Свою остановку Дарис не проспал только потому, что на него едва не завалился здоровенный аумауа, почему-то решивший, что поручни в метро придумали не для таких, как он. Под монотонное: «Осторожно, двери закрываются» — Дарис чуть ли не кубарем вылетел на платформу, бегло глянул на электронное табло, по которому каждое рабочее утро определял степень своего опоздания, и ноги сами понесли его, куда нужно, позволив мозгу вернуться в желанное состояние полудремы. Турникеты, стеклянные двери, переход, лестница... Не стоило все же ложиться в три. Безжалостный будильник заголосил в шесть тридцать, и то, что два или три раза Дарис не глядя ткнул в «отложить на десять минут», ситуацию не спасло — все равно любимая футболка с колючей нашивкой во всю грудь оказалась надета задом наперед, а бутылка обезжиренного кефира осталась стоять в холодильнике на нижней боковой полке.
Погода не радовала: низкое небо цвета сигаретного дыма заволокло плотными облаками, и, судя по пронизывающему ветру, откуда-то с области надвигался дождь. Дарис глухо фыркнул — он ведь смотрел прогноз и даже снял с сушилки уютный и, главное теплый, джемпер. Так и висел, должно быть, этот джемпер на спинке стула, пока Дарис отчаянно кутался в тонкую демисезонную куртку, силясь натянуть воротник повыше.
Голову занимали другие мысли.
«Непокорный» встретил его унылым отражением в ростовом окне — прямо под наклеенным на стекло логотипом. Намеренно не заглядывая внутрь, Дарис одернул куртку и попытался было поправить волосы, но новый порыв ветра мгновенно свел на нет его жалкие попытки выглядеть поприличнее. Бледная кожа, от холода покрывшаяся лихорадочными пятнами, мешки под глазами, в которых, пожалуй, можно было бы носить сменку, лопнувшие сосуды... Хорошо, что начальство здесь появлялось нечасто и о визитах обычно предупреждало.
— Доброе утро! — Во всеуслышание объявил Дарис одновременно со звоном дверного колокольчика. Взгляд ненароком метнулся к бару и тут же подавленно упал в пол — за стойкой никого не было.
Зато перед ней у кассы стояла эльфийка преклонных лет и нетерпеливо постукивала наманикюренным ноготком по застежке кожаного клатча. Ее устремленный к выходу взгляд пронзил Дариса насквозь, но на приветствие она все же отреагировала — коротко надменно кивнула.
Чуть поодаль, ближе к вешалке, стену плечом беспечно подпирал Эдер.
— Доброе, — он покосился на наручные часы с истершимся ремешком. — Восемь четырнадцать. Ты сегодня почти вовремя.
Скорчив в его сторону кислую морду, Дарис быстрым шагом пересек зал и нырнул в подсобку. Здесь уже гудела посудомоечная машина, а на кухне вовсю суетилась Палли, разделяя тесто для пиццы на небольшие шарики и заворачивая их в полиэтилен для последующей заморозки. Увлеченная этим почти ритуальным действом, Дариса она не заметила. Оно и к лучшему — может, хоть сегодня удастся избежать лекции о том, как прожить остаток длинной эльфийской жизни правильно и по ГОСТу. Частенько такие лекции начинались именно с опозданий.
Обогнув два холодильника, Дарис свернул направо, чудом не споткнулся об огромное кресло, перегородившее коридор — никто не знал, откуда оно взялось, но на нем любили вздремнуть или отобедать, — и прикрыл за собой дверь. Крошечная раздевалка, больше похожая на чулан, погрузилась в пыльный полумрак. Стягивая с себя куртку и ботинки одновременно, Дарис возвел глаза к потолку, где лениво покачивалась лампочка, перегоревшая еще неделю назад. Правильно, зачем ее менять? Сотрудники и так разденутся, в темноте. Разве что на попытки понять, свою ли форму он схватил с полки, Дарис потратил чуть больше времени — футболки администраторам выдавали на несколько тонов светлее, чем бариста с официантами.
Первым, что увидел Дарис, выйдя из раздевалки, был огромный жирный таракан, сидящий на двери напротив. Тараканов регулярно травили, и до зала для гостей они обычно не доползали, но конкретно эта дверь вела в местный аналог ада — подвальное помещение торгового комплекса, на углу которого и притулился «Непокорный». Каждый день сотрудники десятков магазинов и забегаловок спускались туда с пузатыми мусорными мешками и после пятиминутного петляния по тускло освещенным коридорам, опутанным трубами и кабелями коммуникаций, попадали на свалку. Свалка представляла собой доверху заваленный отходами каменный мешок размером со школьный спортивный зал с автомобильным выездом на улицу. Чаще всего выезд был закрыт тяжелой решеткой, но один раз Дарис видел затонированную «газель», сползающую по пандусу.
Так или иначе, за зловещей дверью напротив раздевалки жили и процветали не только тараканы, но и крысы, и, наверное, даже кракены.
Покарав таракана тапком, Дарис поспешил в зал... и сделал то, что неизбежно делал как минимум раз в неделю — со всей дури споткнулся о проклятое кресло. Многострадальный большой палец на правой ноге пронзило болью, но старенькие настенные часы, повешенные над холодильниками как будто специально для таких вот опаздунов, показывали уже восемь двадцать два, и Дарис, превозмогая, доковылял-таки до терминала. Пришлось повозить пропуском туда-сюда по щелевому ридеру, чтобы смена наконец открылась.
Терминал, чье ПО в кофейне ласково называли «Управляющей» — в честь сущей стервы, занимающей эту должность, — приятным женским голосом поздравил Дариса с прибытием на рабочее место и услужливо сообщил, на сколько он опоздал. В местах с более строгим менеджментом это непременно вылилось бы в объяснительную с обязательной отработкой, но управляющая — та, которая стерва, а не та, которая ПО, — предпочитала скорее пить кофе с директором в головном офисе, чем сводить и проверять табель. Пока «Непокорный» работал в плюс, она приезжала редко и исключительно для того, чтобы поддержать свой шаткий авторитет.
— Доброе утро, шеф.
Дарис вздрогнул и поднял глаза — в баре стояла Майя. Бодрая, собранная, в чистой выглаженной форме, она ритмично потрясала кремером, взбивая сливки.
— А... Да, привет. Я тебя не заметил.
— Немудрено. Я была в уборной.
Майя пожала плечами и наклонилась, чтобы спрятать кремер в холодильник и достать оттуда же крошечный пластиковый контейнер, в котором обычно хранились нарезанные лимоны. Увы, лимонов там не нашлось — только несколько липких пятен да одинокая косточка. Глубоко вздохнув, Майя сняла с настенного магнита нож и принялась пополнять стратегические запасы, а Дарис намотал себе на ус хорошенько высказать ночной смене — резать лимон на утро положено было им.
