***
Стоило сгуститься сумеркам, как Архонты продолжили путь. Джо собрал вещи, закрепил сумки и лук понадежнее и подошел к самому краю обрушившегося пола. Ему открылся великолепный вид: в чистом, усыпанном звездами небе ярко светили два лунных диска, призрачно-белый и кроваво-красный. Из-за них казалось, что горы залиты сиреневой глазурью. Когда легкий толчок в лопатки сбросил его с обрыва, Джо прикрыл глаза и расслабился, отдаваясь на волю тени. Сила — древняя и могущественная — несла его так легко, что перехватывало дыхание. От тени пахло сухостью и пылью, и, пусть она сплеталась с морозным ветром, Джо легко мог отличить горную свежесть от могильного холода, подобного дыханию самой смерти. Когда это дыхание впервые наполнило его легкие, у Джо на секунду остановилось сердце — чтобы затем забиться с новой силой, гоняя по венам разгоряченную битвой кровь. Предавшись воспоминаниям об их встречах в Пепельной Глуши, Джо откинул голову назад, доверчиво подставляя горло. Воображал ли он, или тени в самом деле гладили его по лицу и забирались под колышущуюся на ветру одежду? В каждом невесомом касании ему чудились покой и угроза, и хотелось одновременно забыться и вырваться из чужих объятий. Кем для него был Марк? Союзник, любовник, приятель, наставник, слуга и враг — и что из этого способно было бы остановить роковой удар? Наконец, тени отступили, и Джо обнаружил себя на краю пустыни, раскинувшейся от горизонта до горизонта. За спиной высились уже знакомые горы, увенчанные руинами Старых Стен, а впереди виднелся густой невысокий лес. Даже с такого расстояния Джо различил, что листья у этих деревьев совсем не такие, как в Ярусах и на севере, — длинные и широкие, похожие на гигантские растрепанные перья. Не дожидаясь Марка, Джо зашагал в направлении, что подсказывали ему карта и внутренний голос с железным отзвуком Резонатора. Устал ли Марк от разговоров или вновь отправился на разведку, Джо особо не волновало — большую часть пути он преодолевал вот так, в одиночестве и пешком. Гордый правитель Ярусов, Архонт, бросивший вызов Кайросу, — и ни телеги со зверолюдами, ни горстки рабов с паланкином на плечах. Немудрено, если учесть, что маршруты в основном пролегали по Старым Стенам. Днем здесь, судя по всему, было невыносимо жарко — каменистая почва под ногами нагрелась и теперь вовсю отдавала тепло, превращая равнину в огромную присыпанную песком жаровню. Редкие растения, прижившиеся здесь, выглядели как жертвы какого-нибудь иссушающего Эдикта, но стоило присмотреться — и становилось ясно: всем этим колючкам и угловатым кустарникам живется не так уж плохо. Попадались даже цветы и ягоды, но пробовать их на зуб Джо все-таки не решился. Несколько раз он видел животных: ящериц, змей, длинноногих мышей, передвигающихся прыжками, и огромных черных жуков. В жиденьких кронах деревьев, не превышающих ростом Джо, громко кричали птицы, не похожие на известных ни пером, ни голосом. Угрозу Джо ощутил за несколько секунд до того, как из особенно густых зарослей со свистом вылетела стрела. Рука взметнулась к лицу, пальцы крепко зажали древко, и заостренный наконечник застыл в дюйме от правого глаза. Джо понятия не имел, чего он Архонт и какой у него сигил, но выкидывать всякие трюки навроде этого теперь мог, особо не напрягаясь. — Неплохо, — он перехватил стрелу и осмотрел ее. Обыкновенная обточенная ветка незнакомого дерева, но на диво ровная. На кончике блестела бледно-голубая слизь — наверняка яд. — Ты меткий стрелок. Выйди, чтобы я мог видеть тебя. Над жухлыми кустарниками повисло тяжелое молчание. Джо отступил на шаг, достал из-за спины Могильный лук и вставил в него стрелу. Сиреневые