Знать тьму внутри себя — лучший способ справиться с тьмой в других.
(Карл Густав Юнг)
Он помнил как провалился во тьму, а затем очнулся… в той же тьме. Долгое время Тачихара не мог понять, почему, различая все эти голоса, выделяя среди них самые знакомые, он не может никого увидеть. Почему он в этой темноте? Лишь затем, когда начали постепенно прорисовываться обрывки воспоминаний, Мичизу, стараясь унять дрожь, коснулся руками собственного лица. Кажется, бинты. Шипя проклятия, он не без труда справился с повязкой. Как назло, пальцы не слушались, а повязка была слишком плотной, к тому же, надёжно закрепленной… или его собственное подсознание пыталось что-то отсрочить? Он и сам не знал, продолжая воевать с повязкой. Но увы, тьма вокруг никуда не исчезла, даже когда он ощутил, как повязка ослабла, и затем бинты оказались в его руках. Почему же до сих пор темно? В момент осознания по телу прокатилась волна нестерпимого жара, будто окатили кипятком. После, когда он, вновь прикоснувшись к лицу, ощутил под пальцами уродливые рубцы – замер, чувствуя, как сердце упало куда-то вниз… Теперь он слеп и останется таким, видимо, навсегда. Захотелось заорать, но почему-то вместо крика вырвался слабый хриплый стон, и больше ни на что не было сил. Зато было слишком много времени переварить произошедшее. Он ещё помнил себя зрячим, даже своё отражение в зеркале и собственный цвет глаз… Но дальше в мыслях начался хаос, перерастающий в панику. Непонятно как жить дальше и стоит ли жить вообще, учитывая, что он даже не соображал, где сейчас находится. Первые трудности начались, когда Мичизу попытался вернуть повязку на место, что удалось лишь с пятой попытки и огромного количества проклятий. Когда бинты были более-менее надежно зафиксированы, Тачихара попытался на ощупь определить своё местонахождение. Судя по всему, он еще в лазарете, но каком именно – чёрт его знает. И он тут совсем один. Непонятно, знает ли кто-то из мафии или военной полиции о том, где он сейчас находится. Даже непонятно, у кого спросить, да и не факт, что получит какой-то толковый ответ на свой вопрос. Кажется, в палату, если конечно он находился сейчас именно в ней, никто не спешил. В любом случае, выход только один – попытаться встать и попробовать выйти отсюда. В любом случае есть вероятность наткнуться хоть на кого-то, кто сумеет хотя бы сказать, где он находится. Мичизу нашарил край кровати и крепко впился в него руками, осторожно, при этом, спуская ноги на пол. Лишь когда почувствовал под ступнями холодную поверхность кафеля, сумел немного расслабиться и ослабить хватку. От долгого пребывания в горизонтальном положении мышцы сильно затекли, и потому полностью выпрямиться было довольно болезненно. Поначалу он пытался нашарить что-то, за что можно держаться. Кажется то, что подвернулось, было манипуляционным столиком, где хранились инструменты и лекарства. Но стоило сделать несколько шагов, как гладкая часть металлической поверхности выскользнула из руки. Волна паники после этого все усугубила еще больше: Мичизу упал на пол, успев в последний момент ухватиться за столик и, тем самым, обрушить его на себя. Боль от удара об пол отозвалась по всему телу. Он попытался встать, кое-как оттолкнув манипуляционный стол и бестолково шаря по полу. Эти действия привели к тому, что, судя по всему, он обо что-то порезался, потому что ладонь будто обожгло. Кажется, он даже запах собственной крови уловил, хотя до этого не обладал сильным обонянием. – Пожалуйста, кто-нибудь… У Мичизу даже не было сил говорить, а подняться самостоятельно – и подавно. Конечно, он легко бы мог отбросить придавивший его стол своей способностью, но, на данный момент, не мог ей воспользоваться. Тем более, он и не стал бы пользоваться способностью вслепую хотя бы из тех соображений, что может только больше самому себе навредить. Он сейчас был ни на что не способен, даже на самые простые действия. От осознания этого горло будто сдавили чьи-то сильные руки, а в том месте, где когда-то были глаза, ощущалась сильная режущая боль. – Пожалуйста… Это было настоящим кошмаром – ощущать себя настолько беспомощным. Все, на что Мичизу сейчас был способен – кое-как выползти из-под развороченного манипуляционного столика, и на этом силы покинули окончательно. Он уже ничего не слышал из-за собственного крика отчаяния: ни как хлопнула дверь в палату, ни чьи-то шаги… – Я здесь, Тачихара-кун. – знакомый голос совсем рядом заставил сердце ускорить ритм. – Не бойся, я рядом. Мичизу вздрогнул, когда его осторожно подняли, а затем уложили на кровать. – Дзёно?... – Не надо было вставать. И хватать скальпель за лезвие тоже так себе идея. – Сайгику вздохнул, обрабатывая рану на ладони Тачихары и затем накладывая повязку. – Думаю, ты помнишь, по какой причине оказался в лазарете? – Ну… да. Рассказывать о том, как он просчитался, и, тем более, до того был раскрыт боссом мафии говорить не хотелось. Возможно, Дзёно и так уже все знает. В любом случае, правда выплывет наружу. – Обещаю, я не только буду рядом, но и научу тебя всему, что знаю о темноте. Ты ведь хочешь этого, не так ли, Тачихара-кун? Он говорил тихо и размеренно, едва ощутимо поглаживая повязку на руке Мичизу. Это странным образом успокаивало, хотя в голове было множество вопросов. Ещё больше удивило предложение помощи, учитывая, что ожидал Тачихара совсем другого. В его понимании гораздо логичнее было бы услышать, что он уже списан со счетов, или пойдет под трибунал, поскольку стало известно о его работе двойным агентом. Стоило ли верить словам Дзёно, он понятия не имел. Возможно, это единственный шанс снова вернуться в строй, если, конечно, вообще получится. В своих силах и способностях Мичизу был совершенно не уверен и ранее, а сейчас и подавно. – Да… научи меня, пожалуйста. Я не хочу остаться таким, как сейчас. Не хочу быть бесполезным. – Я понимаю то, что ты сейчас чувствуешь. Ведь я однажды познал то же самое. И знаешь, Тачихара-кун, вывод, который я сделал тогда… Никогда не поймешь кого-то полностью, не побывав на его месте. Ты так не считаешь? Мичизу вместо ответа слабо кивнул, а затем крепко сжал запястье Сайгику. Обычно так утопающий держится за соломинку и… за свою последнюю надежду. – Тачихара-кун, ты что-то хочешь сказать? Ну же, не надо бояться. – Даже если это будет тяжело, – обещаю, я выдержу… – Тише… В этот момент Мичизу почувствовал, как его мягко заключили в объятия. Они были похожи на те, когда очень давно его в последний раз обнимал Тацуо. И сейчас, замерев вот так, захотелось довериться и рассказать обо всём, что творилось в голове. Но он совершенно потерялся в ощущениях, равно как и в самом себе. Отчего-то было страшно. Все-таки Дзёно – не Тацуо, и прежде их связывали исключительно рабочие отношения, разве что, иной раз, плавно переходя в какие-то почти дружеские. – Если не хочешь, можешь не говорить. Но, в таком случае, мысли не дадут тебе уснуть. Без сна ни один человек долго не протянул, Тачихара-кун. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю? Тачихара ещё как понимает, – как и то, что сейчас рядом только Дзёно, которого он все еще боится и не может доверять кому-то вроде него. Но доверять больше некому, потому что для остальных он не более чем улучшенный солдат. Вернее, когда-то был им. И если продолжить эту молчанку – другого шанса уже не будет. Тогда он останется бесполезным куском мяса, просто доживающим свое. И то – при условии, что дадут дожить. От бесполезных, как гласит закон жизни, избавляются. – Ну же, не бойся… Он слышит удивительно ласковый шепот Сайгику, понимая, что все легче противиться собственному страху недоверия. Здравый смысл лишний раз напоминает, что в ином случае Мичизу вообще останется один на один со своей проблемой, которую не в силах разрешить самостоятельно. Выбора нет – помочь ему может только Дзёно Сайгику, которого он никогда не воспринимал как того, кому можно доверить свою жизнь. Он готов был доверять всей Портовой мафии, но теперь дорога туда закрыта. И неизвестно, увидит ли он однажды тех, кто стал для него семьей за недолгое время. Сайгику как будто слышит всё – даже мысли, мистическим образом их улавливая. Тачихара чувствует осторожное прикосновение к повязке, но не препятствует, даже когда Дзёно медленно ее снимает. – Интересно…, – Сайгику тщательно осматривает повреждения, в какой-то момент ловя стекающую слезу по левой щеке Мичизу. – Слёзные железы не повреждены. На самом деле Дзёно впервые как-то не по себе от такого зрелища. Жить в темноте стало более привычным, когда, если хочешь, можешь что-то представить, или же отказаться от этого, даже если приходится ориентироваться на слух и обоняние. Он видел много ран, но еще больше наносил их кому-то сам. Уже смутно помня о моментах, когда был зрячим, он никогда не отворачивался, и даже любил наблюдать, как жертва истекает кровью, или как рана расходится все шире, а человек бьется в агонии и продолжает мучиться, цепляясь за жизнь, которая с минуты на минуту оборвется. Но сейчас Сайгику хотелось отвернуться и вытравить из головы то, что пришлось увидеть. Вот только отменить увиденное невозможно, потому что теперь он зрячий. Мичизу молчит, потому что сказать нечего. Он растерян, подавлен, и не знает, как ему быть теперь, как жить дальше, и сможет ли он снова стать хотя бы среднестатистическим членом военной полиции. Даже при всем том, что Дзёно обещал помочь и научить, уверенности все-таки никакой. Кто знает, получится ли у него. Что до возвращения в Портовую мафию, то об этом вообще можно забыть, скорее всего, навсегда. Даже если каким-то неведомым образом Тачихаре и удастся попасть в штаб – Мори от него тут же избавится, что с его стороны будет гуманно и даже правильно. Дзёно будто читает эти мысли, говоря что-то успокаивающее, хоть Тачихара и улавливает все это частично, какими-то урывками. – Ты должен быть сильным, Тачихара-кун. Даже слепота – не преграда. Можешь считать меня подтверждением тому. – Пусть Сайгику и говорит это с какой-то пугающей уверенностью, сам он не до конца верит, сумеет ли быть хорошим учителем и получится ли все сделать правильно. В конце концов, проводить допросы у него всегда получалось куда как лучше, а обучением новобранцев, по большей части, занимался Тэтчо. – Ты и правда так думаешь? – Конечно. Или, может быть, ты сомневаешься во мне? Ладонь Сайгику мягко скользит по плечу, задевая ткань больничной рубашки, которая, будучи минимум на размер больше, слегка съезжает, обнажая часть плеча и острую ключицу. Мичизу отчего-то нравятся эти прикосновения, хотя раньше он бы привычно отстранился. Впервые за