— Знаешь, — Эдер лениво прошелся вдоль стойки, оглядывая зал с немногочисленными гостями, — если завтра ты вдруг не опоздаешь, я даже...
— Еще одно слово — и ты пойдешь за дверь.
— За дверь? Я же не флаерщик, что мне за дверью делать?
— Не бесить меня.
Дарис фыркнул и вновь повернулся к Майе.
— Слушай, а... где Алот?
— За разменом побежал, — отозвалась Майя, кидая косые взгляды на почтенную эльфийку с клатчем.
Та не преминула напомнить о себе:
— Долго мне еще ждать?
— Сколько потребуется. Если только у вас не найдется двухсот пандов вместо пяти тысяч.
— Не найдется, — эльфийка демонстративно вздернула нос. — Мне нужно разменять. У вас тоже нет?
Дарис скорбно покачал головой.
— К сожалению, нет.
Откуда бы у него взяться таким деньгам за несколько дней до долгожданной зарплаты?
— Безобразие. Постарайтесь, чтобы в следующий раз было.
А почему бы и нет, в самом деле? Делов-то всего ничего — убить и выбросить в подвал на корм крысам и кракенам двух широкоплечих инкассаторов. Беда заключалась в том, что свою дань эти ребята каждое утро собирали не только с «Непокорного», а поэтому искать размен в опустошенных кассах соседей можно было довольно долго.
Дарис беспокойно поправил бейдж и с трудом подавил зевок. Лучше бы Алот был в баре, когда он вошел. Лучше бы не пришлось его ждать эти пять (десять?) минут. Лучше бы вчера он не разбил любимую чашку Алота, пока бурно жестикулировал и в очередной раз доказывал... что? Дарис никак не мог вспомнить, с чего начался их спор. Кажется, сначала он взбеленился из-за тупо слитого данжа в «Перфект Ворлде», а потом Алот очень некстати упрекнул его в безалаберности — и понеслась...
К стройке вальяжно подошел Серафен с пустым подносом наперевес.
— Утречка, шеф. Докладываю: с ночи у нас один выпивоха с коктейлем и четыре долбо...
— Тс-с! — Дарис сделал страшные глаза и кивнул в сторону ожидающей своей сдачи эльфийской дамы.
— ...добропорядочных гражданина, — поправился Серафен. — «Цезари» и свежевыжатые соки. Все уже рассчитались и дремлют на диванах в зале для некурящих. Зоти, кстати, там же, салфетки крутит.
— Опять ночная смена не...
— Она и есть ночная смена.
— Тьфу! — Дарис шлепнул себя ладонью по лбу. — Точно, она же выпросила у меня две смены подряд. Я так офигел, что вылетело из головы.
Серафен с ухмылкой дернул ухом, наблюдая за тем, как Майя сосредоточенно распределяет чистые чашки по панели автоподогрева в верхней части кофемашины.
— Ну хоть про то, что Текеху сегодня с девяти, ты не забыл?
— Нет, это помню. Сегодня у нас, значит, двое на баре, трое в зале? Хорошо. Не как обычно: один заболел, другой на практику уехал, третий умер, а четвертый ушел обедать.
— Хороший у четвертого аппетит...
— А кто у нас на практику ездит? — поинтересовался Эдер.
— Ну, не практика, вроде, а курсы языковые, — поправился Дарис. — Рекке.
— А, да. Я слышал, он быстро учится.
— А еще чаевых собирает больше, чем Текеху, — хохотнул Серафен. — Мирке говорила, что его аж после работы караулят, и ему иногда приходится сбегать через черный ход.
— Мирке лучше б перестала бухая приходить.
Привлеченный звоном колокольчика, Дарис обернулся и замер. В дверях стоял растрепанный и запыхавшийся Алот с толстой кипой банкнот в руках. Даже куртку не накинул на плечи, бестолочь.
— Ну наконец-то, — гнусаво протянула эльфийка. — Безобразие, конечно.
Но вместо того, чтобы отдать ей деньги, Алот быстро пересек зал, обогнул Дариса, Эдера и Серафена, завернул в бар и остановился у кассы. Тонкие светлые пальцы запорхали над экраном «Управляющей», громыхнул мелочью кассовый лоток.
— Ваши четыре тысячи восемьсот десять пандов.
Алот ссыпал сдачу в монетницу, украшенную фирменным логотипом, и задвинул лоток обратно. Пробурчав себе под нос, что никаких чаевых не даст — аж с целого стаканчика капучино, какое горе, — эльфийка скрупулезно выгребла все до последней монетки, затолкала в клатч и, гордо вскинув голову, удалилась. Дарис искренне пожалел, что она оказалась не из тех гостей, кто нет-нет да входил в стеклянную дверь лицом.
— Сучка драная, — в сердцах выдохнул Серафен. — Ты ей, надеюсь, разбавленное налил?
— Я наливала, — холодно отметила Майя. — Разумеется, нет.
Серафен всплеснул руками и звонко шлепнул себя по бедру подносом.
— Ну никакого левака с вами не видать.
Дарис сложил руки на груди, выразительно вскинув бровь.
— Ничего, что я тут стою?
— Да брось, шеф, ты же свой, в доле. Зато кофе по итогу месяца вместо минуса уходит в плюс.
— Это, знаешь ли, вызывает у управляющей еще больше вопросов, чем если бы оно уходило в минус.
— Ну-у, пейте больше кофе, — Серафен весело оскалился и принялся тыкать уголком карточки в схему на терминале, по очереди проверяя занятые, окрашенные в зеленый цвет, столы. — И вообще. Ты ж свое дело хотел начать, нахрена нам какая-то управляющая?
— Не получилось пока... свое дело, — не без сожаления вздохнул Дарис.
Эдер, раздумывая о чем-то своем, вернулся к двери, где и полагалось стоять исполняющему обязанности хостеса и вышибалы одновременно. Очень кстати — зашли двое молодых аумауа из числа постоянных гостей и заказали четыре больших капучино с собой. Обычное начало буднего дня: в округе помимо торгового комплекса имелось несколько офисов и даже одна гостиница, сотрудники которых нуждались в утренней подзарядке кофе.
Алот сдержанно поприветствовал гостей, уточнил, добавить ли им сахар или сироп, и обернулся к Майе. Та кивнула и решительно вытащила двойной холдер из группы, избавив Алота от лишней суеты и позволив ему спокойно забить заказ и рассчитать гостей.
И до того они слаженно и четко работали, что Дарис невольно залюбовался. В первую очередь, конечно, Алотом. Тем самым Алотом, с которым они вчера разругались в хлам и по которому Дарис безумно скучал уже на пути к метро. Да что там метро — тем же вечером! Оттого и заснуть он никак не мог.
Хотелось... извиниться? С одной стороны — да, с другой — когда уже этот несносный эльф перестанет быть таким... таким...
— Грх...
— А?
