Терешковы 2

Юра достался Терешкову очень тяжело. И не то чтобы, Анатолий сам хотел, что у него был сын. Тем более такой, слабый и чересчур ласковый. Его мать была слишком глупая, хоть и так безнадёжна красива. Пышногрудая блондинка, слишком клишированная, типичная, кажется для всех богатых мужчин где-то волшебная фабрика, печатает таких глуповатых одинаковых шлюх. Анатолий, ждал появления сына, неисполненные амбиции всё еще теплились, хоть он и понимал, что все они вряд ли войдут в этого человека, чья жизнь только началась. Но, он не успел. Он всё время был занят, работал, пусть и нанял много учителей лет с пяти, но стало поздно. Его ничего, не понимающее жена, разбаловала ребенка, как только могла. Любила его эта шлюха, всячески оберегала, нежничала, и совсем в итоге избаловала. Да так, что к шести годам ребёнок все ещё лез обниматься к маме. Он прятался за ней, когда приходил отец, он не любил холодного отца, не слушал его, а лишь плакал. Сколько бы Анатолий не пытался выстраивать отношений с ребенком, он всегда его боялся.. Первый в жизни сильный рывок злости был именно тогда, когда он убил свою жену. Там было много причин, но одна из них в том, что она захотела уйти, оставить его и уйти из дома …Она хотела забрать сына, оставить себе и больше не дать ему видеть его. ОН помнит, как убил женщину.. Как ударил её об угол, как она перестала дышать и как громко плакал восьмилетний ребёнок. Спустя восемь лет, когда сын уже повзрослел, думать на тему «Слушаться» или нет своего родителя, не приходилось. Но даже если ребенок подчиняется, даже если за все эти восемь лет он никогда не хамил и не перечил, он никогда не будет любим. Анатолий с большим запасом терпения заходит в гостиную, но даже той моральной подготовки ему не хватает, чтоб прямо сейчас не кричать и не ругаться. -Юра! Юра, я надеюсь, ты сейчас не спишь- Анатолий идет дальше, не найдя сына в других комнатах. Он очень устал на работе, этот вечер не должен был стать таким грустным и злым, но делать нечего. Терешков заходит в детскую, раскрывая дверь нараспашку, а после и включает свет. Он видит как усталый, и сонный подросток дрогнул, повернулся на отца и начал ютится от света. На секунду все стихло, и Анатолий стушевался от себя, а юноша даже не подозревал, что же тут произойдет, что в принципе происходит. Он попытался присесть на край своей кровати, протереть глаза и прийти в себя. Он понимал, что заставлять отца ждать – себе дороже. -Да пап, что случилось? Мужчина даже не понял, как пылкий жар от злости пропал, он даже почти забыл, на что он злится, но тут же опомнился, закрыл дверь за собой и присел на кровать, и пытался вернуться в состояние горькой злости. Он делает новый вздох, возвращает себе строгость и свою собранность. -Мне звонили со школы. Твой особо интересующийся учитель, очень эмоционально поделился беспокойством о тебе. Рассказал мне, о твоих апатичных мыслях.. Я не знаю что у вас там, да и что у тебя не так. Да и мне в целом все равно, что у тебя там в твоей подростковой голове, но если я ещё раз буду выслушивать от твоих учителей, что ты у меня такой бедный и несчастный, я тебе точно покажу, как сильно я могу тебя любить..- Мужчина сам не понимает, чего же он так распирается, но обдумать на тему угрозы ему нравится. Хах, кажется, любить Анатолий может только греховно и телесно. На секунду он подумал, что так то мальчик в этом не виноват и подросток есть подросток, но делать им нечего. -Да. Я понимаю. Тебе больше никто не позвонит, обещаю..- Мужчина сам не понял, почему он так быстро успокоился, неужели сонный подросток так успокаивает? Анатолий понял, что если он захочет, то обязательно купит себе множество подростковых тел на ночь. Он давно думал, что возможно, он слишком зациклен на своём юноше, что так вожделеть своего дитя нельзя, но это чересчур горячо дрожит в груди. Нельзя, но он с самого начала клал на это «Нельзя». Мужчина встал с места и выключил свет.. Он подумал, а не заслужил ли он немного отдыха? Ведь, он слишком тяжело переживал огромный день на работе, не ел почти, а потом ещё этот звонок со школы.. Да и тем более, неужели, так горячо «любимый» сын, не поможет ему? Ну конечно поможет. Он не выходит, а когда видит, что податливый сонный юноша лезет под одеяло, спешит присоединиться. Как только он лег в кровать, то сразу проник руками под одеяло, и сазу же нащупал чужую грудь. Рука нежно скользнула, и когда мальчик попытался отодвинуться, мужчина издал недовольный вздох, и сам ещё больше попытался потрогать . -Пап, давай не надо? Мне завтра в школу, да и… Я не хочу.