Алчность

Иногда мне казалось, что я буду трястись над тобой так долго, пока смогу дышать, и даже сейчас есть ощущение, что все мои мысли лишь о тебе. Мне больно, очень больно, особенно, когда я вижу тебя и не могу коснуться. У меня так сердце бьётся, ты бы знал, но тебе уже всё равно — наверное, и мне тоже должно быть всё равно, однако это не так. Я просто в какой-то момент понимаю, что вся эта суета не нужна. Зачем же мне хотеть говорить, если на языке нет ни одной фразы, которая может тебя приободрить? Зачем вообще пытаться, если твоего смеха мне больше никогда не услышать? Вот и я думаю, что смысла нет. Есть простое желание, подкреплённое страхом и отчаянием, лишь определённые мысли, в которых я уже начинаю сомневаться. Иногда я подолгу смотрю на звёзды. Почему-то именно в эти моменты я вспоминаю тебя. Нет-нет, ты не подумай, я просто люблю звёзды. Конечно, не так сильно, как тебя, но всё же — есть в них что-то прекрасное. И в тебе тоже было что-то. Я не сразу понял — что именно. Возможно, даже сейчас не до конца понимаю, но мне так хорошо становится от мысли, что я был знаком с тобой. Вообще, было бы здорово ещё раз увидеться, посмотреть на тебя, услышать голос и коснуться плеча — я бы хотел, правда, наверное, я бы пошёл на край света, лишь бы была гарантия, что ты будешь ждать меня там. А гарантии нет. Её и никогда не было — и я свыкнулся с этой мыслью и просто доверился. Сложно было, сложно было всегда, просто я не замечал этого — когда я вернулся, понял, что жить как я — то ещё испытание. Это поразительно и печально — спустя столько времени я всё ещё никак не могу забыть твой голос, руки, глаза и брови — всё такое отчётливое, живое и любимое. Это странно, но ты бы не сказал что это действительно так. Ты бы улыбнулся и потрепал меня по голове, а я бы смотрел и смотрел, пытаясь понять — шутишь ли ты или просто снисходителен. Вообще-то я никогда не хотел так сильно любить — у меня любви на самого себя еле-еле хватает, что уж тут говорить о других, но с тобой это было просто. В какой-то момент привыкаешь любить и уже не важно, если любви самому не достаёт — ты готов отдать её всю. Я и отдавал, всю до последней капли, чтобы ты никогда не думал, что я тебя обделяю. Иногда мне кажется, что и ты тоже. Тоже был ко мне привязан и любил, а я почему-то никогда и не задумывался, что может быть иначе. Свыкся с тем, что со мной ты улыбчивый гном и с твоей бородой свыкся и с глазами — большими такими, полными нежности. Ты направлял её на меня, а я — дурак, понял это лишь когда ты ушёл. Прости, что не заметил этого раньше, просто в какой-то момент ты устаёшь тосковать и просто затвердеваешь. Становишься отстранённым и одиноким — и до какого-то момента мне вполне устраивала такая ситуация. Да. Но теперь она меня совсем не устраивает. Точно не знаю, но мне кажется, именно так я бы хотел уйти. Далеко-далеко, настолько далеко, чтоб даже воспоминания о тебе никогда бы не смогли меня догнать. Но такого места нет — ты въелся мне под кожу, течёшь по моим венам, ты стал моими отросшими волосами, стал легендой, которую я всё никак не закончу. Прости, что всё ещё не могу тебя забыть. Помнишь, ты же сам сделал из меня такого хоббита — такого упёртого, немного самоуверенного и алчного хоббита. А знаешь, почему я алчный? Я так хотел, чтобы ты был лишь моим. Наверное, именно поэтому у меня есть всё, всё, кроме тебя. Но не волнуйся, мы скоро будем вместе и я, спустя столько времени, смогу сказать, как сильно я скучал по тебе. А ты улыбнёшься, потреплешь меня по курчавым волосам и как ни в чём не бывало скажешь что-нибудь саркастичное.