Лето 272 года 3-го тысячелетия человечества.
Тропические леса колонии Инте-Ни-Юми, Иватай
Боль продолжала нестерпимо резать всю правую часть тела. Кровь то ли почти остановилась, то ли и по началу текла неспеша, но всё ощущалось, как горячие капли пропитывают белую рубаху и сочатся по коже. Милашке оставалось только тихо рычать, стиснув зубы, ведь от каждого, даже малейшего, движения телом весь правый бок снова заливался этой жуткой болью, словно кто-то укалывал её раскалёнными иглами. А сидеть совсем без движения верхом на скачущем коне, одной рукой зажимая рану, а другой сжимая жилет подруги… Просто не получалось. — Держись! — кинула Цветочек, продолжая скакать в редких просветах между тропическими деревьями с густой, прямо-таки ядовито-зелёной листвой. — Сзади! Plutose ist, сзади! — крикнул Колдун, также верхом на лошади вскидывая свой блеснувший револьвер — Бегите! — Эй, Колдун… — хотела было на полном скаку возразить Цветочек, но парень не думал её слушать. — Я не умру! Eveia ist finum! — крикнул он, скрываясь где-то среди тропических кустов. — Мгх!.. Тяжко вздохнула Цветочек, но ей уже чисто физически ничего не оставалось, кроме как принять то, что он сделал. Впрочем, наверное, волноваться за него и не стоило — всё же, не бандиты или аборигены какие за ними гнались… Только непонятно, зачем стреляли. — Ещё не хватало, чтобы его подстрелили… — прорычала себе под нос Цветочек, но Милашка всё равно всё услышала. — Думаю… Не убьют… — всё также сжимая зубы, проговорила она — Всё же, они… Тоже просто ищут… Древности… Мх… Цветочек движением рук заставила лошадь сбавить темп и идти медленно. — Ты как, Милаш?! — Больно… Пф… — от очередного резкого движения боль снова разнеслась по телу. — Это плохо. На лошади они спустились по небольшому склону, оказавшись у самой глади воды. Это была небольшая речушка, крутые берега которой обросли мягкими тонкими деревьями. А они же, в свою очередь, оплелись лианами, будто длинными заснувшими змеями. Тихо шумела водичка, насвистывал ветерок. Вокруг перекрикивались друг с другом птицы, а может, и другие животные. Иногда можно было услышать, как жужжат насекомые. Вскоре, внезапно, Цветочек остановилась у огромного валуна. — Мне надо посмотреть твою рану. — Ув… Уверена? — Да. Давай… Девушка с длинными золотистыми волосами, собранными в длинную косу почти до бёдер, аккуратно спрыгнула с коня на тот самый валун у воды. Пока лошадь фыркала и жевала траву, Цветочек единственным целым глазом внимательно посмотрела на кровавое пятнышко под порванной рубахой. — Нехорошо… Ну ладно. Жить будешь. Цветочек залезла в самодельный вещмешок, что висел на седле и достала оттуда кусочек белой ткани. — Чт-то… «Нехорошо»? — Пуля разлетелась, — сказала Цветочек, прижимая ткань к ране и смотря, как та окрашивается в алый цвет — Но органы не задела. Вроде, ничего серьёзного… Внезапно, Милашка улыбнулась, смотря на подругу. Пусть и через всю ту же вполне физическую боль, с едва заметными капельками слёз, но вполне искренне. — Чтобы я без тебя делала… — Ну, думаю, не пропала бы, — хмыкнула Цветочек и потрепала ту по мягким коротким волосам. Издалека Милашку даже можно было спутать с молодым парнем — только ну очень красивым, даже, наверное, по-детски милым. За это она и получила своё прозвище в команде… — Давай. Максимально медленно и аккуратно, чтобы не делать девушке больно, Цветочек помогла Милашке слезть с коня и мягко опуститься на камень. Когда та села, девушка оторвала полоску от своей старой рубахе и с её помощью стала накладывать повязку, чтобы хоть как-то остановить кровь. — Потерпи немного, Милаш, — сказала Цветочек, почти соорудив повязку из куска ткани и полоски того, что раньше было подолом её рубахи — Сейчас, эти засранцы уйдут… И к нашим пойдём… — Ага… — улыбнулась ещё раз та в ответ, но неожиданно изменилась в лице — Кхь! — А?.. — Цветочек растеряно отдёрнула руку, испугавшись, что сделала что-то не то, но затем проследила за взглядом Милашки и сразу всё поняла. Среди стволов деревьев проглядывала фигура, одетая в длинную, почти до колена, рубаху, перетянутую поясом, грубые крестьянские штаны чёрно-синего цвета, а также накинутый чёрный жакет с какими-то символами до бёдер. Нижнюю часть лица человека скрывала маска, на которой изображалась оскаленная пасть волка, а длинные чёрные волосы были собраны в хвост. И что-то Милашке подсказывало, что он там не один… — Только их не хватало… — рыкнула Цветочек и уже готовилась было помогать раненой подруге залезть обратно, но сообразила, что это не выход. — Надо… Прятаться, — сказала Милашка. — Но куда… — задала вопрос как бы в пустоту девушка, но недалеко заметила что-то темнеющее на склоне. Пещера! Цветочек помогла Милашке подняться, однако, та, внезапно, схватила один из мешков, что висел на седле и накинула на плечо. И в очередной раз тихо рыкнула от боли. — Ты чего? — удивлённо уставилась на неё Цветочек — Брось это, уходить надо!.. — Ну уж нет… — тихо сказала Милашка и снова улыбнулась — Не за этим я… Мх! Пулю словила… Несмотря на напряжённую ситуацию, второй девушке оставалось только хмыкнуть. Она ещё раз кинула взгляд в сторону фигуры и