Похождение золотой троицы

Очередное, скрытое от глаз подвальное помещение. Свет здесь приглушен и сыро в углах, а кости летят по полю так быстро, что проскальзывает ощущение, что игроки даже не успевают обдумать собственный ход, а потому с горечью закуривают сигару или выпивают из-за ветреного своего действия. Но когда подходит очередь Жирафа, он с задорностью и удовольствием берет кости в руки: он чувствует, как удача приливает к нему через них, и как-будто они шепчут ему тихо-претихо: «пора выигрывать». И тут он с интригой начинает трясти кости в руках, подбрасывает вверх, перекидывает в другую руку, а затем подводит ко рту, имитируя непристойный жест. А после, с улыбкой, полной уверенности в своей победе, бросает их на стол. Он качается на стуле и спокойно выжидает цифру, закидывая за спину руки. Он уверен в победе. Кубы ему обещали. Кубики с силой бьются о стол и постепенно сбавляют темп, останавливаясь на коронных единицах. Самый маленький ход. Провал. Поражение. Проигрыш. Что? Жираф в недоумении соскальзывает со стула и возвращает его на ножки. Цифры на кубах не врали — выпали единицы. Но как так? Зал озарился одиночным и гнусным смехом — смехом победителя. — Ты проиграл, Жирафик. - ответил с злорадной улыбкой игрок, загребая в свои большие руки выигрыш. - Ну и кто теперь будет отсасывать? - спросил он, зыркнув на проигравшего. — Да ну, ты жульничал. - ответил Жираф, до сих пор не веря увиденному. Он часто начал моргать, сравнивая будто эту реальность с прошлой. В чем ошибка? Где? Зрачки его панически забегали, а голос внезапно задрожал. — Не-а - ответил победитель, - сам пригласил, так и признавай поражение по-достойному. - он встал из-за стола с ухмылкой. - Ну что, вставай на свои пятнистые коленочки. - он поманил унизительно пальцем к себе, и другие игроки с любопытством и усмешкой обернули свои взгляды к проигравшему. Победитель рассмеялся. Его противный смех разошелся по всей этой гнустной, небольшой коморке. Он был резким, омерзительным, неприятным, острым. Он заставлял тело сжиматься, а нутро биться в нежелании подчиняться. Кто тут кому еще подчиняться будет? Зрачки наполнялись болью, а после огнем — яростью, очередным разочарованием от проигрыша. Руки с силой сжались в кулаки: так, что вены выступили на коже, и стали выступать и дальше по всему телу, последовательно: руки, грудь, шея, лицо. Тело набухало, меняло окрас с привычного бежевого, на странный оранжевый. Пятна становились темнее. Это было странно. Точно, что Жираф сейчас лопнет. Лица игроков переменились: они уже не были так рады победе и злощавая улыбка не сияла так ярко на их лицах. Проигрывший вдруг встал с места, опираясь на стол и подтягивая к себе с доски игральные кости. — Сейчас начнется настоящая игра. - прошипел он, злостно сжимая их перед тем, как подбросить в воздух. Подвал охватило пламенем. Игроки горели. Их тела поглощало кровожадное пламя, и точно наслаждаясь муками, распространялось быстрее. Мученики кричали, рвались наружу, но Жираф жестоко хватал их отталкивал от выхода, загоняя поглубже внутрь: в огонь, в их страдания, мучения наяву. Сувал их лицом прямо в пламя, и жутко улыбался, слыша крики и чувствуя дрожания их обугленных тел. Кожа слезала с их костей быстро, как дешевая краска, кости огалялись и тоже мрачнели, под действием сильной стихии. Но Жираф был невредим. Огонь вокруг придавал ему силы, раззадоривал, придавал зрачкам ужасающий блеск наслаждения. Стихия двигалась по воле обладателя, и быстро рассправлялась со всеми. Последний, вскоре, упал на пол, чтобы догореть с остальными. Пламя уже к этому времени было повсюду — и ему не хватало места. Оно хотело свободы, пространство, и быстро перешло на хозяина: начало залезать на спину, глотать ноги, погружать его внутрь себя. Ему хотелось ещё. Пламени хотелось больше. Больше жертв, больше плоти, больше себя, больше власти. Кто теперь тут хозяин? Становилось тяжко. Жираф огляделся вокруг. Ничего не было видно за сильной пеленой яркого пламени. Стало вдруг жарко: стихия стала приносить жгучую боль, как тем, кто подвергся этому считанные минуты назад. Внутри разжигалось особенное чувство, точно уже не он владел, а им владели, как это часто бывало и бывает. Путь до выхода размывался. Огонь закрывал его и не хотел отпускать, обнимал из последних своих сил и старался задержать. Не смотря на силу рук его, Жираф выпрыгнул оттуда на лестницу, больно ударившись телом. Обгоревшие руки схватилась за ступеньки мертвой хваткой, начиная так ползти до самого выхода. Пламя ревело позади в последней, умирающей надежде, но Жираф был уже не там. Он был на свободе. На свежем воздухе. И дышать стало легче. Намного. Он упал на спину, расслабляясь. Кубики выпали из его рук в обугленном состоянии. *** — Мне можно это дело доверить, я не такой бесполезный, как вы думаете! - сказал Жираф, вставая из-за стола. Тогда Пугод тоже встал, ударив с силой по столу и тут же оперся на него. — А кто на прошлой неделе вышел из себя и сжог целый дом, ранил игроков и принёс огромный ущерб? - спросил быстрым голосом шляпник. - А кто из нас троих самый ленивый и, можно сказать, даже ничего не приносящий полезного нашей команде, м? А кто из нас троих самый, самый повторюсь, неуравновешенный? Ты ответишь мне, Жираф? Назовешь этого человека? - нагнетал Пугод каждым своим резким и крайне точным словом. Жираф опустился на место. Пугод кивнул на это. — То-то же. - сказал он, убирая руки со стола и поправляя золотые кольца, надетые поверх перчаток. Вскоре он покончил с этим. - Модди, отправляемся? - спросил он, посмотрев на охотника за головами. — Да, конечно, Пугод. - ответил он в своей манере, вставая из-за стола с характерным скрипом ножек о пол. Пугод поторопился к выходу, Модди вслед за ним, но задержался у дверей. Он обернулся на пятнистого товарища, что до сих пор оставался сидеть за столом. На теле его снова выступали вены, а глаза наливались огнем. — Постарайся не разочаровать нас еще раз, Жираф. - сказал Модди негромко, но это эхом разлетелось по большой комнате. Вены быстро скрылись с тела и стали вновь невидимыми, яркий огонек в глазах угас и тогда Модди покинул комнату. Жираф был растоптан.