Специфика гениальных идей Сатору Годжо

— Ты точно спятил, — Гето, отодвинув от себя опустевшее бенто, откусил кусочек булочки бао, которую держал в руке. Медленно жуя, мужчина демонстративно покрутил указательным пальцем у виска. — А я говорю — будет весело, — заговорщицки подмигнул ему сидящий напротив блондин, вытаскивая свежайший клубничный моти из картонной коробки с логотипом ближайшей кондитерской. — Что именно будет весело? — раздражённо выдохнул Сугуру, вынужденный с самого утра слушать очередные бредни неугомонного мага. — Подглядывать за малолетками? Годжо весело хихикнул, ловким движением засунув моти себе в рот целиком. — За влюблёнными друг в друга и жутко нелепыми в этой своей ипостаси малолетками, — поправил он, быстро дожевав сладость. — Ты знаешь слово ипостась? — выгнул бровь Гето, в отличии от него, медленно растягивающий нежную паровую булочку укус за укусом. — По-твоему, я совсем идиот? — возмутился было Сатору, но Гето пришпорил его колким взглядом из под сведённых бровей. — Ты предлагаешь затаиться в шкафу в комнате своих учеников, — напомнил он. — Да, Сатору, ты безнадёжен. Годжо, расправившись ещё с одним моти, аппетитно облизал собственные пальцы, испачканные в сахарной пудре. — Ты просто душнила, — хмыкнул блондин, а потом, сощурившись, добавил, — и ссыкло. Гето было выдохнул — блондин, сдавшись, наконец прислушался к единственному гласу разума в их тандеме, но тут же, услышав последнее слово, встрепенулся. — Кто ссыкло? — закинув последний кусочек бао в пластиковое бенто, Сугуру напрягся. — Это я-то? Ещё какой-то сопляк — хоть Сугуру и был младше блондина на несколько месяцев, если говорить о возрасте, но Сатору несомненно уступал ему в цифрах, если говорить об ай-кью, — будет называть его трусом. Нет, с этим мириться было совершенно невозможно. — Ну, чего-то же ты испугался, — почти миролюбиво ответил Сатору, хитро щуря небесно-голубые, — не знаю. Гнева Фушигуро или того, что Итадори не переживет унижения в глазах любимого учителя и перестанет посещать твои пары. Сугуру фыркнул. — Единственное, чего я испугался, так это стать в один ряд с таким придурком, как ты, — возразил он блондину. — Ну, — резюмировал Сатору, — ссыкло. Гето скривил нос, пиная Годжо под столом носком своего ботинка. — Когда? — скрипя зубы, произнёс он, впиваясь в мужчину взглядом «пиздец-тебе-Сатору-Годжо». Но Сатору, лучшие жизненные истории которого, без исключений, начинались с этого взгляда, совершенно не пугала перспектива пасть смертью храбрых от руки сидящего напротив мастера проклятий. В одёжном шкафу, расположившемся у самой стены посередине комнаты общежития, принадлежавшей Итадори и Мегуми, было крайне тесно. — Блять, я устрою ему выволочку за этот бардак, — Сугуру пытался удобнее устроиться среди кое-как разбросанных шмоток Юджи. — Сначала придётся объяснить, как ты здесь оказался, — усмехнулся Годжо, пихая брюнета локтем, слёту и безошибочно понимая про кого из неразлучной парочки говорит Гето. — Здесь ещё и воняет, — с несчастным выражением лица поморщился тот. От подростков в пубертате, и пусть они сто раз были талантливыми юными магами, всё равно несло, как от футбольной команды после пятичасовой тренировки. Сатору повёл носом, улавливая в спёртом запахе выдохшиеся нотки дезодоранта. — По крайней мере, — миролюбиво заметил он, — они стараются. Сугуру сымитировал позыв к рвоте. — От этого только хуже, — с кислой миной подытожил он. — Ты точно верно рассчитал время? Годжо взглянул на изящные наручные часы из белого золота — подарок Гето на их очередную годовщину. — Должны вот-вот вернуться, — уверенно подтвердил он. — Учти, — на этот раз Гето ткнул его указательным пальцем в скулу, — в мои планы не входило умереть от удушья в шкафу своих учеников. — А перепихнуться по-быстрому? — Годжо резко