всполохи, иногда пробегающие по плечам лука, окрасили грязно-белое оперение стрелы в розоватый цвет. Неизвестный понял намек и не стал ждать, пока Джо прицелится и, тем более, выстрелит. Пригибаясь к земле и настороженно глядя исподлобья, он медленно вышел на открытое место. Это был невысокий крепко сложенный человек, такой сухой, будто под его смуглой кожей совсем не осталось жира, а причудливая одежда состояла почти целиком из звериных шкур. Многочисленные украшения из перьев, стеклянных бусин, камней и раковин говорили о богатстве и, возможно, высоком статусе, а потрепанная рубаха — о том, что Владыке Кайросу пришлись не по душе полуголые дикари. Интересно, почему тогда Марку она позволяла разгуливать без рубахи? — Хорошо, — усмехнулся Джо. — Почему ты стрелял в меня? — Чужак, — угрюмо ответил «дикарь». — Я и мои братья — мы охраняем границу от чужаков. — Откуда тебе известно, кто я? Он помотал головой, на мгновение создав вокруг нее вихрь из спутанных черных волос, зубов, когтей и разноцветных лент. — Неизвестно. Ты с Севера, значит, чужак. Слуги Владыки знают, какой сегодня день. В этот день мы убиваем всех, кто нарушит наш уговор с Владыкой. Слуги Владыки уважают нас и уходят из города. Джо удивленно изогнул бровь. Уговор? С народом, чьи охотники одеваются чуть-чуть лучше, чем зверолюды? — И какой же сегодня день? — Черный день! — глаза аборигена вспыхнули. — День Кайроса локтя Тени! Судя по выражению его лица, день был действительно очень важный. Хотя Джо не слышал о таком празднике ни когда жил в предгорье Тарталуса, ни когда учился в Столице, каждый день перелопачивая десятки книг, ни когда перебрался в Ярусы. — Ах да, выходной же... Что вы празднуете? Абориген оскалился и втянул голову в плечи. Джо предупредительно натянул тетиву. — Чужака это не касается! Слуги Кайрос не должны мешать меченному народу... — Я не слуга Кайрос, — перебил Джо. — Я Архонт. И если мне будет угодно, весь ваш меченный народ этой же ночью перестанет существовать. Глаза аборигена округлились, рот открылся, но на его лице не отразилось ни капли страха. — А... Архонт? Архонт чего? Какую магию ты творишь? Кабы Джо сам знал ответ на этот вопрос... — Магию Шпилей. Магию Эдиктов. Магию, способную обращать в пустой звук самые тяжелые слова Владыки. Он даже задумался над тем, как будет доказывать, что не лжет, но, к счастью, этого не понадобилось. То ли абориген отличался фантастическим легковерием, то ли его так впечатлил перехват стрелы. — Архонт... — он задрожал всем телом и, кажется, не кинулся Джо в ноги только потому, что посчитал себя недостойным подойти ближе. — Великий Архонт! Прошу, будь милостив, прости, что стрелял в тебя! Не откажи, будь гостем на нашем празднике! — Вот как. Я уже не чужак, значит? — Архонт не чужак, никогда не чужак. Через Архонта земля рождает магию, и повсюду, где есть земля, Архонт словно в объятьях матери, — абориген озарил себя круговым знамением, отдаленно напоминающим сразу несколько сигилов, и нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Так ты окажешь нам честь? Явишь свой светлый лик на фестиваль Черного дня? Джо замешкался. Вообще-то, никакие празднества в его планы не входили — не раньше, чем он достигнет успехов, которыми сможет похвастаться перед своими подданными, — но... — Как твое имя, воин? — Кеаль, Архонт. — Ты не сказал мне, Кеаль, что именно празднует сегодня твой... меченый народ. — О! В этот день мы празднуем схождение на землю живительной тени, что приносит прохладу и выгоняет редких животных под копья охотников. Тень дарует нам процветание, и мы славим Архонта, даровавшего нам свою благодать. Лишь немногие из нас достойны называть его по имени, я заслужил это право долгими годами охоты в его честь и щедрыми дарами на его алтаре, — Кеаль выпрямил спину и расправил плечи, так что тонкая рубашка натянулась на его мускулистой груди. — Сегодня мы славим нашего покровителя, и имя ему — Бледен Марк!***