заметила, что, помимо того, что людей стало больше, так среди них появился ещё и более интересно одетый человек — вместо рубахи и штанов на нём было длинное пальто на пуговицах, поверх которого накинут всё такой же, как и у остальных, жакет. А длинные распущенные волосы скрывались под большим чёрным платком, сзади которого тянулись два странных хвоста из ткани. Кажется, он был среди них был главным. — Ну ладно… Давай. Только держи повязку, на всякий случай. — Пх… Помоги. Милашка оперлась на плечо Цветочка, а та, в свою очередь, поправила на плече длинную военную игольчатую винтовку. Она на секунду обернулась, думая, что делать с конём, однако поняла, что сейчас с ним уже ничего не придумать. В пещеру не утащишь, а больше прятать и негде. Оставалось только надеяться, что не увидят. — Ну, ты чего? — недовольно покосилась на неё Милашка. — …ничего. Пошли, — сказала Цветочек, завидев, что их соперники уже рыщут куда ближе, чем она изначально их видела. …внутри пещеры шумящая вода и пение птиц отдавались пусть и слабоуловимым, но эхо. Кажется, это была небольшая подземная речушка, которая именно здесь выбивалась из-под земли и впадала в большую реку снаружи. Из-за замкнутого пространства и воды здесь было прохладнее, чем снаружи. — Переждём? — спросила Цветочек, помогая Милашке мягко опуститься на сухую часть дна пещеры, покрытой то ли мелкой галькой, то ли ещё нечто подобным. — А вариантов и нет… — выдохнула коротковолосая девушка, уставившись куда-то в точку на тёмной стене перед собой. — Ну, это да… Кстати, а где твой карабин? — спросила Цветочек, снимая с плеча свою винтовку. — Форту… Оставила. Там, в лагере. — Вот чёрт. Она бы нам тут пригодилась. — Что уж теперь… Девушка с косой также опустилась на землю, села и из небольшой потёртой кожаной сумочки на поясе достала бумажный патрон. Через секунду раздался щелчок, небольшое шуршание, а потом — ещё раз щелчок. — Сиди, не переживай. Сказала она, вскинув винтовку. А затем, подумав, добавила. — Ты как? Голова? Слабости нет? — Всё нормально, — со вздохом сказала Милашка — Только болит… С-сволочь… — Придётся потерпеть, — Цветочек вздохнула, вскидывая винтовку в сторону входа в пещеру, прямо напротив которого они и сидели — Болеть будет долго… — Переживу, — вздохнула с грустной улыбкой девушка. Ох, это было так похоже на неё. Улыбаться, несмотря ни на что и говорить, как всё прекрасно, даже если это не так… Словно бы она снова была дома. В далёком городе Сентагафне, в поместье с кучей мутных родственников и этой демоницей-гувернанткой. Чёрт, насколько же далеко сейчас казалось всё это! И не столько по расстоянию, а, по ощущению, вообще в другой реальности… — Эй, Блют… — Да? — Цветочек краем глаза посмотрела на Милашку, пусть в темноте пещеры практически не видела её. — А откуда ты? Я ведь так и не узнала. — Ну и нашла же ты время поговорить об этом! — тихонько рассмеялась Блютенблатт, хотя тут же прикинула, что до поры до времени делать им всё равно нечего — Но, если интересно… Я из Тепена. — О… Значит тоже с материка. — Ага, — кивнула Цветочек, пусть её напарница этого и не видела — Это Голова с Фортом у нас островные, блин, товарищи. — Даже Дух с Пустынником?.. — …э-э… — растерянно протянула Блют, словно не зная, что ответить — Честно говоря, я не знаю. Она задумалась, будто хотела сказать что-то ещё, но будто передумала и сменила тему. — А ты-то сама откуда, Милаш? Ты мне этого не говорила… — Я из Сентагафна. Ну, который порт. — Тогда понятно, почему именно там ты нас и нашла, — улыбнулась Цветочек. — Да, это так… Просто мне надоело жить там, среди ящиков и кораблей, так захотелось как-то… Хотя бы попытаться что-то поменять… — Ну да, я вижу… Поменяла, — с какой-то усталой ухмылкой сказала Блют и ещё раз потрепала Милашку по волосам — То есть, погоди, ты прям и жила, что ли? В порту? — Ну… Да, — нагло соврала девушка — Я же, вроде, говорила вам, что я дочь портового рабочего? Голос, вроде, не выдавал фальши и не дрожал, когда Милашка откровенно врала, но внутри у неё была буря эмоций. Её просто сгрызала совесть за то, что приходится так открыто врать, наверное, лучшей подруге из всей команды — но как иначе, ведь рассказать всей правды тоже было нельзя? Для уверенности, что отношение к ней не изменится. — Да, было что-то такое… — сказала Цветочек — А я дочь ремесленника. — Портного? — Как узнала? — улыбнулась Блютенблатт, приятно удивлённая проницательностью Милашки. — Ты же когда-то упоминала. — А, точно… Да, портного. — И тебе, наверное, не очень приятно общаться с девчонкой из рабочей семьи? В этот раз голос, всё же, дрогнул, но Блют этого явно не заметила. — Ну-у-у, брось ты! Я тебе не Голова, чтобы делить людей на плохих и хороших просто за то, что ты посмела не родится в аристократической семье… Всё ещё прислушиваясь к звукам снаружи, девушка запрокинула голову и устремила взгляд в тёмный потолок. — Тем более… Некоторое время мне вообще пришлось жить на улице. Собирать себе на еду воровством, ютиться под мостами и в заброшенных цехах… Ну, всё такое. — Оу, — удивлённо выдохнула Милашка — А… А почему так? Губы Цветочка дрогнули, пусть она это и не показала. Как и то, что изнутри её будто что-то очень больно кольнуло. — Был случай. Неважно. Она вздохнула. — Просто вот пришлось. — Ух… Понятно.***