повернулся, хищно клацнув зубами, задевая ими подушечку гетовского пальца. — Больной извращенец, — замотал головой Сугуру, жалея о том, что в шкафу слишком мало места, чтобы прописать тому по, Гето мог поклясться, уже привставшему члену. Едва ли Годжо чем-то отличался от двух нелепых и озабоченных юнцов, с трудом удерживающихся от того, чтобы не начать лапать друг друга прямо на уроке. Впрочем, не то чтобы Сугуру не знал ранее двоих таких же придурков… — То есть, — возмутился Сатору, надувая губы, — подставлять мне задницу в пустом классе после занятий — да, а в шкафу — больной извращенец? И Сугуру даже почувствовал бы укол совести за безрассудный секс с Годжо прямо на учительском столе его кабинета, если бы каждый уголок колледжа и так не был бы ими обтрахан за последние двенадцать лет. Но пустые классы и коридоры — не то же самое, что шкаф, полный, мать его, вещей их нерадивых учеников. Даже у безумия должны были быть пределы. — Если они не придут через две минуты, я сваливаю, — сменил тему Сугуру, с неохотой отмечая, как напрягся низ живота на мыслях о вчерашнем трахе после занятий. Как Сатору, с разносящимися по пустому кабинету звонкими звуками шлепков тела о тело, вбивался в него по самые яйца, одной рукой придерживая его икру на уровне своих ребер, а вторую расположив на подтянутых мышцах пресса брюнета, с каждым точно попадающим по простате толчком ощущая, как Сугуру вздрагивает, плавясь от удовольствия. Несмотря на ноющий от твёрдости деревянного стола позвоночник и испачканную спермой одежду, претензий у Гето не было. Может, без озабоченного блондина под рукой и жилось бы спокойнее, но Сугуру точно не хотелось подобных экспериментов. Дни, когда Сатору находился на заданиях, тянулись, как жвачка без вкуса. Или скорее — как вечность, и пускай Сугуру наигранно вздыхал с облегчением, когда Сёко жалела его внезапное одиночество. Когда отлучаться приходилось Гето — в каждой его мысли не о задании была сплошная синева до ненормального родных глаз. Настолько въевшихся во всё его нутро, что если выдирать — то с мясом и корнями. Бесполезно, в общем. Поймав себя изучающим красивый веснушчатый профиль со слегка вздёрнутым аккуратным носом, на который аккуратно падала полоска света, пробивающаяся из прикрытых створок шкафа, Сугуру вздрогнул, услышав, как открывается входная дверь. Они с Сатору напряглись, быстро переглянувшись. Мальчишки прошли внутрь, устало потягиваясь. — Из-за чёртового Годжо мы пропустили обед, — тяжело вздохнул Фушигуро, ставя на стол небольшую картонную коробочку в виде подарка и откидываясь в мягкость стоящего рядом кресла, тут же растекаясь по нему. — Я попросил придержать две порции до нашего возвращения, — с непобедимым оптимизмом порадовал товарища Итадори, расстёгивая пуговички тёмно-синего пиджака одну за одной. Сугуру скривился, не готовый лицезреть стриптиз в исполнении розоволосого чудика, но Сатору шикнул на него, призывая сохранять спокойствие. — Кто бы сомневался, — усмехнулся Мегуми, зная, что парнишка никогда не оставит себя без еды. — В противном случае пришлось бы выбивать компенсацию с Годжо. Сатору мгновенно прыснул с его бравады, за что получил кулаком по плечу от Сугуру. — Какого хрена мы вообще таскаемся по его делишкам? — продолжал Фушигуро, медленно раскачиваясь в кресле и откидывая на спинку голову. — Сам бы и таскался за своими подарками. Итадори, отбросив давно просящий утюга пиджак на свою постель, таким же образом расправился с рубашкой, оставшись в одной только майке. — И вовсе не за своими, — заговорщицки улыбнулся он и Сугуру в очередной раз поймал себя на дежавю — он уже видел такую же хитрую и бесхитростную улыбку одновременно. — Ну ты и дубина. Очевидно, что это подарочек для Гето-сенсея. Упомянутый выгнул бровь, одновременно удовлетворённо отмечая