***
С того самого осеннего дня и начались его невыносимые страдания под названием «выследи незнакомца, один зрительный контакт с которым пробудил в тебе латентного гея». Ван Ибо влип, и влип по-крупному: никогда он не залипал на кого-то настолько, что забывал про сон и еду, постоянно витая в облаках и представляя романтические встречи с объектом своего обожания. Чжочэну периодически приходилось возвращать его с небес на землю дружеским и весьма болезненным тычком в бок. Ибо морщился, ругался на чем свет стоит, но с небес на землю все-таки возвращался. Пораскинув той частью мозгов, которые он себе еще не отбил, Ван Ибо разработал план-капкан по завоеванию сердца одного прекрасного незнакомца. Как он надеялся, свободного для отношений прекрасного незнакомца. А если даже тот и занят — Ибо непременно решил бороться до конца и сразить его наповал своими очарованием и харизмой. Все было давно выстрадано и продумано до мелочей, однако виделось в его шикарном плане одно большое «но». Рядом со скейт-площадкой находилось два университета, и нужно было еще умудриться выяснить, откуда пожаловал именно этот прелестный студент (а в том, что он был именно студентом, Ибо почему-то не сомневался, больно молодым показался парень), чтобы заявиться к нему с предложением о свидании в ближайшем макдаке, героически перепрыгнув через турникет и убежав прятаться от вузовского охранника в туалете. Ничего, думал он, как-нибудь прорвемся. Ван Ибо вторую неделю караулил у скейт-площадки в тени деревьев, словно хищник ночью — свою добычу, нахлобучив на голову капюшон толстовки. Люди, проходящие мимо, постоянно оборачивались на странного парня, расхаживающего туда-сюда и вечно мотающего по сторонам головой. Ибо же было все нипочем. У него был план, надежный, как он считал, план, и он собирался его придерживаться чего бы ему это ни стоило. Чжочэн, как верный друг и помощник, уныло сидел на скамейке рядом и оказывал неимоверную по его мнению поддержку, играя в Genshin. — Чжочэн, ты вообще не помогаешь, — простонал недовольно Ибо, плюхаясь рядом. — Я и не собирался. Считай, что я оказываю тебе большую услугу, просто находясь рядом. Талисман на удачу, так сказать. — Ты не понимаешь, Чжочэн, он правда мне нужен. — И что, ты собираешься подходить к каждому встречному-поперечному, взмахивать руками и говорить, что вот, встретил, цитата, «самого лучшего и прекрасного мужчину на свете» здесь в пять тридцать вечера понедельника пятого числа, помогите найти? Идиотизм, Ибо, а ты — полнейший идиот. Еще объявления о пропаже человека расклей, вообще классно будет. — Не в пять тридцать, а в пять тридцать две. И спасибо за идею, я подумаю. — Ну точно, — вздохнул Чжочэн, закатывая глаза к небу, — идиот. На улице тем временем послышался приближающийся гул. Чжочэн и Ибо синхронно повернули головы на источник шума, и если первый тактично промолчал, кашлянув в кулак, то второй издал писк и начал тыкать пальцем в воздух, при этом как рыба на суше открывая и закрывая рот: из-за угла появился тот самый незнакомец в окружении толпы девушек. Сердце Ибо пропустило удар. Он слишком резко втянул носом воздух, из-за чего подавился и согнулся в три погибели от раздирающего горла кашля. До них долетели голоса: — Сяо-лаоши, а спектакль будет длиться долго? — спросила одна из девушек. — Не знаю, Ли Цин, наверное, час или два точно. — Сяо-лаоши, спасибо, что пригласили нас! — Сяо-лаоши, да, спасибо вам! — затараторили все хором. — Сяо-лаоши, вы лучший! — Сяо-лаоши? — задал вопрос в пространство Ван Чжочэн. — Сяо-лаоши, — произнес Ван Ибо шепотом, а затем шумно выдохнул, смакуя имя на языке: — Сяо-лаоши… Чжочэн посмотрел на него, как на последнего придурка, и хлопнул себя ладонью по лбу: — Господи, за что мне все это.***