Территория у меченого народа, официальное название которого Джо забыл через две минуты после того, как Кеаль произнес его, была огромна. За полтора часа они миновали несколько полей, наблюдательных вышек и охотничьих домиков, и Джо облегченно выдохнул, когда из-за очередного присыпанного песком холма показались огни поселения. Что примечательно, огни горели только по периметру — на окружающих город стенах. А ведь уже давно стемнело. — Празднество в самом разгаре, — радостно возвестил Кеаль. — Мне нельзя было присутствовать, в прошлом локте я упустил добычу. Провинившиеся несут дозор. Даже в Черный день мы должны охранять границы, внутренние, — он указал на высокие каменные стены, явно возведенные по проектам зодчих Кайроса, — и внешние. — И почему тогда ты собираешься нарушить запрет? — Потому что я привел Архонта! Всплеснув руками, Кеаль обогнал Джо, подбежал к двум сторожащим врата воинам и поделился радостной вестью с ними. Те немедленно рухнули на колени, грохоча причудливыми доспехами — как будто раздели Бронзового брата и Алую Фурию, фрагменты перемешали, украсили перьями и зубами и разобрали, не глядя. Город за стенами выглядел так же. Джо даже примерно не мог понять, как давно здесь побывала Кайрос, но слияние двух совершенно непохожих стилей практически завершилось, породив уродливую химеру: хлипкие хижины из дерева и соломы, увешанные тяжелыми имперскими стягами, теснились в проулках между приземистыми каменными зданиями с узкими окнами, больше похожими на бойницы. Одни улицы хаотично петляли, наполовину укрытые кожаными навесами, другие — тянулась параллельно друг другу, соединенные ровными переулками. К многим домам жались огороженные загоны, но Джо не увидел ни одного животного — должно быть, на ночь их запирали в хлевах и сараях. Заперты были и дома, и даже окна, будь то бойницы или неровные отверстия в соломенной плетенке, закрыли ставнями и завесили лоскутами плотной черной ткани. Не будь сегодняшняя ночь ясной и освещенной лунами, передвигаться по городу пришлось бы на ощупь и на слух. Не горело ни одного факела, ни одной жаровни. — В Черный день мы наслаждаемся властью тени, — томным шепотом пояснил Кеаль, поводя руками по воздуху в жестах, полных благоговения. Они шли по центральной улице к, судя по всему, главной площади, и если здесь было пусто, как в Старых Стенах, то впереди отчетливо угадывалось какое-то движение. — Локоть Тени — локоть поста и строгого воздержания. Мы не едим мяса, не поем песен и не прикасаемся к своим женам. Солнце мстит нам — светит так ярко, что обжигает кожу до пузырей, а жрецы беспрестанно молятся и истязают свою плоть. Эти дни — дань Бледену Марку, который готовился испытать себя в сражении против Владыки Кайрос. Джо глухо кашлянул в кулак. Он был уверен, что Марк где-то поблизости, но понятия не имел, почему тот до сих пор не дал о себе знать. Улица раздалась в стороны, открыв взору почти идеально круглую площадь у подножия ступенчатой каменной пирамиды. Ничего особенного в этой постройке не было, но сейчас ее черный силуэт на фоне темно-синего неба производил гнетущее впечатление. На нижних ярусах пирамиды в густой тени копошились люди. Преградив Джо путь, Кеаль раскланялся и указал на одно из двух больших бронзовых блюд на массивных каменных постаментах. — Уважь наши традиции, Архонт, нанеси на лицо маску смерти, чтобы почтить славное имя Бледена Марка. Озираясь