***
В тот день была солнечная погода. На улице было тепло, что ужасно давило на школьников, что так бы и хотели вырваться из этой общеобразовательной тюрьмы. Чуя по привычке сидел за своей партой, положив на неё голову, с яркой шевелюрой, на которую часто ругались за их беспорядочность и юноше приходилось их закалывать, что делать он особо не любил. Чего не сказать о его соседе. Дазаю кажется очень нравилось их закалывать, собирать в хвостики или заплетать косички, с которыми рыжик мучался оставшийся день. Даже сейчас на нём была какая-то заколка в форме звезды. Эти двое были давно знакомы. Буквально с детства, лет с пяти начали общаться. По началу интерес проявил Чуя, так как Осаму любил узкий круг общения с которым играл чаще всего, хотя и имел много знакомых. И если сначала инициатива была лишь от Накахары, потом втянулся и Дазай. Они часто играли, ходили в гости друг к другу, на праздники. Собственно так Чуя и познакомился с его братом. Ода Сакуноске — старший брат Дазая, как выяснилось со временем сводный. Но не смотря на это они были невероятно близки, как никто другой. Рыжику Ода понравился, он был спокойным, сдержанным, всегда умел правильно подбирать слова, мог выслушать и помочь. А вот Дазай..... Чуя сначала думал, что тот всегда строгий и даже пугающий для своих лет, но при более близком общении осознал, что он тот ещё кретин. Хотя и умный. Умный кретин. — Чуя! Хорошие псы должны держаться хозяином! — понурил того шатен. — Сам ты пёс! — огрызнулся Чуя. — Где хочу, там и нахожусь! — Плохой, плохой питомец! — продолжил ругать Дазай. Чуя толкнул «демона» в плечо. Тот тут же построил максимально театрально смертельный вид. — О, нет! — закричал пуще прежнего мальчик. — На меня напал дикий зверь. Спасайся кто может!!! — ребёнок ринулся от своего друга по направлению к горке. В этот же момент за ним погнался его тот самый друг, с намерением покалечить того, хотя бы пинком. Так продолжились до вечера. К вечеру их всегда забирали родители. Иногда могли забрать обоих в один дом на ночёвку. Три счастливых года в детских играх, забавах, приключениях.***
На экране телефона засветился номер и в тот же момент зазвенел рингтон телефона. Акико.....***
— Хей! Дура, грохнешься же! — кричал девятилетний Чуя. Он и ещё несколько ребят были внизу и смотрели на девочку на дереве. — Сам дурак. Спущусь и тебе достанется — с усмешкой ответила та. — Мы тебя ловить не будем. Девочка, что до этого сидела на одной из больших и довольно удобных веток дерева, аккуратно слезла и напоследок спрыгнула с него, как будто выполняла акробатический трюк. — Опа! — добавила она напоследок. — Дура. — повторил мальчик. — Сам дурак. — девочка десяти лет отвесила тому подзатыльник. — тем более я старше тебя! — И всё равно глупая и маленькая. — Мы с тобой одного роста. — заявила та, серьёзно глядя тому в глаза. — Да успокойтесь вы. — поспешил разнять их один из компании. Этим одним из был Тачихара Мичузе. — Эх, а я думал драка будет. — притворно-печально буркнул Каджи. Компания из нескольких ребят продолжили бродить по окраине. Совсем рядом были их дома, поэтому все были абсолютно уверены в безопасности. Да и попробуй им причинить кто вред. Как минимум так они сами думали. Под конец прогулки остались те самые двое скандальных ребёнка. Они жили совсем рядом и поэтому шли вместе, проводив остальных. Они перебрасывались едкими фразами, стараясь язвить как могут и как слышали от взрослых. — Сумасшедшая. — Придурок. Под конец их пути они остановились у дома девочки. Это можно назвать неким ритуалом. Когда здороваются, когда прощаются. Они знакомы около года с тех пор как Чуя переехал. Они сразу нашли коннект и сдружились. — Ну, пока? — начала та. Она потянулась к тому и крепко обняла парнишку. Тот ответил на объятия своей лучшей и самой прекрасной подруге. — Пока. До завтра, Акико.***
