Ублюдок.

Свет лампы полуподвального помещения дрожит, издавая звуки будто сейчас окончательно перегорит, закончив свою миссию освящать это бренное, грешное место своим светом. Звук капающей воды, и грома раздающийся из-за тонкого стекла, не сдерживающего порывы сурового, русского сквозняка, давит на мозг. Почти также как и уязвимое положение, перед человеком сидящем совсем рядом, и держащим ствол пистолета, в соблазнительной близости от его виска. Мужчина напряжённо сглатывает, боковым зрением наблюдая угрюмое лицо ублюдка, которое с каждым ударом молнии за окном, освящается по новому. В новых, соответствующих общим стандартам мужской красоты, и отвратительных, внушающих страх, чертах для Алексея. Он дезертировал из "Конни" полтора года назад, и всё это время прятался сначала по всей России, а позже нашёл убежище и за границей. Где сейчас и находится его маленький, хилый домишка, построенный ещё до первой мировой. Он всё таки его нашёл, а значит Алексей не такой уж и хороший солдат. Может для ВВС США, которые берут к себе каждого левого трансгендера с самоопределением рыбы, он был бы в самый раз, но он не подходил под титул "Правая рука" для командира, или уже не подходил. Громыхнула громче, Алексей зажмурился поджав губы, одинокая слеза покатилась по окровавленному, усаженному синяками лицу. В соседней комнате все также поскуливала женщина, избитая гораздо сильнее чем её муж. —" Н-не трог-гайте её.. Пожалуйста. Пожалуйста." Потерявший последнюю каплю мужского достоинства дезертир умолял своего палача, громко всхлипывая. Зубы стучали друг о друга, раны саднили от солёных слёз. Макаров вздохнул, бегая глазами по лицу ублюдского предателя, этих слёз и предвкушения горя не хватало чтобы удовлетворить потребность в страданиях жертвы, полной эмоциональной сломленности. Он встал, разминая затёкшие от сидения на жёстком, дешёвом матрасе ноги. Ствол переместился с виска бывшего союзника, на лоб. Как бы Владимиру хотелось застрелить его прямо в родничок, сразу после рождения, вместе с его матерью, вместе со всей семьёй, поганных предателей. Но Алексей уже взрослый, у него есть жена, и маленькая дочь, которая с часу на час должна придти с дополнительных занятий по...танцам, кажется. И ее ждёт то же что и настигнет её мать, и её отца. Свет снова блеснул в окне, в красных глазах, зарыданных глазах мужчины на краю отчаяния отразилось равнодушное, незаинтересованное лицо бывшего работодателя. Поэтому он и ушёл оттуда, безпринципное, не знающее жалости существо которое он когда с придыханием называл командиром, было готово на всё чтобы не терять приобретённый имидж, не человека — а машины смерти. Звук окончательных, осуществляющих давно вынесенный приговор выстрелов донёсся до ушей мужчины. И он перестал чувствовать, в тот момент когда что-то тяжёлое упало на пол в соседнем помещении. Он даже не почувствовал, и не осознал сколько прошло времени с того момента. Его губы, вымазанные в чужом предэякуляте подрагивали, пыхтящие звуки сверху, где-то в районе макушки его не беспокоили. Как и член, страрательно заталкиваемый ему в глотку, вызывающий непреодолимое желание блевать. Он попросту не могу ничего поделать. Надежды нет. Он знал, что Макаров ублюдок, и тварь, мразь каких поискать, и то не отыщешь. И подобное движение от него, даже по отношению к своему бывшему главному преспешнику, жертву никак не удивило. Он был бесчеловеч, и он всегда им будет. Даже сейчас, он яростно, без капли какого-то смущения, толкается бедрами вперёд, плюсом к этому, рукой сжатой на чужом затылке он насаживал голову мужчины на себя. Совсем не пошевелиться, он связан по нулям, а челюсти затекли и болят. О саднящем горле, и языке стоит вообще умолчать. Это мучение словно никогда не закончится. В подтверждение этой догадке, Макаров замедлил темп, видимо, стремясь растянуть удовольствие. Ведь знает, что после этого действа пустит пулю в лоб "партнёру". Алексей попытался выдохнуть через нос, чтобы хоть чуть-чуть придти в себя, но чужой член снова оказался внутри его глотки, на что тот подавился. Пуская слюни, и пытаясь отстраниться. Не получится, ведь вибрирующее, сжимающееся горло стало очередным подспорьем Макарову, в его садистической игре. Раздались тихие мычания, мужчина умолял хотя бы дать ему задышать. Слёзы лились по щекам, иногда попадая на губы, и стекая вниз к самому члену, находящемуся у него в ротовой полости. В пору было бы начать рыдать, от осознания что его жену убили, и его маленькая дочь на очереди, но удавалось рыдать лишь только над своей учестью. Предсмертной учестью. Он не хочет умирать. Умирать вытраханым, униженым. Ладно, Макарову надоело созерцать это жалкое зрелище. Измученный и смирившийся со своей судьбой Алексей его больше не интересовал. Надо было кончить поскорее, и пойти из этого жалкого пристанища предателей. Связанный мужчина снова зарыдал, член опять проник ему в рот, смызывая всю кровь что успела выступить у него на порванных губах. Темп бешеный, такой словно сейчас этот член порвёт там всё, дойдет до мозга и сделает Алексею особый вид лаботомии. Макаров кончил, прямо в глотку. Замер, изливаясь с лёгкой пробежавшей по пальцам дрожью, и шумно выдохнул, отталкивая обессиленную тушу от себя. —" Ты жалок".