«Сяо Чжань, доцент кафедры классической китайской филологии» — гласила надпись сайта, подкрепленная красивой фотографией улыбающегося мужчины, а Ибо откинулся на спинку кресла и потер болящие от долгого заплыва в Интернете глаза. За ночь он перерыл сайты двух университетов в поисках всех людей с фамилией Сяо, и вот он наконец-то нашел то, что искал. Точнее, того, кого так долго искал, о ком так долго грезил наяву. Сяо Чжань. Причина его аритмии и долгого залипания в душе под струями ледяной воды. Теперь-то все его страдания непременно вознаградятся. Ибо выдохнул, разминая рукой затекшую шею и вливая в себя еще кофе из кружки с изображением супергероя. Пальцы проворно застучали по клавиатуре, открывая нужный сайт. Вот ты и попался, Сяо-лаоши.***
— Мы как перекрестная рифма, такие разные, но идеально сочетаемся. — Эм, чего? Сяо Чжань отупелым взглядом окинул паренька («Довольно красивого паренька, стоит признать», — шепнул ему внутренний демон), внезапно схватившего его на улице за рукав пальто. Люди ругались, бурным потоком толпы огибая их, застывших посередине узкой дорожки, а пареньку было хоть бы хны. Он упорно стоял, не отпускал его и все лепетал что-то нечленораздельное. Сяо Чжань внутренне вздохнул. — Ну… рифма… перекрестная. Мы — перекрестная рифма… Понимаешь? Сяо Чжань не понимал. Точнее понимал, но слабо. К нему что, пытались подкатить каламбурами с сайта «Топ-10 лучших подкатов для гуманитариев»? Господи боже. А ведь он просто хотел прийти пораньше домой, сделать заранее свои дела, прилечь на кровать вместе с Орешек и проспать все выходные напролет. Парень тем временем робко бросил взгляд себе под ноги, пробубнил что-то невнятное и на повороте врезался в рядом стоящий фонарный столб, смачно приложившись лбом о железку. Сяо Чжань невольно и очень неэтично хихикнул, прикрыв рот ладонью. «Какой милый», — подумал он наперекор себе же. Незнакомец же потер ушибленное место, поворачиваясь и грозно тыча в него пальцем: — Это еще не все, Сяо-лаоши. И убежал — только его и видели. Сяо Чжань моргнул. Поправил рукав пальто. Оглянулся по сторонам, а затем шумно выдохнул. Ну пиздец, подумал он, и по спине у него пробежали мурашки. Вернулся, называется, домой пораньше.***
Он мягко гладил Орешек, попутно выводя в скетчбуке карандашом портрет недавнего маньяка. Мужчина расслабленно сидел в гостиной комнате на софе, закинув ноги на кофейный столик. Сегодня был выходной, а все три дюжины эссе студентов он наконец-то проверил, и глаза его от этого сильно болели. Теперь можно было расслабиться и заняться своими делами: убраться в квартире, приготовить вкусный ужин. Вот только… «Как, интересно, его зовут», — подумал он, а затем живо смял рисунок и выбросил его в стоящую рядом урну, сильно мотая головой. Орешек на подобные телодвижения звонко и недовольно мяукнула, выпуская когти и впиваясь ими мужчине в ногу. — Согласен, — сказал он, успокаивающе гладя кошку по холке. — Рехнулся твой папочка на старости лет, моя хорошая, рехнулся. Недавний парень все не выходил у него из головы. Он уже видел его однажды: тот катался на скейте в скейт-парке рядом с университетом, и Сяо Чжань каждый раз, проходя мимо, невольно засматривался на красивый абрис лица и нехарактерно плавные для скейтера движения, на яркую улыбку и светящиеся счастьем глаза. В один ясный день их взгляды встретились, и Сяо Чжань не растерялся, отсалютовав пареньку стаканчиком с кофе. Однако мужчина даже не догадывался, что этот жест станет причиной его будущих страданий. Парень был красивым — как раз в его вкусе, — с аккуратным лицом и шикарными бровями вразлет и выглядел довольно молодо. То есть, проще говоря, казался студентом, прогуливающим пары, а нарушать преподавательскую этику Сяо Чжаню вовсе не хотелось. Духовные скрепы затрещали по швам. За эту неделю его персональный маньяк подбегал к нему четыре раза. С кем он его только не сравнивал: с солнцем, со звездами, со сладкой выпечкой (первые два Сяо Чжаню польстили, с последнего его бросило в краску); на четвертый раз это оказался отлично прочитанный наизусть сонет Шекспира посреди улицы в позе на одном колене, и этот жест навсегда покорил бедное старое сердце Сяо Чжаня, который чуть ли не словил приступ прямо на месте. Каждый раз в ответ он робко кивал, улыбался елейно, а потом позорно сбегал краснеть в метро, прикладывая к горящим щекам холодные от ноябрьского воздуха руки и оставляя растерянного таким поведением парня без ответа. Какой прекрасный и романтичный