В это же время…
В нескольких километрах от сидящих в пещере девушек раскинулся самый настоящий затерянный город. В основном, он был сложен из громадных каменных блоков и кирпичей разных размеров, однако повсюду валялись едва уцелевшие осколки битых кирпичей, сгнившей штукатурки, дерева, что ещё не успело сгнить и прочих вещей. В центре городка располагалась крепость с высокими стенами и несколькими башнями. Она же, судя по внутреннему устройству, была и дворцом местного богатая. На стенах ещё сохранялись рисунки смуглых, а то и вовсе чернокожих женщин и мужчин, носивших богатые золотые украшения и одеяния. Увы, подробно осмотреть дворец-крепость было сложно — похоже, за очень долгое время река, сменившая течение, подмыла его фундамент и часть крепости «уползла» в воду. Всё же, что не оказалось в воде, было оплетено лианами и прочей растительностью, часть из которой явно совсем недавно была порублена и убрана. Вокруг крепости располагалось несколько больших и ранее богатых домов. Они тоже складывались частично из каменных блоков, а частично из глины — похоже, те, кто тут жил, любили большие дворы и много свободного пространства. На этих стенах также сохранялись рисунки каких-то местных жителей. Ещё дальше от стен крепости домики становились ещё меньше и проще, пока, наконец, где-то в нескольких десятках метров дальше в джунгли не превращались в площадки от, похоже, стареньких глинобитных жилищ. Их время не пощадило, поэтому единственное, что о них напоминало — это следы прямоугольных полов на земле. Как и с крепостью, часть домов была затоплена разлившейся водой, а меж каменных блоков уже давно росли тоненькие тропические деревья. — Suikke galutu kokoni arer herewade masen, — строго сказал высокий голубоглазый человек с волчьей маской на лице, показывая на две самодельные сумки, набитые всякой всячиной на земле. — Ты по-человечески будешь со мной говорить или нет, волчара иватайская? — хмыкнул Голова, поправляя чёрную шляпу-котелок. Парень сразу выделялся на фоне практически всех остальных людей своей одеждой, да и внешностью в целом. Тридцатилетний путешественник щеголял не в простых шароварах, как остальные, а в штанах-галифе, в высоких сапогах, перемотанных по голенищу, а также лёгкой верхней одежде, что-то между курткой и кителем оливкового цвета. На руках — кожаные перчатки. От плеча до правого бока тянулся оружейный ремень, держащий за спиной охотничье ружьё. Впрочем, одежда идеально чистой не была — нижняя часть уже была изрядно попачкана грязной водой и растительностью. — Eruden sumussu, — презрительно пробормотал иватаец. — Пустынник. Вот скажи мне, пожалуйста, чего он от меня хочет? — Голова повернулся к ещё одному человеку, который сидел на обломке большого камня и делал карандашом пометки в небольшой книжечке. Тот был заметно старше всех здесь присутствующих, на вид ему можно было дать как минимум тридцать пять лет, а то и больше, с крепким телосложением, а также бородой без усов. Также, как и Голова, одет Пустынник был богаче остальных — длинный, почти до колена, китель, галифе и высокие сапоги. За спиной у него блестело на солнце охотничье ружьё, ствол которой от начала и до конца был покрыт резными узорами, а на прикладе проглядывался какой-то герб. — Пусть хочет что угодно, — не поведя бровью будто без единой эмоции ответил Пустынник — Из них никто не понимает по-эрденски. — Прямо как никто из нас не понимает иватайский, — сказал Голова и снова уставился на человека в волчьей маске, что продолжал сверлить его взглядом. — Форт? — в это время заговорил Пустынник. — Я, сэр. — Ты всё забрал? — Именно так, — парень со средней длины небрежно причёсанными волосами угрюмо кивнул — Всё, что имело ценность. — Вот ты ж… — тихо ругнулся Пустынник, но снова как будто без эмоций — Голова, ты? — Подчистую, — рубанул рукой воздух тот — Всё, что мог. Даже под водой поискал. — Придётся всё отдавать, — резко хлопнул книжкой Пустынник и сбросил её и карандаш в ещё одну сумку рядом. — И нафиг всё-таки сюда пёрлись… — глухо выругался Форт. — Сам в шоке. С чего они вообще забирают нашу добычу? — покосился на своего главаря Голова. — Потому что у этих команд есть официальное разрешение Иватая на то, чтобы забирать все исторические ценности, что они найдут. А у нас нет, — сказал Пустынник и попинал носком подкованного ботинка стык между двумя камнями — Если мы хотим спокойно уехать отсюда, придётся отдать всё, что они увидели. — Вот собачьи дети, всё же… — фыркнул Голова и скрестил руки на груди. — Ладно, чёрт бы с этими побрякушками, — Пустынник покосился в сторону джунглей — Лишь бы все живые вернулись. — Думаю, с ними ничего не будет, — сказал Голова — Уж эти-то точно из тех, кто не пропадёт. — Не говори так, будто тебе не насрать на них, — презрительно прищурился Форт. — Представь мой дорогой Форт, но нет. По крайней мере, не на всякий рабочий и крестьянский сброд. — У тебя весь мир — крестьянский сброд… — Ну почему же, не весь, — хмыкнул Голова — Вот ты просто твердолобый вояка с порохом и