долгое время он кого-то подпустил так близко, и теперь готов растаять от этих поглаживаний. Если бы глаза не пострадали, он наверняка закрыл бы их сейчас от удовольствия. К нему так давно никто не прикасался – нежно, вкладывая в каждое это прикосновение частичку заботы и намекая на то, что можно всецело доверять. Может быть, потому, что именно сейчас во всем этом была острая необходимость. Наверное, так и есть… – Тачихара кун, я никогда тебя не оставлю. И, как уже говорил, обещаю научить тебя всему, что знаю сам. – Дзёно на какие-то секунды замолкает, словно задумывается над сказанным. – Однажды ты превзойдешь меня. И, когда это случится… – он снова задумывается, водя кончиком указательного по обнаженной ключице Тачихары, вырисовывая невидимый знак бесконечности. Мичизу слегка вздрагивает то ли от этого слишком чувствительного прикосновения, то ли от незаконченной фразы. – Дзёно-сан, такого никогда не случится. Я слабее всех остальных. И если бы меня не усилили операциями, возможно, я бы не протянул до сегодняшнего дня. – Ты глубоко заблуждаешься и не ценишь себя. Ну или просто не знаком со своими настоящими способностями. – То есть? – если бы Мичизу мог видеть, задавая этот вопрос, он посмотрел бы Сайгику прямо в глаза. Вот только сейчас перед глазами вновь зрячего Дзёно его нынешний подопечный с безобразными рубцами на месте глаз, которые когда-то были необыкновенного янтарного цвета. Об этом Дзёно успел узнать по фото в комнате отдыха штаба. – Всему своё время, Тачихара-кун. Дзёно, невесомо коснувшись губами его шеи, аккуратно возвращает повязку на место и поправляет съехавшую рубашку, но никуда не уходит после этого. Мичизу всё ещё чувствует рядом его присутствие и, кажется, пока слабо и отдаленно – слышит биение его сердца. – Дзёно… – Мм? – Побудь со мной еще немного, пожалуйста… Ему стыдно за эту просьбу. Не хочется отнимать у Сайгику время на такую ерунду, но снова оставаться в одиночестве не хочется еще больше. – Я буду рядом всегда, сколько захочешь, Тачихара-кун. Мичизу не знает, сколько прошло времени, которое занял этот разговор. Чувствуя, как его постепенно затягивает в сон, он продолжает прислушиваться. Дзёно все еще рядом, и не спешит покидать палату. “Мне придется научиться жить заново” С этой мыслью Тачихара удивительно быстро засыпает, отпуская ладонь Сайгику, который, убедившись, что его присутствие здесь пока не нужно, покидает палату, бесшумно прикрыв за собой дверь. *** Первые попытки научиться всему, что раньше было само собой разумеющимся, похожи на первые шаги ребенка. Неуверенные, замедленные и пока мало успешные. Что там говорить о тренировках, когда приходится заново учиться таким простым вещам, как держать столовые приборы и пытаться не упасть при ходьбе. Естественно, палочки с печальным стуком упали на пол, а рис, судя по ощущениям, просыпался на треть. От стыда в этот момент хотелось умереть на месте. Мичизу был сам себе отвратителен ввиду осознания своей полной беспомощности. И еще более отвратительно, что это теперь видят сослуживцы. Потому что, помимо Дзёно ещё и Теруко здесь присутствовала. Тачихара обреченно ожидал порцию насмешек и подколов с её стороны, но, к его удивлению, бывшая замкома шумно вздохнула и ушла. Видимо, ей было как минимум неприятно подобное видеть, а может, это зрелище и вовсе вызывало отвращение. Сглотнув, Мичизу неловкими движениями вернул пиалу на стол и отодвинул подальше, боясь теперь прикоснуться к еде. Об аппетите и говорить не стоило – его с самого начала не было, а теперь он вообще неизвестно когда вернется. И как же хотелось, чтобы никто не смотрел и не видел его таким. Перед Дзёно тоже было неловко, но не настолько, как перед Оокуро, у которой он теперь вызывал всем своим видом разве только жалость. – Тачихара-кун, не надо так нервничать. – убедительный тон Дзёно каким-то образом разгоняет непрошенные мысли. – Поначалу всегда сложно. Если тебя это успокоит, то я вообще на себя все перевернул, а потом упал со стула. Мичизу замер, пытаясь переварить услышанное. Слабо верилось, что Дзёно, который гораздо сильнее и увереннее его, да и вообще, если быть честным, превосходит во всём с большим отрывом, мог быть когда-то таким же жалким. Его слова больше похожи на неудачную попытку подбодрить. Но и винить Сайгику за это нельзя: он и так старается как умеет, даже если выходит у него не очень хорошо. – Не верится как-то. – Поверь, пришлось отмывать всё, включая меня. Не надо стыдиться своего состояния. Помни о том, что ты учишься подстраиваться под новые обстоятельства. Поверь, у меня на первых порах точно так же не получалось. – Теруко-сан так явно не думает. – Тебе нужно наплевать на то, кто там что думает, если хочешь снова вернуться в строй. Сомнение и страх будут только мешать этому, Тачихара-кун. Слышать такое от Дзёно было поистине удивительно. Подобные выражения куда как больше подходили их бывшему командиру, ну или, возможно, Тэтчо. – Не нужно бояться насмешек или осуждения. Не рекомендую забивать себе этим голову. А сейчас тебе всё-таки надо поесть. Если ощущаешь неуверенность – вспомни, как это было до потери зрения. Не думай о темноте вокруг – прикажи своему телу включить базовую функцию, которая давно отточена до автоматизма. Тачихара вслушивается в каждое слово, стараясь, как прилежный студент на лекции, запомнить всё самое важное. – Ну же, расслабься и просто позволь своему телу действовать. Слова Дзёно убедительны настолько, что хочется верить ему безоговорочно. И попробовать сделать так, как он говорит. “Расслабься и позволь своему телу действовать” – слова Сайгику как мантра прокручиваются где-то на подсознании, впитываясь в нужную ячейку памяти. Выдохнув, Мичизу снова подтащил к себе пиалу – на этот раз более уверенно. Даже руки не дрожали, что удивительно. Если ещё с базой было, как казалось, сложно, то тренировки вслепую оказались для Тачихары настоящим испытанием. Все его навыки и умения, отточенные за годы нахождения в военной полиции, теперь превратились в бестолковые сумбурные движения. И это ещё даже не спарринг, а простая отработка движений и приемов. Все это казалось совершенно бессмысленным. Зрение хотя бы помогало ориентироваться, а сейчас вокруг была только темнота, и совсем непонятно, как уловить, где находится враг. Столь тонким слухом как у Дзёно Мичизу все ещё не обладал, что и составляло основную сложность. Дзёно наблюдает за всем этим молча. Пока рано говорить о том, сколько времени потребуется на восстановление, а затем переход на второй этап, когда Тачихара уже начнет уверенно ориентироваться и привыкнет к темноте. Но вопрос в том, как сделать темноту его составляющей, какой она стала однажды для самого Сайгику. Получится ли? Вряд ли кто-то даст ответ на этот вопрос, кроме него самого. Если, возвращаясь к прошлому, он мог что-то вспомнить, то лишь смутные обрывки того времени, когда ему приходилось точно так же привыкать. Сложнее всего даже не привыкнуть, а принять вечную темноту вокруг как факт своего существования. Дзено ни разу не пожалел о том, что ослеп, с тех пор как сумел прийти к этому выводу и принял свою слепоту как часть себя. Вернее сказать – как самую сильную и скрытую от других часть самого себя. И до сих пор, даже став зрячим, он продолжал больше доверять ей и чутью, нежели внезапно вернувшемуся зрению. Слишком многие верят, по большей части тому, что видят. Сейчас он видел только одно – пока рано загадывать наперед. Мичизу ещё не готов, но когда это произойдет, остается только догадываться, каким будет исход. – Тачихара-кун, пора заканчивать. Я, конечно, знаю, как усердно ты готов работать, но не стоит переусердствовать. – Хорошо. Мичизу всё ещё тяжело дышит – тренировка слишком вымотала. Тело до сих пор ощущается слабым и как будто не до конца подчиняется. Нет никакой уверенности, что однажды он сумеет ощутить темноту как и Сайгику, и точно также научится растворяться в ней, больше не задумываясь об отсутствии зрения. В это не верится. Он знает, что гораздо слабее, и всегда был слабее других в команде “Ищеек”. Нынешняя ситуация и вовсе сделала его, фактически, никем. До сих пор нет понимая, для чего Дзёно все это и зачем он возится и тратит свое свободное время на такого как он, хотя вокруг полно эсперов куда более толковых и сильных. “Я буду рядом всегда, сколько захочешь, Тачихара-кун” Что ж, можно, хотя бы, отталкиваться от того, что Сайгику – человек слова, и обещаниями не разбрасывается. И неважно, было это обещание свернуть шею или остаться рядом. Он и то и другое сделает, если пообещал. По крайней мере, в этом Тачихара уверен. – Тачихара-кун, ты тут ночевать собрался? После этих слов Тачихара ощутил ладонь Дзёно на своем плече. Почти как раньше. – Нет, я… да, наверное. – Так да или нет? Сайгику тихо смеется, приобнимая и уводя из тренировочного зала. Мичизу растерян настолько, что даже выдавить из себя что-то связное не в состоянии. Он молча идет, держа Дзёно за руку, будто он его проводник из этой вечной темноты. Эти мысли так смешны и абсурдны – вряд ли тот, кто живет в темноте, выведет из неё. Поход в душ и вовсе для Тачихары сейчас – самое ужасное. Он всячески отказывается от какой-либо помощи, пытаясь убедить Дзёно, что уж раздеться ему слепота точно не помешает. Но темнота, которую он пока не принял, словно насмехаясь, заставляет поскользнуться на мокром полу. – Ну я же говорил, – Дзёно успевает его подхватить, помогая после принять вертикальное положение. – Прекрати стыдиться этого, Тачихара-кун. В помощи нет ничего постыдного. Ты согласен? Мичизу даже не помнит, сумел ли ответить. Сейчас он чувствует только стыд и отвращение к собственной беспомощности, но все это отходит на второй план, заставив замереть от ощущения прохладных рук Сайгику под тренировочной майкой, которая после снята этими самыми ловкими руками и отброшена куда-то. – Тачихара-кун, пока твои возможности ещё в какой-то мере ограничены, я не хочу, чтобы ты пострадал. – Но я не хочу, чтобы… – Чтобы что? Мичизу молчит, опустив голову и пытаясь скрыть чувство стыда, которое только больше набирает обороты. – Позволь мне позаботиться. Ещё раз, тебе нечего стыдиться. Я бы многое отдал, если бы кто-то был рядом со мной, когда я оказался в таком же положении. – А Тэтчо-сан? – этот вопрос вырывается у Тачихары неосознанно, просто сама логика подразумевает, что Дзёно недоговаривает. – Вот только не надо об этом. – Сайгику брезгливо морщится, – он не тот, кто мне тогда действительно был нужен. “А кто был нужен?” Но задать этот вопрос Мичизу не решается, оставляя его без ответа и, закрыв глаза, чтобы чувство стыда