Дарис вынырнул из своих угрюмых мыслей и, сморгнув, посмотрел в огромные желто-зеленые глаза Серафена.
— А? А-а... Э-э... Н-ничего. Я так, задумался.
Серафен слегка прищурился и, помедлив, покосился на Алота. У Дариса кровь прилила к ушам.
— Я вроде просил не сайферствовать в меня.
— Да я и не. У тебя, шеф, все на лице написано, кого угодно спроси.
— Поди проверь сахарницы, — сухо велел Дарис. — И протри столы.
Сахарницы вообще-то были в порядке, да и столы все казались чистыми — должно быть, Зоти постаралась в ночную смену — но все было лучше, чем незатейливо треснуть Серафену промеж ушей.
Серафен это, похоже, понял, а потому возражать не стал.
Навстречу ему из зала для некурящих выползла Зоти с салфетницами в руках. Выглядела она так, будто не спала как минимум неделю и пару часов назад опрокинула в себя ведро окрыляющего «редбулла». Судя по дерганным жестам и лихорадочному блеску в глазах, как-то так оно и было на самом деле.
— Эм... Привет. Ты в порядке? — осторожно поинтересовался Дарис. — Может, тебе все же домой пойти?
Майя, разливающая взбитое молоко по четырем стаканчикам, заметно встревожилась.
— Светлячок... Неважно выглядишь.
— Все хорошо, — Зоти криво улыбнулась и потерла глаз тыльной стороной ладони. — Вечером высплюсь.
Задержавшись нежным взглядом на Майе, она углубилась в зал, чтобы расставить салфетницы и поправить рекламные стойки. Когда она ухитрилась споткнуться о Серафена, Дарис покачал головой и решил, что больше не позволит ей так перерабатывать.
— Ты не знаешь, случаем, на что она копит? Неспроста ведь такие жертвы.
Майя грустно вздохнула и сперва накрыла стаканчики крышками, а затем рассовала их по подставкам.
— Не знаю. Я спрашивала, но она не говорит. Даже мне.
Аумауа оставили на барной стойке несколько монет чаевых и удалились, громко обсуждая перспективы разработки локальной платежной системы. Эдер прикрыл за ними дверь и проверил ладонью, не дует ли. Снаружи поливало как из ведра. Алот вытянул шею и, убедившись, что в радиусе ближайших десяти метров вокруг кофейни потенциальных клиентов нет, обратно повязал фартук. Перед выходом из бара его требовалось снимать.
Помявшись на месте, Дарис прочистил горло, оттянул пальцем ворот форменной футболки — почему-то вдруг показалось, что ткань натирает шею, — и подошел к Алоту. Тот уже успел выудить из кармана фартука смартфон и углубиться в свои многочисленные заметки.
— Ты бы... поосторожнее бегал без куртки по такой погоде.
— Я спешил, — ровно ответил Алот, не отрываясь от смартфона.
— А простудишься — что, больничный тебе выписывать?
Дарис с удивлением обнаружил, что вместо добродушной шутки у него получился почти наезд. Тонкие черные брови Алота едва заметно сдвинулись к переносице.
— Только если будет необходима госпитализация. В остальных случаях я обойдусь таблетками и молитвой Зоти.
Дарис снова поправил воротник, а заодно и волосы. Вообще-то, он всегда настаивал на больничных, стоило кому-нибудь начать кашлять. Когда же Алот — исчезающе редкий случай — соглашался отлежаться дома, Дарис всеми правдами и неправдами выбивал себе выходные, чтобы провести с ним побольше времени. Даже если большую часть этого времени Алот спал.
— Таблетки значит... Понятно.
— Хорошо, что понятно, — в голосе Алота проскользнуло неуловимое раздражение.
Ах вот как, значит. Смерив его колючим взглядом, Дарис оттолкнулся от барной стойки. У него, в конце концов, было много работы: табели, учеты, расчеты и прочая бюрократия. Ошибись он хоть в одной гребанной цифре — и на следующий день управляющая примчится с глазами навыкате и, изрыгая кровавую пену, вставит ему пистон.
На «пистоне» мысли споткнулись и ухнули куда-то вниз, бесконечно далеко от скучной бумажной работы, пробежали мурашками по спине и вынудили свести лопатки. Перед глазами ярко расцвели образы, преследовавшие Дариса с момента ссоры. На широком диване, обтянутом натуральной кожей, они с Алотом впервые зашли чуть дальше долгих, но целомудренных поцелуев. Прошло пять лет, страшный кризис отнял у Дариса любимый «Кафе Нуа», диван и прочую роскошь пришлось продать, чтобы наскрести денег на новый старт, а руки все помнили... Тело помнило. Губы, волосы, звуки, запахи — все, до собственного отражения в блестящих глазах напротив, до узора вен на тонкой горячей коже.
Потом, когда кризис сошел на нет, они перебрались на диван попроще и перепахали там не один гектар. Вспомнился недавний вечер: ленивые посиделки с бутылкой сидра за «Игрой Престолов» переросли в настоящий секс-марафон. Надевание резинки Дарис превратил в изысканную прелюдию, и позже, с упоением вбивая Алота в подушки, не мог налюбоваться на его спину. Под бледной кожей, окрашенной в неестественные оттенки зеленым светом адрового ночника (дешевой стекляшки, купленной на «Али»), бугрились мышцы, темные волосы струились по подрагивающим плечам, а длинные острые уши краснели тем ярче, чем громче и чаще Алот стонал. Потом они поменялись, и, сжимая бедрами его бока, Дарис хотел смеяться.
Тогда он казался себе счастливейшим из Хранителей. А сейчас...
А сейчас он обнаружил себя на своем обычном рабочем месте — за крайним столом у самой двери в подсобку, откуда было удобно наблюдать за происходящим в зале, — лежащим грудью на кипе всевозможных документов и нервно постукивающим ботинком по полу. Серафен, обаятельно улыбаясь, принимал заказ у двух богато одетых гномок — на схеме их стол значился как пятнадцатый. За двадцать четвертым человек в деловом костюме уже вовсю уплетал омлет из утреннего меню. Пробежавшая мимо Зоти поставила перед ним кружку американо и пожелала приятного аппетита. Под сильными руками Майи загудела цитрусовая соковыжималка — должно быть, кто-то из сидящей с ночи компании в зале для некурящих заказал фреш. Звонкой трелью залился колокольчик, возвещая прибытие в «Непокорный» целой толпы «кофе с собой по флаерам». Судя по долетающим до «администраторского» стола обрывкам фраз, это была автобусная экскурсия. Алот терпеливо выяснил, сколько чего им нужно, забил все это в систему и поспешил к кофемашине.