мускулами вместо мозгов. — Ну так давай же поищу этот самый мозг у тебя, дворянская деточка… — Форт хотел было сделать шаг в сторону Головы, но внезапно их «дружеский» диалог прервали. — Молчать. Оба. Холодно, словно разящий лёд, глядя на парней, сказал Пустынник и поднялся. На его лице не было ни ярости, ни малейшей злобы, которая, казалось бы, просто должна была быть у командира в момент, когда его подчинённых уносят не туда. Но у Пустынника всё было по-другому — и это знали все. Вместо этого он просто смотрел этим неописуемым ледяным взглядом на всех и у тех лишь в редких случаях оставалось желание перечить ему. Никому этот эффект был непонятен, как никто не хотел испытывать свою устойчивость к этому взгляду. Поэтому, пусть и нехотя, но Форт и Голова разошлись. — Прошу простить… Сэр, — сказал Форт. — Ждём Милашку, Цветочка и Колдуна и уходим отсюда, — сказал он — Возможно, кое-что мы, всё же, унесём… А если уж они кого-то ранили, то пусть молят своих богов о помощи.***
В это же время около реки…
Милашка и Цветочек сами едва ли бы смогли описать, на что они надеялись, спрятавшись в пещере неподалёку от брошенного коня с их мешками. Не произошло и десяти минут, как голоса иватайцев уже разлетались над озером — те самые голоса, говорящие необычно и как будто мелодично, из-за того самого обилия гласных в их словах. Цветочек, даже несмотря на устающие руки, продолжала целится с винтовки в сторону входа, хоть и не знала толком, зачем она это делает, если стрельба всё равно не поможет. И вот, уже совсем скоро один из них заглянул в пещеру, а затем и второй, третий… Их и больше, да и спасти находки бы всё равно не получилось. А что было бы с девчонками — никто не скажет. Переглянувшись, Цветочек и Милашка кивнули друг другу и даже взялись за руки, чтобы было не так страшно сдаваться противнику. — Ты как? — на всякий случай шёпотом уже какой раз за всё это время спросила Блют, смотря на Милашку. — Ничего… Сойдёт. — Кровь ещё идёт? — Н-не знаю… Вроде нет. — Ну и хорошо. Тем временем, преследующие их люди уже вошли в пещеру и, наконец, разглядели два женских силуэта. Они начали переговариваться и что-то кричать друг другу — пока, наконец, один из них не повесил ружьё на плечо и поднял одну руку вверх. — Komo ni hite! Сказал он. — Чего?.. — спросила с подозрением Милашка. — Komo ni hite! Andu wa anzetruggesu! Цветочек сжала зубы. — «Anzetruggesu»… Кажется, это значит «безопасность». — Думаешь?.. — в темноте посмотрела на подругу Милашка. — Выбора всё равно нет… — Цветочек вздохнула — Давай. Помогу. Она помогла подруге подняться на ноги, и они медленно двинулись к выходу из пещеры. — У нас раненный! Осторожно! — на всякий случай крикнула иватайцам Блютенблатт, но, похоже, поняли они это только тогда, когда обе девушки вышли на улицу. Один из иватайцев рыкнул и сказал что-то своему товарищу, у них началась небольшая перепалка, затем к ней подключился ещё один их напарник, а потом и главный, с банданой и полосками ткани. И пока все они спорили громко, не стесняясь кричать на всё озеро, двое из них подошли к девушкам. В руках одного из них была небольшая кожаная сумка на застёжке, а у второго — несколько кусков белой ткани. — Помощь! Помощь! Witashiha onuskeru помощь! — приговаривал один, похоже, единственное эрденское слово, которое знал. — Эй! Руки! Возмутилась Милашка, когда второй из них начал аккуратно стаскивать наскоро наложенную Цветочком повязку на её раненный бок. — Помощь! Помощь! — без устали повторял иватаец, пока, наконец, второй не распахнул сумочку с парочкой бинтов, бутылочкой какой-то жидкости и подобным. — Рана! — сказал он. — Похоже, они хотят обработать твою рану, — обеспокоенно сказала Цветочек, явно не доверяя словам тех, кто их всего пять минут назад преследовал. — Мх… Но… — попыталась возразить Милашка, но, похоже, боль снова заставила её замолчать. — Не оказывать сопротивление, — вдруг раздался на ломанном эрденском грузный голос главаря. — Чего?.. — с непониманием покосилась Цветочек на встрявшего в их диалог. — Мы совершить большой оплошность, — вздохнул мужчина — Стрелять. Нельзя стрелять. Люди другой страны. — И ты только сейчас это понял? — пробормотала девушка. — Пожалуйста. Дайте нам помощь вам, — сказал главарь — Нам не нужно проблемы… Цветочек и Милашка переглянулись. Конечно, тем, кто в тебя только недавно стрелял, доверия не было. Впрочем, хотели бы убить или сделать ещё что похуже — уже бы сделали. В нерешительности Блют сжала зубы, а затем кивнула. — Надеюсь, они не врут. Впрочем, руку Милашки она решила не отпускать. Иватайцы же, увидев кивок девушки, моментально принялись за работу. Аккуратно убрали наспех наложенную повязку, осмотрели рану, а затем, пропитав ткань, какой-то жидкость, наложили новую, зафиксировав её бинтами. — Watsukkere tummu, — вдруг улыбнулся один из парней, что не участвовал в «операции» по лечению Милашки. Цветочек сразу поняла, что слова адресованы ей, только не совсем поняла, что они значат. Лишь по взгляду того куда-то в район пониже груди, девушка осознала, что, раз она так и ходит с надорванной на животе рубахой, то смотрит он куда-то примерно туда. — Пялиться