — Лисичка, сними его. — Нет, — сказала она, и снова ее возбуждающий акцент. — Я не буду. Не в этот раз. — Ты будешь. Ты выбрала это белье, потому что знала, что это заведет меня. Поздравляю. Я завелась. А сейчас. Сними. Его. — Низкое рычание зародилось в ее горле. Губы злобно сморщились. Дрожа, как девочка, Керро поднялась, расстегнула лифчик сзади и сняла его, бросила на край кровати. — Значительно лучше, — промурчала снова питерская ведьма сладким тоном. Она пробежала пальчиками по голой груди, останавливаясь и сжимая ее соски. «Ровно столько, сколько надо.» — думала Мэрилин. И почему парни не знают таких вещей? Почему они всегда или слишком нежные, или слишком грубые? — Ты не ответила на мой вопрос, Лисичка.- Прошептала Райдос. Она опустила губы к ее соскам, идеально крошечным «о», делая быстрый скользяще-сосущий поцелуй, вызывая непроизвольный стон Керро. Брюнетка восхищает быть грубой, потому что это доставляет Мэрилин дискомфорт. Она сопротивляется, немного, когда Вика берется за края ее трусиков и стягивает их, но немного, и девушка говорит себе, снова и снова: Она слишком сильная, я ничего не могу поделать. — Сколько. Раз? Керро снова крутит бедрами, зубы Райдос лишь беспокоят сосок, но достаточно, чтобы ее грудь заныла от боли. — Сколько раз, что?.. Зачем она делает это? — Сколько раз ты представляла мой рот на твоих грудях, ты, маленькая шлюшка? В момент, когда глаза питерской ведьмы сверкают черным, внезапно девушка понимает, что сегодня одна из тех ночей. — А… ни разу, — утверждает Мэрилин, чувствуя, как краска заливает ее щеки, груди, Боже, ее бедра. Бедра вообще могут покраснеть? Райдос смеется, пробегая губами и языком дальше на юг. Рыжая чувствует, как ее наиболее интимные мышцы начинают трепетать. — У меня есть вопрос получше для тебя. — Жрица двинулась назад. — Сколько времени ты потратила, представляя мои губы на твоем клиторе? — Когда она говорит, ее пальчик безошибочно находит нежный бутончик, не достаточно, чтобы удовлетворить, но достаточно, чтобы раздразнить. Просто напомнить. — Сколько времени ты потратила, представляя мой язык в твоем влагалище? — Ни разу, — Мэри едва может дышать. — Ни разу. Внезапно, так внезапно рука Райдос сдавливает горло девушки, один палец на ее пульсе, угрожая прекратить поставку крови. — Скажи мне, сколько раз, маленькая шлюшка, или я не сделаю этого снова. — Множество раз. Все время. Я не могу… — Вика убрала руку, и Керро выдохнула облегченно. — Пожалуйста, Вика… — Пожалуйста, что? Пожалуйста, уйди? Пожалуйста, сделай это снова? Райдос снова села, упиваясь обнаженным телом рыжеволосой: — Боже, да мы горячи, — сказала она. — Может, я разбужу Шепса. Ты сможешь принять руководство? И почему рот Вики не там, где его хочет Мэрилин? — Что, прости? — Я спросила, можешь ли ты принять руководство? — Я не понимаю, что это значит. Райдом пробежала языком надо ртом рыжей. Не целуя, нет: — Я имею в виду, если я буду сидеть там и скажу тебе, что делать, ты сможешь умолять его трахнуть тебя, пока я наблюдаю. Ты можешь это сделать? Мэри закрыла глаза и покачала головой: — Нет, — сказала она. — Я не могу. Я не буду. — Ты будешь, и ты будешь кричать, и Шепс будет вкушать твой рот. А кричать ты будешь, как банши, и ты будешь любить каждую секунду, даже если ты этого не хочешь. — И это, к несчастью, правда. — И как ты оказалась такой? Мамочка Керро была хорошей девочкой? Ох. Николь тебя распустила. — Ты и Николь? — Как только я получила контроль над ней, она просила меня связать ее. Ты можешь трахать женщину где угодно и чем угодно. Я любила ее. — Райдос схватила подбородок Мэри. — Ты можешь не верить, но я любила ее. И я люблю тебя. — Тогда почему ты продолжаешь делать это? — Встряхнула головой Рыжеволосая. — Потому что ты хочешь меня тоже. Жрица подцепила отброшенные трусики на пальце и помахала ими. — Видишь? Вот как сильно ты меня хочешь. — Она поднесла их к лицу и глубоко вдохнула. — Блять, Лисичка, как же хорошо ты пахнешь. Ты мокрее, чем шлюшка воскресным вечером. Может, мне тебя тоже связать? Может сделать пару фоток? Думаешь, если я отправлю фотки с тобой текущей, умоляющей и с глазами распахнутыми вот как сейчас, мы сможем привлечь