Рабочий день потихоньку набирал обороты. Дарис глубоко вздохнул — приставать к Алоту, чтобы помириться или поругаться еще разок, он мог только в те редкие моменты, когда перед баром не маячили оголтелые гости. К счастью или нет, на проходимость и выручку «Непокорный» не жаловался. Разве что порой не хватало сотрудников да места в баре, чтобы в запаре другу не мешать, не путаться под ногами. В целом, Дарис готов был согласиться с Серафеном — он вполне мог начать сначала. Зарегистрироваться как ИП под никому не известным брендом и избавиться от пристального внимания каких-либо управляющих. Работать сам на себя, как было с «Кафе Нуа».
Но сперва ему предстояло побороть свой страх неудачи. А еще раньше — помириться-таки с Алотом. Что-то подсказывало Дарису, что на сей раз это будет сложнее обычного.
Его ждали товарная накладная, акты приема-передачи и прочая, и прочая, и прочая. Невыносимо лень было брать этот длиннющий список и обходить все холодильники, пересчитывая количество единиц товара и соответствие этого гребанного количества оному в накладной. Куда больше, чем администратором, Дарису нравилось быть бариста — и пофиг, что зарплата у него тогда была меньше почти в два раза. Зато он мог возиться у кассы, полной грудью вдыхая аромат свежемолотого кофе, расставлять в витрине тортики по фэншую, жрать списанку, пока никто не видит, и то и дело как бы невзначай задевать бедром Алота.
Все это Дарис, правда, и теперь мог, но времени на любимое занятие у него осталось гораздо меньше.
Не говоря уже о...
Да прекратит он сегодня об этом думать?!
Вопреки ожиданиям, внутренний вопль отрезвляющего эффекта не произвел. Где-то на задворках сознания Дарис с упоением отсасывал Алоту в туалетной комнате, и не было ничего удивительного в том, что в штанах у него стало тесно. Нервно щелкнув автоматической ручкой, Дарис пожалел, что, в отличие от бариста и официантов, администраторы не носили фартуки.
— Я в туалет, — бросил он Майе, решительно поднимаясь из-за стола.
В отличие от его неуемного либидо, накладная вполне могла подождать. Обе кабинки, к счастью, оказались свободными.
Щелкнув дверным замком, Дарис вымыл руки и расстегнул штаны. Стоило дать волю фантазии вместо того, чтобы пытаться направить ее в рабочее русло, — и та унеслась в неведомые дали на крыльях любви и страсти. Из всех сценариев, что подкидывало воображение, Дарис не стал выбирать конкретный — он был слишком возбужден, чтобы сюжетная составляющая играла роль. Достаточно было в деталях представить дорогой сердцу стояк, чтобы внизу живота сладко, почти болезненно затянуло, и Дарис с силой закусил губу, часто и быстро подрачивая себе.
Под конец он все-таки не смог сдержать стона. Оставалось надеяться, что под дверью не притаился случайный гость. Или неслучайный Серафен, способности которого иногда прямо-таки вынуждали немедленно свернуть ему шею. Вытягивая из держателя внушительный лоскут бумажного полотенца, чтобы убрать за собой, Дарис мысленно перенес эти капли спермы с крышки унитаза на подтянутый рельефный живот Алота, и у него чуть не встал повторно.
К тому моменту, как он вернулся к своим бумажкам, добрая половина столов оказалась занята, и между рядами, сверкая белозубой улыбкой и голым торсом, порхал Текеху.
— Шеф! — увидев, что ему машут, пытаясь привлечь внимание, Текеху подскочил к Дарису и крепко его обнял. Учитывая разницу в росте и телосложении, с тем же успехом он мог бы Дариса заломать. — Доброе утро, я говорю! Погода просто ужас. Обычно эта рыбка ничего не имеет против дождя, но не когда ему вторит такой пронизывающий ветер.
— Почему ты опять не в форме?
— Экера, шеф, эта рыбка всегда в прекрасной форме.
Дарис устало потер пальцами бровь.
— Не сомневаюсь... Почему ты без футболки? Где твой бейдж? Ты же знаешь правила.
Текеху так сморщился, что светлое пятно посреди его лба из кружка превратилось в нечто совершенно бесформенное.
— Эти правила работают против нас. Гостям нравится видеть мои мускулы, я говорю, они уходят счастливыми и оставляют больше чаевых.
— Текеху... Я обязательно воспользуюсь твоим великолепным торсом, когда... Нет, не в этом смысле! — Воскликнул Дарис, опаленный пламенем надежды, вспыхнувшем в черно-голубых глазах Текеху. — Когда «Непокорный» переквалифицируется в бордель. А пока иди и надень...
— Экера! Мы планируем стать борделем?
— Чего? — оторопела Майя.
— Иди и надень футболку! — Дарис отобрал у Текеху поднос и подтолкнул его к двери в подсобку. — Нет, Майя, не планируем.
— Слава богам, я бы уволилась.
Богам-богам... Все равно, что славить адронный коллайдер...
Часы показывали девять семнадцать. Дарис наконец приступил к работе. Не то чтобы его самого не раздражала собственная продуктивность — вернее, ее отсутствие. А кроме того, его раздражала вчерашняя ситуация. Вместе с возбуждением на нет сошло и желание немедленно помириться любой ценой, и Дарис недобро ухмыльнулся, внимательно глядя поверх переплетенных пальцев. Алот метался между кассой, кофемолкой, кофемашиной, холодильником и витриной, и сквозь маску его мнимого хладнокровия начинало проглядывать беспокойство.
— Майя, — позвал Дарис, не отрываясь от своей остроухой жертвы. — Попроси его, пожалуйста, сделать эспрессо. Я хочу проверить настройку кофемашины.
Майя одарила Дариса долгим и очень выразительным взглядом. Кажется, она порывалась что-то сказать, но всякий раз в последний момент передумывала и в конце концов пересекла узкую, но длинную зону бара, чтобы передать указание. Дарис испытал истинное наслаждение, когда Алота перекосило от услышанного.
Глупая, конечно, но до чего же сладкая месть!
Ровно через две минуты на стол перед ним опустилась крошечная чашка ароматного эспрессо. Эталонный эспрессо считался мерилом качества. «Если не умеешь делать эспрессо, — гласило вступление к профессиональным стандартам, — ты не достоин прикасаться к кофемашине».
Дарис жестом велел Майе ждать — пущай Алот попотеет над заказами в одиночестве — и сперва тщательно принюхался, затем присмотрелся и только потом отпил наконец из чашки.
— Пережженное, — отрезал он. — Пусть снизит температуру нагрева и сделает новый.
— А я могу? — сухо спросила Майя.
— Нет. В тебе я нисколько не сомневаюсь.
— А в нем?
— Эспрессо.
Майя поджала губы и удалилась в бар. На сей раз лицо Алота пошло багровыми пятнами, но Дариса он снова не удостоил даже косым взглядом.
На перенастройку кофемашины и приготовление новой порции эспрессо понадобилось почти четыре минуты.
— М-м, нет, не годится, — скучающе протянул Дарис, возя кончиком чайной ложки по кофейной пенке. — Крема должна быть толщиной два-три миллиметра. Цвет хороший, но консистенция отвратительная. Пусть переделает.