на девушек так открыто, вообще-то, очень некрасиво, — фыркнула она и отвернулась, сложив руки так, чтобы скрыть всё, на что тот смотрел. Впрочем, парень-иватаец этим явно расстроен не был и просто отвернулся. И Цветочек тоже отвернулась, единственным глазам ища какой-нибудь объект, за который можно было бы зацепиться взглядом и постоять в ожидании. И ведь нашла… — Колдун! — громко крикнула она, завидев парня среди двух вооружённых иватайцев всё в тех же волчьих масках — Как ты? — Нормально, — сказал анимиец, но как-то грустно вздохнул — Только жаль, что ружьё и револьвер забрали. — Ничего, отдадут, — скрестила руки на груди девушка, краем глаза смотря, чтобы «лекари» ничего не сделали с Милашкой. — А если не отдадут? — Колдун покачал головой — Всё же, это качественное анимийское оружие, такого тут не достать… Впрочем, последнюю фразу он сказал уже не так уверенно, будто это сейчас его не так сильно волновало, но он не хотел этого показывать. — А что с нашей новенькой, кстати? Чего это они вокруг неё трутся? — В этом и проблема, — невесело усмехнулась Цветочек — Милашку ранили. — Ранили? — Колдун нахмурил брови — Вот же су… И оборвался на полуслове. — Пустынник их убьёт. — И правильно сделает, — нахмурилась Цветочек. — И сильно ранили? — Вроде нет. Выглядит как просто царапина, но болеть будет. — Ну, девушкам такое сложнее переносить, — пожал плечами Колдун — Не подумай, конечно, я не хочу сказать, что девушки слабые… — Смотря какие, — Цветочек подмигнула. — Ну, во время «бандитских войн» в Анимии, у меня была одна знакомая, — сказал Колдун — Она раньше в полиции была, потом ушла и уже гражданкой «встретила» этот хаос. Так ей буквально немного плечо царапнули, а она сложилась ажно, так больно было… — Ну, каждый по-своему чувствует боль. Это логично. Тем временем, похоже, иватайцы закончили обрабатывать рану Милашки и помогли ей подняться. Та с неподдельным интересом смотрела то на новую повязку, то на своих спасителей, словно бы не веря в происходящее и ища, где же тут подвох. — Кстати, что за «бандитские войны»? Ты никогда об этом не рассказывал, — прищурилась Цветочек. — Расскажу при случае, — подмигнул ей Колдун. А Милашка, пара иватайцев, что помогала ей идти, и их главарь уже приблизились к говорящим. Впрочем, как только они поравнялись, Милашка кивнула одному из парней и теперь её помощниками стали Колдун и Цветочек. — Идём, — сказал главарь — Мы должны говорить с ваш главный.***
В это же время в заброшенном городе…
В это же время в заброшенном городе… — …чёрт бы с тем, крестьяне или нет, — продолжал свой жаркий спор Голова — Вот ты, допустим, вояка, тоже мне не нравишься. Но толк от тебя в команде есть… Плавным движением он сбросил в воду пепел с небольшой собственноручно скрученной сигареты. — А какой толк для команды от этой вашей Милашки? Форт, тоже куривший самодельную сигарету, несколько секунд с задумчивым видом выдыхал сизый дымок, и только потом продолжим. — Если я скажу, что с ней куда приятнее находится, чем с тобой, тебя такой ответ устроит? — А ты всё шутки шутишь, — сказал с упрёком Голова, но, тем не менее, хмыкнул — А если серьёзно? Что в ней такого, чего не можем мы или чего нам не хватало? — Слушай, Голова… — Форт небрежным движением запульнул окурок подальше в воду и повернулся к дворянину — Что ты от меня хочешь? — Я? Я хо… — начал было он, но парень его безо всякой пунктуальности перебил. — Этот вопрос уже обсуждался. Пустынник вынес своё решение, — Форт нахмурился — Если что-то не так, то иди и скажи это ему. А меня доставать нехер. — Пустынник наш слишком помешан на том, что решил его брат, — серьёзно сказал Голова — Вот он немного и… Принимает не самые полезные решения. — Ой ли? — Форт хмыкнул — И это ты про нашего вечно спокойного главаря говоришь? — Не надо про меня ничего говорить, — вдруг раздался голос мужчины, который словно из-под земли вылез. — Ну… — от неожиданности Голова прищурился и сложил руки на груди — Значит, ты всё слышал? — Слышал. И скажу вам одно — закройте уже эту тему. Он серьёзно посмотрел сначала на Форта, потом на Голову. — Мне неважно, что сделал брат. Я исхожу из того, что считаю нужным. И я посчитал, что она нам нужна, — заключил Пустынник — Я тебя не заставляю с ней нянчиться, поэтому успокойся уже, наконец. — А вот я считаю, что она будет тянуть нашу команду на дно, — сказал Голова — И это может быть опасно. — Всё это мы уже слышали, — нахмурился Форт. — Молчи, — коротко бросил главарь и парень, уже было захотевший что-то сказать, действительно замолчал. — Плохо слышали, значит, — вздохнул Голова. — Против нахождения её в команде был только ты и Цветочек, — Пустынник повернулся и пошёл вперёд — Так что, оставь эту тему и прими уже, наконец, этот факт. — Примешь тут… — Эй! Форт прищурился и сквозь деревья заметил, что к руинам города приближаются иватайцы. — Вижу, — коротко бросил Пустынник, голос его стал ещё жёстче и холоднее — Форт, возьми револьвер и спрячь за спиной, иди за мной. Голова, хватай винтовку и за ближайшее укрытие. Без лишний слов до того собачившиеся парни бросились исполнять приказы. Форт выхватил из кожаной кобуры на боку средних размеров