вновь не перевесило, позволяет Дзёно себя раздеть. Страшно… чертовски страшно и стыдно. Но только по началу. Дзёно словно пытается изучить его до мелочей и, возможно, поэтому его прикосновения такие нежные и осторожные. В конце концов Тачихара поддается этим странным то ли ласкам, то ли попыткам успокоить. Дзёно держится, прекрасно зная, что пока еще рано. Одно неосторожное движение и это тончайшая линия доверия сотрется и разрушится. Как бы ни хотелось большего, но сейчас он вынужден держать себя в руках. Что ещё мучительнее – теперь он может видеть, не полагаясь на какое-то воображение. Тачихара кажется ему настолько хрупким и беззащитным, что он и сам боится сломать не только это зарождающееся доверие, но и причинить ему вред. Как раз последнее он умеет лучше, чем кто-либо другой. – Позволь мне быть рядом. – Дзёно сам не понимает, отчего эта мысль, пусть и шепотом, была высказана вслух. Мичизу резко отстраняется, ничего не говоря. Словно это его испугало или оттолкнуло. Но оттолкнуло иное. Он, конечно, благодарен, что Дзёно помог ему дойти до душевой и раздеться, и все эти странные поглаживания были даже приятными, но извините, ощущать ладонь сослуживца у себя в паховой области – это уже чересчур. – Дальше я сам, спасибо. Дзёно лишь вздыхает, понимая, что не сдержался и все-таки переступил черту, к счастью, не успев полностью за неё шагнуть. Не следовало этого делать. Точно не сейчас. Лучше выждать, и потом все пойдет как нужно. Он умеет ждать, и будет ждать столько, сколько потребуется. Уже вечером Дзёно заглядывает в комнату Тачихары, чтобы проконтролировать прием лекарств. Он застает Мичизу стоящим у окна. Кажется, он пытается вслушиваться в шум дождя, который вовсю бушует сейчас на улице. – Нравится слушать дождь, Тачихара-кун? – подойдя со спины, Сайгику осторожно обнимает, точно так же вслушиваясь в шум дождевых капель, ударяющихся о стекло. Они похожи на ноты – такую странную природную сонату, которая создается на ходу и, конечно же, её невозможно выучить наизусть, чтобы повторить. – Иногда кажется, что… как будто шепот, если вслушаться. – Мичизу слегка расслабляется, а объятия его не пугают. Ему они кажутся какой-то нужной составляющей. Той, которой прямо здесь и сейчас не хватало. – С темнотой точно так же. Нужно научиться её слышать. Особенно, — ладонь Дзёно невесомо соскальзывает вниз по левому плечу Тачихары и замирает в области груди с левой стороны. – своим сердцем. И тогда, не сомневайся, – все получится. Мичизу молчит, не зная, что на это ответить. Затем оборачивается и, к приятному удивлению Сайгику, робко обнимает его в ответ. – Тогда научи меня, пожалуйста… Кроме тебя больше некому, а я не хочу остаться таким, как сейчас. – Обещаю. Я ведь уже говорил, что всегда буду рядом и всему научу. Или ты все еще сомневаешься? – Нет. – Мичизу все еще не уверен до конца, даже в том, что сам говорит. Какое-то время они двое так и стоят напротив окна, вслушиваясь в шум дождя… *** Движения Тачихары стали увереннее. Он уже не теряется в пространстве, а его слух обострился, замещая отсутствующее зрение. Мичизу сам не помнит, в какой момент он подпустил темноту так близко, сделав её, тем самым, какой-то своей неотъемлемой составляющей. Мысли о слепоте не кажутся теперь столь важными. Может быть, потому, что он уже начал привыкать, а может в этих уроках темноты есть что-то настолько таинственное и неизведанное, что зрячему их не понять никогда. И хочется изучить каждый из них, чтобы уж точно ощущать себя не хуже, чем в той жизни, когда она была наполнена светом и красками. – Ты готов, Тачихара-кун? – Да. Мичизу принимает боевую стойку, совершенно не думая теперь, что будет дальше и справится ли. Сайгику удовлетворенно хмыкает, доставая черную повязку. Уроки темноты должны быть честными, – на равных. Тем более, с тех пор, как зрение вернулось, он часто тренируется с завязанными глазами, чтобы не потерять ценные навыки. Так что этот спарринг как раз кстати. У Тачихары ещё мало опыта, и ему пока что не победить. Пока что… Со стороны кажется, будто это какое-то соревнование, где стороны отличаются по цвету повязок. У Мичизу повязка белая, а у Сайгику – чёрная. Оказываясь в некогда привычной темноте, Дзёно удовлетворенно улыбается: навыки им не забыты, а совершенный слух не притупился за эти месяцы, когда он вновь обрел способность видеть. Как ни крути, ситуация складывается в его пользу. Ничего не стоит очень быстро сократить дистанцию. Захват… не успевает. Мичизу слышит каждый его шаг, старается читать движения наперёд. Он действительно прилежный ученик и схватывает все на лету. Далее – подсечка, которую Тачихара ловко обходит, оказываясь у Дзёно за спиной, но очень зря. Эта тактика у Сайгику отработана до автоматизма, и ей же он недавно учил Тачихару. Стоит признать, что Мичизу неплохо ее отточил, но этого недостаточно. Уклон, резкое движение влево, снова захват как обманный манёвр, финальная подсечка – Мичизу всё-таки теряет равновесие и падает. – Неплохо. – Отстой… Ещё раз. – Как скажешь, Тачихара-кун. Мичизу из раза в раз проигрывает. Всё-таки ещё слишком мало времени прошло, и он лишь недавно начал принимать себя таким и учиться доверять темноте, в которой вынужден находиться теперь всегда. Кажется, он готов продолжать эту тренировку до бесконечности, но толку от этого будет мало, потому Дзёно останавливает, сообщая, что на сегодня этого хватит. Мичизу что-то ворчит, но, пусть и нехотя, соглашается. – Есть вещи, где спешить – не лучший из вариантов. Ты вновь напоминаешь меня годами ранее. Кажется, Тачихару это только разозлило, потому что он, насупившись, отвернулся. Это выглядит забавно. Прямо сейчас Мичизу напоминает обиженного кота. Точнее, в его случае сравнение с котёнком как-то уместнее. Его очень сложно будет приручить, но никто не говорил, что это невозможно. Дзёно, усмехнувшись, потрепал его по голове, тем самым еще больше взъерошив торчащие колючками волосы, которые теперь уже из-за постепенно смывающейся краски приобрели более темный цвет с оттенком прежнего медного. – Ничего смешного. Я не хочу тратить твое время. Да и… вдруг это все окажется бесполезным? – Послушай, ты сейчас только учишься. Никто не торопит. Я буду обучать столько, сколько потребуется. Думаю, ты однажды сам поймешь, что действительно готов, когда… – в этот момент Дзёно замолчал, понимая, что сказал то, что не следовало. Вся надежда на то, что Тачихара не вслушивался. – А как я это пойму? – Всему свое время, Тачихара-кун. – Сайгику больше ничего не собирается объяснять, понимая, что и так сказал много лишнего. Зрение – это прекрасно, но оно, в то же время, заставляет его забываться, сосредоточившись совсем на другом. После тренировки Дзёно привычно провожает Мичизу до душевой, прекрасно понимая, что там его помощь давно не нужна. Ориентироваться в пространстве Тачихара научился достаточно хорошо, так что теперь уже остается просто молча смотреть на то, как его одежда небрежно падает на скамью рядом с полотенцем… Горячая вода постепенно успокаивает, а в голове всё ещё вертятся последние слова, сказанные Дзёно на тренировке. Как понять и почувствовать, что предел достигнут и теперь темнота стала неотделимой частью самого себя, Мичизу понятия не имеет. Кроме Дзёно никто больше об этом не расскажет, а значит, придется неоднократно задавать ему этот вопрос, если потребуется. Донимать вопросами пока ещё как-то страшно и неудобно. Но, если так подумать, поначалу и доверять было страшно, но пришлось, несмотря на страх и сомнения. Не останавливали даже некоторые моменты с Дзёно наедине, которые были ну очень странными. Кто знает, может, это его способ показать свое расположение. В любом случае, пусть это и казалось странным, если так подумать, Сайгику был единственным, кому было не все равно. Только он захотел помочь и потому, странно или нет, не стоит придавать этому слишком много значения. Выйдя из душевой, Мичизу едва не упал на пол – Дзёно вновь слишком неожиданно оказался за спиной. Его бесшумные шаги Тачихара всё ещё не научился различать так же четко, как шаги других сослуживцев. Всё-таки между ним и Дзёно до сих пор была огромная пропасть по уровню навыков и опыта. – Делаешь успехи. Уже почти перестал бояться, судя по реакции. – Кто сказал, что я боюсь? – Мичизу пытается хоть как-то выглядеть увереннее. Кому он врет сейчас, Дзёно или себе? – Твое сердце. Оно говорит больше, чем ты сам. Когда научишься читать пульс, – поймёшь. Ладонь Сайгику снова в области сердца, а другая нежно скользит вниз по талии, затем по обнаженному бедру. – Эй, хватит… Это “хватит” звучит так неуверенно, что Тачихара сам себе не верит. Дзёно за его спиной все так же тихо смеется, теперь уже сомкнув руки на его талии. – Мне так нравится твоя застенчивость, Тачихара-кун. Она добавляет тебе очарования. После этих слов Мичизу ощущает легкое прикосновение чужих губ к своей шее, а затем Сайгику с тем же тихим смехом отстраняется. – Давай не задерживайся тут. Когда он уходит, Мичизу только вздыхает, понимая, что ему ещё слишком далеко до того уровня, которым обладал Дзёно. И совершенно непонятно, чего он добивается этими странными ласками и весьма двусмысленными жестами и словами. Стоит ли вообще об этом задумываться? У него иная цель, так что можно потерпеть Дзёно с его замашками. Да, он снова себя успокаивает, может быть, но кто сказал, что есть иной выбор? Вечер кажется таким спокойным и уютным, когда, наконец, Тачихара остается в своей комнате. Уже не нужно принимать лекарства и ходить на перевязки. Как давно это было? Он улыбается своим мыслям, осознавая, что прогресс, пусть и небольшой, но есть. Раны зажили, а темнота перестала пугать – не это ли сейчас самое главное? Конечно, дальше будет сложнее, но кто сказал, что в этой жизни вообще бывает что-то легко? Иногда Мичизу скучает по временам, когда был зрячим: хочется хоть на секунду увидеть весь этот разноцветный мир через какие-то его крохотные составляющие. Подержать в руках бумажную книгу, переключившись с текста на красивую иллюстрацию в ней, ну или взять в руки карандаш и лист бумаги, чтобы сделать быструю зарисовку чего-то, что очень привлекло внимание… Такая малость, но сейчас она недоступна. И пусть он привык, смириться с этим до конца еще не получилось. Он всё ещё пытается слушать темноту, различать в ней любые мелочи, ранее непривычные и недоступные слуху. – Как дела, Тачихара-кун? Ну вот, опять упустил тот момент, когда Сайгику бесшумно проник в комнату. Скорее всего, воспользовался способностью, что, если честно, раздражало. – Нормально. Всякое желание послушать музыку или аудиокнигу