Снежный барс

      Трансферы в середине регулярки случались довольно редко: команда к этому времени успевала сыграться, отработав связки и схемы до автоматизма, игроки притирались друг к другу не только на льду, но и характерами. Если договорённости между командами и проходили, то с заделом на следующий год. Но буквально в шаге от старта плей-офф «Снежные барсы» потеряли обоих вратарей, заявленных в основной состав: Гладышев на игре с «Локомотивом» умудрился сломать ногу, а вышедший ему на замену на встрече с «Витязем» Карпович после игры попал в аварию. Отделался он, к счастью, травмами средней тяжести — перелом ключицы и рёбер и сотрясом. Но позиция Васильченко, главного медика команды, была категоричной — в сезон Карпович вряд ли вернётся. Оставшийся в запасе Тимычев за пару дней до несчастного случая подхватил от дочки ветрянку: болел детской болезнью, как и положено взрослым, изматывающе тяжело, и как минимум ещё две недели на него можно было не рассчитывать.       О чемпионстве в лиге речи уже не шло. Надо было хотя бы сохранить позицию в турнирной таблице. До следующего, домашнего, матча с московским «Динамо», одним из лидеров западной конференции этого сезона, оставалось четыре дня. Тренерский штаб в полном составе не спал уже сутки, пытаясь найти выход из непростого положения. В команде настроение было не лучше. И сейчас, вместо того чтобы разъехаться по домам после очередной тренировки, игроки устроили своё совещание в раздевалке.       — Может, из молодёжки кого дёрнуть? — неуверенно предложил Круглов.       — А кого ты дёрнешь? Что Волкову, что Малышеву по шестнадцать. Ты думаешь, смогут они больше периода выстоять против «Динамо»? Только пацанов поломаем, — беззлобно, скорее даже апатично рассуждал Камиль.       Ему как капитану, возможно, сейчас было тяжелее всего. Он видел, на каком подъёме его барсы шли в этот сезон, знал, что у команды есть шанс побороться за Кубок Гагарина — четвёртое место в турнирной таблице конференции, и статистика по матчам была тому подтверждением. А ещё он понимал, что от замены, даже если случится чудо и менеджеры смогут найти отличного вратаря, скорее всего, толку не будет — игра посыпется. И вылетят они из плей-офф со свистом на первом же круге. Это было очевидным для многих, не зря же Дим Саныч, главный тренер, шепнул ему перед тренировкой:       — Камиль, держи ребят. Чем хочешь держи, чтобы не посыпались.       Да только ребята не кегли, чтобы выставить и зафиксировать, мозги у них присутствовали. Камиль устало потёр лицо ладонями, поднялся на ноги, по третьему разу переложил щитки в шкафчике с места на место, краем уха прислушиваясь к разговору.       — А в вышке есть кто?       — Ну бля, ты ещё по объявлениям предложи поискать.       — Я в юниорке на воротах стоял…       — Давай тогда завтра тебя в раму и засунем.       Спонтанно начатое собрание постепенно затухало, когда в раздевалку влетел администратор клуба Савва Гиршбейн — из-за трудно произносимой фамилии и за любовь к галстукам-бабочкам все в клубе называли его Бабочкиным:       — Ну что, барсы, будет вам новый вратарь! — Савва, хоть и выглядел изрядно утомлённым, блестел глазами, как новенький шекель с родины его предков. — Дим Саныч договорился — я прям щас еду его встречать.       — Сав, кто?       — Кого сватают?       Взбудораженные новостью барсы взяли Бабочкина в кольцо, не позволяя так запросто смыться. Камиль тоже подошёл, с интересом выглянул из-за плеча Мишки Лунина, форварда его звена и друга ещё со времён юниорки. Но Савва натиск держал молодцом, с его упёртостью в защите играть можно было.       — Ребят, чесслово, не могу, — Бабочкин, приложив обе ладони к груди, крутился вокруг своей оси. — Дим Саныч сказал: «Никому!», мол, чтоб не сглазить.       — А чего прискакал тогда? — быканул на него Сазонов.       — Чё ты, не буксуй, Славик, — вступился за Савву Лунин, Камиль одобрительно похлопал его по плечу, — человек с хорошей новостью, а ты наезжаешь.       Пусть Бабочкин так и не раскололся, но команда из раздевалки расходилась уже совсем с другим настроением.       Предписания такого Дим Саныч не давал, но большинство игроков сегодня решили остаться на базе. По домам уехали только семейные Ремезов и Смоленский, пообещав вернуться к завтраку — всем не терпелось увидеть нового «снежного барса». Камилю не спалось. Он всё перебирал в уме возможных голкиперов и не находил ни одного, кто смог бы с ходу влиться в их команду да ещё бы имел достойный уровень подготовки. Сомневаться в стратегическом мышлении и дальновидности Дим Саныча не приходилось, потому оставалось только запастись терпением и ждать. А ещё настроиться на то, что на ближайшие пару недель ему как капитану придётся стать опекуном новичка.       Но кто же знал, что спасительное решение главного тренера команды станет практически смертным приговором для её капитана.       На лёд в свою первую тренировку в составе «Снежных барсов» новый голкипер выкатывался уже в полной амуниции и с опущенным забралом на шлеме. Камиля этот факт насторожил, а Мишка его мысль озвучил:       — Сюрприз по полной. Дим Саныч его самолично в своём кабинете переодевал?       Камиль молча следил за плавными движениями вратаря, который, заложив небольшую дугу, не спеша катил к скучившимся в ожидании хоккеистам. Свитер «Барсов» новенькому выдали с номером покалеченного Карповича, значит, был он довольно внушительных габаритов, но двигался при этом легко.       — Позёр, — донеслось сбоку. Кто говорил, Камиль не разобрал, но одёргивать не стал.       Остальные своё мнение держали при себе. Не потому, что так не считали, сам Камиль первым делом подумал, что тот рисуется. Просто следом, скользя подошвами туфлей, будто на лыжах, от бортика к ним выдвинулся почти весь тренерский штаб. По лицу вышедшего немного вперёд Дим Саныча было понятно, как он доволен своей задумкой. Да и Конюший, основной тренер, был явно в хорошем расположении духа.       — Ну что, ребятушки, принимайте пополнение, — с улыбкой начал Дим Саныч.       На последнем слове, будто рассчитав до микрона траекторию движения от борта до нужной точки, к нему подъехал новенький и поднял забрало:       — Салют, барсы. Теперь я с вами.       — Это же Сашка Ди́ков!       Команда одобрительно загудела, Куличко, защитник из звена Камиля, на радостях полез к вновь прибывшему обниматься. А для самого Камиля белозубая довольная улыбка Дикова стала похлеще силового, когда по бортику размазывает настолько, что чувствуешь, как сплющиваются лёгкие.       «Как — Диков? Откуда он тут?» — пульсировало в голове у Камиля.       Дикову после перехода в позапрошлом сезоне в «Локо» прочили славу и ставили на то, как быстро он умотает в НХЛ. Но либо не срослось у Сашки с самой командой, либо слухи о том, что он не сошёлся во мнениях с главным тренером «Локо», всё-таки были правдой. Диков успел отыграть пару матчей регулярки, до конца календарного года отсидел на скамейке запасных вторым номером, а потом его и вовсе перестали заявлять на игры. Последнее, что Камиль слышал, Дикова услали в «Югру», что по факту для хоккеиста КХЛ было равносильно выдаче волчьего билета.       — Ты как? — Мишка подъехал почти вплотную. Озадаченное выражение на его лице заставило Камиля проморгаться и прийти в себя.       