револьвер и быстро закинул за спиной, делая вид, что он просто держит там руки. Кобуру со вторым револьвером он расстегнул и двинулся за Пустынником, который двинулся навстречу приближающимся. Голова же, скинув с плеча охотничье ружьё, прыгнул за ближайший камень, ловким движением переломил оружие об колено, затолкал патрон, также моментально закрыл его обратно и высунулся из-за камня, ожидая, что будет. Пустынник с Фортом вышли на «улицу» — пространство между разбитыми остатками домов, по которой также двинулись иватайцы. Во главе спокойной медленной походкой шла серая лошадь, на которой восседал главарь их соперников, тот самый мужчина в бандане. Растянувшись целым походным строем за ним следовали другие иватайцы, кто пешком, а кто также верхом. Всего человек десять или пятнадцать. И лишь почти в самом конце, на двух арендованных лошадях, ехали Милашка, Цветочек и Колдун. Завидев их, Форт явно выдохнул. — Ну, они живы… — Если не в плену, — без единой эмоции сказал Пустынник — Будь на готове. — Вас понял. Иватайцы, крутившиеся тут, моментально выпрямились и уставились на своего лидера. Один из них, тот, что беседовал тогда с Головой, быстро подбежал к главарю и начал что-то быстро ему говорить. Тот нахмурился, кивнул, а затем обернулся и приказал всем идущим сзади остановится. Однако, затем махнул рукой и что-то крикнул, поэтому, обойдя остальных, вперёд вышел один иватаец и троица из команды Пустынника. Лишь после этого глава спрыгнул с коня и подошёл к Пустыннику. — Разрешите нам говорить… Э-э… — быстро начал он, но споткнулся на обращении к своему собеседнику. — Свартен, — скрестил руки на груди Пустынник — Обращайтесь ко мне Свартен. — Конечно, — главарь иватайцев кивнул — Разрешите говорить, Свартен-гери́? — Смотря о чём вы хотите «говорить». — Произойти какое-то очень нехороший недоразумение, — на удивление спокойно произнёс эти слова главарь — Ваш человек ранение получать. — Ранение? Хоть внешне Пустынник так и остался спокойным, брови его сдвинулись к переносице, а глаза прищурились. Форт сразу догадался, что это явно нехороший знак и правой рукой покрепче сжал рукоятку револьвера, готовясь в любой момент разрядить барабан в ближайшего иватайца. Второй рукой он потянулся к воротнику, вроде как для того, чтобы поправить воротник. Далеко не все поняли, что на самом деле парень просто положил руку поближе ко второму револьверу. — Нет смысла бояться, — сказал главарь иватайцев, видя телодвижения Форта — Рана не сильная. — Значит покажите мне её, — сказал Пустынник. Главарь кивнул и обернулся, бросив что-то одному из своих, как раз тому, что пришёл вместе с троицей. Тот же, в свою очередь, протянул одну руку Милашке, а второй пару раз махнул к себе, мол, «иди ко мне». Цветочек и Колдун тоже поняли этот знак и спрыгнули, после чего помогли спуститься и Милашке. И вот так вчетвером они и подошли к Пустыннику. — Шаре́н, — прищурился он, когда они подошли — Ты как? — Болит… Зараза… — сказала Милашка, но, на удивление, улыбнулась. — Рана не такая и серьёзная, — заговорила Цветочек — Но пуля разлетелась, надо будет эти раны обработать, чтобы не стало хуже. — Это сделаем, — Пустынник кивнул, но явно не остался доволен результатом. Он повернулся к главарю. — Значит, вы клянётесь при всех, что стрелять кроме как в воздух не стреляли, а потом я узнаю вот об этом? С той самой обжигающей холодной яростью в глазах сказал Пустынник и прищурился ещё сильнее. Форт неосознанно сжал револьвер за спиной ещё сильнее, практически впился цепким хватом в рукоятку, понимая, что это то самое состояние, когда лидер может сейчас же ринуться в бой. Даже время, казалось бы, замедлилось и стало тянуться, подобно резинке, что вот-вот лопнет и даст сигнал к действию. Иватайцы тоже явно занервничали, но без приказа своего главаря оружие не снимали. Цветочек незаметно сделала шаг назад, к Колдуну, а тот, в свою очередь, потянулся рукой в район колена — в голенище своего сапога тот имел привычку таскать небольшой ножик, который. Похоже, сейчас было самое время пустить его в действие. И лишь Милашка, ещё не бывавшая в таких ситуациях, явно не знала, что делать. И тем удивительнее было видеть, что иватайский главарь ни одной мышцей лица не выдал своё волнение и страх, если таковые вообще были. Он стоял, сцепив руки на животе и чуть запрокинув голову, будто с некоторым высокомерием смотря на Пустынника. — Наш человек сполна получить за эту оплошность, — сказал главарь — Это нарушать наш договор и наш честь, iwatai честь. Мы компенсировать вам рана. Главарь оглянулся и пара иватайцев посмотрели на него. Он сделал движение головой в сторону, но те его явно не поняли; тогда он сделал это движение ещё раз, более настойчиво, возможно, одним своим взглядом показав угрозу. Один из его людей двинулся в сторону нескольких мешков с артефактами из храмов. — Два мешок, надеюсь, позволит нам разойтись с миром. — Четыре, — наотрез сказал Пустынник своим спокойным голосом, в котором явно была заключена небывалая ярость, или, по крайне мере, сильные эмоции — Не меньше. — Вы ставить меня в неудобный положение, — продолжил главарь — Давайте три. — Четыре, — не