пропадает, пока Дзёно здесь. В голове тут же возникает самый волнующий вопрос, оставшийся без ответа. “Думаю, ты уже сам поймешь, что действительно готов, когда…” Мичизу не знает, как это понять и, раз уж Сайгику здесь, почему бы не спросить об этом снова? – Что-то ты не в настроении. – Я всё ещё не могу понять темноту до конца. И не могу предугадать, когда ты снова вот так бесшумно возникнешь где-то у меня за спиной. Это… – Пугает, верно? Не переживай ты так. Всему свое время. Такой процесс не быстрый, а я, как ты знаешь, настолько давно в этой темноте, что уже и позабыл, каково это – видеть свет. “Хорошо, что никто не сказал ему…” – эта мысль отравляет и лишний раз заставляет нервничать, но Дзёно давно научился даже биение собственного сердца контролировать и сковывать эмоции настолько, что они замирали и оставались неподвижны, открывая собеседнику полное равнодушие и ничего более. – Но все же, ты говорил, что я почувствую. А я даже не знаю, что именно я должен почувствовать, и сумею ли понять это. – Понимаешь, – Дзёно присаживается рядом, привычно опуская ладонь на плечо Тачихары, – это долгий процесс, как я уже говорил. Ты уже достиг многого, но пока этого недостаточно. Есть вещи, которые тебе только предстоит осознать. – Например? – Например, почувствовать темноту всем своим телом, но пока я вижу, что ты не готов подпустить ее так близко. Говоря все это, Дзёно удовлетворенно улыбается, потому что в голове уже вовсю горит идея, как повернуть ситуацию в свою сторону и, одновременно, удержать Тачихару рядом настолько долго, насколько это возможно. – Это как? – Это, – Дзёно делает короткую паузу, думая, с чего бы лучше подвести к тому, что он сейчас задумал. – принять самого себя и свои ощущения. Для начала. – То есть? Извини, я не понимаю. Он действительно не понимает, о чем Сайгику сейчас говорит, и это раздражает не меньше, чем его внезапные появления. – Ты настолько зажат, что сам не позволяешь себе всего этого. Если непонятно, могу объяснить более детально и подробно. С твоего, разумеется, согласия. Он усмехается, а затем прислушивается – на всякий случай, хотя более чем уверен, что после отбоя сюда никто не зайдет. – Я до сих пор тебя не понимаю… Мичизу растерян и действительно не понимает, к чему всё сказанное. Зато Сайгику прекрасно понимает, что ловушка сработала идеально. – Для особо непонятливых повторяю: могу объяснить более подробно, – после этих слов Дзёно легонько щелкает его по носу. – Аййй! Дзёно, я же серьезно спрашиваю. – Тачихара действительно напоминает котенка, которого сейчас погладили против шерсти. Недовольство, отражающееся на лице делает его чертовски милым. Он давно перестал удивляться странным замашкам сослуживца, но когда Дзёно обнимает и притягивает к себе максимально близко, – это выбивает из колеи. – Ну так что? Мне продолжать объяснения? Тачихара вновь слышит его тихий язвительный смех, затем чувствует прикосновение к своему лицу. Что на такой выпад сказать, Мичизу понятия не имеет, потому нервно сглатывает, а робкое “да” звучит едва слышно. – В таком случае, начнем с основ. Мичизу не сразу понимает, что происходит. Полный хаос в голове не дает сосредоточиться, а нарастающая внутри паника – хоть как-то размышлять. И она только усиливается, когда он ощущает прикосновение чужих губ к своим, затем совершенно теряется, не понимая, что теперь он должен делать. Тело подсказывает само, заставляя робко и неумело отвечать на поцелуй. Дзёно заводится ещё больше, понимая, что этот поцелуй для Тачихары, скорее всего, первый в его жизни. Поэтому он старается держать себя в руках, пока это возможно. В конце концов, Тачихара очень быстро всему учится, а значит, за первым поцелуем последует более уверенный второй… – Как тебе ощущения, Тачихара-кун? Мичизу страшно и стыдно одновременно. Еще страшнее от того, что это ему понравилось, несмотря на то, что здравый смысл продолжает скулить где-то на задворках, пытаясь донести, насколько всё это ужасно и неправильно. – Ну же, перестань бояться. Получать удовольствие – не порок. Разреши себе это, и тогда… – Тогда… что? – Тогда тебе многое станет понятно, Тачихара-кун. – Дзёно осторожно ведет ладонью все ниже, а затем приподнимает край футболки, и запускает ладонь уже под неё. – Позволь мне помочь тебе не заблудиться в этой темноте. – Что я должен делать? – пусть Мичизу и незрячий, он все равно отворачивается. Чувство стыда пока перевешивает и барьер, пусть уже и довольно шаткий, всё ещё на месте. – Слушай только себя и свои ощущения. Если скажешь мне остановиться, я сделаю это незамедлительно, договорились? – голос Сайгику вкрадчивый, с обманчивыми ласковыми нотками, но Тачихара этого из-за смешения эмоций не улавливает. – Хорошо… – Тогда, с твоего разрешения, я продолжу. Снова этот смешок, как будто издевательский, после которого следует короткий поцелуй в кончик носа. Дальше Мичизу уже не говорит ничего, до сих пор не понимая, что ему делать и почему он позволяет Дзёно делать все это с ним. Реакция тела в легкую побеждает бьющийся в предсмертных конвульсиях здравый смысл, когда на Тачихаре уже нет одежды, а ловкие руки Сайгику блуждают по всему его телу, словно Дзёно таким образом пытается изучить его вплоть до миллиметра. Поцелуи уже не отталкивают, – напротив, хочется, чтобы они не заканчивались. Мичизу всё ещё страшно от того, что он такое позволяет и не может сопротивляться, но стараниями Сайгику и этот страх, погаснув, отправляется вслед за здравым смыслом. Дзёно полностью удовлетворен ситуацией, понимая, что все получилось, как он и планировал. С явным нежеланием завершая поцелуй, он медленно опускается ниже, мысленно благодаря чертову докторшу из агентства за чудесное исцеление. Сейчас не нужно воображение, чтобы оценить всю эстетику красивого юного тела. Можно любоваться столько, сколько захочется, больше не опираясь на собственное воображение. – Ты такой красивый… Мичизу слышит этот шепот, и каждое слово загоняет в еще большее смущение. Кто и когда последний раз называл его красивым? Память, увы, не может с этим помочь. Скорее всего, до этого момента никто и никогда ничего подобного ему не говорил, не прикасался вот так… – Д-Дзёно… подож…ди… – Хорошо. Ты хочешь, чтобы я остановился? Если хочешь, закончим на этом. “Конечно же, ты не хочешь, Тачихара-кун. Реакция твоего тела говорит больше, чем ты сам” Он мысленно смеется над своей маленькой победой, продолжая беззастенчиво разглядывать обнаженного расслабленного Тачихару, который уже вот-вот готов согласиться на все. Осталось совсем чуть-чуть, как последний штрих, который позволит прийти к нужному финалу. – Ну так что, Тачихара-кун, все-таки, хочешь продолжить? – Сайгику уже знает, каким будет ответ. – Если не хочешь, то… – Н-нет… Мичизу хочется умереть от стыда: за то, на что он подписался, за то, что позволяет такое с собой делать и больше всего – за предательство собственного тела, которое совсем теперь не подчиняется, а желание продолжать эти интимные игры только усиливается. И так понятно, чего Дзёно от него хочет. Кто знает, вдруг, получив желаемое, он станет сговорчивее и ответит на тот самый вопрос, от ответа на который в очередной раз сумел уйти самым бесстыдным образом. – Ну же, я жду твой ответ, Тачихара-кун. – Продолжай… – Как скажешь. Его смех рассекает тишину и темноту вокруг. Мичизу уже не может ни о чем больше думать, позволяя себе отдаться ощущениям. Их невозможно передать словами – такое он чувствует впервые и, признавая, что все это сейчас то, чего он хочет на данный момент. Чтобы не застонать, едва удается сдержать себя неведомо откуда взявшейся силой воли. В этот же момент Дзёно останавливается. – Отпусти себя и позволь себе отдаться ощущениям, Тачихара-кун. Вокруг только темнота. Позволь ей спрятать свой страх. Мичизу молча принимает все, что он ему говорит. Дзёно слышит своё имя, произнесенное полушепотом, после чего подводит к финалу, удовлетворенно наблюдая за тем, как Тачихара красиво выгибается, вслушиваясь в стон, сорвавшийся с его губ. На завершающий поцелуй Тачихара отвечает уже куда более уверенно, а его сердце бьется так часто, что невольно напоминает тот самый стук дождевых капель по стеклу. Как Сайгику и предполагал – прелюдий и оральных ласк оказалось более чем достаточно, чтобы подвести к следующему этапу. Еще более умилительно, когда Мичизу прижимается к нему и словно пытается спрятаться таким образом то ли от новой волны смущения, то ли от себя самого… – Ты очень быстро учишься, Тачихара-кун. – удовлетворенно мурлычет Сайгику, понимая, что всего этого ему чертовски мало. Но не стоит торопиться. Приручать нужно постепенно. Тачихара не помнит, как доплелся до душевой. В голове всё ещё не было ни одной связной мысли, только вопрос, что это, черт возьми, было. И какого черта он на это согласился. Снова становится неимоверно стыдно. “Отпусти себя и позволь себе отдаться ощущениям” – шепчет голос Сайгику в его голове. На какие-то минуты становится легче. Теплая вода время смывает все – и стыд, и страх, и те невероятные ощущения, которые Тачихара получил благодаря этой спонтанной близости. Он растерян, но нет сил думать. Хочется спать, и на утро, когда проснется, забыть обо всем. Дзёно долгое время не спится, несмотря на удовлетворение от удавшегося маневра. “Он действительно слишком быстро учится. Однажды может так быть…” Он не хочет думать о том, что именно может быть, подсознательно зная ответ. Теперь, когда он зрячий – ещё заметнее, что Тачихаре понадобилось куда меньше времени, чем когда-то ему самому, чтобы принять темноту. Пока кроме самого Дзёно этого никто не замечает. Но однажды все равно заметят, и тогда уже не отвертеться от Теруко, которая так или иначе собиралась вызвать в штаб докторшу из Вооруженного детективного агентства. После этого Тачихара снова сможет вернуться к миссиям, и тогда… Тогда всё, что сейчас зарождается между ними, так же быстро закончится. Исчезнут привычные дни с тренировками и прочим, что сейчас превращается в их личный ритуал. Всё это может рухнуть в один момент, если Тачихара вновь захочет вернуться к заданию по внедрению, о котором Оокуро недавно упоминала на собрании. – Я не дам этому случиться. – мысль вслух срывается сама собой. Но пока рано загадывать – еще достаточно времени, чтобы придумать, как избежать пугающего исхода. *** Дзёно потерял счет времени. Ему страшнее с каждым днём, потому что он замечает, как Тачихара все лучше осваивается – не только на тренировках, но и во всем остальном. Время окончания обучения всё ближе, и от этого на сердце неспокойно. Он сам не помнит, когда эти чувства