Лунин переживал не на пустом месте, знал, что для его друга значил этот перевод. Камиль не ответил. Как казалось ему, аккуратно подвинул Мишку в сторону, но всё равно движение вышло излишне резким. Катнул вперёд, одновременно стягивая перчатку с правой руки, и на правах капитана сказал:       — Добро пожаловать в команду. Надеюсь, сыграемся.       Диков взгляда не отвёл, не дрогнул и не замешкался, протягивая в ответ свою лапищу для рукопожатия:       — Других вариантов нет. Так что будем постараться.       Балаган со встречей долгожданного гостя, который теперь вроде как уже гостем не был, Конюший свернул быстро, свистком разогнав всех по местам. Диков в несколько мощных толчков докатил до ворот и принялся разминаться, с ходу садясь то на верёвочку, то в лягушку. Камиль поймал себя на том, что то и дело отвлекался на телодвижения вратаря, и начал злиться. Стиснул зубы и сам себе выписал наказание: пробить Дикова в тренировочном матче хотя бы трижды.       К концу тренировки он чувствовал себя выжатым как лимон, мышцы гудели, а дышать выходило со свистом и шумно — Анатолий Борисович, штатный медик, удивлённо оглянулся на него со скамейки — только взять ворота Дикова Камилю сегодня так и не удалось.       А спустя десять минут его добили окончательно.       — Кам, — в коридоре перед раздевалкой перед ним выскочил Савва, — ты же не против, Дикова пока с тобой поселят?       — Я могу к себе забрать, — тут же влез Куличко, — вспомним молодость — три года в «Алмазе» соседствовали.       Савва растеряно посмотрел на инициативного Андрея, потом снова на Камиля.       — Дим Саныч сказал: «Отправь к Хайруллину»…       Тут бы и надо было Камилю схитрить и передать опеку над Диковым Куличко, мол, они же жили-дружили, значит, для адаптации лучше. Как вдруг ему на глаза попался сам Диков. Тот стоял чуть поодаль, в беседу не встревал и выжидательно смотрел именно на Камиля, точно знал, за кем последнее слово. Возможно, провокационное «слабо?», повисшее между ними, Камилю просто померещилось. Но факт, что стандартная ситуация с новичком была воспринята им как вызов, заставил лезть на рожон.       Что кому Камиль доказал, осталось непонятным. Он снова не мог уснуть, но уже по другой причине, той самой, что плескалась сейчас в ванной. Оставалось надеяться, что из-за нервов режим не собъётся окончательно. Иначе придётся просить снотворное у медиков, те доложат Дим Санычу, тот вызовет на ковёр… На хрен бы ему эти сюрпризы перед плей-офф?! Камиль перевернулся на бок.       Шумела за стенкой вода. Рядом со второй кроватью стояла неразобранная сумка; из неё выглядывал рукав толстовки, словно кто-то тянул к Камилю руку. Ясно кто — хозяин толстовки, который завис в ду́ше, решив, видимо, использовать всю горячую воду в системе.       Два года назад Камиль, отыгравший после молодёжки свой первый сезон в «Барсах», был признан одним из результативных нападающих. Наградой за это достижение стало зачисление в состав Матча звёзд. По приезде в Дивногорский, где проходили трёхнедельные сборы, Камиль немного растерялся — чувствовал себя зелёным пацаном рядом с именитыми хоккеистами. Тогда именно Диков, приехавший от «Лады», взял над ним шефство. Камиль вслух не признался, но в душе от такого внимания ликовал, буквально в рот Дикову заглядывал, таскался за ним как недорослик за мамой-уткой. Хотя, в случае с Диковым, скорее подходило сравнение с папой-львом. Разница в возрасте у них была всего три года, но Камилю казалось, что Саша значительно старше, степеннее. Может, виной тому было богатырское телосложение и рост под два метра — Камиль удивлялся, как Диков в полной амуниции с такими пропорциями вообще в ворота помещался. Или типаж викинга — борода, светло-русые волосы, закрывающие шею, и пронзительный, взрослый льдистый