***
Мазок. Еще один. Черное, беспросветное пятно на еще одном испорченном холсте. Феликс кусает губы, поджимая их так сильно, что не ощущает первые капли крови. На вкус все так же отдающие подобием железа. Это утро не ладится, проплывает куда-то мимо, а все входящие оповещения Феликс игнорирует. Рядом — картина, полная мрака и одиночества. Как и душа Феликса сейчас. Очередная депрессия сжирает изнутри, позволяет терять как себя, так и свою творческую единицу. И если раньше холсты пестрели цветами, сейчас — забирают в пучины черно-белой гармонии. Где только черный имеет спектры изменений. А душа? Душа у Феликса неизменима. Ли дергается от неожиданно заигравшей музыки и поглядывает на экран телефона. Имя Кристофера горит так резко, что Феликс щурится, но к телефону руку протягивает, отвечая на вызов. — Что-то срочное, хен? Я рисую, — звучит вполне обыденно и так отстраненно. Крис знает этот тон. Выучивает на пару месяцев вперед. — И тебе привет, Ликси, — он мягок, а интонация убаюкивает младшего. — Ты не отвечал мне, я стал беспокоиться. Мне прийти? Феликс ожидаемо молчит. Душа скребется наружу, прося наконец ей помочь, но Феликс замалчивает. Продолжает дальше погружаться в недра проблем, не желая кого-либо нагружать. «Никому нет дела до меня», — остается на глубине сердца. — Привет, да, — он все также отстранен. Кистью возит по неаккуратным мазкам и не задумывается о том, как некогда яркие краски при смешении вновь сливаются в черный. Вся жизнь Ли Феликса — сплошной черный цвет. — Смотри, как хочешь, — он пожимает плечами, даже не задумываясь, что собеседник его не видит. Скорее это на автомате, неуверенное. — Окей, я понял, — Чан все так же мягок, сбрасывает звонок и оставляет Феликса в гордом одиночестве. Если честно, то изначально одиночество нравилось Ликсу. Это был комфорт с первых часов. Нет чужого контроля, нет нарушений личных границ. Но чем больше Феликс оставался наедине с собой — глубже забывался, запускал свою начинающую распускать бутонами боли депрессию. Она подкралась незаметно, и Феликс желал не замечать ее. Но все видел Кристофер. Его искреннего желания помочь Феликс тоже не замечал, продолжая быть увлеченным написанием картин. Стук в дверь снова пугает Феликса, заставляя его слегка подпрыгнуть на месте и удивленно вскинуть брови. Нехотя поднимаясь на ноги, художник идет по направлению к двери, тут же её открывая. — Нужно проверять для начала, — бурчит недовольно Кристофер, но тут же раскрывает руки для теплых объятий и того, чтобы быть ближе к Феликсу и передать весь жар своего тела. — Я пойду поставлю чайник. Бан чувствует тут себя как дома: он знал расположение многих вещей, как-то даже одежду Ликса складывал по шкафам и наводил порядок по квартире. Феликс не против, ему, вроде как, даже приятно. Он возвращается обратно в комнату, где рисовал ранее, и снова приступает мазать. Штрихи резкие, все еще темные, и на таком же темном фоне не выделяются, сливаются. Феликсу нравится сам процесс: он будто растворяется в этом, будто теряет себя и грань с реальностью. Иллюзия единения с тишиной и пустотой внутри себя и надломленного сердца. — Пока горячий. Я знаю, что ты остывший не любишь, — рядом на стол ставиться бокал с чаем, вкусняшки, а Кристофер садится напротив Феликса. Тот обычно сосредоточен, настолько, что на лбу собираются смешные морщинки. Кристофер улыбается и неосознанно произносит вслух то, что обещал самому себе хранить до скончания веков. — Жаль, ты не видишь, насколько красив и насколько я люблю тебя… Его взгляд растворяется в Феликсе, и старший не сразу понимает, что Ли срывается с места и буквально пулей несется в ванную комнату, стараясь скрыть рыдания, рвущиеся лавиной чувств из самой глубины опустошенного сердца. Чан не понимает, какую глупость делает, но осознает степень сказанного, поэтому быстро направляется за младшим, обнаруживая его за запертой дверью. — Ликси, я обидел тебя? Но в ответ тишина.Я:
Ликси?
Написать сообщение — первое, что приходит в голову Крису. И, на удивление, Ли быстро строчит ему ответ. От кого: лис Феликс извини От кого: лис Феликс хен, это так… От кого: лис Феликс правда?..Я:
Правда.
От кого: лис Феликс я испугался От кого: лис Феликс эти слова От кого: лис Феликс они От кого: лис Феликс они новы для меняЯ:
Прости меня.
Я должен был выбрать другой момент
для признания в чувствах
Я:
Но я правда очень люблю тебя
От кого: лис Феликс хен… Феликс отпирает дверь и сталкивается с обеспокоенным взглядом Кристофера. Тот прижимает младшего к себе и шепчет слова извинения, губами мажа по виску и слегка соскальзывая на щёку. — Ты заслуживаешь любви всего мира, — шепотом, не разрывая интимность этого мгновения. — Как и ты, — хрипит голос Феликса. — Мне кажется, что я мог бы ответить тебе взаимностью, но пока не понимаю собственных ощущений. — В этом нет ничего страшного, Ликси, я подожду. Феликс поднимает голову и встречается в очередной раз со взглядом Бана. чужое обожание топит в нежности его сердце, все внутри переворачивается. Феликс прикрывает глаза, интуитивно подаваясь вперед. Его губы мягкие и искусанные — такие желанные и родные для Кристофера. Он трепетно целует Ли, обнимает и не желает больше отпускать. Только если снова в свои объятия. Мазок. Еще один. Черное, беспросветное пятно на еще одном испорченном холсте плавно закрашивается яркими сочными красками. Феликс кусает губы, поджимая их так сильно, что не ощущает первые капли крови. На вкус все так же отдающие подобием железа. Но уже после — ягодным муссом, который вот-вот съедает Кристофер. Он целует трепетно, чтобы Феликс прекратил переживать, чтобы картина завершилась. И чтобы сердце больше не было в черно-белых пятнах, а душа — порезана. Это признание Чана наконец-то делает Феликса счастливым. По-настоящему любимым.***