Он чувствовал себя жутким мудаком, но остановиться уже не мог. Да, настройка кофемашины действительно была важным делом, да, приготовить идеальный эспрессо действительно было не так-то просто, но...
Выслушав Майю, Алот некоторое время стоял неподвижно, и только его грудь вздымалась выше обычного и опадала резче. Отирающиеся по другую сторону барной стойки с подносами наготове Зоти и Серафен дружно потребовали пошевелиться и не тормозить с заказами. Майя кинулась к кассе — рассчитывать целую стопку чеков, пока Эдер пытался, как умел, принять еще два заказа на кофе с собой. Алот зло сощурился и принялся перебирать кофемашину.
Дарис торжествовал и стыдился одновременно. Стыдился, пожалуй, больше.
Прошло почти семь минут. То тут, то там в зале слышались возмущенные шепотки. Текеху виновато улыбался гостям, травил байки и отвешивал комплименты. Зоти случайно отдала тарелку устриц не на тот стол и теперь молча выслушивала упреки.
Третью чашку эспрессо Майя впечатала в столешницу с такой силой, что Дарис невольно вздрогнул. И как только не расплескала...
— С-спасибо. М-м. Выглядит вполне прилично. И на вкус, пожалуй. Передай Алоту...
— Если ты немедленно не прекратишь идиотничать, я оставлю свой фартук на баре и уйду домой, — прошипела Майя.
Дарис не обнаружил в себе никакого желания с ней спорить. Тем более что она была права.
— ...передай, что кофе неплох. Может вернуться к работе.
Майя закатила глаза и скрылась в подсобке, где громко поинтересовалась у Палли, как скоро будет готова пицца. Судя по тому, что в ответ Палли так же громко выругалась на вайлианском, конкретно эту пиццу она готовить даже не начинала.
Поерзав на стуле, Дарис уткнулся в свои бумажки. Месть вроде бы свершилась, но он не испытывал никакого удовлетворения — наоборот, хотелось пойти и сунуть голову в мусорное ведро. После того, как очередной гость потребовал объяснений, Дарис забил на накладные и отправился на подмогу. Понадобилось не менее получаса для того, чтобы разгрести им же организованную запару.
— Знаешь, шеф, — проворчал Серафен в экран терминала, с видимым облегчением снимая зеленую метку с еще одного стола. — Клянусь яйцеводом Хайлии, это было полное дерьмо собачье.
Дарис взял со стола салфетку и, облокотившись о линию раздачи, приложил ко лбу. Он весь взмок — и, пожалуй, не только от беготни. В дальнем углу Майя приводила в порядок измазанную кусочками фруктов соковыжималку, Алот убежал на кухню за подносом с мытыми чашками — на кофемашине их практически не осталось.
— Знаю я, знаю. Я этим не горжусь.
— Почему бы вам просто не поговорить, а?
— Не хочет он со мной разговаривать.
— Вообще-то хотел, пока ты не заладил свою гребаную проверку.
— Серафен, — страдальчески протянул Дарис, — пожалуйста, уйди.
— И позволить тебе разрушить не только свои отношения, но и бизнес? Твою мать, шеф, не твори херню!
Дарису огромного труда стоило удержать себя от того, чтобы все-таки дать Серафену в ухо. Но, едрить его налево, так ведь и Серафен был прав!
— Захочешь подраться — я в твоем распоряжении.
Дарис ответил не сразу — сперва как следует прикусил губу и подождал, пока боль поможет успокоить мысли. С мыслями помогло, с чувствами не очень — из груди как будто половину души достали.
— Прекрати уже мои мысли читать. Не хочу я с тобой драться. Я просто...
Он запнулся. Из подсобки с полным подносом чашек вышел Алот. По-прежнему напрочь игнорируя существование Дариса, он водрузил поднос на барную стойку и принялся переставлять чашки на кофемашину, аккуратно вкладывая одну в другую.
— ...просто пойду поработаю, наконец, — Дарис устало потер пальцами брови. — До бизнес-ланча надо закончить с накладными.
— Здравая мысль, шеф, — Серафен хмыкнул и подпихнул его локтем. В этом нехитром жесте смешались упрек и дружеская поддержка. — Не дури так больше.
***
Снедаемый чувством вины — оно, как ни странно, помогло хорошенько сосредоточиться — Дарис сумел разобраться с основной частью «админской» работы за полтора часа. Нигде ничего не потерялось, недостачи остались в пределах нормы, графики сошлись, табели не вызвали никаких вопросов. Морковный кекс, который Зоти, зазевавшись, уронила на выходе из бара, он без лишних комментариев списал.
Настенные часы — куда более новые и красивые, чем те, что висели в коридоре на пути к раздевалке, — показывали без пятнадцати двенадцать. Пятнадцать минут до настоящего испытания на прочность, которому подвергался «Непокорный» каждый будний день.
— Зоти, — вполголоса позвал Дарис, бегло окидывая взглядом оба зала. Ночная компания из некурящего наконец убралась восвояси. Худенькая смертельная богоподобная за двадцать третьим столом бурно что-то доказывала семейной паре орланов с одним алкогольным мохито на двоих — от коктейля неуловимо тянуло ромом и спелой мякотью коики. Текеху вот уже несколько минут ворковал с рыжим эльфом за тринадцатым. Если учесть, что эльф этот наведывался в «Непокорный» чуть ли не каждый день, садился всегда за один и тот же стол и обслуживаться желал исключительно у Текеху, то можно было догадаться, что обсуждали они не только состав блюд в меню.
Стоило Зоти сообразить, что ее зовут, как Дарис бережно придержал ее под локоть и отвел подальше от лишних ушей — в пустующий нынче угол у туалетов.
— Я... Я опять что-то не так сделала?.. Этот гном так неразборчиво говорил...
— Нет, — мягко возразил Дарис. — Ты все сделала правильно. Я предлагаю тебе сейчас пойти пообедать, а потом — домой, отсыпаться.
— Не могу, — Зоти мотнула головой. — Я должна сегодня отработать.
— Ты уже хорошо поработала. Я позабочусь о том, чтобы тебе оплатили полную смену.
Зоти оторопела, хлопая на Дариса большими карими глазами с густой сеткой полопавшихся сосудов.
— Но я ведь и половины не... А как же... А как же ланч? Кто-то должен следить за залом для некурящих...
— Я послежу. Поверь, всем будет лучше, если ты как следует отдохнешь.
Помедлив, Зоти глубоко вздохнула.
— Ла-адно, — согласилась она неохотно. — Может, я и правда переоценила себя.
— Ты продержалась дольше, чем смог бы кто угодно другой после напряженной ночной смены, — хохотнул Дарис. — Иди ешь. Не забудь, что обед для сотрудника забивается через вкладку «стафф».
