Он прекрасен, словно лебедь

Рафаил снова уезжает в числе первых, как только заканчивается собрание. Он холодно попрощался со столицей и отправился к своей, уже стоящей у ворот, карете. А юная столица с восхищением смотрел ему в след, провожая Рафаила влюбленным взглядом. Настолько он замечтался, что не услышал шагов Михаила Юрьевича, который, поняв по кому вздыхает мальчик, усмехнулся и похлопал его по плечу, заставляя обратить на себя внимание. —Неужели настолько нравится? —Очень, Михаил Юрьевич. Он такой красивый и изящный, словно лебедь. Как же жаль, что тот не обращает на меня внимания. Хотел бы я с ним прогуляться по Дворцовой набережной—юноша снова отвел глаза, надеясь увидеть Рафаила ещё раз до того, как тот снова уйдёт. —А почему не скажете ему? —Московский тоже смотрел вслед Архангельску, размышляя о том, как жестока оказывается любовь. —Ха, вы слышите себя, Михаил Юрьевич? Он прекрасен словно луна в безоблачную ночь, но также недоступен. Я могу лишь любоваться им, не имея возможности прикоснутся и спугнуть своим присутствием. Ну и, вы сами знаете, Рафаил ненавидит меня. Настолько, что ему мерзко просто находится со мной в одном помещении. Если я признаюсь ему, то больше не смогу иметь возможность даже смотреть издалека. Михаил Юрьевич молчал. Без сомнений, этого ребенка было очень жаль, влюбился в настолько недоступного юношу. —В следующий раз пригласите его прогуляться, поговорите с ним. Может решите недопонимания и разрешите конфликты между вами,—это единственный совет, который мог дать ему Московский. Возможно они и правда что-то решат. Москва вскоре удалился, а Петербург долго смотрел в окно, наблюдая как уезжает карета в Архангельск. ** —Ах, Рафаил Федорович, погодите!—юный Александр бежал из зала совещаний вслед за Рафаилом, стараясь не упустить его из виду. Рафаил наконец услышал просьбы столицы и остановился. Видимо, тот не очень рад тому, что его задерживают в Петербурге. —Рафаил Федорович, а, не хотели бы вы прогуляться со мной по Дворцовой набережной? Я бы хотел показать вам красоту моего города,—Александр выглядел словно щенок, ждущий своего хозяина. Рафаил был обескуражен странным поведением юной столицы, он бы даже приложил руку к его лбу, чтобы померить температуру, но, к сожалению, или к счастью, после собрания в коридорах дворца было слишком много лишних людей, которые могли неправильно истолковать такие действия. Но он согласился. Ах, видели бы вы лицо Александра Петровича, тот словно расцвёл от согласия юноши. Щеки покрылись лёгким розовым румянцем, а глаза заблестели от счастья. На губах сама собой расплылась нежная улыбка, обнажающая ровный ряд зубов. —Тогда.. на набережную?—легкий кивок Рафаила, и Александр Петрович уже бежит с ним по коридорам к выходу из дворца. Архангельск не мог и подумать, что в теле Петербурга может быть такая сила. Прохожие смотрели вслед им с изумлением, кажется, там был и Михаил Юрьевич. Лишь после того, как они покинули стены дворца юноши остановились, переводя дыхание и успокаивая бешено бьющиеся сердца. —Александр Петрович, я понимаю, вы юный организм, но всё таки, в следующий раз предупреждайте пожалуйста,—Рафаил облокотился о стену переулка, в котором они остановились и медленно переводил взгляд с лица Александра на его волосы. —У вас что-то застряло, погодите..—он протянул руку к волосам юноши и достал оттуда жёлтый листочек, который видимо упал ему на голову во время побега. С такого расстояния Александр чувствовал его дыхание на своём лице, видел как приоткрываются алые искусанные губы, мечтая о том, чтобы зализать каждую маленькую ранку на них. —Вот и всё. Идём к набережной?—но вскоре Рафаил отодвинулся, крутя между пальцами этот листочек. Он вопросительно смотрел на пунцовое лицо Александра, снова нервно закусывая нижнюю губу. —Да, пойдёмте..—юноша стыдливо отвёл взгляд, быстрее направляясь к Дворцовой набережной. ** —Посмотрите, а там вскоре построят дом Пашковых, казалось, будто только вчера нам с Его Величеством демонстрировали чертежи дома, а совсем скоро в него уже заселится семейство Пашковых,—Александр с ностальгией вспоминал, как только начиналась застраиваться набережная. —Александр Петрович, у вас вся жизнь ещё впереди. Не стоит зацикливаться на прошлом,—Рафаил растерянным взглядом обводил одно здание за другим, но взгляд его возвращался к Неве. Без сомнений, все особняки меркли перед главной рекой Петербурга, они служили лишь украшением, подчеркивали своими фасадами красоту Невы. Александр с гордостью и нескрываемой радостью смотрел как Рафаил любуется отражением закатного солнца в водах Невы. —Вам нравится Нева?—все же не удержался от вопроса Александр Петрович. Ему нравилось думать, что возможно Рафаил смог бы подружится с Невой, этот несносный кот не умеет нормально общаться со всеми, кроме самого Петербурга (нередко, что и Александр оказывается весь в царапинах от когтей Невы). —Конечно, она такая красивая—Рафаил развернулся и их взгляды пересеклись. Когда он смотрел так, то казалось, что он и не ненавидит Петербург. Словно между ними и нет десятилетий из ненависти и непониманий,—К слову, мне всегда было интересно, а какое воплощение имеет ваша река? —Нева-кот. Он довольно своенравный и плохо уживается с другими. А вот и он стоит,—вспомнишь лучик вот и солнце, как говорится. Стоило только завести разговор о Неве, как он тут же прибыл. Теперь всё внимание Рафаила было сосредоточено на коте, восседающим на тротуаре. Он гордо прошел к Рафаилу и настороженно обнюхал. Верфской аккуратно, чтобы не спугнуть кота, присел на корточки и протянул ему руку, Нева также настороженно обнюхал её, а в следующее мгновение потерся об ладонь мордочкой. —А ваша Двина? Кто она?—Александр усиленно наблюдал за игрой двух котиков, стараясь запомнить этот момент надолго, наверное, он больше и не сможет вот так прогуляться с Рафаилом, мило беседуя. —Моя Двина тоже кошка. Большая и пушистая. И белая. Такая милая и ласковая, хочется никогда её не отпускать из рук. А в это время Нева совсем разбушевался и начал лезть на руки к Рафаилу, желая получить больше ласок. —Нева, ну что же ты..—Александр попытался забрать из рук наглого кота, но тот царапнул хозяина, не желая вылезать из мягких объятий Верфского (будь воля Александра, он бы и сам обнимался с Рафаилом сутками) А Рафаил лишь тихо посмеялся, умиляясь реакции Александра на царапину от Невы. Так они и шли до дворца: Рафаил с Невой на руках и Александр, обижающийся на Неву.