- Анатолий долго не думает. Вот, что значит, не хочу? Вообще то, Юра просто не имеет права «Не хотеть». Неужели так сложно полежать? Он убирает руки мальчика от груди, и снова начинает все щупать. Ему нет мысли и смысла на чье-то не хочу. Какая разница? Все равно, если ребенок его любит, потом простит по автомату, с ним выгодно дружить, он знает это. Он может вести себя как мудак, делать что хочет, а главное с кем и когда хочет. Он трогает, старается коснуться всей грудной клетки, трогает и старается не смотреть в глаза ребенку. Анатолий, устал от простого тисканья, снимает с юноши верхнюю часть пижамы и откидывает на пол как самое ненужное в этом планете. Терешков старший сразу приступает к юному телу, и двумя пальцами ласкает соски, причём, он старается играть с уровнем ласки и скорости. Сначала быстро и нежно, а после грубо и медленно, растягивая сосок, и слегка щупая. А после, он вообще продвигается к грудной клетки и начинает почт кусать их. Юноша аккуратно прикрывает глаза, закрывает рот, чтоб не издавать лишних звуков, он пытается абстрагироваться от этой ситуации. Он молчит, притворяется мертвым, делает всё, только бы его отец не вспомнил, что у Юры есть душа и чувства. Но это было уже крайним. Когда Анатолий сделал особо колючий укус, юноша уже не смог сдерживаться, и от ужаса ударил ладошкой отца в грудь, стараясь оттолкнуть. -Пап! Пожалуйста, хватит!- Анатолий сначала не понял, что случилось, он отпрянул чуть-чуть назад, и с самым большим призрением глянул в глаза Юрия. . Сначала была какая-то тишина, и Терешков встаёт с места, уходит за дверь, но её он не закрывает. Юра резко встаёт с места, он пытается накинуть на себя верх пижамы и выбежать за отцом. -Прости-прости! Я не хотел, прости!- Но он не успел выйти, в комнату вошел Терешков, причем в руке с собой был шприц.. Мальчик попытался, отойди назад, понимает, что бежать все равно не получится, и просто садится на кровать, боясь поднимать глаза на отца. А тот, сделал тяжелый выдох и подошёл к сыну, и вкрадчиво сказал: -Ты просто устал, ты просто устал… Тебе надо поменьше ходить в школу, твои учителя учат тебя плохому, Будь хорошим мальчиком, и дай мне закончить. Сними это с себя- И дальше, все как в тумане. Было не больно, когда отец сделал укол прямо в шею, уложив сына на кровать, не давая ему дергаться. Грубо, на этот раз не церемонясь, он впивается в губы, руками уже снимая штаны с подростка. Анатолий отпустил рот сына, а поле сам снял с себя рубашку. Он взял руки сына и заставил потрогать себя за грудь, причем он слегка для себя подчеркнул, что руки мальчишки были слабы. -Ну, чего же ты? Я тебя же погладил тебе так сложно сделать это для меня?- Мужчина сам руководил кистями подростка, оставляя там следы, что дальше будут болеть на запястьях. Он чувствует дыхание Юры, он, конечно, мог опасаться непредвиденных ситуаций, но сейчас ощущая, что сердце бьется, он опускает все возможные опасения. Он сам наливается на ребенка своим весом, прижимая за плечи к мягкому матрасу, всё также, не смотря в эти голубые глаза. Он сам не знает, слишком часто придумывает причину того, чтоб туда не смотреть. Раньше, при первом половом акте, он говорил себе, что ему жалко мальчика, которому едва исполнилось четырнадцать, а когда стало понятно, что жалости там не было, пришлось искать новую причину. И это могло продолжаться, если бы мужчина не понял для себя, что оправдывать своё желание к этому подростку – не имеет смысла. И жить стало в разы лучше. Но сейчас, когда он переполняется возбуждением он не может заставить себя посмотреть в глаза. Он кусает за шею, неаккуратно входит пальцами в юношу, одной рукой также держит маленькое хрупкое плечо, почти калеча этим подростка. Его пальцы спокойно скользят в Юре, он нагло улыбается, впиваясь в бледную кожу. Он может сделать все что ему захочется, всё что он скрывает от общества. Страшные желания, неконтролируемая агрессия, безразмерная похоть.. Пусть, он всегда и всем говорит, что его сын для него не «особенный», но его тело хранит в себе столько компромата. Казалось, что с каждым новым шрамом, старые все медленнее заживают. Да и пусть. Он может позволить себе избить его так, чтоб тот совсем не выходил из дома, он сможет позволить своему внутреннему монстру подождать, пока прекрасный источник постоянно секса вернётся в норму. Он закачивает разминку быстро, усмехнувшись с того, что его сын прикрыл глаза и лишь тихо постанывал почти все это время. -Неужели, тебе начало это нравится? Мазохизм тебе не к лицу, хотя? - Мужчина не думает отдаться философии, не сейчас и не сегодня и тем более не о нём. Анатолий крепко ухватился за плечи и с тихим вздохом вошёл в мальчика.. Было удобно, узкие стенки спешили сжимать половой орган, а мужчина спешил начать двигаться. В процессе, он спустил свои руки на ноги юноши, раздвигает их ещё сильнее, а потом почти закидывает на свои