менее настойчиво ответил Пустынник. — Три. — Четыре. — Я напомнить вам, Свартен-гери, что вы находиться на территории Империя Iwatai. Вы красть наше богатство. Наше история. Вы хотите украсть то, что честно завоевать наши предки и предки предков. Мы расценивать это как неуважение и попытаться обмануть. — Богатство этих городов настолько же «ваше», насколько и «моё», — холодно изрёк Пустынник — Что вы хотите мне этим сказать? — Я хотеть не портить наш отношения, — сказал главарь. — Не портить отношения, мать вашу… — пробормотал Форт. — Милашка, — внезапно и снова без эмоций изрёк Свартен. — Да? — Рана ещё болит? — …да, — кивнула она. — Считаешь ли ты справедливой ценой за твою рану в три мешка различных артефактов? — …э-э… Та явно не ожидала такого вопроса и, всё ещё опираясь на дерево, посмотрела сначала на Пустынника, потом на иватайцев, потом ещё, и ещё… И наконец заговорила. — Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал или что-то пошло не так. Тем более… Мх, вроде, всё не так плохо… Забирай три. Свартен легко поднял бровь, явно ожидая от Милашки другой реакции, но, похоже, никаких эмоций всё также не испытывал. — Хорошо. Я не хочу задерживаться тут надолго и уж тем более задерживать твоё лечение… И перевёл взгляд на главаря иватайцев. — Ты всё слышал. Отдай три мешка, и мы забудем об этом. — Рад слышать эти слова. Свартен-гири, — он даже улыбнулся, что Пустыннику пока было явно недоступно. — Пф. Отдал сокровище ради какой-то работяги из порта… — неслышно для всех фыркнул за камнем Голова, уже некоторое время сидя за камнем с ружьём, готовым стрелять. И вот, вскоре все разошлись. Как и договаривались, иватайцы унесли всё, кроме трёх мешков средних размеров. Кто на конях, а кто на своих двоих, они двинулись куда-то на юг, переговариваясь на своём певучем языке и явно довольные своей победой. Главарь напоследок поднял высоко руку и крикнул что-то, явно прощаясь. Было ли это издёвкой или же он действительно поблагодарил команду за то, что всё закончилось хорошо, не было ясно. — Ну что же… — заключил Форт, смотря на мешки — Не густо. — Если бы кто-то из нас пострадал в перестрелке, было бы куда хуже, — сухо изрёк Свартен. — А если бы ты не согласился со словами нашей девчонки, унесли бы пусть и немного, но больше, — хмыкнул Голова. — Опять ты… — тихо рыкнул Форт, но Пустынник его перебил. — Едва ли бы мы договорились по-другому. Этот… Засранец явно настаивал бы до последнего на своём. Он достал из одного из мешков небольшой шарик с шестью драгоценными камнями и подкинул его в руке. — Может, даже в минус не уйдём… — и тут же перевёл взгляд на Милашку — Ты как? Та в смущении отвела глаза, явно чувствуя себя виноватой за то, что, возможно, команда потеряла в деньгах. — Да нормально… Вроде. — Ну и хорошо. — Но погоди! — Милашка подняла бровь — Почему они нас просто не застрелили? — А надо было? — внимательно посмотрел на неё Пустынник. — Нет, но… — Это иватайцы, — вмешался в разговор Форт — Они очень не любят умирать… — То есть?.. — В воззрении иватайцев, самая достойная смерть — это либо смерть в честном бою, либо дома своей смертью, в окружении семьи и друзей. А честный бой — это только тот бой, что был неизбежен или тебя обманули… — И если бы они напали первые, то, выходит, их смерть не считалась бы «достойной»? — кажется, начала понимать Милашка. — Именно. Для них это… Весьма щепетильная тема, — кивнул Пустынник — Поэтому, надо радоваться, что живы остались. Он окинул взглядом три мешка с добычей и ещё два, чуть поменьше, со всякой мелочью, которые удалось спрятать от иватайцев. Видимо, их уже успел достать Голова — не зря на его одежде появилось ещё несколько новых грязных и мокрых пятен. — Итого пять. Или четыре с небольшим. — Пять с небольшим! — вдруг воскликнула Милашка — Ну или шесть… Все с удивлением на неё уставились. И лишь один Голова — прищурено, с горькой усмешкой. — Нашу работягу в детстве не учили считать? — хмыкнул он. — Да я… — хотела было вспылить Милашка, но еле себя сдержала. Конечно же, учили! И считать, и писать, и танцевать, и поклоны бить, и чего только не учили… Конечно же, хотелось поставить его на место и рассказать всё о себе, но девушка понимала, что выдать себя она не может. Ничего страшного, конечно, но… У неё были причины прикидываться дочкой простого эрденского работяги, нежели выпячивать своё благородное происхождение. Пусть и, скорее всего, это явно бы позволило отбиться от нападков Головы. — Да умею я считать! Папа тоже мешки, между прочим, считал… — Хорошо, — Форт вскинул руки и упёр их в бока — Откуда пять с небольшим? Где ещё один, по-твоему? Цветочек вдруг широко распахнула глаза, словно о чём-то догадалась или вспомнила. Одновременно с этим Милашка торжественно улыбнулась. — Там! — показала она куда-то в сторону джунглей. — Погоди, ты про тот самый мешок? — спросила Блют. — Ага, — кивнула та. — Стоп, у вас его не забрали? — Пустынник подошёл к Милашке почти вплотную, чем явно смутил девушку. — Э-э… Не должны были… — Точно, где твой мешок?! — Цветочек тоже подошла к Милашке — У нас их было три на коне… — Там, в пещере, — еле скрывая довольную улыбку, сказала та — Там