Не сдержав сонной, но благодарной улыбки, Зоти ослабила завязки фартука на бедре и, на ходу привычно складывая его вчетверо, поспешила к терминалу — получать свой заслуженный оплачиваемый обед.
Бизнес-ланч нагрянул неожиданно и внезапно. Вот вроде бы и никого в зале, хотя с тех пор, как на столах появились узенькие брошюрки с рекламой комбо-обедов, прошло двадцать с лишним минут, и вот уже две трети столов заняты большими шумными компаниями, так и норовящими утянуть друг у друга «ненужный» стул. Сунув голову в окошко, пробитое между баром и кухней, Дарис поинтересовался, все ли готово к большому наплыву гостей. Палли не без гордости ответила утвердительно. Лишний раз отметив, как потешно топорщатся ее перламутрово-зеленые перья из-под поварской шапочки, Дарис игриво подмигнул ей и поспешил занять место у кассы — ближайшее к входу в кофейню, если не считать «наблюдательный пост» Эдера.
Он был почти уверен, что протиравший витрину Алот ненадолго скосил на него глаза.
— Здравствуйте, здравствуйте, проходите, присаживайтесь, это зал для курящих, для некурящих дальше, — бубнил Эдер себе в усы, одной рукой придерживая дверь, а другой указывая прибывающим на свободные столы, количество которых стремительно сокращалось.
Дарис поежился — хотя дождь закончился, из-за двери нефигово сифонило. Впрочем, мерзнуть ему оказалось некогда. Несмотря на обеденное время, многие гости по-прежнему хотели кофе с собой, плюс к ним добавились «закуски с собой» и даже два «бизнес-ланча с собой». Гадая, какое может быть удовольствие в том, чтобы запихивать все это к себе в машину, Дарис лично рассовал супы, салаты, горячее и напитки по одноразовым емкостям и завернул в пакет. Гость оказался так доволен оперативностью, что оставил сорок пандов — положенные десять процентов — чая. Редкость для стремящихся сэкономить на бизнес-ланче.
— Симпатичная рыбка хотела бы успеть везде, — Текеху, перебивающий из блокнотика в терминал несколько заказов подряд, неуверенно улыбнулся Дарису, — но мы с Серафеном нарасхват тут, а в зале для некурящих занято уже три стола.
Дарис, для пущего сосредоточения закусив губу, отсчитал сдачу и ссыпал ее в специальный конверт, оставив торчащим наружу краешек чека с напечатанным на нем номером стола.
— Без паники, щас все будет. И поправь бейдж, он у тебя вверх тормашками.
Крикнув Серафену, чтобы отнес сдачу, Дарис обогнул сперва Алота, затем Майю, проверил разложенные по барной стойке талоны с заказами, выбрал выполненные, скомкал их, сунул в карман джинсов и выбежал в зал. Блокнотик для записей он забыл, поэтому после душевного разговора с голодной разношерстной толпой заказы пришлось забивать по памяти.
— Одна пицца а-ля Редсерас и две жареные уродины! — крикнула Палли, через окно выставляя в бар три тарелки, две из которых тут же схватил Текеху.
— Сэндвич просят погреть! — Серафен влетел за стойку и едва не прилип лицом к ближайшей микроволновке — всего их было две, но вторая стояла у самой кассы. — Почему холодный?
— Это клаб, его подают холодным.
— А это что такое булькает?
— Шесть крем-супов на восьмой стол, и греться им еще пять минут, — огрызнулся Алот. — Если ты сейчас же не выйдешь отсюда, я прищемлю тебе голову грилем.
Серафена осенило. Он с размаху шлепнул сэндвич на разогретый гриль, схватил с линии раздачи капучино и, приговаривая что-то про особо нетерпеливого гостя, выскочил из бара прежде, чем его настигли Майя с Алотом.
— Да что б тебя... Это куда капучино был? На десятый?
— Да, — досадливо выдохнул Алот. — Сделаешь новый?
— Вам помочь чего-нибудь? — участливо поинтересовался Эдер.
Подхватив тарелку с остывающей пиццей, Дарис энергично кивнул ему.
— Будь добр, собери грязную посуду. Если мимо пробежит Серафен, скажи ему, чтобы прекратил шаманить, — и добавил, глядя на удивленно взлетевшие брови Эдера: — Я же вижу, сколько он чаевых приносит.
Серафен, обхаживавший группу типичных офисных сотрудников — эльфов, людей и одну орланку — за одним из дальних столов, приподнял голову и лукаво подмигнул Дарису. Тот недовольно фыркнул, а затем, уже направляясь к столу, за которым многодетное человеческое семейство терпеливо ждало свою пиццу, широко и искренне улыбнулся.
Наконец-то все шло как надо.
Ну, или почти все.
***
К четырем — к окончанию бизнес-ланча — толпа понемногу начала рассасываться. В залах все еще яблоку негде было упасть, но, судорожно проверяя на терминале многочисленные зеленые столы, Дарис не без облегчения отмечал, что большинство гостей уже получили свои заказы. В воздухе клубились всевозможные ароматы, но, как бы причудливо они не смешивались, подстегивая аппетит и будоража воображение, явно преобладал один — кофе.
— Всего хорошего, приходите к нам еще, — проводил Эдер заученной фразой очередную компанию, после чего вопросительно глянул на Дариса, получил безмолвное разрешение, снял с настенной вешалки длинное драповое пальто — он часто оставлял его здесь вместо раздевалки — и вышел на улицу покурить.
Пользуясь освободившимся временем, Алот занялся тем, что у него получалось лучше всего, — «вылизыванием» бара. После его уборки можно было спокойно есть с пола, а в стекла и металлические поверхности — смотреться, как в зеркала.
— Фуф, — Дарис облокотился о стойку напротив Майи. — Неужели все, даже не верится. Сделаешь мне кофейку?..
Майя, украшающая шоколадным соусом фисташковый чизкейк «Сияющая адра», покосилась на него с острозубой ухмылкой.
— Эспрессо?
Дарис зарделся, искоса поглядывая на Алота. Тот то ли не слышал, то ли не обращал внимания.
— Нет, капучино. И... извини. Не знаю, что на меня нашло.
— Я знаю, — Майя с улыбкой пожала плечами и поставила тарелку с чизкейком на линию раздачи. — Пробудилось... это, кем там ты был, напомни? Инквизитор Воедики?
Дарис сморщился так, будто случайно сжевал лимон.
— Очень смешно. Нет, это был я. Просто я.
— Что ж. По крайней мере, «просто ты» еще не забыл, каково это — бегать с подносом. Мы справились лучше, чем я ожидала, — после недолгой возни Майя протянула Дарису капучино, и тот немедленно присосался к чашке. — Знаешь, я... хотела тебя поблагодарить.
Дарис поднял на нее удивленный взгляд, облизывая с губ подслащенную ванильным сиропом пену.
— За что?