взгляд голубых глаз. Даже от расслабленного, спящего Дикова исходила мощь. Камиль каждую ночь смотрел на него из темноты комнаты, следил, как поднимается и опадает мощная грудная клетка на вдохе, мысленно чертил по его руке линию от кисти до самого плеча, затем по шее, ещё выше… Под рёбрами начинало тянуть, но не болюче, а сладко; разливалось горячим, отчего перехватывало дыхание, а ладони потели. Камиля непонятная реакция на спящего человека приводила в ступор — раньше он такого за собой не замечал. Он стал присматриваться к Дикову чаще, уже белым днём, сравнивал с другими, и получалось, что ничего сверхнеобычного или отличительного у того не было. Кроме одного — он был Сашей Диковым.       Все три периода Матча звёзд, едва только задница Камиля касалась скамейки запасных, он тут же прикипал взглядом к воротам, в которых стоял Диков. Считал, что повезло оказаться с Диковым в одной команде — тогда против него Камиль вряд ли смог бы выйти. Сердце стучало где-то в горле, мешая сглотнуть, и каждый раз, когда на Сашку летел нападающий, до спазма перехватывало дыхание. Камиль на броске лишь усилием воли не жмурился, до боли в суставах сжимал черенок клюшки, а после сейва нервно облизывал губы.       Матч прошёл как в тумане. Камиль не забил, но результативный пас на себя записал. Потом ещё были фан-встреча, журналисты и, наконец, фуршет, на котором разрешённое шампанское лилось рекой. Камиль пил, а напряжение всё не уходило. Это был их последний вечер в Дивногорском, завтра все разъедутся, и…       Камиль в толпе выловил взглядом Дикова. Тот смотрел на него через весь банкетный зал слишком пронзительно, заставляя невольно отступить на шаг назад. Глаза-льдинки больше не казались холодными, в них, завораживая, трепетал язычок голубого пламени, или это Камиль снова надумывал. Мелькали люди, то и дело скрывая их друг от друга, но они продолжали стоять, застыв, сцепившись взглядами, как объятиями. Камиль не выдержал первым, отставил бокал с шампанским и направился к выходу. И только в коридоре жилого корпуса он понял, что его колотит. Камиль остановился, ссутулился, закрыл лицо ладонью, пытаясь отдышаться и понять, что с ним творится. Шум в голове помешал услышать шаги. Он рвано выдохнул от неожиданности, когда ему на плечи легли горячие ладони…       Камиль вздохнул, отвернулся к стене и натянул одеяло на голову. Вода всё лилась, и стало казаться, что она шпарит прямо по его оголённым нервам. Совсем как в то утро в Дивногорском, когда он, воспользовавшись моментом, пока Диков был в ду́ше, ушёл, не прощаясь. Пропустил завтрак и целый час до отъезда отсиживался у неосвещённого катка, пробравшись туда через служебный вход. Телефон разрывался от входящих звонков и сообщений, но Камиль лишь сильнее сжимал голову, боясь, что она вот-вот лопнет от мыслей. Это был не просто секс, точнее, не только секс. Камиль сам не знал, что может настолько довериться, открыться другому, считай, незнакомому человеку; не знал, откуда вчера взялась смелость быть требовательным и одновременно чувственно нежным… Эта ночь перетряхнула мысли и эмоции, заставила проявиться тем интересам и пристрастиям, о которых Камиль не догадывался. В груди нестерпимо ныло, словно Диков, даже теперь и на расстоянии, умудрялся продолжать сжимать его сердце в своих ладонях — Камилю хватило времени ночью на себе прочувствовать их силу. Он был контужен осознанием масштаба последствий вчерашнего порыва, раздосадован глубиной своей заинтересованности не просто другим человеком — мужчиной, растерян до шокового состояния от непонимания, как теперь с этим жить.       