уважительное отношение Итадори к себе даже во внеучебное время, и с удивлением глядя на Годжо. Сатору отмахнулся с едва уловимым «потом», улыбнувшись не менее заговорщицки, чем бесконечный сгусток позитивной энергии в лице Итадори Юджи. Всё-таки, было что-то забавное в том, что любимым учеником Сугуру стал именно бесконечно шумный, яркий и никогда не унывающий Итадори, когда фаворитом Сатору, напротив, был молчаливый и саркастичный Фушигуро. Можно было бы назвать это совпадением, если бы очевидность их вкусов не бросалась в глаза с той же яркостью, с которой сейчас сияло лицо ещё минуту назад уставшего от дороги Юджи. — Это и бесит, — фыркнул Фуши. — Ездил бы сам за подарками своему парню, так нет же, свалил всё на нас, а сам сейчас, наверняка, где-то тискается с твоим ненаглядным Гето. Проскочившая в последней фразе ничем неприкрытая ревность заставила хихикнуть обоих притаившихся в шкафу мужчин. — А по-моему, — Итадори подошёл к столу, приоткрывая чёрную коробочку, декорированную красной бархатной лентой, — это довольно мило. Они столько лет вместе, а ведут себя как влюблённые подростки. Мегуми закатил глаза и Сугуру еле удержался от такого же действия. Если даже в глазах самых настоящих влюблённых подростков они с Годжо выглядели такими же полудурками, пиши пропало. Конечно, ни для кого не был секретом тот факт, что жилая комната Гето-сенсея в жилом корпусе колледжа почти всегда пустовала — его зубная щетка и тапочки давным-давно прописались в квартире Сатору, находящейся в нескольких километрах от места работы, а их одновременные приходы и уходы, бесконечный флирт и обжимания по углам не оставляли, в общем-то, никаких сомнений о роде их взаимоотношений. Это было так называемым секретом Полишинеля всего магического колледжа — пока Сугуру сохранял бо́льшую приватность вокруг своей личной жизни, Сатору налево и направо трепался о безграничной любви к Гето-сенсею, успевая полапать того за задницу в уместных и не очень ситуациях. Гето практически услышал треск собственного учительского авторитета, а Сатору только продолжал противно улыбаться, вглядываясь в щель створок. — Вот именно, — продолжал ворчать Фушигуро, — в их возрасте уже бы успокоиться. Итадори хихикнул, опуская ладонь на плечо Мегуми. — А я бы хотел так же, — бесхитростно ответил он. — Почему-то я в этом даже не сомневался, — скорчил кислую мину Мегуми, но руку не убрал. Юджи расценил это за добрый знак — скользнул пальцами под небольшой поднятый ворот пиджака брюнета, огладил подушечками нежную горячую кожу, опускаясь ниже, к ключицам. Фушигуро замер, прикрывая глаза, давая Итадори молчаливое согласие на последующие действия, тогда как Сугуру мысленно молился, что эти двое ещё не успели перейти черту и точно не собирались сделать это прямо сейчас, имея в незримых свидетелях двух своих сенсеев. Годжо же, напротив, был доволен происходящим — его очевидные догадки подтвердились, между парнишками действительно была химия и всё это ему не показалось. Сугуру подумалось, что он бы, возможно, не пошёл на столь идиотский шаг, если бы Гето пренебрёг приватностью личных переживаний Юджи и рассказал бы Сатору о днях, когда розоволосый, неловко прикрывая за собой дверь кабинета, изливал Гето-сенсею душу, делясь своими пылкими чувствами к Мегуми. Возможно, тогда они отделались бы малой кровью, удовлетворив безобразно ненасытное любопытство блондина, и не оказались бы в подобной ситуации сейчас. Юджи уже принялся за пуговицы пиджака Мегуми, одной рукой медленно расстёгивая металлические капельки, а другой продолжая ласкать шею Фуши, переодически поднимаясь выше — к уху и линию челюсти. Брюнет продолжал полулежать в кресле с закрытыми глазами, морщинки, оставленные недовольным выражением его лица, разгладились, и сам он выглядел сытым котом, готовым громко