по сторонам в поисках хоть каких-то признаков присутствия виновника торжества, Джо подошел к постаменту и заглянул в блюдо. — Это что... кровь? — Отнюдь, Архонт, — Кеаль открыто разулыбался, словно старший брат, поучающий младшего. — Всего-навсего кошениль. Только сейчас Джо заметил человека, неподвижно стоящего под навесом. Когда-то у него, видимо, тоже была рубашка, но теперь от нее остались только грязные лоскуты и подвязки. Грудь аборигена украшал символ, отдаленно похожий на сигил Тени, а голову венчал впечатляющий головной убор — обшитый цветными нитями бронзовый шлем с пышной перьевой гривой. Сложив руки перед собой, Кеаль подошел к соплеменнику, всем своим видом показывая покорность. Тот внимательно его осмотрел, прищелкнул языком, окунул длинные узловатые пальцы в темно-красную жижу и принялся сноровисто рисовать на лице Кеаля. Совсем скоро уверенные, но никак не связанные между собой мазки превратились в до боли знакомую маску-череп. Джо пришлось приложить усилие, чтобы не рассмеяться. Возражать он не стал и тоже подошел к, по-видимому, одному из тех самых накануне истязавших себя шаманов. Жижа неприятно холодила кожу и воняла тухлой водой, но зато густота и плотность не позволяли ей капать и растекаться. — Меченый народ благодарит тебя, Великий Архонт, — проклекотал шаман голосом старой крикливой птицы. — Ступай смело дорогой тени, и она сохранит тебя. Джо с ухмылкой кивнул. Больше всего ему в этот момент хотелось увидеть свое отражение. — Идем, Архонт, — все еще не смея к нему прикасаться, Кеаль по краю площади поспешил к пирамиде. Несмотря на немалое скопление народа, никто не шумел и не суетился. Занимая свободные места на ступенях пирамиды и рядом с ней, люди замирали, их взгляды устремлялись к центру площади, где десять человек в пышных облачениях шаманов возносили молитвы Архонту Тени. Даже в темноте Джо видел, что абсолютно у всех присутствующих на лицах красовались точно такие же маски, как у него. — Вот, здесь, — Кеаль указал на небольшую площадку в самом центре нижнего яруса пирамиды. — Почетное место, достойное тебя. — Безусловно, — не удержался от шпильки Джо, влезая на грубо вытесанный из камня трон, на сиденье которого кто-то к счастью додумался положить подушку. — Расскажешь мне, что происходит? Обменявшись парой слов с несколькими стражами, Кеаль уселся прямо на пол в ногах Джо. — Локоть лишений подходит к концу. Мы очистили свои тела и души, чтобы принять благословение Архонта. Отец моего отца рассказывал, что прежде в полночь мы приносили в жертву старика, женщину и ребенка — в знак того, что все они одинаково беззащитны перед клыками тени. Но Владыка запретил убивать людей, и теперь на алтарь Бледена Марка мы возлагаем другие, не менее богатые дары. — А как давно вы отмечаете Черный день? — Джо поерзал на неудобном троне. Откуда-то из-за пирамиды на площадь потянулись люди с огромными блюдами и кувшинами, у некоторых на плечах болтались туши животных. Шаманы не обращали никакого внимания ни на носильщиков, ни на добро, что они складывали на два каменных алтаря. Кеаль посмотрел на Джо с глубочайшим недоумением. — Мы всегда его отмечали. — Так написано в ваших летописях? Нарисовано на фресках? — Да, — Кеаль отбил несколько глубоких поклонов, чудом не расшибив себе лоб о камни. — Ничто не укроется от твоего взора, Архонт! Джо устало подпер голову рукой и глубоко вздохнул. Знали бы все эти дикари, как легко и просто Кайрос переписывает историю. Правда, славили в этих летописях обычно все-таки ее саму, а не кого-то из преданных ей Архонтов. Наконец, процессия с дарами подошла к концу. Люди — мужчины и женщины, все как один почему-то в имперских