Шепса, и его младшего брата в наши игры? Мне понравится видеть, как двое трахают тебя. Саша в твою великолепную киску, а Олег похоронит свой член в твоей заднице. — Вика сунула промокшие трусики под нос Керро. — Нюхай, — скомандовала она. Рыжая подчинилась. Качает бедрами снова, качает сильно, против ничего. С сильным содроганием Мэри кончает. Потому что у нее нет выбора, потому что Райдос сильная, а она слабая. — Я могла бы запихать тебе их в рот, но мне нравится слушать твои жалкие протесты. — брюнетка пальцем обводила линию челюстей Мэрилин. — И мне нравится заставлять тебя просить. Слезы обожгли глаза Эстонской ведьмы. — Я люблю, когда ты плачешь. Ты даже красивее меня, можешь быть, когда плачешь. — она наклонила голову. — Саша наверняка просил тебя оставить волосы вьющимися. Он просил тебя наносить больше макияжа? — Н-нет… — сказала Керро, и это ложь. — Шепс рассказывал тебе, как он трахал левую телку в кладовке кафе? — Улыбка Вики стала шире. — Как же это возбуждало. Я наблюдала за этим, если тебе интересно. Мэрилин закрыла глаза. — Я думаю, стоит обратить внимание на Илону, — проговорила Райдос, и ухмыльнулась. Может, это слезы, а, может, Райдос надоело разговаривать с собой, но она отползла в конец кровати. — Разведи ноги. — Я не буду. — Покачала головой Керро. — Что заставляет тебя думать, что хорошая идея притвориться, что тебе не хочется? Мэрилин развела ноги. — Шире. — Она сделала. — Шире. — Слезы снова хлынули из глаз девушки. — Скажи мне, Лисичка. Ты развела максимально широко? Заливаясь краской, Мэри растянула ноги еще немного, позволяя им упасть по сторонам. —Лучше. Язык или палец? — Что?.. Жрица, подражая рыжеволосую, скривила губы: — Что? Что? Я сказала, язык или палец? Выбирай. — Не буду. — Ты выберешь, или я уйду. Недавно угрозы были «ты выберешь или я выберу за тебя». Когда же выбор сменился? — Язык, — сказала Мэри, и ее голос был столь тих, что она могла притвориться, что ничего не говорила. — Язык. Смелый выбор. А сейчас, язык, что? — Что? — Я думала, ты хочешь стать писателем, Лиса. Серьезно. Тебе необходимо выучить больше слов. Это небольшая практика для тебя. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала своим языком. Свежие слезы вновь показались из глаз Мэрилин: — Ты никогда не спрашивала меня, что делать, прежде, — проговорила Керро. — Я начинаю твое обучение, лисичка. Это новый урок. — Я не буду этого делать. Вика улыбнулась, как кошка, в ее чёрных глазах была лишь страсть и похоть. — Мэрилин, — сказала она. — Я делаю тебе одолжение. А сейчас. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала, или я свяжу тебя и позову двоих моих любимых мальчиков. Эй — ты думаешь, тот парень, из клуба занят? Хотя… — Жрица изучала свой безупречный маникюр. — Он найдет время для тебя. Он и я найдем понимание. У кого ты видела самый большой член? У Саши? У Макса больше. И он знает, что с ним делать. Иногда я заставляю его звонить мне, лиса, чтобы он трахнул меня. Я всегда выпрямляю волосы, прежде чем постучать в дверь. Не то, чтобы я стучусь, вообще, — призналась Райдос. — Ты никогда не знаешь, что найдешь в этой квартире. Я нашла его и Шепса, на диванчике. Саше явно было больно. Стон непреднамеренно сорвался с губ Керро. — Ты знала, что они трахаются? Эстонская ведьма не сказала ничего, но рука Райдос резко схватила ее за волосы, сильно натягивая, хотя это и не должно было заставить ее дрожать так сильно, но, тем не менее, заставило. — Да…да, — проговорила она. — Я знаю. — Откуда ты знаешь? — Я… — Мэрилин хотела расплакаться снова и вернуться назад, когда Вика давала ей возможность ей сказать, чего она хочет. — Я видела их. — Видела их. — Улыбнулась Питерская ведьма. — Я… наблюдаю за ними. Иногда. Они не знают. Жрица выглядела впечатленной. Склоняясь и награждая Керро, царапая зубами внешнюю сторону ее грудей, слизывая выступающие капельки крови. Она подобралась ртом ближе к уху рыжеволосой. — Саша знает. Если ты можешь видеть его, ты достаточно близко, чтобы учуять тебя. И что ты делала, пока наблюдала? — Я… ничего. Вика взяла нижнюю губу девушки между зубов и пробежалась по ней языком. — Ты занималась вышивкой? Играла в карты? Сделала пару