— Алло? — слегка неожиданный звонок для молодого человека. — Алло. Привет, Накахара. — огласил женский голос на том конце. — Как официально. — усмехнулся парень. — Какими судьбами? — Так говорят при встрече. — отрезала та. — Ну да ладно. Хотела спросить…ты рисуешь, я права? — Ты же знаешь, что да. — не стал отпираться Чуя. Просто бесполезно. Это и так понятно. — Ты уверен, что не хочешь чтобы я приехала? — Акико, ну я же не ребёнок. — Ты мой друг. — серьёзным тоном перебила его девушка. — Йосано, со мной всё хорошо. Слышишь? Я же тут, разговариваю с тобой. И ехать на всех парах из Токио в Йокогаму в такой ливень — верх тупости. — Ты знаешь, что я могу. — Знаю, поэтому и пытаюсь убедить тебя. Парень опёрся плечом о стену, около тумбочки, где до этого находился телефон. Его подруга сейчас и вправду находилась в Токио на обучении. Она мечтала стать врачом ещё с детства и ответственно шла к своей цели. Её бы с руками отрасли где угодно, хотя она и не закончила даже. Удивительная девушка. — Ладно… — сдалась Йосано, хотя и была всё ещё настроена на уговоры. — Но в случае чего звони, я сделаю что могу! — Знаю. — мягко произнёс юноша. — Спасибо тебе за это. Разговор был завершён и Чуя вернулся к своему мольберту. На нём был всё тот же чистый лист, который рыжик недавно достал из запасов, которые стоит пополнить после. Сейчас он находит свои краски, кисточки, собирает это всё возле рабочего места и ставит около стул.***
Сейчас Накахара немного…хотя чего врать? Он в сильном шоке! Просто в оцепенении. Перед ним стоит тот самый его друг детства. Тот самый друг, которого без утайки считал лучшим хоть и часто мог нелестно назвать или поколотить. Хотя и более взрослый? Точнее подросток Дазай. Это был тот же самый Дазай. Ни с чем не спутать. Он подрос, волосы отросли, хотя и цвет не меняли, те же карие глаза, те же скулы, та же гадкая и такая ядовитая усмешка на губах. Тот самый друг с которым они стали терять общения. Сначала меньше стали играть, почти не разговаривали. Это обычное дело, у каждого появились свои интересы и увлечения, ничего такого. Постепенно и даже начали забывать друг друга… наверное они так бы и остались друг у друга смутными воспоминаниями их прошлого, их совместных трёх лет. Чуя к тому же ещё и переехал. Не так далеко, чтобы невозможно было контактировать, но достаточно, чтобы их и так малое и почти неведомое общие сошло на абсолютное нет. — Кого я вижу. — первым из молчания их вывел Дазай. — Мой верный пёс. — Нет, кто-кто, а ты точно не изменился. — опровергнул свои же мысли Накахара. — Такой же неотразимый и прекрасный? — Такой же бесячий. — Жестоко, Чуя-кун. Ну как скажешь, тогда стане-е-ешь… слизняком! — К чёрту шёл! Так и прошло их воссоединение при переводе Дазая. И не просто переводе, он ещё и за его парту сел. Хотя Чуя принял это за нелюбовь к новым и незнакомым людям. Всё-таки это не просто люди на один день, а одноклассники на непонятно какое, но часто долгое время.***
— Чуя! — звал умоляюще Дазай — Ну чего тебе? — не выдержав ноя Осаму, Чуя резко остановился и повернулся лицом к тому. От резкого торможения бинтованный чуть не врезался в Накахару, но смог избежать этого. — Куда идёшь? — заводя руки за спину и скрещивая их спросил Дазай. — Твоё какое дело? — Ты грубый. — парень надул губы. — Поздравляю. — А идёшь куда? — не унимался Осаму. Чуя тяжело вздохнул. — В буфет иду. Всё? — О, ну я с тобой тогда. Парень обогнал рыжика и поспешил вперёд по коридору к столовой, где находился тот самый буфет. Он повернулся к Чуе лицом и шёл вперёд со спины, не сводя взгляда со своего соседа по