кошмар свалился ему на голову. Боже мой. Сюань Лу, услышав его историю, долго смеялась и утирала невольные слезы, а потом погладила по голове и сказала ковать железо, пока горячо. Само же в руки счастье идет — так хватай его, А-Чжань, смелее. А Сяо Чжань тихо хныкал у нее на верном дружеском плече, сетуя, что если незнакомец окажется студентом его университета, он себе этого не простит до конца жизни. Сюань Лу мягко улыбалась. Она уверяла его: не переживай, все будет хорошо, вы вместе обязательно что-нибудь придумаете. Сяо Чжань долго маялся, вечно оборачиваясь по сторонам в ожидании одного конкретного человека, стал больше следить за своим внешним видом и постоянно поправлял непослушные из-за ветра волосы. Он даже заменил свои верные очки на контактные линзы, и ошарашенный, полный восхищения взгляд его ухажера очень ему польстил. И вот одним ноябрьским утром он наконец решился, когда проснулся со стояком от очередного сна с ним самим и его живым кошмаром в главных ролях. Духовные скрепы разбились в мелкое крошево. Надо было срочно что-то делать, иначе такими темпами он точно слетит с катушек.***
Ван Ибо медленно подкатил к университету на байке: теперь он твердо решил действовать напрямую. Люди оборачивались, хихикали, но ему было все равно на взгляды окружающих. Он смотрел на выход, перекладывая бумажный пакет из руки в руку (цветы, как он подумал, привлекли бы слишком много ненужного внимания к Сяо-лаоши, а шоколад будет в самый раз) и сминая крафтовую бумагу в своих потных от нервов ладонях. Если сейчас он облажается, это будет полным фиаско. Ван Чжочэн собирал его, как на парад: черная рубашка, узкие кожаные штаны и кожаная куртка. Ибо знал, что был красивым, но сегодня Чжочэн сделал из него настоящую конфетку, и если Сяо-лаоши не клюнет на наживку, пиши пропало. Это реально будет полным фиаско. Все его старания за этот месяц мгновенно канут в Лету. Дверь университета тем временем наконец отворилась, выпуская наружу нужного человека. Сяо Чжань под щебет студентов вышел из здания и споткнулся взглядом о парня, сидящего на мотоцикле недалеко от входа. Внутри себя мужчина громко заорал от восторга, рассматривая стройную фигуру, затянутую во все черное, вслух же ничего не сказал, а только пялился и пялился, желая запечатлеть это мгновение и этот образ у себя в памяти навеки. Так бы они и ходили вокруг да около, по-глупому глазея друг на друга, словно два истукана, если бы не одно «но». Давно заметивший шумиху охранник рассерженно направился прямо на них, ругаясь на нарушение спокойствия. Толпа вокруг загудела, доставая из карманов свои телефоны. Ван Ибо закопошился: — Валим, Сяо-лаоши, валим! — крикнул он, пихая Сяо Чжаню в руки пакет и мотоциклетный шлем в придачу. — Шустрее давай! — Я не сяду на эту штуку! — запротестовал Сяо Чжань громким шепотом. — Она ненадежна! А еще я преподаватель, а ты — студент! — Я давно уже работающий взрослый человек, а у тебя нет выбора, иначе я похищу тебя силой, Сяо-лаоши, и это первое и последнее мое предупреждение. Ну же! Угроза тем временем надвигалась с нехарактерной для престарелого охранника скоростью и была все ближе и ближе. Послышались звуки затвора фотокамер телефона. — Черт с тобой, — ругнулся не по-преподавательски Сяо Чжань себе под нос, кое-как залезая на мотоцикл под звонкое улюлюканье студентов. — Если врежемся в кого-то или во что-то — никакого тебе свидания, понял? — Понял, принял, — засмеялся довольный своею проделкой Ван Ибо, газуя. — А если не врежемся, сходим и на второе, и на третье. — Упаси бог. — Меня Ван Ибо, кстати, зовут. — Сяо Чжань. — Я знаю, — ухмыльнулся Ибо, но Сяо Чжань этого уже не увидел. Он обхватил его торс обеими руками и улыбнулся: руки идеально легли на чужую талию. Ветер приятно обдувал их слившиеся в одну фигуры, а внутри у мужчины что-то мелко затрепетало. Сяо Чжань не хотел говорить, что в случае удачи (а он не сомневался в том, что свидание это окажется удачным) он уже распланировал их свадьбу где-то на море в Соединенных Штатах. А со студентами, сделавшими на него компромата на несколько лет вперед, он как-нибудь договорится.