Уж явно не за то, каким мудаком он себя показал сегодня...
— За то, что отпустил домой Светлячка.
Осушив чашку наполовину — кофе был просто великолепный — Дарис всмотрелся в песочно-желтое, с симметричными лиловыми узорами, лицо Майи: в ее плотно сжатые губы и светло-голубые глаза, полные смеси нежности и тревоги. Ее дешевый кнопочный телефон лежал рядом, надежно спрятанный от любопытных глаз стойкой с бокалами, хотя обычно Майя носила его в кармане — как и предписывалось правилами. Не писала и не звонила сама — терпеливо ждала.
Чтобы не разбудить.
Дарис глубоко вздохнул и вновь посмотрел на Алота — теперь уже прямо и с нескрываемым сожалением. И почему у них двоих не получалось так? Без вечных ссор, без ругани.
— Ты, конечно, виноват, шеф, — вынырнул Серафен откуда-то из-под ног, заставив Дариса отшатнуться от неожиданности. — Но не ты один. Мистер-умные-книжки тоже бывает совершенно невыносим.
Дарис открыл было рот, чтобы возразить, но осекся под хлестким взглядом, каким Алот одарил сперва Серафена, потом — его.
— Можно мы не будем обсуждать это здесь? Не при всех и не на работе.
Серафен иронично прищелкнул языком. Дарис не стал спорить и, недолго думая, ретировался на кухню к Палли — все было лучше, чем мозолить глаза Алоту. Даже слушать очередную лекцию о своем совершенно неподобающем поведении, не имеющую никакого отношения к его сегодняшней выходке.
В пять заканчивалась смена Алота и Текеху. Майе, Дарису и Серафену с их «два через два» предстояло просидеть здесь до десяти вечера и передать эстафету ночной смене. У Майи завтра должен был быть выходной, у Серафена — послезавтра. Дарис, будучи единственным администратором, работал без выходных.
Иногда хотелось повеситься. Все остальное время Дарис натягивал на лицо улыбку и утешал себя тем, что «Непокорный» — милое уютное заведение, вполне пригодное для жилья. Осталось только найти место под раскладушку и поменять лампочку в раздевалке.
— Вот ты — какой идее служишь?
Дарис сфокусировался на зависшей перед глазами кондитерской кисточке и попытался вспомнить, о чем говорила Палли и в какой момент они успели перейти от абстрактных понятий к вполне конкретным вопросам мировоззрения.
— Э-э...
— Слишком сложно для тебя, амико? — добродушно фыркнула Палли, возвращаясь к размазыванию томатного соуса по основе для пиццы. — Тогда проще: чего ты вообще хочешь от жизни?
— Кроме того, чтобы «Непокорный» оставался на плаву? Хм. Жить долго. Не сойти с ума. Не видеть мертвых — или видеть пореже, — Дарис поскреб ногтями шею и задумчиво улыбнулся. — Может быть, чуточку спасти мир.
Палли глубоко вздохнула и раскидала по пицце темные колечки маслин.
— Ты снова меня не слушал.
Ополоснув руку, Дарис примирительно подал ей шампиньон.
— Прости. Отвлекся.
— Знаю я, на что ты отвлекся, постенаго, — Палли взяла шампиньон и мастерски нашинковала в пиццу. — Это пустое все.
— Палли, мы с тобой уже обсуждали...
— Я не о том, что предпочла бы видеть тебя с женщиной и, возможно, даже учить чему-то твоих наследников, — ее глаза сверкнули золотом. — Я о том, что даже жизнь эльфа не настолько долгая, чтобы тратить ее на ссоры с любимыми.
Дарис споткнулся на полумысли, и на несколько долгих минут на кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь утробным гулом посудомойки. Щедро присыпав пиццу тертой моцареллой, Палли ловко запихнула ее в духовку и принялась раскатывать новую порцию теста. Ничего пояснять — да и вообще продолжать разговор — она явно не собиралась.
Внимание привлек неясный шум в баре. Надеясь, что ничего ужасного там не произошло, Дарис решительно зашагал к выходу из подсобки — и едва успел отскочить назад, чуть не получив распахнутой дверью по лбу. Перед ним, дыша мелко и часто, как обколотая кофеином белка, стояла Зоти в куртке и с увесистым чемоданчиком подмышкой.
— Т-ты что тут делаешь? — выдохнул Дарис одновременно, слово в слово, с Маей, чье ошалевшее лицо возникло над плечом Зоти. — Я же тебя домой отправил...
— Я там была, — хихикнула Зоти, косясь на Майю. — И даже поспала немного. Просто поняла, что нет сил терпеть, и...
— Светлячок...
— Боги, уйдите из зала, не смущайте гостей, — Дарис бережно, но настойчиво затащил Зоти в подсобку, следом подманил Майю и перестал хмуриться только после того, как закрылась дверь. — В чем дело?
Зоти неожиданно смутилась, ярко покраснела и уронила взгляд в пол. Ее потряхивало, и Дарис никак не мог понять, дело в излишнем возбуждении, недосыпе, или она ухитрилась простыть.
— Я бы... хотела наедине, но, наверное, неважно, да?..
— Наедине с... э...
— С Майей.
Зоти нервно закусила губу и прежде, чем Дарис успел уважить ее желание, выставила перед собой чемоданчик. На матовой бордовой поверхности красовалась вычурная эмблема в виде расправившего крылья орла.
— Это... мне? — растерялась Майя.
— Да, — Зоти переступила с ноги на ногу, приподнимая плечи. — Откроешь?
Помедлив, Майя взяла чемоданчик и щелкнула замком. Крышка сама откинулась назад, являя любопытным взглядам нечто аккуратно сложенное, но совершенно непонятное. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что все эти бубенчики, ремешки и лоскуты кожи — набор снаряжения для соколиной охоты. Дарис никогда бы не догадался, если бы не знал о существовании Ишизы.
Судя по тому, как расширились глаза Майи, набор был не из дешевых.
— С-светлячок... Это... Это...
— Тебе нравится?..
— Да, но... То есть, конечно, да. Но откуда ты... Это ведь...
Зоти вытянула шею и звонко чмокнула Майю в щеку.
— Это для тебя. Все остальное не важно.
Дарис внезапно понял, что в этой идиллии он лишний. Девушки не обращали на него никакого внимания, но продолжать стоять и тупо на них смотреть, когда они возьмутся горячо благодарить друг друга прямо посреди коридора, Дарис не хотел. Точнее, не отказался бы, но...
Развернувшись на каблуках, он оказался лицом к лицу с Алотом. Судя по снятому бейджу и сложенному фартуку в руках, дневная смена подошла к концу. Дарис поднял глаза чуть выше — на «часы для опаздунов» — и убедился в этом.
— Пропустишь?
Пробормотав что-то утвердительное, Дарис вжался в стену, позволяя Алоту обогнуть сперва его, затем — с куда большим трудом — плотный клубок из Майи, Зоти и заветного чемоданчика, потом — злополучное кресло и, наконец, скрыться в раздевалке.