парте. Накахара думал обо всей этой ситуации и чуть ли не плакал. Дазай умел действовать на нервы и ещё как. Постоянные насмешки в его сторону, подколы. Чуя тоже правда в стороне не оставался. Но всё это сводилось к ещё большей перепалке. Помимо этого Дазай почти не отходил от Накахары. Ходил хвостиком то в библиотеку, то в буфет, то просто по коридору. Чуя старательно игнорировал эту липучку. — Да чего тебе? — вскипел Чуя. — А? Ты это мне? — недоумевая спросила причина недовольства. — А кому ещё? Можешь не преследовать? Маньячество напрягает. — Что? Я? — ещё и мордочку невинную состроил. — Что ты, Чуя-кун. Мне просто нужно туда же куда и тебе. — Ты издеваешься? — Ни чуть… -… — Только если немного.***
Одна картина. Две. Три. Искусство есть в каждом. Галереи, выставки, статуи. Великие имена художников, творцов. Искусство — настоящее волшебство, что было даровано людям для воплощения своих мыслей, самовыражения, описания мира. Но Чуя не относил свои каракули ко всему этому. Безусловно он прекрасно рисовал. Ему часто делали комплименты по этому поводу. У него часто интересовались где и как он этому обучился, просили провести мастер класс или что-нибудь нарисовать. А ведь и не скажешь, да? Что такой яркий, активный, порою гневный человек как Чуя может несколько часов просидеть за какой-нибудь очередной работой, которые он часто начинал из-за некого вдохновения, а потом забрасывал это на неопределённое время.***
Чуя шёл по коридору по направлению в класс, в котором у них должен проводиться урок японского. На самом деле он бы с радостью пропустил этот урок, ибо темы сейчас незамысловатые, скорее повторение и ходить на них уж честно пустая трата времени. И наверняка бы хотя бы сегодня он бы забил на это, если бы. — Чуя! Чуя-кун! — послышался голос сзади. Накахара лениво и максимально с сонным лицом и слипшимися глазами повернулся в сторону шума. Конечно же он встретился с парой карих глаз. И не або каких, а великого и ужасного Дазая Осаму. — Ели догнал. Утречко. — поздоровался парень. Чуя тяжело вздохнув и удержавшись, чтобы не зевнуть повернулся обратно и сделав около двух шагов, кинул что-то похожее на «и тебе». Парень застопорился для начала, но сразу поспешил нагнать Накахару. — Что, Чуя-кун? Снова рисовал до поздна? — сразу сообразил Осаму. Что было в принципе не так сложно. Чуя точно не потратит несколько часов сна на какие-то глупости, значит причина связана с каким-то важным для него делом, из важного и связанного с Накахарой это что процентов рисование. Да и он в последнее время рассказывал о бессоннице, с помощью которой время для сна заменяет рисованием. Чуя даже сначала удивился, что Дазай до сих помнил его страсть к рисованию. Оба парня помнили как рыжий рассказывал шатену о тонкостях, которые сам узнавал об этом искусстве, показывал свои даже на тот момент не совсем привлекательные творения, а Осаму с чистым восторгом слушал его и даже хвалил за такие успехи. (да, как собаку, но всё равно приятно) — Так видно? — спросил всё же Чуя, которого это начинало реально волновать. — Что рисовал или не спал? — Я серьёзно. — Я тоже. Но если про первое, то нет, если про второе, то очень сильно да. — беззлобно ответил Дазай. — Чего не пропустил этот японский? Сам говорил, что лучше бы поспал в это время или порисовал. Накахара оставил этот вопрос без ответа и в этой тишине они дошли до нужного кабинета.***