зародились. Раньше он не чувствовал ничего и, когда решил обучать Тачихару, взяв у Теруко отсрочку, им двигали четкие цели. Первое – сделать Мичизу совершенным оружием, передав всё свои знания и умения. Второе – его личное желание попробовать и ощутить. Если в первом случае упорство и старания Тачихары превзошли все ожидания, то во втором, кажется, Сайгику попал в собственную западню. – Дзёно, тебя что-то беспокоит? – Нет-нет, Тачихара-кун. Просто задумался. Приходится лгать, но это куда сложнее, чем месяцами ранее. Тачихара теперь слышит любые проявления эмоций. Он научился слышать также хорошо, как и сам Дзёно. Игра в прятки эмоций стала для них двоих почти на равных. – Пойдём, собрание через пять минут. – Конечно. Дзёно идёт молча, с привычной приклеенной улыбкой, и лишь когда мельком видит их с Тачихарой отражения в зеркале на стене, понимает, что время – его злейший враг. Как же долго он не замечал очевидного: Тачихара теперь ниже ростом всего на каких-то пару сантиметров, его черты лица остались такими же красивыми, но в них уже меньше мальчишеского… – Где вас носило?! Вы опоздали! – Теруко сердито сверлит взглядом, уперев руки в бока. – Тренировка. Теруко-сан, вы же знаете, что им уделяется куда больше времени и… – Ой, все, хватит кота за яйца тянуть! У нас тут дел навалилось. Дзёно, он уже готов вернуться в строй? – Нет. Ещё нет. Эти слова звучат для Мичизу как удар плетью. Он старается держаться спокойно и непринужденно, хоть это и неимоверно тяжело. Сайгику врет, – нагло и бессовестно. На самом деле, по его меркам, Тачихара бы выполнил миссию минимум средней сложности, притом, в лёгкую. Но слова Теруко означают, что, если бы он ответил утвердительно, это поставило бы точку на всём. Дзёно не может этого допустить. Оокуро вздыхает, бросает короткое “ладно” и затем начинает совещание. Мичизу почти не участвует, и его это огорчает. Обидно, но если Дзёно утверждает, что он еще не готов, значит, так и есть. Он напоминает себе о том, что Сайгику заботился о нем, тратил своё собственное время на его обучение и, как бы сейчас ни было обидно, не стоит пренебрегать и пытаться отстаивать свою позицию. Собрание заканчивается тем, что Дзёно отправляют на какую-то миссию. Он протестует, но Теруко шарахает кулаком по столу и орёт, что пострадает его голова, если он не заткнется и не пойдет на задание как миленький. Спорить с ней Сайгику не намерен – себе дороже. Он крайне недоволен, но деваться некуда. Хочет или нет – придется готовиться к миссии, на которую нужно отправляться следующим утром. Вечером Дзёно привычно заглядывает к Тачихаре. Мичизу снова стоит у окна, вслушиваясь в стук дождевых капель. Каждый удар летящей с неба воды о стекло действительно похож на ноты. И как будто в этом шуме дождя слышится шепот самой темноты, которая теперь уже не пугает вовсе, а мягко обволакивает, словно невидимый экзоскелет, обеспечивая полную безопасность. “Ты уже сам поймешь, что действительно готов, когда…” – Когда услышишь голос темноты внутри себя, – шепотом срывается с губ Тачихары. Теперь он действительно её слышит. Значит, он готов? Или же нет? Сайгику как всегда зайдет в скором времени, а значит, стоит попробовать снова поговорить с ним об этом. – Она меня достала. А еще я ужасно соскучился. – Дзёно вновь появляется совершенно бесшумно, привычно обняв со спины. – Я тоже… Мичизу сам не понимает, врёт ли он, или говорит правду. Но рядом с Дзёно ему, как минимум, спокойно. Может быть, даже хорошо. Конечно, какое-то время он пытался избегать его, боясь повторения той близости, мысли о которой не один день не давали покоя. Затем, в какой-то момент, это чувства стыда начало чахнуть, пока не умерло вовсе. То ли он привык, то ли на самом деле не считает это чем-то постыдным. Может быть, в темноте и правда какие-то вещи даются и воспринимаются легче, кто знает. И сейчас он совсем не противится, когда Сайгику снова раздевает его, отвлекая поцелуем, ничего не имеет против его ласк, лишь тихо вскрикивает, когда Дзёно входит в него – как всегда плавно и осторожно. Движения такие же – с желанием доставить удовольствие, не причинив боли. В какой-то момент Мичизу снова вспоминает сказанные месяцами ранее слова о том, что в темноте нечего стыдиться. И что постыдного в том, что им двоим прямо сейчас хорошо. Хорошо ли? Этот вопрос лишний, потому Тачихара отмахивается от мысли как от назойливой мухи, позволяя себе полностью отдаться ощущениям. В конце концов, эта их близость давно уже не первая, но понять свои чувства Мичизу пока ещё так и не смог. Ну или это не обязательно – пока ему достаточно ощущений, которые Сайгику готов ему дарить. Когда всё заканчивается, они оба какое-то время молчат, крепко прижавшись друг к другу. По телу разливается усталость. Нужно в душ и спать, тем более, что уже утром Дзёно отправится на миссию – не стоит его задерживать. Завтра тренировки будут с Тэтчо или Теруко. Так себе, конечно, но лучше, чем вообще пропустить. – Дзёно? – Мм? – Почему ты сказал, что я ещё не готов? Этот вопрос мгновенно отрезвляет полусонного Сайгику, заставляя нервничать. Конечно, то, что Тачихара задаст этот вопрос, было ожидаемо, но не прямо сейчас. Потому на минуту Дзёно теряется, но после находится с ответом: – Потому что ты действительно ещё не готов. – Я что-то делаю неправильно? – Нет, просто тебе нужно больше тренировок. Как только я вернусь, устроим спарринг, и ты сам во всем убедишься, хорошо? – Ладно. Обиженный вздох, после чего Тачихара утыкается носом ему в плечо. Черт возьми, как же не хочется отпускать его и, тем более, отдавать кому-то, особенно Портовой мафии. Тренировка в отсутствие Дзёно проходит с Тэтчо. Тот не церемонится и, похоже, не думает, что может где-то переборщить. Понятно, что физически Тачихара уступает ему намного, но в скорости и ловкости всё наоборот. Как раз по этим навыкам он его превосходит, улавливая каждый шаг, даже может определить на слух, какую стойку Суэхиро примет, и какими будут его действия. Тэтчо не успевает за ним, и в какой-то момент Тачихара пытается сбить его с ног подсечкой, но физические силы всё же не равны, и потому маневр не получается. Однако, Мичизу удается увернуться от прямого удара Суэхиро, проскользить по полу, оказавшись затем у Тэтчо за спиной. – Ты очень быстрый. – одобрительно говорит он. – Эй, что тут у вас? – Оокуро все это время наблюдала за поединком – с самого его начала, только никто её не успел заметить. – Тренировка. – все также безэмоционально отвечает Суэхиро, показывая, что бой окончен. – Ну что, Тачихара, рискнешь бросить мне вызов? – Я не против, если Вы этого хотите. – Я, кажется, спросила, не хочешь ли ты бросить мне вызов. Непонятно выражаюсь, что ли?!! Мичизу почти не устал. Тренировки с Дзёно были куда более изматывающими и длились гораздо дольше. Спорить с главнокомандующей он не собирается. – Хорошо, я вызываю Вас на поединок. – Вот и чудненько! В процессе поединка Теруко замечает многое: Тачихара теперь гораздо быстрее, чем раньше, когда был зрячим. Но ладно это – он стал сильнее, а его слух столь же совершенен, как и у Дзёно. Стоит признать, что Сайгику удалось невероятное. Оокуро мысленно прикидывает, что если та докторша из детективов вернет Тачихаре зрение, он станет совершенным оружием, учитывая его способности и как эспера, и как шпиона. В отличие от Дзёно, способность которого делает его, в то же время, уязвимым, Тачихара в своей не имеет ограничений. Он почти сумел победить их командира, будучи слабым и неуверенным себе мальчишкой. Вот только сейчас перед ней уже не забитый мальчишка, которым можно помыкать, кататься на его спине и всячески подкалывать, вгоняя в краску. Он будто переродился, повзрослев не только внешне. Его движения, маневры и даже эта непривычная хитрая улыбка во всем напоминают Сайгику, но лишь отчасти. “Ты чертовски хорош” – мелькает в голове у Теруко, когда Мичизу ловко уходит из ее попытки захвата. В этот момент ей приходит в голову идея сделать Тачихару своим заместителем, когда ему вернут зрение, ну и пройдет несколько миссий, чтобы закрепить навыки. Прошло всего два года с тех пор, как она увидела его на больничной койке. Тогда, честно говоря, хотелось отправить Тачихару в запас. И очевидно правильным было решение согласиться с идеей Дзёно дать рыжему недкормышу второй шанс. За эти два года он стал прекрасным солдатом – такие в военной полиции необходимы, особенно после войны. Поединок, по итогу, заканчивается вничью. – Знаешь, ты меня удивил. Похвалу от Теруко услышать практически нереально, но по ее удовлетворенному тону Мичизу все понятно. – Рад, если это действительно так, капитан. Улыбка выходит робкой, а смущение накрывает головой, но Тачихара и не пытается спрятать эмоции. Напротив, пусть Оокуро знает, как важны для него сейчас её слова. – В таком случае, твой больничный официально закрыт. Готовься прозреть и вернуться в строй. – Что?! – Что слышал. За агентством должок, так что пусть их докторша как следует выполнит свою работу. Ну и да, слепым ты мне не нравишься – слишком на Дзёно смахиваешь. – она усмехается, и затем, отвесив ему легкую затрещину, покидает тренировочный зал. Мичизу всё ещё вслушивается в удаляющиеся шаги нового командира. Впервые хочется кричать от какой-то раздирающей нутро эйфории. В голове все еще прокручиваются последние слова Оокуро, от которых ритм собственного сердца, кажется, вот-вот оглушит. “Твой больничный закрыт. Готовься прозреть и вернуться в строй”. Он готов хоть прямо сейчас добежать до детективного агентства, сдаться на милость докторше, а затем… – Все в порядке? Голос Тэтчо заставляет спуститься с облаков. Сейчас, увы, надо не в агентство, а в душ, и затем зайти в медблок на завершающее обследование. – Все в порядке, Тэтчо-сан. Мичизу уходит, ощущая во всем теле невероятную легкость. Чертовски приятно осознавать, что время, которое уделял ему Сайгику, потрачено не зря. Он уже возвращается в отряд, а значит, есть вероятность, что задание по внедрению может продолжиться. Ну или хотя бы выдастся шанс повидаться с Гин, Хироцу и остальными. Дзёно возвращается с миссии, которая изрядно помотала нервы, хоть и была несложной. Всего-то выследить двух эсперов, подозреваемых в шпионаже. Одного удалось взять живым, а второй своей кровью из перерезанного горла угробил недавно обновленную форму. Первым делом приходится наспех писать отчет о выполнении миссии и идти к Теруко, что Дзёно и делает. Оокуро уже ждет его, лениво растёкшись в слишком большом для нее кресле и закинув ноги на стол. – Миссия, вижу, прошла с переменным успехом. – она морщится, оглядывая залитый кровью