Камиль первым зашёл в автобус, который должен был отвезти игроков в аэропорт, забился в дальний угол и испытал малодушную радость, когда понял, что Диков едет другим рейсом. Трясущимися пальцами очистил журнал вызовов, не читая удалил все сообщения, и кинул незнакомый номер настойчивого абонента в ЧС. Он знал, что поступает неправильно, но тогда в отрицании виделось спасение.       Диков больше попыток связаться не делал. Казалось бы, выдохни и живи дальше. А Камиль, наоборот, стал загоняться. Его ломало от разнополярных эмоций: ярость сменялась жуткой тоской; он не мог определиться, когда именно совершил ошибку: согласившись остаться вечером или уйдя молча утром, потому чувствовал себя одновременно преданным и предателем. Довёл себя до полного морального раздрая, настолько очевидного для всех, что Васильченко три дня не допускал его до тренировок. Дим Саныч пытался вывести его на диалог, что заставляло Камиля закрываться ещё сильнее. Не выдержав, он впервые нажрался вдрызг, и на синем глазу выложил всё Мишке Лунину. Лунин охренел знатно, но принял шокирующую правду достойно, обещал поддержать, чем сможет. Камиля после исповеди начало понемногу отпускать, ему удалось совладать с травящими мыслями и, неожиданно, с унынием, но откатить к прежнему, додиковскому, состоянию так и не получилось.       Время шло, жизнь двигалась дальше и будто бы берегла Камиля: с Диковым они больше не пересекались. Воспоминания Камиля должны были уже затереться. Но, как показала сегодняшняя встреча, самовнушение не сработало.       Камиль протяжно выдохнул, перевернулся на спину, заводя руки за голову, и только теперь понял, что в комнате больше не один: Диков в спортивках и футболке с длинным рукавом, с влажными после душа волосами, застыл буквально в метре от него. Полумрак комнаты не мешал им отчётливо видеть друг друга. Усталый Диков с потухшим и каким-то затравленным взглядом нервно жевал губу, от его утренней бравады не осталось и следа. Камиль представлял, как выглядит сейчас: расхристанный, по пояс голый, лежащий перед ним навзничь… Резко накатившее неконтролируемое возбуждение выбесило, заставило почувствовать себя жалким, но Камиль боялся пошевелиться, чтобы не выдать постыдного смятения. Или не спровоцировать…       — Я завтра поговорю с Дим Санычем, — разорвал тягостное молчание Диков, — мне кажется, тебе…       — Тебе кажется, — резко перебил Камиль, не желая слушать умозаключения на свой счёт. — Давай спать, завтра не встанем.       Он очень надеялся, что ему удалось выдать лицом отрешённость. Потому что бьющее в набат сердце предупреждало о том, что замороженное, глубоко спрятанное чувство в затворничестве стало только сильнее.       Камиль готовился к тому, что теперь постоянно придётся быть в напряжении, всё время ждал, что Диков станет его преследовать, требовать объяснений. Но его опасения не оправдались: если новый вратарь к Камилю и обращался, то только как к своему капитану и по рабочим вопросам. Попусту лишний раз Диков с ним старался не пересекаться и не оставаться наедине, вечерами в комнате сидел мало, зависая то у Куличко, то практикуя английский с Ярвиненом, единственным легионером в команде. Размышлять о том, задевает Камиля такое к себе отношение или нет, было некогда. В принципе, он получил от Дикова то, чего и добивался: мы об этом не говорим, значит, этого не было. Выбранная линия поведения должна была всех устроить. Должна, но что-то продолжало мешать Камилю принять это безропотное подчинение, заставляло чувствовать себя странно.       Регулярка двигалась к своему логическому завершению. Позади остался матч с московским «Динамо», в котором Диков выстоял на «сухарь», а Камиль забил свой сорок третий гол в сезоне, став самым ценным игроком встречи. От плей-офф «Снежных барсов» отделяли лишь три игры на выезде.       