платьях — выстроились на площади, образовав вокруг шаманов широкий круг. Молитвы стали громче, а затем и вовсе переросли в песню. Джо узнал мотив. Аборигены, страшно фальшивя, тянули аккорды одного из самых известных в Столице вальсов. — А... это все что значит? — Бал, — с улыбкой ответил Кеаль. — Прежде, чем присягнуть Владыке, Бледен Марк попытался убить его. Тогда был большой праздник. Бледен Марк просочился сквозь танцующую толпу и нанес удар, но его клинок не достиг цели, — он нетерпеливо облизнул губы, жадно следя за происходящим на площади. — Все случится в полночь. Неясная тревога зашевелилась под ребрами, и Джо поспешил отвлечься. — Скажи, вы всегда празднуете в темноте? Даже когда ночь пасмурная, и хоть глаз коли? — Сколь бы густа ни была тень, мы видим. Мы видим и не смеем оскорбить Бледена Марка светом. Джо мысленно поклялся при первом удобном случае вставить Марку горящую свечку в глаз. Где его носило, в конце концов?! — Кеаль, а где ваши правители? Король или вождь? — У нас нет правителя, Архонт. Делами города заправляет слуга Кайроса. Но в локоть Тени он, как и все чужаки, уходит. Мы предоставлены сами себе. — Вовремя я, — усмехнулся Джо. — Слуги Кайроса в последнее время не вели себя... необычно? Странно? Кеаль пожал плечами. — Мы не знаем. Мы возделываем поля, пасем скот, воспитываем детей. Что-то покупаем, что-то продаем. Нам нет дела до далекого Севера. — Но есть до Архонтов. — Как я и сказал, Архонты не принадлежат ни Северу, ни Кайросу, — Кеаль капризно поджал губы. — Даже отдав себя в услужении Владыке, Бледен Марк и его тени остались свободными. Джо скосил глаза на Оковы Теней, плотно обнимающие запястье. Свобода... Что-то в этом, пожалуй, было. Песня оборвалась так резко, будто всех певцов разом хватил удар. Люди на площади застыли, воздев руки к ночному небу, лунный свет отразился в их широко раскрытых глазах. Мгновение тишины показалось вечностью — словно палач занес топор и опустил его, но лезвие еще не достигло чьей-то открытой шеи. Джо захотелось пригнуться, закрыться, защититься от опасности, но... он не мог даже пошевелиться, как если бы ноги и руки приросли к трону. Сердце испуганно замерло, волосы на затылке поднялись дыбом. Звук, расколовший тишину, по силе не уступал реву ожившего Резонатора. До сих пор Джо не обращал внимания на огромный бронзовый диск, подвешенный на распорках прямо над главной улицей — он плохо отражал свет и в темноте терялся. Но один удар в его середину с выгравированным на ней символом Кайроса — и вибрирующий гул заполонил город и оглушил его обитателей. Джо откинулся на спинку трона, впиваясь пальцами в подлокотники. Казалось, будто этот звук способен вырвать из тела душу. — Вот и все, — горестно возвестил Кеаль, когда звон затих. — Бледен Марк снова ударил — и снова проиграл. По спине у Джо побежали знакомые мурашки. Опутанный ночью мир вокруг плавно пришел в движение и потянулся к центру площади, закручиваясь спиралью. Тьма выплеснулась из берегов и затопила город, поглотила и дома, и людей, и диск. Ее непроницаемо-черные всполохи поднялись над пирамидой и погасили звезды, а следом за ними — луны. Джо судорожно схватил ртом воздух — и ощутил на языке знакомую сухость с привкусом разложения. А затем — поцелуй. Колючий и быстрый, словно удар клинка. Тьма рассеялась так же, как появилась — медленно и эффектно. Последние ее лоскуты исчезли в черном облаке, клубящемся над площадью точно напротив Джо. Фигура Бледена Марка, висящая в воздухе на неподвижных рваных теневых крыльях, кого угодно привела бы в восторг и ужас. — Я хочу, чтобы меченый народ знал, — он играючи прокрутил кинжалы на больших пальцах, — что следующий