китель. – Хоть один из них жив, я надеюсь?! – Один жив, а вот за его здоровье поручиться не могу. Второй оказал сопротивление, так что сам виноват, – отмахивается Сайгику, мечтая поскорее покинуть кабинет и передавая Теруко исписанный лист формата А4. Она лишь хмыкает, забирая отчёт и быстро скользя глазами по строчкам. За всё это время, пока он был на миссии, каждый раз возвращался мыслями к Тачихаре, больше всего желая поскорее завершить задание и наконец-то оказаться рядом с ним. Они так много времени провели вместе, и теперь, каким бы странным это самому Дзёно ни казалось, – он привык настолько, что не готов мириться с тем, что Тачихаре больше не нужна его помощь и его больше нечему учить. Естественно, он признавал, что Мичизу с любой миссией справится даже в том случае, если останется слепым, но принять это и отпустить его Дзёно мог себя заставить. Если бы только можно было выпросить отсрочку хоть в несколько дней, чтобы провести их как раньше. Так как в скором времени уже никогда не будет. Но больше всего Дзёно пугает мысль о том, что когда Мичизу начнут отправлять на миссии, он ему также станет не нужен. – Ничего больше не хочешь мне рассказать? – судя по тону, Оокуро недовольна. Дзёно на это остается только вздохнуть, отвечая вопросом на вопрос. – Хотите сказать, я что-то упустил в отчете? – Хочу сказать, что врешь ты дерьмово. Тем более, что врать мне – сам знаешь, дело ещё более дерьмовое. От её удара кулаком по столу Дзёно едва ли не вздрагивает, успев за долгое время отвыкнуть от этого. – Почему Вы решили, что я вру? Даже на моем кителе доказательства того, что… – Да не о миссии, речь! Зачем ты солгал о Тачихаре?! Этим вопросом главнокомандующая словно шарахнула кулаком по его сердцу. – Зачем. Ты. Мне. Солгал?! – она сердито прищуривается, а затем быстро подрывается с места, по-кошачьи перескочив через стол. Дзёно едва успевает использовать способность, и лишь поэтому тяжелый кулак Оокуро рассекает пустоту. – В чем я солгал? – Сайгику старается сохранять невозмутимость, старательно делая вид, что слова командира его нисколько не затронули. – Я лично проверяла его уровень. Тачихару можно уже хоть сейчас отправлять на миссию. Зачем ты соврал?! – после этих слов снова следует выпад, от которого Дзёно еле успевает увернуться, а удар Теруко приходится в стену, оставляя на ней вмятину. – Как его тренер, я не уверен, что… – Да мне наплевать! У нас была ничья в спарринге. Ты ведь много раз сражался со мной, не так ли? Понимаешь же, что это значит? – Да, но… – Если так в няньку заигрался, может, тебе сменить профессию и пойти в детский сад работать, мамочка Дзёно? Этими словами Оокуро прямо сейчас сделала моральную лоботомию, и потому Дзёно теряется с ответом, на этот раз не успевая увернуться. Его сбивает с ног, после чего он ударяется спиной о стену. – Отпусти уже его, нравится тебе это или нет. Дзёно молчит. Сказать ему нечего, а смотреть в глаза Теруко не хочется, но он все равно поднимает взгляд, видя гневный блеск в её глазах и читающееся в них осуждение вкупе с раздражением. – Наш маленький сержант вырос, пора принять это и, наконец-то, отпустить его из-под своего крыла, тебе так не кажется? – она говорит это тихо и спокойно, с едва тронувшей губы улыбкой, а гневные искорки в ее глазах начинают понемногу угасать. После этого она, развернувшись, уходит к своему столу, не обращая внимания на устроенный ей же бардак в кабинете. Оставшееся время, кажется, течет ещё быстрее, и раздумывать больше некогда. Сайгику откладывает в сторону книгу, что-то просчитывая в голове. По его лицу расползается привычная довольная улыбка – почти такая же, как та, что была его неотъемлемой составляющей во время допросов. – Прости меня, Тачихара-кун. Но я никому не позволю вмешаться. И не собираюсь просто так отдавать то, что принадлежит мне. Наверняка со стороны он выглядит как безумец, смеясь в одиночестве в своей комнате, окруженной полумраком, который разгоняет только свет настольной лампы. Хотя, он и есть безумец, учитывая, на какие меры ему придется пойти. Но бывают ситуации, как сейчас, когда жертва необходима… *** Они оба снова друг напротив друга. На лице Тачихары белая повязка, а у Дзёно – чёрная. Их поединки больше напоминают некий ритуал, понятный только им двоим. Тэтчо, находясь в стороне, наблюдает за всем, как было приказано командиром. Что-то его беспокоит, но что именно, он не может пока понять, сосредотачивая всё свое внимание непосредственно на Дзёно. Все кажется привычным – приемы, движения, разве что за скоростью этих двоих уследить довольно сложно. Суэхиро удивлен, насколько за эти два года изменился Тачихара, давно перешагнув предел себя прежнего. Даже Дзёно, кажется, с трудом держится на том же уровне. И вот, поединок подходит к финалу. Тэтчо ожидал, финальный выпад за Тачихарой, но вместо этого Мичизу вдруг, пошатнувшись, упал прямо в руки подоспевшего Дзёно. Бой окончен. – Что с ним? – Я не знаю. Он внезапно потерял сознание. Говорил же я, что что-то не так, но наша командир упертая. И вот результат. – голос Сайгику сквозит недовольством. Суэхиро молча вздыхает, вызывая медиков. Те забирают Тачихару в медблок, вместе с ними уходит и Дзёно. – Что произошло? – Теруко тут же материализовывается. – Я же приказала следить. – Тачихара потерял сознание во время боя. – Суэхиро больше нечего сказать, в то же время он уверен, что следил внимательно и не мог чего-то упустить. – Ладно, возможно, я и правда погорячилась, а он не до конца оправился. После она вздыхает и уходит, и, кажется, не до конца верит своим же словам. Отчего-то ей кажется, что что-то не так. Но что именно – понять невозможно. Мичизу приходит в себя уже в одиночном боксе медблока. Пусть вокруг сплошная темнота, но теперь это не тревожит. По запахам лекарств легко понять, где он. – Почему я снова здесь? – Ты потерял сознание во время поединка, Тачихара кун. – Дзёно рядом, прямо как и в тот первый раз, когда Мичизу очнулся после битвы с бывшим командиром. – Как себя чувствуешь? Тачихара лишь шумно выдыхает, не зная, что сказать. Обидно – не то слово. Он был почти у цели и… какой-то дурацкий обморок непонятно с чего. Если Теруко узнает, тут же изменит своё решение, а этого он боится больше всего. – Как это вышло? Я не помню… – Ну, если тебя это обрадует, ты почти меня победил, а потом я еле успел тебя поймать, иначе были бы дополнительные травмы. Может быть, ты переусердствовал с тренировками? – в голосе Дзёно ощущается беспокойство. Сайгику, в свою очередь, доволен, что его план сработал идеально. Теперь будет меньше вопросов, а значит, можно ещё на какое-то время оттянуть возвращение Тачихары в строй. – Вот как… вполне может быть. Но я хотел, чтобы ты заметил, насколько я стал сильнее и… – Я это давно заметил, Тачихара кун. Ты уже стал намного сильнее, чем прежде. “Если быть точнее, намного сильнее и опаснее меня самого” Естественно, Сайгику не озвучивает эту мысль, отдаваясь теперь приятным мыслям о том, что еще какое-то время их двоих никто не побеспокоит. – Хорошо, я постараюсь контролировать нагрузку. Не хочется, чтобы ты снова тратил время у этой больничной койки. – Вот и хорошо, Тачихара-кун. Не заставляй меня беспокоиться. И, напоминаю, я никогда тебя не оставлю. Мичизу прижимается к Дзёно, веря каждому его слову, и снова чувствуя, как его ладонь мягко скользит по спине. – Спасибо, что ты со мной и веришь в меня. Дзёно молчит, стараясь запомнить каждое слово. Эта благодарность для него как награда… которую в скором времени отнимут. Подтверждая свои слова, он находится в палате рядом с Тачихарой весь остаток дня, разве что пришлось отойти, когда пару раз куда-то вызвали. Мичизу верит ему, и рад, что он рядом и всё ещё не разочаровался в нем после такой досадной промашки с этим обмороком. Лишь, когда он уже засыпает, сквозь сон ощущает невесомый поцелуй и нежное прикосновение к своей голове. – Спокойной ночи, Тачихара-кун. Мичизу улыбается – то ли своим мыслям, то ли Сайгику, то ли своей собственной темноте. Сейчас ему хорошо, и он отгоняет навязчивую мысль, что этот обморок может быть не единственным. Остается только надеяться, что этого не повторится, и медики ничего не упустили при обследовании. Теруко все также неспокойно. Она успела почти добить пинками тумбочку в своем кабинете, разбить стакан о стену и допросить медиков, доведя их до нервного тика. Не верится, что это оказалось её личной промашкой, ведь очевидно было, что Тачихара полностью здоров и гораздо выше по навыкам, чем двумя годами ранее. Видимо, работа в военной полиции, события двухлетней давности, их последствия сделали её недоверчивой даже к сослуживцам, в которых она как раз должна быть на тысячу процентов уверена. Выходит, Дзёно не солгал. Может быть, обморок Тачихары от переутомления – Тэтчо это даже подтвердил, ссылаясь на то, что Мичизу действительно очень много времени уделял тренировкам. Даже есть некое сожаление, что она так опрометчиво обвинила Сайгику во лжи. Он ведь больше чем кто-либо заботился о Тачихаре, и лучше знает его состояние и уровень. Что ж, все, в конце концов, делают ошибки. Вздохнув, Оокуро набирает номер Вооруженного детективного агентства. С этим, в любом случае, тянуть нельзя, и неизвестно, как там удастся договориться. Тем более, что со дня на день ещё и Портовая мафия даст о себе знать ввиду их негласной договоренности. В обмен на сокрытие некоторых данных от особого отдела по делам одаренных и спасения от трибунала Мори потребовал вернуть Тачихару в мафию. В любом случае, Теруко так или иначе собиралась всё это рассказать Мичизу, как только ему вернут зрение. Естественно, в её планах также было договориться с ним и даже предложить сделать своим замом, а заодно заключить новый договор с мафией. Как ни крути – это было лучшим решением, а этот договор поможет избежать многих проблем, большая часть из которых до сих пор не разрешена. И с этим тоже нельзя больше тянуть. *** Прошло всего два дня, как Мичизу выпустили из медблока. Его уже откровенно воротило от обследований и анализов. Всё, что можно, проверили, но ничего подозрительного не нашли. Сейчас он чувствует себя прекрасно, а после тренировки пусть и устал, но наконец-то появился некий душевный подъём. Подойдя к окну, он ощущает прикосновение ещё теплых закатных солнечных лучей. Ему уже давно не нужно зрение, чтобы определить время суток. Он определяет его иначе, но никогда не ошибается. Дзёно появляется минут через десять, как всегда, обнимая со спины. – Я соскучился, Тачихара-кун. Больше не было проблем с самочувствием? – Нет, все хорошо. Видимо, тот обморок был