Ощущение было, будто сердце колотится где-то в горле. Это ж он сейчас уйдет домой и...
— Ну?
Дарис оторопело повернул голову. Зоти и Майя, не выпуская друг друга из крепких объятий, выразительно на него смотрели. Не дождавшись от Дариса никакой реакции, Майя скосила глаза в сторону раздевалки.
— Удачи тебе, — шепотом добавила Зоти.
Да уж, удача ему понадобится...
Преодолев многочисленные препятствия, большая часть которых — к немалому удивлению самого Дариса — оказалась внутренними, он легонько толкнул дверь и просочился в полумрак раздевалки.
— Слушай... Я...
Дарис подпер дверь спиной, чтобы избежать внезапных вторжений. Алот уже стянул с себя рабочую футболку и стоял теперь с ней в руках, темнота не позволяла разглядеть детали вроде выражения его лица. Но раз ни футболка, ни один из высоких кожаных ботинок, ни ругань с оскорблениями не полетели в Дариса, значит, Алот был согласен его хотя бы выслушать.
— Я хотел извиниться. И за вчера, и за сегодня. За все. — Дарис пожевал губу, силясь собраться с мыслями. Получилось так себе. — Я не должен на тебя срываться. И... должен быть внимательнее. Спокойнее. А еще я первым делом куплю тебе новую чашку взамен разбитой!
Оживившись было, Дарис вновь сник и подавленно прижал уши. Самые важные слова произнести было не так-то просто.
— Прости меня... Правда, я... я без тебя сам не свой. Только о тебе и думаю, не могу сосредоточиться ни на чем другом. Без тебя... не могу и не хочу.
Чужие пальцы на подбородке заставили его вздрогнуть. Дарис послушно приподнял голову и сделал самое грустное из всех свои лиц.
— Хранитель-Хранитель, — Алот легко улыбнулся и убрал руку. — Не переоценивай себя, есть вещи, которые не меняются. Ты — одна из этих вещей.
— Хей, — Дарис шутливо наморщил нос. — Иногда я согласен быть твоим послушным рабом, но никак не вещью.
Судя по тому, как покраснели кончики ушей Алота, он понял, на что намекает Дарис.
— Я не это имел в виду. Так или иначе... извинения приняты. Я не пересчитывал кассу, но, думаю, сегодня мы сделали хорошую выручку. А остальное... Остальное мы можем решить и за стенами «Непокорного».
Дарис улыбнулся чуть шире, медленно сползая взглядом с тонких бледных губ Алота на его жилистую шею и ниже — на четко очерченные ключицы, узкую грудь и плоский живот с едва-едва угадывающимися «кубиками». Глаза уже привыкли к темноте, и Дарис мог насладиться зрелищем.
— И почему ты так не любишь служебные романы?..
— Слишком много внимания, — Алот зарделся, но, тем не менее, коснулся лбом лба Дариса, тепло выдыхая ему на губы. — Лишнего внимания.
— Прям уж лишнего? А хотя, да, — хохотнул Дарис, ненавязчиво приобнимая Алота за талию и притягивая ближе к себе. — Я бываю весьма надоедлив.
— Бываешь, — согласился Алот, хотя его пальцы — самые лучшие пальцы во всей Эоре, одним своим видом способные свести с ума, что говорить о большем, — уже вовсю шарили по груди Дариса, как бы невзначай задевая соски сквозь ткань.
Дарис даже не понял толком, кто из них первым прервал эту мучительную игру, но в следующее мгновение они яростно целовались, с тихим рыком прикусывая губы и сплетая влажные языки. Алот всем телом вжимал Дариса в дверь, терся о него обнаженной грудью, от чего в штанах стало так горячо и тесно, что закружилась голова. Дарис, впрочем, не отставал — пропустив колено между чужими бедрами и положив ладони на затянутый в грубую джинсу зад Алота, жадно мял его, вынуждая тереться еще и пахом. Шумное прерывистое дыхание быстро переросло в стоны, звякнула пряжка пояса. У Дариса разве что в глазах не потемнело, когда так нежно любимые им пальцы скользнули под резинку его трусов и обвились вокруг члена. На то, чтобы расстегнуть джинсы Алота, времени ушло чуть больше — дрожали руки, и настойчивые ласки нисколько делу не помогали. Высвободив из плена ткани чужой стояк, Дарис подумал о том, что хотел бы взять его за щеку, хотел бы гладить по бедрам и мять мошонку, и чтобы блестящая от смазки головка соблазнительно маячила перед глазами, а потом упиралась в горло, — и смотреть, смотреть неотрывно снизу вверх большими подернутыми поволокой глазами, в которых не осталось бы ничего, кроме любви и похоти. Так куда проще — и куда приятнее — было выразить то, что при помощи слов Дарису никогда почему-то не удавалось.
Захлебнувшись стоном, Дарис обильно кончил — сказались многочисленные переживания последних суток. Алот уткнулся ему в шею, и какие-то ничтожные секунды Дарис часто дрочил ему, всем телом, всей кожей (даже, кажется, всей душой) впитывая сладостное приближение чужого оргазма. Новый стон — куда более тихий и сдавленный — взлетел под потолок к перегоревшей лампочке, и Дарис крепко обнял Алота, шепча ему на ухо самые изысканные признания в любви из всех, что когда-либо приходили в голову.
Но прежде, чем он успел сравнить Алота с палящим солнцем, способным растопить льды Движущейся Белизны, дверь ощутимо толкнула его в лопатки.
— Шеф, — послышался осторожный голос из коридора, — эта симпатичная рыбка с большим удовольствием не мешалась бы вам еще несколько часов, но хочется переодеться и забрать куртку, а вечерняя смена не может начать работу, я говорю.
Дарис посмотрел в глаза Алоту и увидел в них ужас и понимание. Некая неведомая сила тут же оттащила их друг от друга и разбросала по раздевалке, она же придала им скорости и сноровки. Не прошло и минуты, как оба они стояли друг напротив друга совершенно одетые и готовые выходить, с полными карманами использованных салфеток.
— Я загляну вечером? — с надеждой спросил Дарис, поправляя съехавший набок бейдж. — Ты еще не будешь спать?
Алот отрицательно мотнул головой и взялся за ручку двери.
— Не буду. Заглядывай — я сварю тебе лучший эспрессо за всю историю.
Дарис неуверенно улыбнулся.
— Это не обязательно. Терпеть не могу эспрессо.
— А кто сказал, что заливать его тебе я буду именно в рот?
Лукавая ухмылка растянула губы Алота, и Дарис не на шутку струхнул несмотря на то, что член в его штанах предательски дернулся.
— Только если он, — не сразу, но все же нашелся Дарис, облизывая вмиг пересохшие губы, — будет не пережженный.