снимков? — От возмущения в ее голосе сбивалось дыхание. Она переместилась, подставляя один из сосков в нетерпеливый рот Мэрилин. — Я спросила, что ты делала, пока наблюдала за ними. — Я трогала себя, — проговорилась Керро. — Это ты хотела услышать? — Ты знала это. В следующий раз мне потребуется от тебя больше подробностей. А сейчас я хочу услышать, что ты хочешь, чтобы я сделала с моим языком? — Я хочу, чтобы ты… полизала… меня. Там, внизу. — Внизу? Тебе, что, двенадцать? — Вика… — Где ты хочешь мой язык? — В моей… в моей промежности, — сказала Мэри, а сошедшие с ее губ слова казались такими неправильными. Это не ее слова. Это Райдос. — Пожалуйста. Не заставляй меня повторять это. — Ты не хочешь еще раз сказать мне, что ты хочешь мой язык между твоих истекающих складок в твоем влагалище? — Жрица смаковала каждый слог растягиваемых слов. Керро закрыла глаза. — Открой глаза, лисичка. Это то, что ты не хочешь говорить? Мэрилин открыла глаза: — Да. — Да, что? — Это то… что я не хочу Райдос улыбнулась, уже менее хищно. — А после. Я одолжу немного твоей крови? — Нет. — Это уже более убедительно. Мне это нравится. Хорошо. Не резать, не кусать. Сегодня. В следующий раз я получу вдвойне. Мэри нравилось больше, когда Вика проводила лезвием по ягодицам, и по худеньким ляжкам. Там, где ее рот сейчас мокро впивается сначала правую ногу, затем в левую, прежде чем, наконец, лицо Райдос не утопает во влажном жаре соединения ног Мэри. Это как рот. Она целует его, как в рот. И голод, и язык, все что хочет, в чем нуждается, и рыжеволосая начинает кончать почти мгновенно. Она не может сдерживаться, она кричит, ее бедра извиваются подо ртом девушки. И хотя это длилось несколько секунд, ей нужен перерыв — не может же она продолжать кончать, не так ли? О, Боже, она была слишком громкой, Шепс сегодня здесь, не в своей квартире, он проснется и ворвется сюда, и застанет их таких. А Мэрилин не хочет его, но она кричит опять, громче, ноги перекрещиваются над головой Жрицы, прижимая ее ближе. Она пытается вырваться, но Райдос рычит, удерживая ее бедра на месте, и Мэрилин продолжает кончать, пока не начинает плакать, закрывая лицо руками. Вика садится, ее лицо сияющее и влажное. — Я думаю, на сегодня мы почти закончили, — сказала она. — Как только ты меня поцелуешь? Керро не сдерживается, бросает руки вокруг шеи Райдос, пожирая ее рот, пробуя себя с ее губ и языка, и непрестанно спрашивает себя: Почему, почему, почему? Дыхание перехватывает в груди, слезы продолжают падать. Вика быстро одевается, утверждая очевидное в каждом взгляде, метаемом на Мэрилин. — Думаю, стоит поднять ставки, Лисичка. — Ты… — Рыжая сглотнула рыдание. — Ты, правда, собираешься привести Сашу и Олега сюда? — Пока нет. — Качает головой Жрица. — Пока нет. Нет. Хочешь узнать, что случится следующим? — Да. — Ей нужно знать. Она наблюдает, как питерская ведьма, танцуя, надевает кожаные штаны и белый топ, такой узкий, что выглядит как нарисованный, соски напряженные и застывшие… Керро не хочет смотреть, но смотрит, потому что Райдос сильная, а она слабая. — Так вот, если дверь будет закрытой, я не приду. Сердце Мэрилин пропускает удар: — Чт… Что? — Ты слышала. Она резко садится. — Нет. Почему? У тебя есть ключи. — Боже, а ты быстро учишься. — Улыбнулась она. — Если дверь закрыта, я не приду. Подумай об этом. Дальше я буду учить тебя просить по настоящему, вместо того, чтобы спрашивать, и, я знаю, ты не можешь дождаться этого. — Райдос присела на край кровати, со сладкой улыбкой на лице. Обвела губы девушки пальцем. — Ты научишься умолять меня сначала, а затем я научу тебя просить кого-нибудь еще. Я хочу увидеть, как твой блядский ротик насаживается на член. Разве это так неправильно? Вика поднялась и подняла отброшенные трусики, понюхала их снова: — Я заберу их. Я расскажу тебе, что Саша думает об этом запахе. Ставлю на то, что он захочет взять их в рот, пока будет трахать кого-нибудь в следующий раз. Но я не расскажу, ни то, что он скажет, ни то, что он сделает с ними, пока ты не попросишь меня. Спокойной ночи, Лисичка. Райдос скрылась за дверью, Мэри снова осталась одна, слезы текли по ее щекам. Она знала, что никогда не закроет дверь.