была небольшая расщелина, я туда его аккуратно спихнула. И он упал. — Погоди-ка… — Форт сделал шаг вперёд — А это не тот самый грёбанный мешок? Они с Пустынником переглянулись, как будто тоже что-то поняли. Форт быстрыми шагами, даже почти бегом, направился к стоящим лошадям, а вот Свартен, как всегда, не торопясь, поднялся и, закурив самокрутку, направился туда же медленным вальяжным шагом. — Форт, останься. Присмотри за Милашкой. Голова, Колдун — со мной. — At ego sertibi, — кивнул ему анимиец. — Цветочек — со нами. Покажешь, где вы прятались. — Поняла, — бодро ответила ему Блют. — Форт… — Пустынник внимательно посмотрел на парня — Присмотри за Милашкой. — Может, её лучше в лагерь? — спросил Форт — Рана, всё-таки. — Мы быстро. Если не будет долго — чешите в лагерь, потом будете нас искать, — кивнул Пустынник — Шляпка и Снежок помогут, если что. — …ладно, вас понял. — Надеюсь, ты знаешь, о чём говоришь, — с некоторой издёвкой посмотрел Голова на Милашку. Кажется, та хотела что-то сказать, но осеклась и не стала ничего говорить. Все разошлись и расселись на коней, послышалось ржание и стук копыт — и вот, уже через пару минут Форт и Милашка остались наедине недалеко от руин города. — Почему все так оживились? — наконец, после недолгого молчания спросила девушка — Из-за одного мешка? Форт достал из своего походного рюкзака какую-то флягу и немного отхлебнул, словно для эффекта выдержав небольшую паузу, и заговорил. — Не-е-ет… Дело не в сумке. Точнее, не совсем в ней. Парень сел на огромный камень, закинув ногу на ногу. — Голова, лазая по главному залу, достал где-то нихрена себе статуэтку. Древнюю, красивую, жуть просто. Видимо, тот, кто отгрохал тут свой дворец, любил побаловать себя древностями. Потому что этой статуэтке раза в два больше, чем этому дворцу. — Вот оно что… — глаза Милашки расширились — Так получается, что в том вещмешке была она? — Если ты действительно спасла тот мешок, то да, — кивнул Форт — Именно поэтому Голова чуть ли не силой сунул эту сумку Цветочку. Он уставился в небо. — Сейчас посмотрим, найдут они его или нет.***
Немного позже…
Ждать команду пришлось не очень-то долго. Форт даже не успел покурить, как вдалеке послышалось лошадиное ржанье и разговоры. Сначала Милашка испугалась — вдруг иватайцы вернулись и решили их похитить и забрать то, что не отдал им Пустынник? Но вскоре стало ясно, что едут свои. И тогда страх в душе девушки сменился каким-то напряжённым ожиданием — понимала, что ей очень бы хотелось, чтобы всё вышло и та статуэтка всё-таки нашлась. — Ну что же… — Форт поднялся. Долго ждать результатов не пришлось — едва спрыгнув с коня, Цветочек подбежала к Милашке и крепко прижала её к себе. — Ты молодец! Ты смогла! — Смогла?.. — будто не веря в своё счастье пробормотала Милашка в ответ, похоже, немного шокированная происходящим. Даже резко прорезавшая правый бок боль её не смутила. — Ага! — Цветочек кивнула — Лежало, вроде, неглубоко… Но они её не нашли. — Удивительно, — изрёк Пустынник, слезая с лошади — Вроде, упало не очень глубоко… Но они не увидели. — Мы бы и сами не нашли без факела, — пожал плечами Колдун — Там же темнота жуть просто. Милашка еле сдерживала счастливую и даже отчасти гордую улыбку от осознания, что у неё получилось. Пусть даже такая мелочь, но получилась! И та была готова сиять от счастья, особенно смотря на Голову — вот уж кому точно было приятно утереть нос и показать, что она не бесполезная. — Но ты действительно молодец. Сообразила, что надо сделать, — сказал Пустынник и в его голосе даже действительно почувствовалось одобрение. — Надо же… — наконец хмыкнул Голова — Действительно бывают в жизни неожиданные моменты. — Голова, ты хоть когда-нибудь перестанешь бурчать? — Цветочек упёрла руки в боки и прищурилась — Или тебе гордость не даёт признать, что ты не прав? — Для меня это действительно было неожиданно, — отмахнулся тот, явно стесняясь признать, что был несколько не прав. — Значит, теперь в плюсе? — радостно спросила девушка, смотря на Пустынника. — Не так, как хотелось бы, конечно… — спокойно рассудил Пустынник — Но, в целом, лучше, чем если бы мы это не нашли. Не успела Милашка задуматься, что значат слова их командира, как почувствовала, что её шляпу-котелок кто-то резким движением снял. — Э-э? — озадаченно обернулась она и увидела, что это был Форт. — Неважно, в плюс или в минус, — сказал он — Главное, что помогла. Хоть как-то. И, положив руку на её мягкие волосы, лёгким движением погладил Милашку по голове, а потом и просто потрепал по волосам. От этого девушка почувствовала, что её щёки наливаются краской; вместе с тем, её душа радовалась, ей было хорошо и спокойно. Это был тот самый шажок, который позволял девушке прочувствовать себя ещё ближе к команде. — Ой как покраснела, — улыбнулась Цветочек, положив руку на плечо девушке. Это заставило Милашку ещё сильнее смутиться и отвернуться. — Это неприлично! — ляпнула та первое, что пришло в голову. — Это не неприлично. Это просто мило, — хихикнула Блют. Краем глаза Милашка увидела, что даже обычно угрюмый и замкнутый Форт улыбнулся. Что мягко говоря, было неожиданно для такого человека, как он.