замурчать под блуждающими по нему пальцами Итадори. — Я думал, ты голоден, — приоткрыл один глаз Фушигуро, ловя запястье Юджи в цепкий захват своих пальцев. — Ещё как, — закивал парнишка, пока Сугуру, подавившийся на этой фразе, едва сдерживался, чтобы не закашляться в голос. Нащупавшая его грудь ладонь Сатору неслышно похлопала мужчину по месту соединения ребёр, и Гето почувствовал жар чужого тела даже сквозь собственный пиджак, неосознанно плотнее прижимаясь к Годжо. Мегуми, тем временем, не терял время даром — одним ловким движением потянул Итадори на себя, усаживая розоволосого к себе на колени. Тот, быстро сориентировавшись, перекинул правую ногу через бёдра Фушигуро, седлая его верхом. Руки Фуши бесстыдно скользнули под чужую майку, поглаживая спину Юджи от лопаток до поясницы, чуть поддевая пальцами резинку его брюк. Итадори же сложил собственные ладони на груди Мегуми, сильнее выгибаясь и прижимаясь к телу брюнета. Сугуру казалось, что каждый рваный вздох обжигает его лёгкие, настолько неожиданно собственное тело заныло от жажды подобных ласк — бедро Сатору как назло тёрлось о его пах. Внезапно захотелось оказаться в собственной комнате на этаже выше — почти пустой, с самым минимум необходимых вещей на случай непредвиденных ночёвок и аккуратной стопкой рабочих материалов на письменном столе у кровати. На этой самой кровати Гето бы и сам не отказался выгнуться подобным образом — только предварительно полностью избавив себя от одежды, касаясь своей плавящейся кожей о чужой жаркий бархат. И кто теперь из них двоих был бо́льшим извращенцем? Неосознанно потеревшись в ответ о мясистое бедро Годжо, обтянутое сине-фиолетовыми брюками, Сугуру почувствовал, как стремительно тесно становится в его собственных. Блять, он не просто застрял в шкафу своих же учеников, шпионя за ними, он ещё застрял здесь с каменным стояком. Могла ли ситуация стать ещё хуже? Гето бы отрицательно покачал головой, но Сатору плотно накрыл его пах крупной ладонью, разворачиваясь и впечатывая мужчину в ворох одежды, сразу же врываясь влажным языком в его рот. — Чёрт, — почти неуловимым шёпотом выдохнул блондин, через несколько долгих секунд отстраняясь и утыкаясь носом в шею Сугуру. — Я хочу тебя. — Включи голову, а не головку, — шикнул на него Гето, пытаясь сохранить собственные остатки трезвого разума. — Мы в дерьме. — Согласен, — состроил виноватую мордочку Сатору, в надежде, что это, как всегда, сработает на Гето. Увлечённые друг другом мальчишки не осознавали о наличии наблюдателей — Фушигуро, с нетипичной для него чувственностью, углублял нежный поцелуй, то покусывая, то зализывая собственные укусы на губах активно откликающегося на ласки Юджи, ёрзающего на его бёдрах. Ситуация становилась безвыходнее с каждой минутой — вот пиджак Фуши беспорядочно летит на пол, вот пальцы Итадори зарываются в растрёпанные чёрные волосы, а вот ладонь Мегуми сжимает костлявую задницу Юджи… — Это пиздец, — отрешённо резюмировал Гето, игнорируя собственное возбуждение, так не к месту жгущее его нутро напалмом. Годжо сглотнул, поправив ширинку, и Сугуру даже в темноте шкафа имел возможность впиться жадным взглядом во внушительный бугор, образовавшийся под его брюками. В его рту собралась слюна, Годжо бесстыдно лапал Гето за всё, до чего имел возможность дотянуться, уже почти не глядя в щель створок — разгорячённый брюнет под боком был куда интереснее двух неопытных юнцов, а адреналин от ситуации сносил последние тормоза. — Нам пора идти, — рвано выдохнул Фушигуро, отстраняясь от Юджи — его губы блестели от разделённой на двоих слюны, а стояков, Годжо мог поклясться, в этой комнате сейчас было равно количеству всех присутствующих людей. Впрочем, Сатору с огромной симпатией отнёсся к предложению Мегуми поскорее отправиться куда-нибудь подальше от