Накахара не любил тратить много времени на ерунду. Это было слишком для его графика. Помимо работы в баре он также учится в университете на последнем курсе, посещает периодически спортзал, ездит на байке к флагам и тусуется у них несколько дней. Не забывает про Рио, хозяина который благополучно свалили в отпуск и оставили кота на Чую. Благо он не доставляет особых проблем. Ещё его часто тянет на «погулять» Тачихара Мичузе. Парень работает в одном баре с Чуей. Только сам рыжий барменом, а Тачи официантом со своей девушкой Гин, брат которой учится на одном факультете с Накахарой. Мир тесен. Ну в общем то, тот самый Тачихара часто любил потусоваться. Парень младше Чуи и поэтому для него как младший брат можно сказать. Буквально, он даже с родителями его знаком. Но даже не смотря на этот плотный график (хотя до того же Доппо ему далеко, учитывая как его профессор однажды поделился половиной своих дел. У Чуи чуть голова кругом не пошла) Накахара мог выделить несколько дней, которые являлись его наверное единственными выходными на своё хобби. Чуе нравится томительно долго выводить все линии, чтобы точно убедиться в правильности наброска. Любил подбирать самые подходящие цвета, чтобы максимально передать все оттенки, все блики, всё что сам запомнил и пытался произвести на картине. На эти действия он мог потратить наверное чуть ли не всю свою жизнь, если бы не потребность в выживании и внешние факторы (друзья, обязанности), хотя он им благодарен, что не впал в вечное забытые. Сейчас он отдаляется от своей ещё пока незаконченной работы и закуривая сигарету, оглядывал её на наличие неправильности деталей. Серый дым шёл от каждого вздоха рыжего, после продолжительных затяжек. Никотин проникал в мозг и подсознание художника. И Чуя понимал, что эти маленькие трубочки смертельны и опасны для здоровья, но сегодня правда можно.***
— Ты идиот. — Дазай. — Полный придурок. — Осаму. прошу. — Молчи уже. Длинные худые пальцы брали немного ваты и капали комочек в отвратительную и щипающую жидкость. Действовал тот спокойно, хотя рядом сидящий точно заметил некую злость в голосе. — Дазай. — Помолчи. Мокрая вата притронулись к разбитой напрочь губе и причинила наверняка терпимую боль, но не в данной ситуации точно. Рыжий зашипел, стараясь не отпрянуть от заботящихся рук. Дазай тут же слегка приподнял глаза и слегка подул на чужие губы. Они встретились взглядами. — Прости. — наконец произнёс Чуя. — За что? — ..... — Зачем ты только полез к нему? — Шибусава первый полез к тебе. — Какой же ты всё же глупый. Сейчас Накахара вспоминал как стоял он, 18-ти летний дурак, что был приглашён на вечеринку своего друга Николая, вместе с почти наверное всем курсом, как собственно и Дазай, и Шибусава будь он не ладен. Он вспоминал как разговаривал с Фёдором. Помнил как случайно услышал какие-то возгласы. И голос Дазая. Может он бы и не встрянул, если бы просто его не услышал. Может быть не подлетел, извиняясь перед Достоевским, и говоря, что скоро. Может быть не стал разбираться со всем этим. Может быть не понял какой этот белобрысый мудак. Может быть даже не получил удара, может быть не ударил бы сам. Он не любил драться без особого повода. Это можно считать тем самым поводом? — Прости. — ещё раз извинился Накахара. — Я наверное не должен был… Губы у Дазая были обкусанные, сухие. Он часто замечал за тем привычку кусать самого себя и мог подкидывать ему всякие бальзамы и настаивал на их применениях. Может и зря. Губы у Чуи же были более мягкие, хотя и прослеживалась параллель с камнем, судя по тому, что он не сразу понял, что его целуют. Спустя только время он сам потянулся в ответ и стал более мягким, на что оказывается даже он способен, вот чудеса то.***