разовым. Скорее всего, я и правда переборщил с тренировками. – Думаю, так и есть, и надеюсь, что этого больше не произойдет. И не переживай ты так. – С чего ты взял, что я переживаю? – Когда ты нервничаешь, ритм твоего сердца меняется, и мне он не нравится. – Ладно, уговорил. Поцелуй как завершающий штрих их короткого диалога, вот только он, к сожалению, бессовестно прерван Тэтчо, который бесцеремонно вошел в комнату. – Дзёно, тебя командир вызывает. – Идиот, что ты как в сарай вваливаешься?! Стучать не учили?! В такие моменты Тэтчо раздражает Дзёно больше, чем когда поганит всё что можно соевым соусом. Суэхиро равнодушно молчит, и Сайгику, понимая, что деваться некуда, уходит, коротко бросив напоследок “Я скоро вернусь”. – Теруко-сан уже созвонилась с агентством. – коротко сообщает Суэхиро. Слух Мичизу очень чуткий, настолько, что он слышит каждое слово. Внутри снова появляется уверенность, что, на этот раз, всё будет хорошо. Ну а пока можно отвлечься на аудиокнигу до поры, когда Дзёно вернется. Тачихара часто думает о том, что без Сайгику так и остался бы никем. Он преисполнен благодарности, а ещё его в последнее время посещает мысль о том, что и он также скучает, когда Дзёно долго нет рядом. Как же, черт возьми, приятно чувствовать себя кому-то нужным. Может быть, это и есть то, что называется любовью? Ответа он не знает, но ему и так достаточно, что Дзёно до сих пор старается быть рядом настолько, насколько возможно, и, конечно, хочется сделать для него что-то в ответ, чтобы показать свое небезразличие. Затем эти мысли и вовсе уходят на дальний план, уступая размеренному голосу чтеца из наушников. Следующий день Тачихара ждал с нетерпением, поскольку предстоял финальный поединок с Дзёно. К его радости, всё проходит действительно хорошо. Больше никаких обмороков не случалось, правда, в поединке вышла ничья. Но это не отменяет того, что он полностью готов вернуться в строй, собираясь сообщить об этом Теруко сегодня же, после того, как приведет себя в порядок после тренировки. И, конечно же, Дзёно первым узнает об этом, когда они оба стоят в душевой прижавшись друг к другу. – Я снова вернусь в отряд… даже не верится как-то. – из-за шума воды Дзёно едва различает слова Тачихары. – Конечно, ты действительно очень много работал. С возвращением. – Сайгику целует его в висок, а у самого в голове отчаянно орёт лишь одна мысль. “Прости, но этого не произойдет. Я никому тебя не отдам”. – Дзёно, мне кажется, ты как будто не очень этому рад. – Я просто немного устал. Дзёно вновь уходит от ответа, стараясь отвести от себя подозрения и переключая внимание Тачихары в совсем иную сторону. Мичизу едва не теряет голову от ласк Сайгику, но, в какой-то момент, привычно позволяя окружающей его темноте обратиться в чуткий слух, будто улавливает посторонние мысли, и они сейчас четкие – каждое произнесенное слово… “Прости, но этого не произойдёт…” Мичизу осторожно отстраняется, боясь, что Дзёно что-то поймет. Он чувствует, что Сайгику что-то очень беспокоит, но спросить не решается. Ему и самому неспокойно, – как будто прямо сейчас что-то вроде затишья перед бурей. Конечно, он также ничего не скажет, маскируя участившееся сердцебиение таким банальным прикрытием как возбуждение. – Я никому тебя не отдам… – Верю. – Тачихара усмехается, вывернувшись из объятий и покидая душевую. – Прости, но давай продолжим позже, хорошо? Мне нужно успеть к Теруко-сан. Дзёно наблюдает за его действиями как в какой-то замедленной съёмке. Он видит, как мокрое полотенце соскальзывает с тела Тачихары, но тот быстро его ловит и забрасывает на крючок, а затем спешно одевается, видимо, и правда боясь не опоздать. Дзёно никуда не хочется спешить, но именно сейчас это как никогда необходимо. Точно также наспех вытеревшись, он быстро одевается, а затем предлагает Мичизу его проводить. Тот соглашается, не задумываясь. Выходя вслед за ним из душа, Дзёно сосредотачивается, отвлекая Тачихару разговорами, пока они идут по длинному коридору. В момент, когда Мичизу полностью ослабляет бдительность, Сайгику незаметно применяет способность, неощутимо касаясь и позволяя частицам своего тела создать что-то вроде искусственного тромба, перекрыв кровоток на секунды. Эту технику он когда-то применял на допросах, но Фукучи, узнав о том, запретил, сочтя её слишком жестокой. Результат не подводит, как и в прошлый раз – Мичизу, пошатнувшись, падает, не дойдя до кабинета главнокомандующей каких-то двести метров. Дзёно успевает его подхватить, когда дверь в кабинет с шумом распахивается. – Эй, что… – слова застревают, а Теруко смотрит на то, что произошло сейчас почти у нее на глазах. – Я не знаю. Он собирался зайти к Вам. Хорошо, что я предложил проводить… Дзёно виновато смотрит в глаза Оокуро. Его состояние даже ненаигранное – ему действительно не по себе, что он вынужден идти на такие меры. Но иначе никак. Ему хочется снова получить отсрочку. В конце концов, Теруко забыла, насколько у него четкий слух, и о возвращении Тачихары в мафию он уже в курсе. Но никогда не даст этому случится, потому что знает – вернувшись туда, Мичизу больше никогда не будет рядом с ним. И он не может допустить такого. Теруко, грязно выругавшись, вызывает медиков. И вновь ей кажется, что она что-то упускает. Но различить, где именно скрыт обман, она не может – как будто это что-то находится в слепой зоне, увы, ей недоступной. Мичизу, вновь очнувшись на больничной койке, уже готов завыть от отчаяния. Ведь всё было хорошо, и день выдался наилучшим образом. Почему же снова это произошло? И вновь он ничего не помнит, кроме того, как разговаривал с Дзёно по пути к кабинету Оокуро. В голове полный хаос, но Тачихара изо всех сил заставляет себя успокоиться – паника только мешает сосредоточиться и вспомнить что-то важное. Сайгику научил его слушать темноту, а дождь – ощущать ее. Если попробовать соединить это, может быть, получится спросить у нее – и тогда память точно что-то подскажет. Хотя бы ниточку, за которую можно ухватиться. Потому что врачи после очередного обследования снова разводят руками и утверждают, что его здоровье такое же железное, как и его способность. “Прости, но этого не произойдёт…” Эта мысль полоснула словно ножом по сердцу. Мичизу сам не замечает, как шепотом повторяет эти слова, точно не принадлежащие ему. И лишь затем тьма словно приоткрывает завесу, напоминая о том, что было до того. “ Я никому тебя не отдам…” Почему то, что должно вызвать хотя бы улыбку, теперь вызывает ужас и ощущение: всё, что было до этого – обман? Он пока не может понять, но семя сомнения посеяно. И оно уже не даст мыслить как раньше. Потому что обман есть обман, и он обязательно раскроется. На этот раз Дзёно какого-то чёрта не пускают, зато Теруко проходит в медблок и затем в бокс беспрепятственно. Видимо, решила сама поговорить с Тачихарой. Тянущиеся минуты кажутся настоящим мучением, и лишь когда Оокуро покидает медблок, Сайгику может выдохнуть. Кажется, командир в нормальном настроении, что не может не радовать, поскольку показалось, в какой-то момент, что она может о чем-то подозревать. – С ним все хорошо, не переживай. Я приказала никого к нему не пускать, уж не обижайся. Думаю, как-нибудь друг без друга целую ночь проживете. – она усмехается. – Пойдем, у меня для тебя новое задание. Дзёно молча повинуется, отправляясь следом. На задание он должен отправиться через несколько дней. Дзёно просчитывает как скоро может справиться с миссией до того, как в штабе что-то заметят. По его подсчетам, он успеет раньше, чем кто-то начнет что-то подозревать в его отсутствие. Пока Дзёно на миссии, Тачихара приходит в себя и возвращается к тренировкам. Теруко получает отчет от Суэхиро, что всё в порядке, и тренировки проходят как обычно – никаких изменений в состоянии Тачихары замечено не было. Но отчего-то на душе главнокомандующей все также неспокойно, и вновь, чтобы лично во всем убедиться, она, как и в прошлый раз, предлагает Мичизу поединок. Конечно же, Тачихара не отказывается – Теруко крайне редко столь благосклонна, и, тем более, готова тратить время на подобное. Следующим утром возвращается Дзёно, заставляя Оокуро вновь усомниться в своих подозрениях: состояние Тачихары стабильное – никаких обмороков и изменений ни в этот день, ни в следующий. Она лично убедилась, что всё в порядке, но до сих пор кажется, что здесь что-то нечисто Теруко уже много чего передумала, даже ссылаясь на тот факт, что эти обмороки могут быть каким-то побочным эффектом от операций по усилению способности, учитывая, что Мичизу пришлось долгое время восстанавливаться. Очередной странный приступ происходит на пятый по ее подсчетам день. И снова совершенно случайно, что никак нельзя привязать ни к перегрузке на тренировке, ни к чему-то еще, что выглядело бы хоть сколько-то логичным. От этого всё больше сомнений, что дело в обычной случайности или скрытом заболевании. Но Оокуро интуитивно кажется, что тут что-то не так. Приступы повторяются и после – с разным интервалом и в разное время. Дзёно всячески старается отвести подозрения, ссылаясь на версию со с невыявленным заболеванием. Его слова звучат убедительно, но Мичизу от этого нисколько не легче. Он совершенно подавлен после очередного приступа, который усиливает чувство вины за то, что на него в очередной раз бестолково тратят время. В какой-то момент он даже начинает сожалеть о том, что его не ликвидировали двумя годами ранее. Какой смысл тогда во всех этих тренировках и попытках что-то изменить, если всё теперь перечеркнуто? Но, в какой-то момен, память подбрасывает те неосторожные слова, прочитанные сквозь завесу темноты… В последний раз приступ был настолько сильным, что Тачихару, можно сказать, с того света вернули. То, что уже дошло до клинической смерти, Оокуро насторожило ещё больше. И почему-то интуиция орет, что без вмешательства Сайгику тут не обошлось. К тому же, ещё надо доказать, что он причастен. Понимая, что это расследование вслепую, Теруко вызывает Тачихару к себе в кабинет. Придется рисковать – у неё нет другого выбора. Мичизу не покидает ощущение обреченности. Скорее всего, сейчас ему объявят, что он отправляется в запас, и будет охранять склад. Хорошо, конечно, если хоть так, но могут и вовсе списать, отправив доживать как придется, ну или предложат стать подопытным, как вариант. Зайдя в кабинет главнокомандующей, Мичизу коротко здоровается, а затем молча ждет своего приговора. Теруко нажимает кнопку на пульте. По всему периметру кабинета поднимаются щиты, превращая его в глухой бункер. Дверь, понятное дело, заблокирована, и отсюда не уйти, пока главнокомандующая