насквозь пропахшей возбуждением спальни. Собственное выкручивало внизу живота ураган Катрин, и Годжо буквально считал секунды до того, как взорвётся, позорно обкончавшись прямо себе в боксеры. — Угу, — с уловимым разочарованием кивнул Юджи, приподнимаясь с чужих бёдер и Сугуру почти хохотнул, увидев, как оба парня нервными движениями кинулись поправлять свои брюки. Мысленно торопя чересчур медленно одевающихся ребят, изредка смущённо перебрасывающихся рядовыми фразами, Годжо щёлкнул пуговицей на брюках Сугуру, а после потянул «собачку» вниз, игнорируя молчаливые, но активные протесты брюнета. Страх быть застуканными, возбуждение от увиденного и пикантность всей сложившейся ситуации разгоняли кровь по телу с такой скоростью, что Сатору уже почти ничего не слышал, кроме нарастающего в ушах шума. Член Сугуру истекал смазкой и Годжо из последних сил держался, чтобы не сорваться на резкие и быстрые движения сомкнутыми в кольцо пальцами, пытаясь ласкать Гето медленно, размазывая по напряжённому стволу капельки густой влаги. — Прекрати, — выдохнул Гето, нервно вцепившись в рубашку Годжо. — А я не хочу, — сверкнул глазами Сатору, касаясь пальцами нежной кожи мошонки, выбивая из Гето-сенсея тихий вибрирующий стон. Внезапный и громкий стук заставил мужчин вздрогнуть, Годжо прижался к Сугуру, замирая и закрывая того своим телом, пока он нервно трясущимися пальцами застёгивал ширинку на штанах. — Эй, вы двое, чем вы там занимаетесь так долго? — недовольно заголосила Нобара за дверью комнаты мальчиков. Гето, поднимая голову, поймал смеющийся взгляд горящих голубых глаз с пляшущими в них чертятами. — Надеялись, что ты забудешь о нашем существовании, — съязвил в ответ Фушигуро подталкивая одетого Итадори к выходу и окидывая комнату озадаченным взглядом. Чуть дольше нужного изучая стоящий посередине массивный деревянный шкаф с одеждой, Мегуми нахмурился, словно борясь с внутренней дилеммой. Годжо и Гето, затаившись, замерли, не издавая ни звука, услышав, как Фуши, делая шаг к шкафу, скрипит полом. Пронесшийся в чёрных и голубых ужас сменился облегчением, когда из-за двери донёсся звонкий голос Юджи: — Ну ты идёшь, Фуши? И Мегуми, скользящим движением ладони плотнее прикрыв слегка раскрытые створки, вышел вслед за друзьями, прикрыв за собой дверь. — Блять, — выдохнул Гето, опуская голову и утыкаясь макушкой в грудь Сатору, под рёбрами которого не то от возбуждения, не то от страха быть обнаруженными с бешеной скоростью билось сердце. Годжо замер вместе с ним, переводя дыхание и вслушиваясь в звуки удаляющихся шагов в коридоре жилого крыла. Сугуру же, сделав несколько шумных вдохов и выдохов, неожиданно опустился на колени, взглянув снизу вверх на практически светящиеся в темноте шкафа голубые глаза. В его собственных скользнул мятежный огонёк — Гето сколько угодно мог казаться хладнокровным, собранным и сохраняющим голову в любой ситуации, но только Сатору знал, что за бестия на самом деле скрывалась за его холодным фасадом. Быстро расправившись с чужой ширинкой, Сугуру размашистым мазком языка прошёлся по чужому стояку, смачивая слюной и так пропитанные смазкой боксеры. Сатору дёрнулся, как от удара током, но, не теряясь, сразу же запустил длинные пальцы в растрепавшуюся за время, проведённое в шкафу, чёрную шевелюру. Притягивая Сугуру ближе к своему паху, почти толкаясь бёдрами навстречу — ему не нужно было ни секунды на размышления о том, хочется ли им и дальше щекотать судьбу, занимаясь подобными непотребствами в комнате их учеников. Пиздец как хочется — Гето тихо застонал, продолжая вылизывать его член, обтянутый мокрой тканью, то оставляя невесомые поцелуи, то прикусывая, сдвигая боксеры в сторону, задевая зубами нежную кожу лобка и спуская зависшие на бёдрах Сатору брюки всё ниже. Годжо зашипел, когда влажный и