плечи, придерживая. Странно, но на такое «Вхождение» Мальчик отреагировал довольно сухо, лишь стиснул зубы, промычал что-то до боли невнятное. Ну и ладно. Анатолий принимает факт того, что сын явно решает игнорировать его, так что будет сегодня делать всё, лишь бы получить сегодня долгожданное спокойствие, чтоб устали руки, чтоб это невероятный скачок страсти или злости, вышел из него. Податливое тело легко его принимало, когда мужчина начинает двигать своими бедрами, чувствуя, что мальчик слегка вздрогнул. Он до сих пор не открыл глаза. На это Терешков решает взять на слабо. Он ускоряет движение, а после перекладывает руки на шею, слегка придушившая мальчика. Он часто говорил и мысленно обещал, что если Юра ещё раз неловко пошутит, он удушит его. Он ждет, пока мальчик начнёт вороваться или хотя пищать.Но вся реакция была такой: младший аккуратно положил свою руку на ладонь отца, и после начал хрипеть от удушения. Ну что, конечно же он отпустил горло сыночка, получая удовлетворение от хрипов. Конечно, то был самый быстрый раз в его жизни, но вид на почти задохнувшегося мальчика, привел его в экстаз.Он пытается отдышаться, но продолжает движение бедрами, ведь теперь там более влажно, значит, и двигаться будет гораздо удобнее и приятнее. Чем собственно и пользуется мужчина, продолжая свои, движения уже в более агрессивной манере. ОН специально старается не касаться простаты, он бьёт по узким стенкам, но не по той самой заветной точки. Это лишь его удовольствие, лишь его прекрасное чувство, зачем кому-то ещё чувствовать прекрасное чувство? Он бы мог делать это ещё долго, если бы снова не огрел юношу новой порцией спермы. Дальше, наблюдая, как сын обмяк, он решает взять ещё одну очивку за этот вечер, по этому, когда он вышел из мальчика, он слегка продвинулся к лицу. Он знал, оральный секс это самый нелюбимый тип секса для Юры. К тому же лучше! Он решает, что мальчик и так прекрасно лежал, почти ему не мешая, так что он начинает надрачивать возле чужого рта. Он касается своей теплой плоти, закрывает глаза. Ему хорошо, ему неплохо и ему глубоко все равно, что там чувствует Юра, какое отвращение он к себе ощущает сейчас. Он спускается рукой в груди, и только приоткрыл глаза чтоб посмотреть на красную шею подростка, как с большим удивлением видит красную дорожку возле носа сын, и эти распахнутые голубые глаза. Эти голубые глаза. Они наполнены пустотой и тихим призрением, словно они вкрадчиво и нравоучительно шепчут, «Посмотри, что ты сделал со мной». Анатолий слезает с кровати. Вот почему он не смотрит в них никогда, вот почему пытается отворачивать его от себя. Сколько бы он не плакал, он старался не смотреть в голубой омут. -Ей, ты там живой?- Мужчина ткнул в плечо, и заметив что мальчик не изменил положения, ощутил что в животе, какое-то новое чувство вытесняет возбуждение. Неужели, он трахал только что труп? Нет! Он не мог умереть от дозы успокоительных! Не мог, ведь, Анатолий же не так сильно душил! -Ей! Ты что, уснул? Давай просыпайся! Тебе ещё в душ идти..- Мужчина чувствует, что к нему подкрадывается истерика, а её заботливо приобнимет агрессия. Он вскакивает, и с большой силой оставляет пару пощечин юноше, он безумно хочет, чтоб тот открыл глаза, вскочил или даже заплакал. Старший остановился, когда уже увидел, как его рука окрасилась в кровавый цвет. Теперь почти все лицо мальчика было в крови, и это почему то не возбуждало.. Проводив врача, он тяжело вздыхает и заходит в детскую. Юноша крепко спал, причем сейчас, его не разбудит уже ничего. Мужчина сам не замечает, как на часах уже четыре часа утра, и вот надо собираться на работу, а он не как не может выйти из детской. Присев на кровать, он провёл руками по непослушным крашенным волосам, отмечая, что ему нравится рыжий цвет, он так был непохож на цвет волос матери Юры. Юра раньше был так чертовски похож на мать. Такой худой, бледный и низкий. Только, в отличии от мамы, он был умным и послушным. -Знаешь приятель, ничего лишнего. Да, возможно если бог есть, я понесу все наказания за твои мучения, но сейчас – не мечтай. Да, я знаю, тебе невыносимо больно, но знал бы ты, как мне нравится. Если тебя это утешит, в награду за твою стойкость я постараюсь вбить тебе наклонности мазохизма. И тогда, ты сам будешь меня просить, а это я думаю, будет лучше. Наверное, в другой вселенной мы друзья, и мне нельзя тебя трогать.. В любом случае, убивать я тебя не хотел, это сделает твой первый любовник, не хочу забирать его работу. Мне могло бы стать тебя жалко, но мне правда все равно, прости уж. Ладно, доброй ночи.- Мужчина поглаживает мальчика по макушке, и встаёт с места, ещё раз оглянул этот силуэт, а после выходя с самым большим выдохом, шепчет ели сам разгребая что говоря: -Прости…