— Эй, дурень. — явно не радостно позвал парень. — Да-да, Чу. Уже лечу. — пробормотал парень, неся в руках упаковку чего-то сладкого и явно, чего-то такого, чего не в списке. — Я же говорил, мы не будем покупать всё это. — показывая пальцем правой руки, которая была как и другая в кожаной перчатке, на гору сладкого в длинных конечностях шатена. — Я могу купить это отдельно, если так хочешь. — кладя ораву вредности в корзину, которая находилась в левой руке своего парня, Осаму вновь выпрямился перед рядом стоящим. — Тц, ты всё равно сделаешь как хочешь. — закатывая глаза, смирился Накахара. — И-мен-но! Как ты только сам догадался? — чуть поддразнивая, спросил Осаму. Накахара не ответил, а лишь продолжил искать то, что по настоящему нужно, чтобы не умереть с голоду им обоим. — Бесишь. — кратко бросил тот. — И я тебя люблю, дорогой. — парень чуть наклонился к макушке и поцеловал рыжие волосы. Чуя не отстранился, а лишь подождал, читая срок годности молока, что означало, что ни черта он не бесится. Наверное уже и забыл, что произошло и простил.***
Уже вечерело. Он провёл весь свой день, начиная с 6 утра дома, если не считать перекур на балконе. Обычно он вставал не раньше девяти, но в такие дни чудо было, просто напросто уснуть. Накахара устало потёр глаза. Он чувствовал себя измотанным и уставшим. Даже тело не болело, а усталость всё равно была. Рисование отнимало в принципе довольно много сил и эмоций, но рыжий и сам не понимал, откуда такое желание свалиться к чёрту на кровать и забить на весь мир. Он сидел перед картиной. Штаны и футболка слегка запачкались, что было обычным делом. Даже если не сотрётся, то это была его рабочая одежда и он продолжит в ней рисовать в следующий раз. На полотне был изображён парень лет 17. Он сидел на кухне, что была до боли в висках знакома Чуе. На той самой, на которой он каждый день пил кофе по утрам, ел, иногда пьянствовал. На той самой, где проходили их свободные от учёбы и прочей занятости вечера. За той где они обсуждали космос. Или ту самую Фуми, что часто ругалась с преподавателями. Или даже просто совместные планы на вторник. В голове смешивались все моменты, проведённые с этим человеком, что сейчас смотрел на него через его же работу. — Я рисую тебя уже в тысячный раз…Может и глупо, но я всегда любил тебя… — парень сдерживается от накатывающих слёз и пытается говорить ровно. — Всег-да… наверное стоило сказать ещё в средней школе. Не знаю. Больше и не узнаю. — горько усмехнулся тот. Прости.....прости, что не могу по другому.***
— Накахара Чуя, это вы? — ..... — Накахара, я понимаю, что вы чувствуете. — ...... — Прошу вас, ответьте нам на несколько вопросов. — …ладно Накахара не помнит как его привели в участок, как подали воду, как он даже не посмотрел на неё. Как он смог сдержаться тогда. Перед глазами была лишь его квартира. Ясный день. Он помнил тот звонок. Тот самый раз, когда они разговаривали в последний раз… — Ты как там? — Уже сажусь в такси — Хорошо, жду у себя — Люблю тебя — И я тебя, придурок. — трубку сбрасывают, а Накахара ухмыляется. Его парень наконец-то сдал сессию, к которой упорно готовился. Чуя помогал как мог, как минимум следил за тем, чтобы тот себя не угробил, пока готовиться. Хотя что не сделаешь для идиота, когда его любишь? Чуя уже давно смирился со своими чувствами к нему. И даже можно сказать рад, что хватило тогда духу поговорить с Дазаем и выяснить всё. То, что она были влюблены ещё с подросткового возраста, обсудили тот поцелуй на вечеринке Николая, обсудили минусы каждого. И каждый из конечно же знал и видел, но даже так любил и понимал. Лишь после этого разговора они смогли начать отношения. Он помнил как примерно спустя полчаса напрягся, от опаздывающего шатена и написал ему: ты как, Осаму? Через минут пять ему ответили. Но уже не сам владелец телефона. Ответил один из врачей. — Вы близкий Дазая Осаму? — гласило смс. Ничего хорошего дальше точно не будет. Чуя не успел ответить ничего, так как пришло следующие смс. — Дазай Осаму скончался, из-за аварии. Приносим свои соболезнования. Чуя