мой удар непременно достигнет цели. Повинуясь смутному порыву, Джо подался вперед и поднялся с трона. Достал из-за спины лук, а из колчана — редкую стрелу с бронзовым наконечником. Расставил ноги на ширину плеч, напряг живот, вскинул руки и, натянув тетиву, прицелился. Подчинялась ли эта магия его воле — или наоборот? Джо не мог сказать. Мощь Резонатора пульсировала в его груди в одном ритме с сердцем, и в чем Джо точно не сомневался, так это в том, что поступает правильно. Он чувствовал это так же ясно, как громаду Горного Шпиля в своем хребте. Стрела вырвалась из пальцев и устремилась вперед лучом алого света в ночной тьме. За секунду до того, как она пронзила бы грудь Марка, черные крылья сомкнулись и растворились в воздухе вместе с ним. Джо стрелял не в Марка. Джо стрелял в Кайрос. Пусть это и было всего лишь красивой аллюзией на грядущий бой. Стрела вонзилась в диск с шипением и слепящей вспышкой. От знака Кайроса осталась лишь неровная оплавленная дыра. Джо отставил лук, без сил опустился на трон... и с изумлением обнаружил Марка стоящим рядом. От его белоснежной улыбки на темном лице в обрамлении красной маски у Джо всегда учащался пульс. — Отличное вышло представление, Архонт. Никогда бы не подумал, что ты так органично впишешься. — Ты... — выдохнул Джо, разрываясь между желанием дать Марку в зубы и крепко обнять его. — Где... Где ты, мать твою, все это время был?! — Там, где мне и положено было быть, — Марк многозначительно подмигнул. — В тени Архонта Шпилей. Джо несколько раз шумно вдохнул и выдохнул — это всегда помогало ему расслабиться. Он уже собирался высказать Марку все, что думает, но неясная возня внизу вынудила его отвлечься от попыток просверлить взглядом дыру в этой хитрой скуластой роже. Присмотревшись к происходящему на площади, Джо вновь потерял дар речи. Аборигены плясали, пели, жадно поглощали сложенные на алтарях дары и предавались разврату, падая на голые камни прямо друг другу под ноги. Нередко — по трое, а то и по четверо. — Это... Чья-то рука нежно погладила его по бедру, и Джо перевел взгляд на Кеаля, о котором успел забыть. Тот смотрел с таким обожанием, что у Джо вспыхнули уши — а смутить его было не так-то просто. — За воздержанием следует благоденствие, — сладко протянул Кеаль. — Метя в черное сердце Кайрос, Бледен Марк жаждал славы, власти и низменных удовольствий. И пусть он заплатил за это высокую цену, мы со всей страстью славим его порыв. — Они и это знают? — шепнул Джо Марку. — Не то, чтобы Кайрос скрывала, каким глупцом я был, решившись поднять на нее руку, — хмыкнул Марк. — А местные не слишком-то удивились твоему появлению. Захаживаешь сюда частенько? — Отнюдь. Я был глупцом, не спорю, но с тех прошло несколько сотен лет. Да, я появлялся здесь пару раз, все остальное время эти люди успешно додумывали меня. Черный день посвящен не мне, Архонт, он посвящен Кайрос. Впрочем, — Марк глянул на продырявленный бронзовый диск, не способный больше произвести ни звука, — возможно, сегодня мы с тобой это изменили. — Архонт, — робко позвал Кеаль, подвигаясь ближе и усаживаясь между разведенных коленей Джо. — Ты сегодня был добр ко мне... Никогда я не мог бы надеяться на такую милость. Прошу... позволь мне ублажить тебя? — Что? — оторопел Джо. — Нет большей чести для таких, как я, чем доставить наслаждение Архонту и принять в себя его семя, — Кеаль положил дрожащую от волнения ладонь между ног Джо и осторожно погладил. Кажется, еще никто и никогда не хотел его с такой страстью, как этот абориген! — Э-э... Я не... Это не... — Да брось ты, — гнусно посмеиваясь, Марк обошел трон и остановился напротив Джо, легко касаясь пальцами обнаженного