Камиль не удивился и не возмутился — а смысл? — когда в Уфе их с Диковым по умолчанию распределили в одну комнату. Предстоящая игра с «Салаватом» обещала быть очень сложной. Забив на установку Дим Саныча «Отдыхать!», к ним в гости после ужина напросились Лунин и Марат Ремезов. А уже через полчаса гостиничный номер Дикова и Камиля напоминал банку со шпротами — мало того что набились плотненько, так и одеты все были в одинаковые клубные спортивные костюмы. Об игре не говорили, наоборот, болтали за жизнь, вспоминали молодость, травили стогодичные анекдоты. Камилю было хорошо от понимания, насколько они все на одной волне, сейчас командное единение «Снежных барсов» максимально ощущалось. Он выцепил взглядом Дикова, мысленно отдав ему должное — так быстро влиться в команду, подстроиться под неё тоже надо талант иметь. Где бы они сейчас были без него? А главное, сам Камиль уже не представлял кого-то другого в роли голкипера «Барсов».       Диков, о чём-то оживлённо болтающий с Я́рвиненом, вдруг повернулся и перехватил взгляд Камиля. Уворачиваться было поздно, да и не хотелось, настроение располагало быть дружелюбным со всеми. Камиль, дёрнув уголком губ, обозначил улыбку и поднял большой палец вверх. Диков смутился — такое видеть Камилю ещё не доводилось. Он улыбнулся шире, надеясь, что его попытку подбодрить расценят верно. Диков на секунду перевёл взгляд на свои руки, снова посмотрел на Камиля уже серьёзно и собранно, моргнул-кивнул в ответ и вернулся к своему собеседнику.       Да, так и надо. Отбросить тревожность, забыть про рефлексию и перестать зацикливаться на личном. Хоккей важней!       У «Снежных барсов» для настроя на игру был особый ритуал: после раскатки каждый из заявленных на матч игроков подъезжал к вратарю и прикладывался лбом ко лбу, точнее, шлемом к шлему, будто бодал. Камилю, когда он попал в команду, пояснили, откуда взялась эта традиция. Оказывается, в природе барсы, как и все кошачьи, действительно так делают: помечают таким образом «своего» для самоуспокоения. Каждый из барсов-хоккеистов к кошачьим повадкам добавлял что-нибудь от себя: кто хлопал по плечу, кто отвешивал несильный тычок в грудь кулаком, кто стучал крюком клюшки по конькам…       Камиль подъехал к Дикову последним. Собирался не просто боднуть, как положено, лбом, но и придержать вратаря ладонью на затылок для напутственного слова капитана. Из-за разницы в росте Камиль не рассчитал и ухватил Дикова за шею, невольно зарываясь пальцами в отросшие волосы. Их лица друг от друга отделяла лишь решётка маски вратарского шлема. Дикова внезапное с отголоском интимности прикосновение заставило напрячь мышцы шеи; зрачки в голубой радужке дрогнули, расширяясь, а крылья носа раздулись. Камиля от этой случайности вставило не меньше — перетряхнуло так, будто через всё тело разряд тока пропустили. С трудом сглотнув, он сказал грубее, чем собирался:       — Запиши на свой счёт ещё один сухарь, — и, не дав Дикову ответить, быстро покатил в сторону открытой у прохода к раздевалкам калитке.       То ли установка капитана настолько подействовала, то ли сам Диков поймал игру, но он вытаскивал такие шайбы, которые в принципе взять было невозможно. Победа в этом матче была принципиальной для обеих команд. Два периода счёт оставался ноль — ноль, и исход встречи зависел от последней двадцатиминутки. Вымотались все. Диков в последнем перерыве вылил себе на затылок две бутылки воды, стараясь взбодриться. Камиль понимал, что, если не забить в основном времени, овертайм тот вряд ли выстоит. Как и вся команда.       