уставился в телефон. Он несколько раз перечитал сообщения. До него даже не начало доходить, что произошло. Мозг не верил и отказывался допускать, что любимый человек мёртв. Глаза прикрылись в попытке успокоиться. В ушах зазвенело, а тело стало ватным. Попытавшись успокоиться Накахара открыл глаза, глядя в потолок и стараясь упорядочить мысли. Голова наотрез не могла работать в спокойном режиме. Наверное стоит спросить куда ему подъехать, как это случилось, может поблагодарить за соболезнования? В горле становится тошно, глаза начинают болеть, дыхание учащается. Чуя смахивает несколько скатившихся слёз и пишет ответ. — Куда мне ехать? Он хотел увидеть его. Он не хотел верить. Он искренне надеялся, что произошла чудовищная ошибка, даже просто невероятная. Это не могло быть так. Дазай точно не мог умереть. Чуя знал, что врёт себе. Знал и всё равно это было лучше. Лучше, чем реализм, в котором его парень погиб. Всё лучше, чем это. Сейчас он стоят у входа в морг. Даже не шелохнулся, лишь быстро накинул на плечи белых халат и поспешил за патологоанатом. Перед ним вывезли тело, укрытое таким же тошнотворно белым покрывалом. Его предупреждают о том, что это необходимая процедура, хотя и максимально не приятная. Накахара кивает. Ему открывают верхнюю часть покойника. Тело как ни странно принадлежало Дазаю. Именно тому самому Дазаю Осаму, с которым встречался Чуя. Именно тому самому надоедливому дураку. Именно тому, с кем он больше никогда не сможет поговорить или попрощаться. Чуя не отводит взгляд. Скорее пытается пронзить им уже холодную плоть. Пытается найти доказательства, что всё это бред. Надеется увидеть, хоть малейшее движение. Но естественно ничего. Он знал. Он знал, что чуда не будет. Но слепо надеялся, молил. Его молитвы были не услышаны.***
Сейчас Накахара уже в который раз курит. Сейчас он находится на балконе, так как не может больше без прохладного и освежающего воздуха. С тех пор прошло уже 2 года. Сейчас Чуе 22 с лишним. Он прожил со своей любовью какие-то два с половиной года. Скоро он уже и сам закончит университет. Один. Он не сможет порадоваться за Дазая, а Дазай за него. Попросту не сможет. Они не смогли. Два года он мучается тем, что живёт один. Он не смог забыть его. Хотя особо и не хотел. Понимал, что теряет свою жизнь и молодость, но зачем она ему вообще теперь? То что он до сих пор жив — это уже наверное самый большой шаг для Накахары. Честно, первые мысли были уйти с этого света. Что же его тогда остановило, он и сам не может понять. Если бы они тогда не признались…может быть и этих двух с половиной лет бы не было. Или бы наоборот. Дазай бы может и не сел в то треклятое такси. Может быть умер бы и по другому. Лишь спустя год их уже официальных отношений они смогли прийти хоть к какому-то результату в поиске смысла жизни для Дазая. Он начал делиться с Чуей своими тёмными мыслями. Хотя бинты так и продолжили его преследовать он начал меньше думать о сведении себя в могилу, что не могло не радовать.***
Накахара окинул взглядом помещение. У него была свободная квартира-студия. Всё открыто и свободно. А Накахаре особенно много и не надо. Он устало вздохнул и ничего не убирая, поплёлся в сторону спальни. Тут он практически не спал первое время. Было слишком больно. Он кантовался где мог, даже пару раз на улице умудрился. Лишь спустя месяца два смог тут уснуть. Сейчас же он был очень измотан и был видимо на пределе возможностей. Он просто рухнул на постель, не удосужившись даже руки помыть. Вот так с запахом гуаши, сигарет и лёгкой свежести, от пребывания на воздухе в волосах. Так и уснул быстро. А после проснулся. Также один. Каждый день. Ничего не меняется и больше не сможет измениться для него. Никогда.