горячий язык прошёлся по головке, задевая кончиком щёлку уретры. Сугуру пробовал его вкус — годами изученный, терпкий, так правильно ощущающийся во рту, — откровенно наслаждаясь чужим удовольствием, чуть ли не больше, чем наслаждался сам Сатору, начавший покачивать бёдрами, требуя от Гето большего. Сугуру не собирался его мучить — ловко вобрал член в рот, помогая себе сомкнутой в кольцо ладонью, ходящей вверх-вниз по основанию ствола, иногда спускаясь пальцами ниже, массируя и сжимая яйца, практически готовые взорваться от горячей нужды в разрядке. Бёдра Сатору срывались на резкие толчки — хотелось отодрать этот восхитительный рот, язык, быстро и нежно скользящий по смоченному большим количеством слюны члену, хотелось вбиваться, насаживать, рычать сквозь закусанные губы, ловить чужой, мутный от возбуждения взгляд, слезинки, собравшиеся на длинных густых ресницах. Растрёпанный, раскрасневшийся, с двигающимся во рту членом, заставляющим его тонкие губы краснеть, а глаза слезиться — Сугуру Гето выглядел как грёбаное произведение искусства, к восхитительности которого нельзя было привыкнуть ни через двенадцать лет, ни через ещё несколько сотен. — Я на пределе, — отрывисто рыкнул Сатору, припечатывая Гето фрикциями к вороху одежды за его спиной. Сугуру прикрыл глаза, замирая, продолжая медленно двигаться по его члену плотно сжатой ладонью, не выпуская изо рта пульсирующую головку, шумно сглатывая горьковатую сперму, стекающую ему в горло по языку. Годжо согнулся, уткнув белоснежную голову в те же ворохи мятых шмоток, как попало висящих на старых вешалках — когда-то их с Сугуру вещи соседствовали в таком же шкафу, — ловя вспышки фейерверков под сомкнутыми веками, ощущая разлитое по позвоночнику густое тепло и слыша, как Гето принимает его всего до последней капли, чем только растягивает невыносимо всеобъемлющее удовольствие, от которого уже заложило уши. Сугуру, не мешая ему отходить от умопомрачительного оргазма, аккуратно вылизал его член, после чего вернул на место сдвинутые в сторону боксеры, поднял брюки и ловким движением застегнул на них молнию с крупной металлической пуговицей наверху. Хитро улыбнувшись, брюнет поднялся на ноги, обхватив ладонями раскрасневшееся лицо Сатору. — Чтоб я ещё раз согласился на твои уёбищные затеи, — усмехнулся он, оставив невесомый поцелуй на кончике разукрашенного веснушками носа. Скрипнув створкой шкафа, Сугуру прошёл в комнату, безуспешно попытавшись пригладить помятый костюм и, плюнув на это дело, собрал в высокий хвост длинные растрёпанные волосы. Сатору, вышедший следом, жадно следил за его движениями, любуясь румянцем худых щёк, припухшими губами и сверкающими — он мог тысячи раз ворчать на идеи Годжо, но, блондин был уверен, получал от них не меньшее удовольствие, — чёрными глазами, с вызовом глядящими на него в ответ. — Куда ты денешься? — хохотнул Сатору, последовав его примеру и попытавшись хотя бы немного разгладить свою одежду. Сугуру закатил глаза. — Пошли уже быстрее, — Гето мотнул головой в сторону двери. — Секунду, — Годжо метнулся к столу, обхватывая пальцами чёрную коробочку. — И что там? — заинтересованно выгнул бровь Гето. — Если парные кольца, то можешь сразу забыть. Сатору приуныл, надув губы. — Ты меня совсем не любишь, — наигранно заканючил он, пряча коробочку в карман брюк. — Я только что отсосал тебе в ёбаном шкафу, — возмутился Сугуру, первым выходя в коридор. — Значит, наденешь колечко? — вновь засиял Годжо, запирая за собой дверь мальчишеской комнаты. — Нет, — отрезал Гето, развернувшись и хлестнув самодовольное лицо блондина копной собранных в высокий хвост волос. Сатору улыбнулся, глядя в безукоризненно ровную удаляющуюся спину. В их счастливой совместной жизни ещё не было саторовских идей, на которые бы Сугуру, в конце концов, не согласился.