плеча Кеаля и перебирая перья и зубы, вплетенные в его волосы. — Ты не хочешь осчастливить этого славного воина? Он ведь так преданно таскался за тобой все это время. — Какого хера, Марк? — процедил Джо сквозь стиснутые зубы. Кеаль, осознав, что у него появилась возможность лечь не под одного, а сразу под двух Архонтов, кажется, совсем потерял голову. Шумно прерывисто дыша, он уперся лбом в широкий кожаный пояс Марка, и тот дразняще погладил его по челюсти. — Ты издеваешься надо мной, — Джо поерзал, пытаясь понять, хочет ли он оттолкнуть Кеаля, развязывающего его штаны. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я предпочитаю делать это вдвоем. — Знаю, — Марк наклонился и уперся руками в подлокотники трона, с улыбкой заглядывая Джо в глаза. Огня в его радужке хватило бы на десяток Горящих Библиотек. — Но, когда тебе далеко за сотню, так хочется немного разнообразия. К тому же, вам обоим так идут эти маски... — Придурок. — Ну же, Архонт. Я вижу, что твой Шпиль уже готов предстать перед нами во всей красе. Покажи же меченному народу и их покровителю, что за магию ты творишь. До боли закусив губу, Джо ухватил Марка за волосы на затылке и притянул ближе. Разнообразия ему захотелось, значит. — Только потому, что ты просишь, Архонт Теней.***
— В следующий раз я на подобную уловку не попадусь. — Я придумаю новую. — И после этого ты хочешь, чтобы я доверял тебе? — Да ла-а-адно, — рассмеялся Марк. — Я просто не мог устоять после того, как ты рассказал о том, что чувствуешь Шпили частями своего тела. Любой бы не устоял! — Льстец, — усмехнулся Джо. Они уже час как шагали по пустыне. Солнце показалось из-за горизонта, и от ночной прохлады остались лишь приятные воспоминания. Судя по тому, что Марк до сих пор не сбежал в свои спасительные тени, события минувшей ночи по-настоящему его взбудоражили. Чем именно — обещанием самому себе расправиться с Кайрос в ближайший год или бурным сексом с Кеалем, который оказался не только самым страстным, но и самым ненасытным из всех любовников Джо, — можно было только гадать. — А не рано ли мы с тобой выступили? Завтра в город вернутся люди Кайроса, увидят дыру... Не знаю, станут ли меченные рассказывать им о случившемся, но что толку? Пройдет много времени, прежде чем я действительно смогу противостоять Кайрос. — Ты уже противостоишь Кайрос, — возразил Марк. — С того самого дня, как Северную Столицу накрыло Эдиктом Сумерек. С чего-то надо начинать, Архонт. Пока твои деяния и твои Шпили не дают людям забыть о том, что ты существуешь, у нас есть шанс. Каждый восхищенный взгляд делает тебя сильнее. Меченый народ сложит легенды о том дне, когда Архонт Шпилей предсказал гибель Владыки Кайроса. Джо вскарабкался на каменистое возвышение и присвистнул — далеко-далеко в первых лучах рассвета искрился голубым и розовым океан. Они, пожалуй, вполне могли бы добраться сюда кораблем из любого уцелевшего порта в Могиле Клинков, если бы Джо не увлекался изучением Старых Стен. Когда он вернется в Ярусы, Лантри с руками оторвет его походную сумку, набитую исписанными свитками и осколками волшебных цветных камней. — Легенды, говоришь. Хотелось бы, чтобы мои легенды вышли правдивее, чем у Кайроса. Глядя на темно-серую иглу, сшившую землю с небом, Джо прикинул: к вечеру они достигнут полуострова, а значит, наверняка увидят ту самую чарующую картину, что по-прежнему стояла перед внутренним взором Джо, — лунное затмение на вершине Шпиля. — Идем, — поправив ремень сумки, заметно потяжелевшей после того, как туда перекочевала часть даров с алтаря Архонта Тени, Джо вприпрыжку спустился с возвышения и решительно зашагал в сторону побережья. — Он нас уже заждался.