Фортуна оказалась-таки на стороне «Барсов»: Ярвинен сумел заработать на себе удаление, сам при этом получил рассечение губы. До конца матча оставалось четыре минуты. Игроки «Салавата» умело тянули время в меньшинстве, то и дело выбрасывая шайбу из своей зоны. Но Смоленский с подачи Сазонова всё-таки реализовал численное преимущество, буквально затолкав шайбу в ворота противника. Вышло не особо зрелищно, но зато результативно.       Камиль ликовал вместе со всеми. А ещё он почувствовал, что готов сегодня объясниться с Диковым — надо было уже закрыть этот гештальт. Но Диков после ужина опять куда-то свалил, и Камиль уснул, так его и не дождавшись.       Из Уфы «Снежные барсы» вылетели в Минск. Вторая подряд победа всухую стала лучшим «допингом»: настрой на предстоящую игру с «Динамо-Минск» был максимально позитивным. На душе Камиля было легко, точно он наперёд знал — всё у барсов получится. И даже думать не хотелось, к чему эти многозначительные взгляды Лунина, которые тот бросал на Камиля в последние дни. Самое лучшее, что можно было сейчас сделать — проспать весь полёт.       К чему Камиль готов не был, так это к тому, что теперь уже Диков поймает его после раскатки, возвращая хват ладонью за шею. Не случайный, как вышло в прошлый раз, намеренный.       — Я сделаю третий сухарь, — уверенно заявил он, притягивая Камиля на себя. — И это будет уже лично для тебя, капитан.       Диков несильно, но ощутимо сжал пальцы, прежде чем отпустить, и первым покатил на выход с катка.       Кожа загорелась, будто по ней прошлись калёным металлом. Камиль механически потёр шею и поймал себя на мысли, что пытается не смахнуть, а втереть прикосновение глубже. Тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и тоже покатил к выходу. Об игре нужно сейчас думать, только об игре!       Команда расслабилась. Это стало понятно, когда барсы проиграли три вбрасывания подряд и завязли в своей зоне. Грязная игра «Динамо-Минск» не добавляла радости. Камиль чувствовал, что закипает, каждую атаку противника на ворота Дикова считал практически личным оскорблением. Почти сорвал голос, гоняя своих, чтобы в обороне все выкладывались по максимуму. Сам пару раз ложился под шайбу, видя, что защита не успевает. Задело его обещание Дикова, не обидно, наоборот, прибавило ещё один стимул, смысл победе. Он видел, как отчаянно, почти остервенело бьётся Диков, раз за разом выдавая сейвы, словно наглядно доказывал уровень важности, который имел для него этот «сухарь». И каждая отбитая им шайба туже закручивала пружину внутри Камиля. У него реально потемнело в глазах, когда за воротами «Барсов» вспыхнула лампочка и завыла сирена, обозначая забитый гол, хотя Диков в начале этой атаки «Динамо-Минск» поднял клюшку. Время в ожидании, пока судьи совещались по запрошенному Дим Санычем видеопросмотру, растянулось для Камиля в бесконечность, поглощая все звуки, кроме надсадно бьющегося от напряжения сердца. И только когда главный судья всё-таки объявил отмену взятия ворот «Снежных барсов», Камиль почувствовал, что на нервяке умудрился до крови прокусить себе изнутри щёку.       Эта эмоциональная встряска пошла барсам на пользу. Команда наконец собралась и заиграла как надо, доказав очередной победой, что они попали в плей-офф не за красивые глаза и определённо имеют все шансы побороться за Кубок Гагарина.       Камиля распирало на драйве от игры и таки полученной третьей «сухой» победы. Сам не понимал, как хватило выдержки дотерпеть до комнаты. Но едва Дикову стоило переступить порог их номера, Камиль налетел на него, впечатывая спиной в закрывшуюся дверь. Губы Дикова были сухими, горячими и неотзывчивыми. Камиль присосался к ним пиявкой, требуя не менее пылкого отклика. Голова кружилась, желание плавило мозг и убивало все здравые мысли. Диков сдался натиску, на жёсткий поцелуй ответил мягкостью, но Камилю хотелось другого. В адреналиновом кумаре думать не получалось, Камиль не рассчитал и прикусил Дикову губу.       — Тише ты, дикий, — незло осадил его тот, легко отодвигая от себя. Диков потрогал место укуса кончиком языка, не понимая, что заводит ещё сильнее.       — Кто бы говорил, — прорычал Камиль, недовольный тем, что его прервали, и, преодолев сопротивление, снова навалился на Дикова.       Камиль больше не мог себя сдерживать. Сам не знал, что настолько оголодал без секса, соскучился именно по Дикову. Мурчал в поцелуй, тёрся об него, точно большой кот, как настоящий барс, приходил в восторг от ощущения крепкого тела под ладонями, и одновременно боялся выпустить его из своих объятий. Точно Диков мог запросто исчезнуть, сто́ит едва отступить, ослабить хват. А Диков, казалось, никуда не спешил или намеренно изводил Камиля медлительностью.       — Ну же, — прошептал Камиль ему в шею, — не томи. Саша…       Имя было произнесено не просто просяще интимно, слишком бесстыдно. Камиль чувствовал, как щёки и шею заливает предательским румянцем. Попытался спрятать горящее лицо на плече Дикова, перевести дух и немного притушить запал. И тут ему прилетело отрезвляющее:       — А потом что? Опять сбежишь?       Горечь в интонации была осязаемой, как и упрёк в голубых глазах. Покраснеть ещё больше Камиль вряд ли смог бы, оставалось надеяться на то, что сумеет провалиться сквозь землю. Он качнулся назад, но Диков поймал, удержал его за плечи, заставляя смотреть прямо себе в глаза.       — Чего ты хочешь, Кам?       И Камиль честно признался, впервые облекая свои тайные мечты в слова:       — Тебя.       — Только на сейчас?       Взгляд Дикова был требовательным и в тот же миг умоляющим, как если бы от ответа зависела дальнейшая судьба. Обоих. Потому Камиль не колебался:       — Насовсем… — сказанное вслух перестало пугать, мгновенно превращаясь из триггера в цель. Камиль встрепенулся, озарённый спасительной мыслью. Это ведь так просто. — Сашка, насовсем. Навсегда, слышишь?!       Дикова от его признания буквально размазало по стене, как если бы практически насильно выбитое оно высосало последние силы. Он прикрыл глаза и запрокинул голову, замолчал надолго. А когда Диков наконец заговорил, голубые глаза счастливо искрились:       — Мишка мне так и сказал, что тебя дожать надо. Иначе ты никогда бы не решился…       Камиль оторопело уставился на него, несколько раз успел моргнуть, пока до него дошёл смысл услышанного.       — Спелись за моей спиной, — беззлобно, но с долей укора сказал он.       — Ну а как ещё можно было вытащить тебя из раковины?       Эта заминка немного притупила остроту желания Камиля. Зато помогла вывести на передний план осмысленное принятие серьёзных отношений, которые, судя по всему, начинались у них с Диковым именно сейчас. Камиль снова шагнул вперёд, чтобы утонуть в раскрытых для него объятиях.       — Саш, я дурак…       — Ещё какой.       — Спасибо, что дождался.       — Снежные барсы очень редкие и очень… красивые… кх-м… животные.       По тому, как мило Диков заикался, Камиль понял, что говорить комплименты — это не его. Зато Саша Диков был отличным вратарём, имел офигительную выдержку, упорство и отменно целовался. Словно услышав его мысли, Диков сказал ему в макушку:       — Будем постараться.       Камиль в молчаливом согласии прижался к Сашкиной шее губами, заскользил ими выше, собирая солоноватый вкус кожи. Дотянуться до лба у него не получилось бы, потому он боднул Сашу в челюсть — пометил «своё». И у них, и у «Барсов» обязательно всё получится. А им с Диковым пора наконец «размочить счёт».