не даст на это разрешения. – Не для посторонних ушей разговор. Мне нужно кое-что проверить, но без твоей помощи сделать этого я не смогу. Мичизу крайне удивлен. Чтобы Оокуро попросила помощи, да еще и у него? Он-то уже почти уверен был, что Теруко решила его ликвидировать, дабы не мучился и ей не добивал нервную систему своим состоянием. – Что я должен сделать? – Когда выйдешь из этого кабинета, Дзёно начнет задавать вопросы. Скажешь, что тебе нужно зайти в медблок. Если он захочет тебя проводить – откажись. Когда будешь в медблоке – скажешь пароль. Его я сообщу перед тем, как уйдешь, и уж постарайся запомнить. Все понял? – Так точно. Какие еще будут указания? – Постарайся в этот раз обойтись без обмороков. И обязательно скажи Дзёно, что ты восстановлен в миссии по внедрению. – Вот как… На лице Мичизу появляется незнакомая прежде улыбка. Не та робкая, которую Оокуро видела не один год. Сейчас перед ней даже не тот Тачихара, которого она знала. – Полагаю, мыслим мы одинаково в своих подозрениях. – Ты не перестаешь меня удивлять. Неужто сопливый пацан наконец-то повзрослел? – Никто не молодеет с годами, капитан. – Надо же, и язвить научился. – она хмыкает, делая паузу, – твоя первоочередная задача – проверить своего драгоценного сенсея на вшивость. И постараться не сдохнуть после этого. – Есть. – Мичизу больше шутливо отдает честь и затем слышит шорох скрывающихся щитов. Дзёно всё это время ждет за дверью и, к огромной своей досаде, не может подслушать их разговор. Последний раз, когда он проделал маневр с искусственным инфарктом, это едва не стоило Тачихаре жизни. Даже пытаясь быть честным с самим собой, он не может дать себе ответ, была ли та его промашка случайностью. Ни в коем случае нельзя допустить такой промашки снова. Здравый смысл кричит, что лучше этого больше не делать, всячески напоминая, чем это может закончится. Успокоиться Сайгику удается лишь тогда, когда Тачихара покидает кабинет. Пока ещё они вместе, и это време утечет слишком быстро. Мысль о том, что ничего не бывает постоянным и неизменным, не позволяет расслабиться до конца. Какое-то время они оба молчат, затем Мичизу нарушает тишину первым. – Дзёно, предлагаю сегодня официально закончить наше обучение. Можем устроить последний поединок, если хочешь. – Не можешь успокоиться, что не удалось меня победить? – И это тоже. Ну а потом можем это отметить: в качестве своей первой миссии стащу выпивку из кабинета Теруко-сан. Как тебе идея? – Все-таки ты не меняешься, – Дзёно смеется, а на душе становится отчего-то еще более неспокойно. – Но твоя идея мне определенно нравится. Кстати, о чем вы там разговаривали, не поделишься? Этот вопрос будто превращает кровь в лаву или кислоту. Мичизу страшно от осознания, что его догадки на счет Дзёно оказались правдой. Но утверждать пока рано, к тому же, сейчас он прекрасно контролирует эмоции – Дзёно сам его этому научил. – Ну, о том что мне вернут зрение. И еще… – Что? – Меня после этого восстановят в миссии. Ты же помнишь, что я так и не закончил её. – Ты про миссию по внедрению? Странно, что Теруко взбрело снова лезть в Портовую мафию. Дзёно со стороны выглядит задумчивым, но в душе у него бушует настоящая буря. Все его худшие опасения оправдались. Нужно срочно что-то делать и менять план, но не дать всему этому случиться. Да, он признал уже давно, что Тачихара его превзошел и что пора, как говорила Теруко, наконец-то отпустить, но отчего-то не может заставить себя это сделать. В честном поединке Тачихара давно бы его победил, но в данном раскладе эта честность не нужна и только мешает. Сейчас он ничего не собирается делать, решая дождаться поединка, где все закончится. “Прости, Тачихара-кун, но ты никогда не вернешься к этой миссии”. Во второй половине дня Сайгику ждёт в тренировочном зале. Это ожидание столь же мучительно, как и недавно перед кабинетом главнокомандующей. Когда Тачихара, наконец, появляется, Дзёно тут же включает наигранное недовольство. – Ну и где тебя носило? Ты же знаешь, как я не люблю ждать. Решил помучить меня ожиданием напоследок, Тачихара-кун? – Прости, сегодня прям запара: сначала эта канитель с медиками, потом меня командир задержала. Думал, там важное что-то, а она заставила какие-то коробки таскать. – Мичизу виновато улыбается. – Ну, прости. Ты же знаешь, с Теруко-сан спорить бесполезно, а уж отказать… – Отказать ей опасно для жизни, можешь не напоминать. Но, так и быть, я тебя прощу, если сумеешь меня победить. – Дзёно смотрит с нескрываемой грустью, зная, что Мичизу не может увидеть сейчас все его эмоции, отражающиеся в глазах. – Идёт. Глаза Мичизу все также скрывает ставшая его частью белая повязка, а Сайгику вновь скрывает глаза за своей неизменной чёрной. Что ж, если это финал, пусть последний урок завершится… Не будет ни победителей, ни побежденных. Пока бой идет размеренно, но затем Тачихара начинает вести себя совершенно непредсказуемо. Он будто знает все следующие шаги наперед. Во всех его движениях и в нем самом будто что-то изменилось, но что именно – Дзёно никак не может понять. Все происходит слишком быстро, и сосредотачивать внимание на деталях некогда. “Я не смогу тебя отпустить. И лучше, если мы оба исчезнем”. Остаются считанные секунды, когда Дзёно уже готов снова воспользоваться способностью, осуществив подлый маневр. Вот только отчего-то способность не срабатывает и, что еще хуже, тело замирает, словно больше ему не принадлежит. “Что происходит?!” – только и успевает мелькнуть в его голове, а затем он падает, уже не силясь понять, ощущает ли боль и что-то вообще. Тачихара в качестве победного жеста снимает с него повязку. Все, на что способен Дзёно – открыть глаза, еще чувствительные к свету из-за контраста с темнотой. От этого они начинают слезиться. Со стороны же выглядит так, будто Сайгику плачет. Ему уже все равно, и, может быть, плачет он на самом деле, как обычно, маскируя это под что-то другое. – Я победил, так что, будем считать, я прощён. – Мичизу склоняется над ним и, говоря это, улыбается, но уже не прежней улыбкой, к которой Сайгику так привык и так полюбил ее за эти два года. Улыбка Тачихары похожа на хищный оскал, и это пугает – настолько сильно, что хочется отвернуться. Но Дзёно полностью парализован, и потому не может этого сделать. Говорить он также неспособен. На его лице нет эмоций, но не потому, что он их скрывает. Напротив, они рвутся наружу, запертые в клетке из его собственного тела. – Дзёно, я благодарен тебе за многое. В особенности за то, что ты был единственным, кто меня не оставил и был рядом все это время. – улыбка Тачихары становится будто снисходительнее, а его ладонь мягко скользит по светлым волосам Сайгику, который все также неподвижен и единственное, что может – только смотреть и слушать. – Именно поэтому я тебя не убью, несмотря на то, что это противоречит мафии. Сейчас в твоем теле часть иглы. Я успел провести ее к позвоночнику и разместить так, что теперь позвонки зажали нерв. Ты будешь неподвижен ещё какое-то время. Но когда я уйду – все закончится. Взгляд Сайгику сфокусирован на лице Тачихары, который небрежным движением снимает белую повязку. Ран больше нет, и ничего не напоминает о периоде двухлетней слепоты. Его цвет глаз похож на подсвеченный солнцем янтарь. Во взгляде и чертах всё ещё узнаваемо что-то мальчишеское, что так любил в нём Сайгику, но теперь это, скорее, напоминание о прошлом. – Ты, наверное, очень хочешь мне что-то сказать, но, извини, пока это невозможно. Дзёно только сейчас понимает, насколько был обманут собственным зрением. Его застенчивый Тачихара, которому так нужны были помощь и забота, давно исчез. И теперь перед ним кто-то, с кем он вообще незнаком. Но он совершенен. Его идеальный враг, который сумел его раскрыть и обойти. – Наверное, тебе интересно узнать, как я все понял? Конечно, мне немного подсказали, но в остальном я пришел к выводу сам. Ты так увлекся, что забыл о том, что я, в первую очередь, шпион. Иронично, правда? Дзёно хочется грязно выругаться, но вместо этого получается какое-то мычание. – Тише, потом поорешь, ну или стены попинаешь – не знаю, что тебе предпочтительнее. – Мичизу замолкает, и улыбка исчезает с его лица, а искорки прежнего веселья растворяются в янтарных глазах. – Я ведь верил тебе. И до последнего отказывался верить в то, что на самом деле я для тебя просто живая игрушка. Дзёно очень хочет ответить, но не может. Даже если бы и мог сейчас говорить – не сумел бы, потому что все слова перекрыл ком в горле. Глаза снова режет – гораздо сильнее прежнего. Он лежит все также неподвижно, стараясь не обращать внимания на стекающие по лицу слёзы. Они раздражают, но ещё больше раздражает собственная беспомощность, а сердце просто разрывается от боли. Хочется заорать так, чтобы этот крик услышал весь чертов штаб. Но вместо этого выходит только слабое мычание, как у умственно отсталого. Идя на поводу у собственного эгоизма он, в итоге, получил то, что заслуживает. – Не нужно было лгать мне. – Мичизу вздыхает и прикасается к пересекающему переносицу пластырю. – Думаю, мы в расчете. И знаешь, босс говорит, что нужно дать шанс, если человек оступился. Однажды мы встретимся один на один. Я тебя прощу, если победишь меня. Идет? В глазах Тачихары всё та же серьезность, несмотря на мелькнувшие на секунду огоньки какого-то веселья, а улыбка теперь мягкая и едва заметная. Дзёно не знает, чего ожидать, подсознательно надеясь, что Мичизу его добьет, и на этом весь кошмар будет закончен. Но Тачихара вместо этого едва ощутимо касается его губ. Это даже не поцелуй – как будто мимолетное прикосновение крыла бабочки. – Вернешь при встрече. Это последнее, что слышит Сайгику, провожая взглядом покидающего тренировочный зал Мичизу. Тело все еще парализовано, и от накатившей свинцовой усталости хочется закрыть глаза и не открывать их вообще. Просто уснуть и не проснуться… _______ Тачихара не соврал. Паралич отступил, после чего еще какое-то время пришлось помучиться, чтобы справиться с собственным непослушным телом. Дзёно окидывает взглядом пустой тренировочный зал. Когда он, наконец, поднимается, что-то, упав, со стуком падает на пол. Опустив взгляд вниз, Сайгику видит знакомый военный жетон, а затем привычно касается серьги с кисточкой, которая для него уже много лет вроде проводника в реальность. Но пальцы лишь задевают прядь волос. – Обязательно верну, Тачихара-кун… Какое-то время Дзёно так и стоит, замерев, с зажатым в руке военным жетоном, чувствуя, как всё его вырвавшиеся на свободу демоны прячутся обратно в темноту, а затем за ними запираются засовы на тяжелых клетках.